Йелла очень долго смотрела на Веджа прежде, чем заговорить.
Когда умер Дирик, ее все чаще стали описывать словом "грустная". Йелла точно знала, что с ней, и ей это было безразлично. Работать она могла и грустной, депрессия этому нисколько не мешала, а вне работы она могла заниматься, чем хочет - и Йелла хотела грустить, тонуть в своей печали и чувствовать, как та заполняет легкие, как просачивается в кровь и желудочек за желудочком, предсердие за предсердием тормозит сердце. Иногда оно все равно упрямо билось - редко, рядом с некоторыми людьми. Некоторые из них знали об этом, некоторые нет.
Корран Хорн знал - и, хотя и не был обязан делать это, смешил ее, поддерживал, просто был рядом. А теперь не было и его тоже.
Они знали друг друга много лет - вместе когда-то пришли сразу после школы в КорБез, хотя даже тогда Йелле казалось, что она взрослее. Она привыкла присматривать за Корраном, хотя он, конечно же, был уверен, что все может сам. Лез он тоже везде сам, без остановок на подумать или спросить мнение у кого-то более рассудительного, не будем показывать пальцами на его славную со всех сторон напарницу.
Умер только он не сам. И сама смерть не отзывалась болью - право на боль досталось Миракс. Сама смерть не возмущала Йеллу.
Возмущало ее то, как эту смерть подавали, как с ней обходился тот же Ведж - Ведж, который не был Коррану напарником, но был ему командиром и был хорошим человеком. Так, будто был человек - горячий, самоуверенный, самовлюбленный, но смелый, преданный и настоящий - а вот человека нет, вот он мертвый пример, вот он причина бороться дальше. Так, будто его просто забрала с собой война, а не кто-то конкретный.
Хотя был - был кто-то конкретный. Он мог бы ответить за эту смерть. Он должен был ответить за нее.
Йелла понимала, зачем нужно честно беспристрастное разбирательство. Она только не понимала, почему есть какие-то люди, которые искренне считают, что Селчу может быть невиновен.
Почему Ведж - командир и хороший человек - среди них.
Ее ли это вообще дело. Хотя с этим было понятно: уже много лет почти любое дело, в которое ввязывался Корран Хорн в итоге становилось и ее делом тоже. Этого его смерть изменить не смогла.
Она смотрела на Веджа еще. Долго, долго смотрела, не отводя взгляд, не позволяя, как обычно, себе отвлечься на то, как у него волосы падают на лоб и как прямо и глубоко умеют смотреть глаза.
- Почему, Ведж?

Потому.
Потому - не приемлемый ответ ни для кого, никогда, но Йелла понимала, что тон этого его "потому" важнее, чем само слово. И тон такой, будто Ведж рассматривал какую-то особую цель, решая, стрелять прямо сейчас или еще немного подождать.
Так иногда говорили с ними люди, которых они искали. Коррана это всегда цепляло, будило в нем какой-то нездоровый азарт. В Йелле нет - она старалась смотреть за тон и часто оказывалась права. Но теперь за тоном ничего нет, да и с Веджем они были не на допросе. Ну, или это она так считает.
Жаль, если он думал иначе. Йелла, которая в принципе не думала больше сходиться с людьми какое-то время - людям становилось интересно, они задавали вопросы, и на них приходилось или отвечать, или врать, или отмалчиваться, и все три варианта были худшими - в Ведже, который не спрашивал лишнего, потому что ему и самому находилось, о чем помолчать, уже какое-то время видела друга. А он отвечал ей своим упрямым "потому", а когда все же продолжил его... Зведы, лучше бы он не продолжал.
- Корран не подозревал его так открыто раньше, - резко ответила Йелла. - Он мог ждать удобный случай, чтобы убить Коррана. Мог спасти его несколько раз - как раз вот для этого.
Она кивнула на Веджа, и кивок получился очень широким, каким-то таким, будто ей не нравилась не ситуация, а сам Ведж.
- Он мог быть спящим агентом, наконец. Тогда тот, кто помогал Коррану, и тот, кто убил его, - два разных человека, которые просто делят одно тело. Но ты и так должен все это знать. Ты все это знаешь.

