Когда до Сеймура доходят эти новости, он на мгновение замирает, ожидая подвоха: парень ранен, скоро умрет, не может говорить, сошел с ума, еще что-то, из-за чего он не может быть допрошен. Но нет, все в порядке. Парня потрепало жизнью, пока он добирался до блок-поста, но в остальном, как доносят Сеймуру, он в здравом уме и трезвой памяти. Это отлично. Это лучше, чем отлично. Это даст ему хоть какие-то дополнительные зацепки о том, что действительно произошло на той планетке. Поможет восстановить картину событий. Любая информация ценна.

Эту мысль Сеймур додумывает уже на пути к блок-посту. Он не поднимает шума, не делает из этого какого-то необычного события; всего лишь рутинный разговор — не допрос даже — с пострадавшим от рук врагов солдатом, чтобы разведка знала, откуда ждать подвох. Не расследование большой цепочки очень плохих решений кого-то из высшего офицерского состава, посмевшего предать Орден. Нет. Мельче. Незаметнее. Сеймур даже одевается под стать, двигается под стать, говорит под стать: не как полковник. По нему ясно, что разведчик, но звание не угадаешь.

Его провожают до двери пилота — Кира Казедо, про которого Сеймур уже знает все, что можно узнать из личного дела — и на этом он отпускает штурмовиков. Ничего интересного для них здесь происходить не будет. Сейчас раннее утро, парень скорее всего еще спит. Сеймур вежливо стучится и остается стоять в ожидании.

Решение поговорить с Казедо на его территории, пусть и всего лишь выделенной ему местным начальством, он принял спонтанно, едва сойдя с шаттла. Парнишке и так наверняка потрепали нервы за последние две недели — если, конечно, его история правдива, и он действительно искал дорогу до своих все это время, а не занимался чем-нибудь еще. Чем-нибудь, чем не стоит заниматься порядочному служащему Первого Ордена. Но это Сеймур узнает уже из личной беседы, ни к чему додумывать.

Он поправляет очки, разглаживает офицерскую униформу, стучится еще раз. На этот раз чуть громче, чуть настойчивее.

    Наконец, дверь открывается, и по ту сторону показывается этот самый молоденький летчик, Кир Казедо, которого Сеймур явно поднял с постели. Здесь особых навыков разведки не требуется: паренька выдает пижама и какая-то побрякушка на шее — такое по уставу не положено. Сеймур чуть вскидывает брови, но никак не комментирует. У него есть ощущение, что об этом у него еще будет момент спросить и узнать. Вместо этого он молча кивает внутрь комнаты и входит сам, закрывая дверь.

— Разбудил вас, значит, — говорит он, чуть виновато улыбаясь. — Вольно. Дышите, лейтенант.

Сеймур закладывает руки за спину и позволяет себе пробежаться словно рассеянным взглядом по помещению, подмечая разные детали и обстановку комнаты. По всему выходило, что лейтенант Первого Ордена Кир Казедо еще не успел толком обжиться здесь, вероятно, потому что был подхвачен врачами сразу же, как только добрался до базы. Что ж, разумно. По протоколу.

— Меня зовут Сеймур, — представляется он, возвращаясь глазами к лицу паренька. — У вас есть две опции. Поговорить со мной сейчас или же привести себя в надлежащий вид, перехватить что-нибудь на завтрак — у вас будет около пятнадцати минут — и поговорить после. Я не хочу доставлять вам больший дискомфорт, чем тот, через который вы, вероятно, прошли, добираясь сюда.

Не то чтобы Сеймур действительно беспокоится о комфорте лейтенанта, скорее дело в том, что сытые люди склонны меньше дергаться, и к тому же, есть определенный тон, который он хочет задать этой беседе. Это не допрос. Каждое его слово подчеркивает то, насколько это не допрос, каждое его решение — от того, что они говорят в комнате, до того, что у Казедо в принципе есть возможность что-либо выбирать.

