Терять больно.
Терять медленно - вдвойне больно.
Винтер все еще не могла до конца придти в себя, не могла все еще поверить, что Тайко жив, что с него сняты все подозрения и обвинения, что ему не грозить смертная казнь. Она правда не понимала, как так вышло, что на одного человека навалилось так много, и все практически сразу, но лежа рядом с ним, чувствуя его дыхание, Винтер надеялась, что все позади, что больше ничего подобного не перепадет ему.
И теперь все будет хорошо.
Вопрос, конечно, относительный. И пока жива Айсард, сама Винтер не успокоиться, не забудет, стремясь добраться до этой злобной бабы, возомнившей себя правительницей наследия Императора. Но Корусант был в руках Новой Республики, и начиналась новая жизнь, пусть и слегка запоздало.

На это утро у Винтер были конкретные планы. Она хотела поговорить с Йеллой, хотя и понимала, что Вессири сейчас не до нее. Но прикрытие в Центре Империи сблизило ее с кореллианкой, а сочувствие утрате требовало выявить поддержку. На Йеллу Винтер зла не держала, понимая, что та просто искала правду. Тайко мало кто верил, разве что собственная эскадрилья, да сама Винтер. Но стоило отдать Йелле должное, она выполняла свою работу честно, хотя теперь, спустя несколько дней, алдераанка хотела задать некоторые вопросы.

Это просто точечный удар наугад. Кореллианское место памяти впечатляет, и Винтер немного тоскливо, что все, что осталось от Алдераана - это Кладбище. Там не посидишь, не погрустишь, не подумаешь о потерянных. Прошло семь лет, а она все так же скучала про Бейлу и Брехе, все так же хотела опустить голову на колени последней, и пока та будет перебирать ее волосы, рассказать о том, какой прекрасный Тайко, как сильно она его любит, и она бы умерла, если бы он снова умер. Но остается лишь пытаться сохранить образы любимых в сознании, да и то, они все больше блекнут. И Винтер подставляет лицо солнцу, радуясь тому, что сегодня просто солнечный день.

Йеллу она видит издалека, но не торопиться на перехват, ожидая, пока женщина дойдет до нее. Поднимается со скамейки в парке, шурша длинной юбкой наряда в алдераанском стиле.
- Добрый день, Йелла. Я хотела выразить тебе соболезнования в твоей утрате и немного поддержать. Не хочешь прогуляться?
Винтер протягивает Вессири руку, браслет на запястье заливисто звякают в такт. И на лице алдераанки проступает некоторое смущение такому веселому звуку в такой невеселый момент.

Отредактировано Winter Celchu (15-02-2019 15:25:42)

- Это не важно.
Глядя на Йеллу, Винтер испытывала чувство стыда и неловкости. О чем она вообще собирается говорить? Неужели будет задавать вопросы, почему она просто не хотела верить Тайко и его друзьям? В конце концов, вполне обоснованно, если вспомнить ход дела, и то, что в принципе случилось то, чего все и опасались - техника промывки мозгов Айсард дала результат.
Просто не с Селчу.

Мысли раз за разом возвращались к тому, смогла бы сама Винтер нажать на гашетку бластера, смогла бы поступить так, как Йелла, окажись они с Тиком на месте четы Вессири.
И ответа на этот вопрос у Винтер не было. Его не мог дать никакой расчет, никакие домыслы. Пока не окажешься в определенных условиях, не будешь знать, как поступишь. И Винтер не хотела бы знать.
Она была сейчас счастливее Йеллы. Она прошла все круги преисподней, но получила своего мужчину обратно. А Йелла - нет.
И все слова, заранее заготовленные Винтер для беседы, теряли смысл. Она просто сжимает руку Вессири в ободрении, не уверенная, что это принесет утешение. У нее вообще все плохо с утешением, не умеет она в него.

- Мне жаль, что так вышло. Но я пришла не за тем. Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты выполняла свою работу искренне, хотя это и было... для меня тяжело воспринимать, - теперь настает очередь Винтер чуть улыбнуться, смущенно и неловко. Наверное, странно приносить благодарности женщине, которая ратовала за арест Селчу.
Если бы не вернулся Корран, все могло пойти иначе. И уже бы Винтер ощущала нечто, сродни тому, что испытывает сейчас Йелла.

Винтер не перебивает, молчит и слушает.
Да, она прекрасно понимает, что сейчас испытывает Йелла, сомнения относительно тогда, смогла бы она заметить, и прочее. Никому нельзя верить, никто не даст гарантий, что все будет хорошо. Это правда, но есть и другая правда - верить приходиться, чтобы выжить, чтобы не выжечь все огнем вселенской ненависти и боли.

