Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Корзина » [AU] Красавица, чудовище и голос совести
Darth Vader, Padmé Amidala |
Время: некое абстрактное прошлое, а на самом деле - видения Вейдера
Место: Набу, Корусант... любая локация из прошлого, потому что это видения.
Описание: Дарт Вейдер скорбит о своей жене и думает, как бы все сложилось, если бы у той битвы с участием Мейса Винду и Палпатина иной финал, и мог ли он быть в принципе, и однажды получает возможность ответить на эти вопросы...
Отредактировано Darth Vader (13-11-2018 22:59:00)
- Как Падме?
- Сожалею... но вы убили ее в гневе.
Эти слова преследуют Вейдера, звучат в памяти, обжигают. Почти как лава на Мустафаре, почти как предательство, почти... На одну секунду – только одну, потому что в такой слабости он не признается даже себе – узнав, что он сделал, он пожалел, что не умер на Мустафаре, Но то была всего лишь секунда, а жизнь длинная, пусть теперь она наполнена болью и скорбью. Пусть. Скорбь никто не увидит, благо маска скрывает выражение лица, а вокодер изменяет голос, а боль... Хорошо, что он чувствует боль – это неисчерпаемый источник сил и хоть что-то, что напоминает, что он еще жив.
...Проходит время, боль становится привычной, и образ любимой стирается из памяти, но не полностью, становится призрачным, искаженным, и действительно похожим на ангела. Вейдер мысленно улыбается, вспоминая свой наивный детский вопрос при их первой встрече – та Падме, которая осталась сейчас в его памяти, действительно была похожа на ангела, но живые люди не могут быть такими идеальными, как воспоминания, а значит, он забывает ее.
...Видения пришли неожиданно. Легкое ощущение в Силе – словно дуновение ветра – такое знакомое, и откуда бы? У нее не было чувствительности к Силе, зато его способностей хватало на двоих. Вот и сейчас он не смог отпустить ее, не поверил идеальным воспоминаниям, захотев увидеть ее настоящую – и увидел.
Это произошло впервые несколько месяцев назад – почти незаметное, щекочущее чувство узнавания, не знающий и не понял бы, что это, но Вейдер не удивился тому, что это произошло. Удивился тому, что видение на этот раз было из прошлого, а не будущего – такое случилось действительно впервые. Потом он привык к этим видениям, как к анестетику, отмечая только, что Падме появлялась в те дни, когда ему предстояло принять важное решение. Ее появление стало знаком, привычным образом, полным горечи и скорби, но таким же обыденным, как и все вокруг.
Пока однажды видения не стали ярче. Пока однажды он не просто увидел лицо своей жены, но и смог взять ее за руку, и почувствовал, что ее рука теплая и живая. Вокруг них была привычная обстановка – их покои на Корусанте. За окном был закат, солнце отражалось в шпилях зданий, и он услышал свой собственный голос:
- Иногда я не понимаю Оби-Вана и других джедаев. Сейчас я вынужден уйти, но я сделаю все, чтобы спасти тебя, я обещаю!
...Нормальный человеческий голос, без вокодера. Все вокруг выглядит реальным, чувствуется реальным, и то возмущение, которое вспыхнуло в нем, когда Оби-Ван попросил его рассказывать о действиях канцлера – словно ему врезали по лицу. Как это – по сути, это означало предать друга! Неприятное ощущение, грязное. Вдвойне грязное потому, что просит об этом тот, кто для Энакина почти как брат. Наивный идеалист! И неясно, кто – он или Оби-Ван. Оба, похоже. И это реальность – настоящая реальность. В памяти вспыхивает темное звездное небо, каким оно выглядит сквозь смотровое окно, мерный шум сиплого, механического дыхания... Что это, сон? Еще одно видение? Реальность – здесь и сейчас, любимая женщина рядом и грязное задание джедаев, о котором не терпелось рассказать хоть кому-нибудь...
Отредактировано Darth Vader (14-11-2018 00:02:54)
Говорят, что смерть это только начало. Падме не думала об этом, умирая. Тогда она не могла зацепиться за жизнь, и даже дети, ее дети, новорожденные, уже любимые ею, не стали причиной выжить.
Ее сердце было разбито, и мир не мог вернуть ей того, кого она любила. А она не могла вернуться к нему, лишь шептать Оби-Вану, что в Энакине осталось добро.
В ту минуту умереть было проще, чем жить, хотя это казалось обычной настроенной по-боевому Падме малодушным.
...а небо над Корусантом было таким звездным, жаль только, что увидеть это можно было лишь с верхних этажей небоскребов. Внизу этого не было видно, ни неба, ни звезд, ни благополучной жизни. С балкона сенаторских апартаментов можно было рассмотреть и сам Сенат и Храм Ордена джедаев, четырьмя шпиля напоминающий о том, что где-то там всегда был Энакин.
Впрочем, сейчас он тут. Куда-то торопится, что-то говорит, его пальцы сжимают ее руку, а у Падме на душе расползается тоска. За спиной что-то бормочет Ситрипио, Амидала ценит подарок любимого мужа, но все же, иногда робот-секретарь бывает слишком болтлив, а иногда - даже невыносим. Хочется огреть его чем-нибудь тяжелым, чтобы замолчал.