Впрочем, если тот окажется строптивым, правила игры могут измениться в худшую сторону, но ничего в расслабленной, пусть и очевидно военной позе Сеймура этого не выдает. Он не источает ни угрозы, ни того особого сорта уверенности, который присущ командирам, которых нельзя не слушаться. Не источает Сеймур и нетерпения узнать историю из первых уст. Хотя, видят звезды, поскорее бы этот паззл сложился: мысль о том, что в Первом Ордене дышит предатель, жжет ему внутренности.

— Не торопитесь с выбором, подумайте, — мягко советует он.

    Сеймур ничего не отвечает, только жестом указывает в сторону соседней комнаты, давая понять, что не собирается покидать эту. Не то чтобы он верит, что вернувшийся на базу лётчик теперь неожиданно передумает и решит бежать, но тем не менее бдительность лишней не будет. Две минуты — короткое время, но лейтенанту тем не менее каким-то образом удается в них уложиться. Когда тот вновь показывается в комнате, Сеймур стоит у входной двери, прислонившись к стене рядом с ней спиной. Эта поза еще более расслабленная, чем предыдущая, но что-то в его лице выдает, что это обман.

— Садитесь, — он кивком указывает на стул. — И излагайте. С момента, как получили задание, и до момента, как оказались здесь. В ваших интересах утаивать как можно меньше: рано или поздно я все равно узнаю все, что хочу знать, а отсрочка не пойдет вам на пользу. Кооперация, с другой стороны, вещь хорошая. Но выбирать вам.

Сеймур мимолетно улыбается, но в этой улыбке нет ни тепла, ни расположения. Тем не менее, он продолжает играть в расслабленность, даже взгляд, которым он одаривает летчика, не кажется внимательным или цепким. Даже почти не кажется заинтересованным — но только потому, что Сеймур отлично умеет делать вид, что ему все равно, когда на деле все его внимание сосредоточено на одном человеке, на одной цели.

Лейтенант не будет знать много, но он будет знать что-то, и это что-то может стать недостающими детальками паззла, а может и вовсе увести его в другую сторону. Все началось с этой миссии. Именно она пошла не так, как задумывалось — до этого тот, кто сливал информацию, действовал чисто. Не позволял себе быть раскрытым. Что особенного в этой миссии Сеймур уже знал: она не была санкционирована. Точно не им. Вряд ли генералом Хаксом. Но вряд ли это единственное, что было в ней особенного.

    Парнишка — как открытая книга, и Сеймур внимательно читает каждую страничку, каждый абзац. В ответ на вопрос он лишь молча кивает: можно и стоя. Ему без разницы, хотя сам факт такой просьбы более чем примечателен. И тем более примечателен потому, что это не просто просьба — это целый веер психосоматических реакций. Который раскрывается тем шире, чем дальше CK-5434 заходит в своем рассказе. Сеймур остается на своем месте, слушает, не сводя взгляда с рассказчика, и к концу его расслабленность и незаинтересованность сменяются каким-то острым, хищным любопытством.

Подойдя ближе, Сеймур бесцеремонно лезет летчику за ворот, нащупывает пальцами ремешок амулета и в одно движение снимает его. У низших чинов, у летчиков и штурмовиков, редко когда есть что-то личное. Им дозволяются мелкие предметы, но никогда — нательные. Ничего, во что можно вмонтировать маячок, передатчик, коммлинк, двусторонний или односторонний. Никаких сентиментальных привязанностей. К тому же, существует банальная техника безопасности. Удушить человека с амулетом на шее проще простого; Сеймур делал это не раз и сам.

Он задумчиво вертит в руках побрякушку, прежде чем спрятать ее в карман. Время изучить амулет подробнее у него еще найдется.

— Вы знаете правила, лейтенант, — просто говорит Сеймур, прежде чем вернуться на свой пост.