- Ты бы не заметила, - тихо говорит Винтер. - Дело не в том, что ты не видела чего-то, будучи занята процессом, Йелла, дело в том, что нельзя, увы, определить подобное. - Она медленно выдыхает, не готовая признаваться в подобном, но все же произносит: - Я много раз задавалась вопросом во время процесса, заметила бы я, если бы с Тайко было что-то не так. Заметил бы Ведж. Мы хорошо знаем его, кажется, нет лучше нас, кто мог бы сказать, что он настоящий, что в нем нет заложенной бомбы Айсард, но все же, и меня мучили сомнения, не в его невиновности, но в том, что если бы...

Она качает головой:
- Вина за смерть Дирика - это последнее, чем тебе стоит почтить его память. Он держался до конца, он смог прорваться сквозь заложенные в его сознание функции, такое могут далеко не все. Сейчас тебе это не поможет, но потом станет легче.
Всегда становится легче, если успеваешь пережить острую боль и справится. Облегчение, как результат закономерный, приходит и приносит успокоение.
- Самое сложное, примириться с собой.

Они приходят к тому, что Винтер не знает, что сказать.
Солгать? От обмана никому легче не будет.
Сказать правду? Что Йелла никогда не сможет вспоминать о Дирике и не думать, что он где-то тут, не сможет не ощущать вину за его смерть. И что толку в этой правде.

И Винтер молчит, не подтверждает и не опровергает. Возможно, они еще раз вернутся именно к этой формулировке, а пока можно обойти ее стороной. Потому, что прошло семь лет, семь долгих лет, а Винтер все еще вспоминает, все еще не всегда может осознать, что любимых ею людей не вернуть, что она виновата в последней ссоре, в том, что улетала с Альдераана обиженная на непонимание, а потом...
Ее там не было.
Она должна была быть. Но ее там не было. Всего лишь несколько часов, и она выжила, а они - нет.

- Мне все еще нужно время. - Честно признается Винтер. - Мне все еще иногда нужно время, чтобы примириться с этим. Чтобы не оглядываться и не думать о том, что вместо моей планеты есть просто астероидный пояс, Кладбище, как его красиво назвали. Но, как ни странно, именно это мне напоминает о том, что я живая, и что я должна что-то делать, жить дальше потому, что они отдали жизнь за то, чтобы я и такие же как я, кто оказался вне планеты, жили и напоминали всем о том, что мы не сломлены.
Она говорит тихо, с неохотой, но говорит. Что ж, идя на встречу с Йеллой, Винтер понимала, что придется открывать душу, иначе это не работает.
- Со временем не станет проще, но станет легче.

Винтер качает головой.
Хотелось бы легко и быстро.
Но нет, увы. Жизнь не такая, а разбитые сердца лечить очень трудно, даже медики не знают, как, а что уж говорить об обычных людях.
Рука Йеллы теплом напоминает, что она живая, она отмирает, и становится немного лучше. До исцеления далеко, и вряд ли Винтер может что-то посоветовать. Она сама тонула в заданиях, одно сменялось другим, Ретрак с остервенением бралась за все те, которые казались невозможными, превращала их в возможные, возвращалась живой, снова живой, все еще оставаясь пережитком собственного прошлого, поразительно на самом деле.
— Какое-то время мне казалось, что если я буду собой рисковать, будет легче. Будет проще. Будет не так стыдно за то, что выжила. Потому, что было стыдно. Потому, что погибли те, от кого было бы больше пользы Восстанию, а не я, которая мало что может и умеет по сравнению с ними. Потому я старалась что-то делать, приносить какую-то пользу, с легким привкусом одержимости.
Винтер об этом ни с кем не говорила раньше. Ни с Леей. Ни с Тайко. Им хватало своей боли, свои потерь, чтобы она еще наваливала на них свои переживания.
— Немного легче стало потом.
Когда в жизнь пришла любовь.
Но поможет ли это Йелле? Винтер не была уверена, ведь Йелла потеряла как раз того, кого любила, и говорить сейчас о том, что в будущем будут новые чувства — а они будут, кореллианка еще слишком молода, чтобы себя похоронить, жизнь в ней билась даже сейчас, пусть и неровным пульсом — казалось кощунством. Для себя таких слов Винтер не хотела бы.
— Просто нужно подождать.