- Тебе, действительно, пора уходить?
Их жизнь состоит сплошь из разлук, расставаний и новых встреч, редких, коротких, наполненных тоской и любовью, которой всегда не хватает, они воруют эти редкие моменты у других людей, надеясь хоть как-то заполнить свою пустоту в душе.
- Я надеялась, что хотя бы сегодня ты сможешь остаться со мной.
Что сегодня его не отберет Совет Ордена, что будет немного свободного времени, что они смогут поговорить.
Потому, что ей страшно. Ей давно страшно, вокруг война, вокруг смерть, а она носит под сердцем дитя, но вместо того, чтобы испытывать радость будущего материнства, чтобы разделить его с Энакином, она чувствует его беспокойство, какие-то ужасные истории о кошмарах, какие-то мысли о том, что ей что-то грозит.
Но что ей может грозить?
- Эни, я не понимаю, правда, не понимаю, от чего ты хочешь меня спасти? Я ведь не умираю, посмотри, я здорова, со мной все в порядке, и роды пройдут без проблем, у меня ведь лучшее медицинское оснащение.
Падме уже позаботилась о медицинском дроиде в Варыкино, чтобы обеспечить себя спокойными родами, улетит на Набу за несколько недель, но пока еще рано, пока она может выполнять свою работу, пусть ограничиваясь только сенатом, не отправляясь на другие планеты. Хотя она и привыкла быть в гуще событий, неудавшаяся пацифистка в мире войны, которая привыкла к агрессивным переговорам, но что поделать, жизнь такая, да и Падме привыкла. Ее деятельная натура ненавидит провисы, ненавидит скуку, но требует отдыха, требует объятий мужа, требует душевного единения, которое сейчас роскошь.
[nick]Padmé Amidala[/nick][sign]-[/sign][LZ]<br><b>Падме Амидала Наберии</b>, бывшая королева Набу, покойный сенатор от сектора Чоммелл, жена года, мать века[/LZ][icon]https://i.imgur.com/U3Nzcpr.png[/icon]
Взгляд Падме такой теплый, сочувствующий, в нем тонешь, как в зыбучих песках – и не выбраться, не уйти, сердце колотится и руки только крепче сжимают ее пальцы, такие теплые и живые. И сама она живая и здесь, сейчас.
Энакин выдыхает – и взметнувшееся, опалившее пламенем костра смятение уходит. Огонь и вода. Он – огонь, нетерпеливый, обжигающий, если быть неосторожным, и она – вода, дающая жизнь, успокаивающая. А вместе...
- Я не хочу. Знала бы ты, как я не хочу...
Он принимает решение – несколько минут рядом с женой дороже, к тому же Энакину отчаянно хотелось с кем-то поговорить. Он отпускает ее руки, садится.
- А как же мои сны? В них ты умерла. Раньше они сбывались, ты же знаешь! Я очень люблю тебя и сделаю все, чтобы не потерять!
Он слегка улыбнулся на ее слова – но улыбка получилась кривой и нервной – ведь еще никогда, никогда Сила не говорила неправды! Никогда еще его не обманывали предчувствия. Сказанное Падме про медицинское обслуживание пролетело мимо ушей - все инстинкты были напряжены, как у животного, готового сию секунду напасть, вот только знать бы – на кого. Энакин резко, напряженно проводит по волосам, взлохмачивая их. Смотрит отчаянно, кусает губы. Он не может ее потерять, но что же сделать...
Как удачно канцлер рассказал эту ситхскую легенду, как поразительно вовремя. Отпустить то, что боишься потерять – нет, ну скажите, как это возможно, как это – вот просто так выпустить, оттолкнуть... позволить сбыться предчувствию, получается. Видимо, потому, что только сейчас ему сказали – а точнее, приказали, только в очень завуалированной форме – такое, что...
- Скажи мне, что бы ты сделала, если бы тебя попросили сделать что-то против твоих убеждений, что бы ты подумала об этом человеке?
Сам Энакин знает, что он думает – он разочарован, страшно разочарован, да практически рассержен, просто зол! Но пусть скажет Падме. Джедаи против него, это давно было ясно, но почему же глаза открылись только сейчас?
Обратиться к знаниям ситхов – верно ли? Почти задавленный голос сомнения все-таки еще отравлял решимость. Злость резко схлынула, Энакин чувствовал себя только разочарованным и потерянным, он понимал, что нет больше той общности с джедаями, что раньше, но знания ситхов... Это притягивало и вызывало чувство опасности одновременно – как раз то чувство, что звало в приключения. Но сейчас не приключения и не шутки, на кону жизнь его любимой женщины. Энакин смотрит на Падме, ожидая ее ответа и любуясь ей, словно запоминая, впитывая каждую секунду проведенного времени, как умирающий от жажды пьет воду, так и он не хотел пропустить ни одного мгновения, что суждено им вместе, и если знания, как сделать это, принадлежат ситхам... пусть!
Обжигающий огонь и прохладная вода – тот самый союз, который должен быть символом гармонии – или разорвать Вселенную в буйстве стихий.
Отредактировано Darth Vader (17-11-2018 23:43:10)
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Корзина » [AU] Красавица, чудовище и голос совести