Некоторые детали истории начинают вставать на свои места. Люди, решившие незаметно отправиться на ту планету, вряд ли были предателями. Или же были очень плохими предателями: судя по тому, что они умерли все до единого, не считая этого летчика. На них напали местные и двое из Сопротивления. Убивать летчика они не стали — высадили. Понадеялись, что умрет сам? Непохоже, что ему оставили много вещей, непохоже, чтобы среди них могло быть что-то с маячком. Паек, бутылка воды. Маячок в еде или воде не имеет смысла — слишком быстро выводится. Да и технология дорогая, откуда бы у Сопротивления нашлись деньги на нее. Бластер — это другое дело.

— Бластер, с которым вас высадили на планете, еще с вами? Принесите и разберите его. Я хочу увидеть все детали до единой.

Но зачем офицеры отправились на эту планету с взводом солдат? Перехватывать что-то? Вряд ли они взяли бы так мало людей, если бы это была операция по захвату чего-то более существенного. Более того, о пропаже отряда контрразведки ему доложили, и доложили достаточно быстро. Несмотря на то, что они явно пытались скрыть свою миссию. Этот конкретный отряд всегда работал со слитой информацией, предотвращал утечки, они даже брали информаторов Сопротивления время от времени — даром, что обычно это была какая-то бесполезная шваль. Никого из погибших офицеров Сеймур не может выделить как бесценных работников. Они были средними. Обыкновенными.

.....Сеймур никак не комментирует слова мальчишки. Не знал, к кому обращаться — дурацкая и слабая отговорка, пожалуй, даже слишком слабая, чтобы ее стал озвучивать чужой разведчик. Разложенный на кровати бластер на первый взгляд не отличается никакими новыми и неизвестными Сеймуру деталями. На второй взгляд — тоже. Он дотрагивается до каждой, каждую вертит в руках, проверяет все механизмы, все, куда можно заложить жучок, маячок, хоть песчинку. Пусто. Сеймур хмыкает.

.....— Эти двое — фоторобот сможешь составить? — наконец отворачивается от бластера он и смеряет CK-5434 серьезным взглядом. — Они называли имена, места, что-нибудь примечательное? Обсуждали случившееся?

.....Летчик, конечно, уже рассказал ему всю свою печальную историю, но иногда, если спросить второй раз, у людей что-то щелкает в голове, и они вспоминают такие детали, о которых прежде и подумать не могли. К тому же, это хороший способ перепроверить информацию. Сеймур доверяет этому парнишке уже чуть больше, чем сначала, но все равно недостаточно, чтобы просто слепо верить тому, что тот говорит. Все-таки история выживания у него чрезвычайно удачливая. Так бывает редко. И редко — без причины.

⠀⠀Лучший пилот Сопротивления, который сбежал из плена, в свое время стал головной болью Сеймура и всей разведки вместе с ним. Он, хоть и был интересен, все же уже успел засветиться — а вот второй, кто бы он мог быть? Еще какой-нибудь лучший пилот? Солдат? Разведчик? Почему они отпустили этого паренька — сопротивленческая жалость взыграла? Они не могли не знать, что им это аукнется. Могли бы разве что подменить паренька на своего, но нет, все проверено — это СК-5434. Сеймур кивает, словно в подтверждение, что услышал сказанное.

⠀⠀Еще интересно, что они там такое таскали, конечно. Но это отдельный вопрос.

⠀⠀— Как ты сам, парень? — Сеймур смотрит чуть мягче. — Помощь пси-техника нужна или сможешь вернуться в строй?

⠀⠀Потом нужно будет послать кого-нибудь поговорить с этим летчиком, даже если он будет утверждать, что с ним все в полном порядке. Если уж на то пошло, Сеймур и не ожидает, что тот сейчас начнет раскрывать перед ним душу. Их разделяют возраст, профессии, звания. Однако это тот вопрос, который тоже важно задать. Хотя бы чтобы посмотреть, как парнишка будет отнекиваться. План следующих шагов у Сеймура уже в любом случае готов.