- Потом всегда настает. Это неизбежно.
Винтер гладит руку Йеллы, надеясь, что хоть как-то принесет облегчение. Невероятно, в недели суда Ретрак была практически готова ненавидеть ее, потому, что была уверена в невиновости Тайко, а все мотивы Йеллы казались натянутыми. Но сейчас ничего подобного не осталось, сейчас было лишь желание поддержать женщину, утратившую всю свою любовь вместе со смертью мужа.
Которого она сама убила.
Смогла бы так поступить Винтер? Она об этом думать не хотела.

- Глупо, умно, не им судить.
Альдераанка качает головой. И правда, кто-то считает, что глупо в семнадцать лет замуж, кто-то - что глупо в семнадцать лет в разведку. А потому все это не имеет значения, когда все происходит так, как происходит, когда приходит любовь. Она снова улыбается слабо.
Она считала, что глупо любить в войну. Потому, что прощаясь с Селчу, она могла его больше не увидеть. И так каждый раз по кругу. Наверное, что любить глупо, она верит и сейчас. Немного. Самую малость. Но все равно ничего не может с этим поделать.

- Главное, что ты была счастлива. А чужие мнения никогда не должны волновать, - Винтер аккуратно тянет Йеллу в сторону ларька с мороженым и лимонадом, им не помешает что-то такое приятное, разрядить немного обстановку. Они теперь могут говорить о многом, а могут о многом молчать, но это молчание будет совсем иным, теплым и светлым, с некоторой толикой грусти. - Говорят, что в наших жизнях не бывает одной любви. Просто они все разные.
Но Винтер не хочет узнавать на собственном опыте, нет.
- И я верю, что все получится. - Ретрак кивает на ларек: - Что-нибудь будешь?

Они лакомятся мороженым. Винтер не спорит с Йеллой, когда та решает оплатить оба мороженых, позволяет ей делать то, что хочется. Они молчат, пока едят, Винтер наслаждается вкусом, хорошим днем и тем, что разговор удался. Она не может помочь Йелле пережить это, но может быть рядом, может слушать, может держать за руку, если понадобится.
А может что-то предложить.
И Винтер кивает в подтверждении, что мороженое и правда вкусное.

- Кракен формирует новую агентурную сеть, которую планирует внедрять в качестве помощи планетам, где все еще проимперское правительство. Основная цель - поддерживать связь с разведкой, помогать в формировании ополчения, доставка информации, все как обычно. Вроде бы ничего нового, но это хорошая мысль для смены обстановки. Тебе будет, чем заняться.

У нее еще было достаточно планет, на которых правили имперцы, которым нужна была свобода. Там нужна была любая помощь, от связных до шпионов, которые могли проникнуть в любые места. И такую помощь собиралась оказывать разведка, а Йелла прекрасно подходила для этой роли. Винтер даже не сомневалась в ней, лишь немного беспокоилась, что там может слишком увлечься.

- Знаешь, - тихо отзывается Винтер. И поясняет: - Убить Айсард, чтобы она перестала творить зло. Но такие планы всегда долгоиграющие, главное, чтобы они не стали единственными.
Она боится этого. Боится, что желание отомстить Снежной королеве поглотить всех, кто пострадал от ее рук. Тайко, Веджа, ее саму, теперь вот и Йеллу. А есть еще Корран, он пережил все, но это не означает, что в нем не горит огонь мести. Но пока они все держатся, пока они помнят, что Исанн Айсард не единственное зло, что нельзя переходить из общего блага в личные желания мести.
- Однажды мы это сделаем.
У кого больше права нанести последний удар Айсард, трудно сказать. Но Винтер точно знает, что ее в списке этом нет. Потому, что тот, кого она любит, выжил, несмотря ни на что, и она все еще помнит об этом, не позволяя ненависти сожрать ее изнутри.

- Тайферру?
Интересно выходит.
Вопрос звучит блекло, как и обычно. Ретрак не выдает интереса к планете, как и не спешит рассказывать Йелле о том, что отколол Разбойная эскадрилья. Не уточняет она и того, в курсе ли уже кореллианка, может, с ней успел поговорить Хорн. Или Антиллес.
- Не скажу. - Винтер между поеданием мороженого пожимает плечами: - Он не мой командир, я снова птица вольная.
И ей это нравилось. Нравилось снова решать, что она будет делать. Винтер уже предупредила Лею о том, что на время исчезнет вместе с Пронырами. Потому, что им нужны были ее знания, ее возможности, и она предоставит их в полном объеме.
- Холодный ум, горячее сердце, видимо, так?