Отредактировано Iella Wessiri Antilles (14-02-2019 23:49:17)

Этот аргумент Йелла не сразу понимает. Пятнадцать миллионов - и что? Об этом Селчу вполне может не знать - Йелла вот не знает, сколько у нее денег. Она не знает даже, есть ли к ним доступ или он потерялся где-то при побеге. Они готовили побег долго, Дирик наверняка подготовился. Конечно, он шел по жизни легко, оглядываясь во все стороны и торопясь, как любопытный путешественник, мальчишка, который открыл, что хлам на чердаке - это величайшие сокровища в мире, а разноцветным стеклышкам нет цены, потому что все они волшебные, надо только уметь разгадать это волшебство. Но эту свою легкость он умел совмещать с почти небрежной практичностью и комфортом.
Потом она понимает, что деньги тут - не просто деньги. Доказательство, но только она о нем почему-то не знала. Присоединяться к Альянсу сложно - даже если кажется, что ты уже присоединилась, он все равно все проверяет тебя, все держит в стороне. Так кто-то решил, что ей не нужно знать про то, что Коррана тоже занесло в Альянс. Так теперь про все детали дела ей не сказали. Потому что зачем ей знать. Если только, конечно, ей не нужно это для работы, но тогда нужно сделать Коррана своей работой. И это возможно, но только...
Йелла остановила эту мысль, но запомнила ее. Мысль была хорошей. Так можно было бы не только надеяться, что дело пройдет, как должно, но и приложить к этому усилия.
- Спящему агенту можно платить, чтобы создать именно такую ситуацию. Внести больше неизвестных, чтобы суд расколол Республику. Чтобы даже вскрытый, под следствием и в тюрьме он приносил бы пользу. У Селчу пятнадцать миллионов кредитов - а сколько у тебя пилотов? Тоже пятнадцать миллионов? И всех их можно просто потерять, потому что у твоего Селчу есть деньги, и он тебе дороже других?

Ведж вдруг стал очень бледным, и выпрямился. Йелла тоже выпрямилась, почти повторила его позу, хотя не собиралась. Просто память тела, старая привычка - так она вызывала у людей доверие, потому что это всегда работала, так делала, не замечая даже, когда кто-то ей нравился. Теперь она тоже заметила не сразу, а когда заметила, немедленно вернулась в прежнюю позу.
Дюжина едких ответных фраз крутились у нее на языке. И про то, как Коррану это не сильно помогло; и про это прошедшее время - очень удобно, когда из нескольких людей, которых ценишь, кто-то один остается в прошедшем времени навсегда, и его можно списать со счетов; и про то, тренируется ли он сейчас, чтобы потом звучать честнее, когда будет говорить то же самое Мирракс; и про то, как одного из них он уже использовал для вдохновляющей речи - для какой оставит второго?
Все их Йелла удержала там же, на языке. Вместо слов она выдохнула. Ее вели эмоции, впервые за долго время захлестнувшие Йеллу с такой силой, что поделать с этим она ничего не могла. Но эмоции не помогли бы ей теперь. Эмоции были бесполезными, когда дело доходило до правды. Даже Ведж должен был понимать это - потому и изображал так хорошо холодность.
А может, и не изображал. Пусть так - это тоже было теперь неважным, так что об этом можно было не думать.
- Тогда, надо полагать, во время процесса ты будешь лучшим свидетелем в мире, и суд установит правду. Но только я думаю, мне все равно лучше будет ему помочь в этом.
Да, это было правильным решением. С такими процедурами она была знакома, если даже ей не достанется важная роль - она все равно сделает хоть что-нибудь.
- Я буду помогать обвинению. Еще не знаю, чем, но... Думаю, тебе стоит знать.

- Понятно, - отозвалась Йелла.
Ведж был очень уверен, и, чтобы не думать о Корране, она подумала о том, как, наверное, больно ему будет, когда он поймет, что неправ. Когда не получится больше прятаться за слова и вымышленные причины, по которым Селчу мог быть невиновен.
- Мне его не не хватает. Это другое.
Объяснить Йелла не могла. Она знала Коррана очень долго, он был вечной занозой, которую невозможно было вытащить из передряг, когда он начинал вести себя, ей часто хотелось пристрелить его по десять раз на дню, а в особо тяжелых случаях пойти рассказать обо всем старшему Хорну, чтобы он разобрался со своим отродьем сам, но совершенная невыносимость каким-то удивительным образом не мешала Коррану быть замечательным, оставаться ей лучшим другом и лучшим напарником. Она впервые за год начала чувствовать себя собой - Йеллой, а не грустной Йеллой - когда они с Корраном снова встретились. Он не должен был умереть. Не должен был умереть так. А теперь его не было, и она чувствовала, как высыхает еще один кусочек сердца.
Ведж наверняка и так все это знал. Йелла помнила, как часто в его эскадрилье менялись люди. Наверное, такие потери были нормальным. Наверное, неправильным было бы ждать от него, что он действительно будет всех ценить, ко всем привязываться. Многие бы просто держали бы своих пилотов как можно дальше от себя.
Но Веджу, может, и правда не хватало каждого потерянного пилота - он выглядел достаточно безумным для этого.
Она подалась вперед, сначала мысленно, потом на самом деле, потому что она к этому не привыкла, она еще плохо умела терять людей, и уперлась лбом куда-то Веджу в плечо.
Она хотела сказать: "Обними меня, пожалуйста", но Йелла и так выступала на стороне обвинения, и так знала, что человек, которого Ведж так защищал, был виновен. Потому она сказала:
- Извини, - но сказала глухо и не собиралась сдвигаться с места.

Отредактировано Iella Wessiri Antilles (15-02-2019 16:21:15)

Йелла покачала головой, не отрывая нос от чужого плеча, не открывая глаз. Ей не нужны были извинения - да и ему не за что было извиняться. Ей не нужны были вообще слова.
Просто сосущее одиночество, которое затягивало Йеллу все сильнее, ненадолго отступило, и слезы - она не думала, что в ней все еще оставались слезы, она думала, что больше не сможет плакать никогда, что больше ничто не затронет ее так, не застанет неподготовленной - подступили к глазам, почти потекли, но она не то успела их сморгнуть и отправить по обратной стороне щек, не то вытерла их, когда качала головой. Неважно, неважно.
Ей хотелось обнять Веджа в ответ, но и ему не стоило обнимать ее - пусть даже Йелла хотела этого - а ухудшать ситуацию еще сильнее она не хотела. У нее умер муж - год назад - это неважно - но он любил, когда она была счастлива, и ни за что не потерпел бы, чтобы она была несчастна из-за него - у нее умер Корран - даже тела не было, что они похоронили - зачем вообще нужны похороны, если от человека ничего не осталось - как будто и мертвый он не хотел сидеть на одном месте и оставаться в тесной могиле, когда можно было носиться по свету - она добьется справедливости и справедливость сделает больно Веджу - нельзя, нельзя делать ему еще больнее, чем будет - если ему вообще будет, если им движет что-то, кроме жалости к ней, потому что ей не нужна жалость - надо его поцеловать - она хочет его поцеловать, хотя это худшее, что можно сделать.
Йелла не поцеловала его. Рой мыслей пронесся и стих. Стало спокойно, впервые за долгое время ей казалось, что ничто не терзает ее. Так после бури море слизывает обломки и щепки, чтобы навсегда спрятать их на дне.
Потом она открыла глаза, посмотрела на Веджа.
- Я бы хотела, чтобы все было проще. Может быть, потом все так и будет. Хорошо бы, чтобы потом все так и было.

Он отпустил ее. Йелла опустила взгляд, потом посмотрела наверх, чтобы убрать даже намек на слезы, моргнула дважды. Вот она снова всегда уверенная в себе, всегда рассудительная Йелла. В КорБезе ее ничто не могло пронять. Пусть это тогда была видимость - она могла быть какой угодно, ей легко было быть всегда сильной, потому что потом она приходила домой и тонула в любимых объятиях.
Они не на Кореллии, она теперь работала не на КорБез, и дома никто не ждал ее, кроме редких счетов и работы, которую можно взять собой, чтобы только не сидеть и не смотреть пусто в холодные сумерки. Это неважно, теперь ей просто нужно быть сильной всегда - потому что он отпустил ее.
Ведж тоже был замечательным - в этом Йелле везло. Он был таким замечательным, что готов был помочь - если бы она захотела. Он готов был быть здесь, готов был остаться. Если бы она захотела - но не он. Значит, все-таки жалость. Сердце от этого сжалось, потом робко застучало опять, возвращаясь к совершенному и давно знакомому горю. Горя было немного больше. За это Йелле было неловко - ей нужно было переживать совсем о других людях, а не о себе.
Но мертвые были мертвыми. Все, что она могла сделать хотя бы для одного из них - того, виновник чьей смерти был известен - это добиться справедливости. Это было хуже, чем крепкие руки Веджа, обнимавшие ее, но лучше, чем пустота вокруг.
- Тогда, - она осторожно отошла, чтобы не портить все еще сильнее. - Увидимся на суде. Не обижайся на меня там - я просто не умею плохо делать работу, за которую берусь. Так меня воспитали.