Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [17.V.34 ABY] The house of shame
Seymour Roark, Kato Ren
Время: примерно середина дня
Место: база Ордена Рен
Описание: Кто мог вообразить себе, что на базе Рен может быть бунт? Уж не Като конечно. После такого всегда наступают серьезные последствия. Единственный с кем он тогда мог поговорить — это Рорк. Просто замечательное событие!
База рыцарей Рен — не то место, где Сеймур бывал когда-либо и думал, что однажды побывает, но жизнь оказывается как всегда непредсказуемой. Он здесь уже час с лишним и до сих пор ситуация понятна мало. У него есть четкие инструкции восстановить картину событий, а главное — их причины, после чего написать рапорт, который скорее всего отправится чуть ли не прямиком к Верховному лидеру. По ощущениям это почти как писать рапорт какому-нибудь языческому богу.
Судя по тому, что он со своими людьми на базе не один — инквизиторов тут тоже достаточно — рыцари Рен нарвались на какую-то полномасштабную проверку. Смешно думать, что Сеймур или кто-либо из разведчиков может прояснить случившееся лучше, чем леди Люмия и ее ребята; смешно думать, что их в принципе отправляют сюда расследовать это дело, когда они разведка и их задача — разведывать то, что снаружи, за пределами Первого Ордена. Но, видимо, Верховный лидер временно испытывает трудности с доверием к рыцарям. Другого объяснения Сеймур не видит. Впрочем, не то чтобы оно должно его волновать. У него есть четкие цели и задачи, и его дело — выполнить их.
Пока его люди занимаются пересчетом аколитов, осмотром тел убитых, отслушиванием переговоров диспетчерской и прочей рутинной детективной работой, Сеймур выискивает человека, с которым можно поговорить. Будь здесь Анук, он бы непременно расспросил ее первой, но Анук в медблоке, и пускать к ней начнут нескоро, а в таких делах каждая секунда на счету. Поэтому Сеймур выбирает другую цель — Като Рена. Насколько ему известно, рыцаря не было здесь во время бунта, но это не значит, что у него не окажется полезной информации.
Сеймур стоит на взлетном поле, засунув руки в карманы брюк офицерской униформы, и задумчиво смотрит вдаль. Пять минут назад он отправил одного из своих людей за Като, назначив рандеву вот прямо здесь. Смысла прятаться по закрытым комнатам особого нет. Кроме того, когда имеешь дело с незнакомыми форсюзерами в таких деликатных вещах, лучше, если вокруг есть свидетели. Заслышав шаги, Сеймур разворачивается и кивком головы отпускает разведчика, переводя взгляд на рыцаря.
— Меня зовут Сеймур, — первым делом коротко говорит он, пропуская приветствие. — У меня есть несколько вопросов к вам, Като. Они касаются произошедшего с магистром и самого магистра, надеюсь, вы не откажетесь пролить немного света на всё это, — Сеймур кивает на взлетное поле, не так давно служившее также и полем битвы.
Человек этот ему незнаком, и Сеймур держится нейтрально-вежливо, но внимательно — подмечает про себя детали: как его собеседник будет держаться, как заговорит, что в этом есть для него. Личных дел рыцарей Сеймур не видел: частично потому, что достать их — целое приключение, частично потому, что предпочитает составлять мнение самостоятельно, а потом сверять его с чужими наблюдениями и фактами.
Кто ты такой, Като Рен?
Как удобно тебя не было здесь во время бунта.
Для Като всегда были характеры вспышки гнева и раздражения, учитывая тот путь, что он избрал, но сейчас он был просто в ярости. И только благоразумие не дало ему убивать всех вокруг. Подумать только, на базе Ордена Рен был бунт! Самое настоящее восстание! И мало того, что он понятия не имеет, где магистр Кайло, так еще и не видел никого из рыцарей. По слухам были как мертвые, так и сбежавшие ученики. Каким образом они сбежали, для фехтовальщика до сих пор остается загадкой. Он прилетел совсем недавно, буквально в начале этого дня, и ему сходу указали на то, что вылететь нельзя, общаться ни с кем нельзя, а все это пока ведется следствие. Следствие. На базе Ордена Рен… это был позор, который смыть будет ужасно сложно. Като в очередной раз проклял Кайло за его ведение дел, вероятно же, что он недоглядел или закрывал глаза.
Когда открылась дверь в комнату Като, то первое, что увидел вошедший, так это летящий в стену, рядом с ним, шлем рыцаря. Солдат дернулся от неожиданности, но, к его чести, не придал вида этому событию. Вместо этого он с выработанной годами дикцией протрындел, что-то про необходимость, для Като, пройти с ним ради разговора с полковником Рорком.
Какой же бешеной концентрации стоило Като не убить этого парня на месте. На самом деле он почти это сделал, потянувшись к шее разведчика, но вовремя одернул себя. В другой ситуации целым бы этот парень не ушел, но сейчас его рыцари облажались, все они облажались.
Все это время Като упирался в стенку руками и смотрел в пол, но теперь он должен был идти. Мужчина обернулся и пошел на выход, попутно пнув свой летный комбинезон в сторону. Да, погром в своей комнате он устроил не слабый.
Разведчик привел тренера на взлетное поле, где находился одиноко стоящий мужчина в офицерской форме, после разрешения которого, солдат покинул их. Ох эти формальности, как они раздражали рыцаря, особенно сейчас.
Като ответил не сразу, он всматривался в эти глаза, которые не сулили ничего хорошего для Ордена Рен. Он терпеть не мог ищеек, в некоторой степени даже презирал, однако отдавал им должное, понимая, как эта работа важна, и не менее опасна, чем у большинства рыцарей.
Рен медленно, словно хищник, разглядывавший добычу, обошел вокруг Сеймура, прежде чем проронил хоть слово.
— Хм… не откажусь, Сеймур – протянул фехтовальщик ровным голосом, уже глядя в глаза собеседнику – Но я ничего не знаю, я сегодня только прилетел с задания. Вам должно быть известно это уже давно. Не так ли? – любопытство снедало его, заглушала внутренний рев ярости от того позора, что лег теперь и на него.
— Однако, Сеймур, мне, в свою очередь, хотелось бы знать, что, конкретно… Мать его, здесь произошло! – не выдержал Като и сорвался на крик, Силой сжав в шар хлама пару рабочих резаков, что лежали неподалеку – Я… прилетаю на эту чертову базу и обнаруживаю, что тут был бунт… и я не могу никого увидеть. Да я даже не знаю живы ли сами рыцари! – Рен резко начал ходить из стороны в сторону, раздраженно жестикулируя руками – Мне нужно понять, что тут происходит не меньше Вашего! – в последний раз рявкнул и попытался снова себя успокоить.
— Я готов сотрудничать. Ведь выбора у меня особо и нет, верно? – уже с усмешкой на лице, Като развел руками.
Сеймур знает такой тип людей. Все они не обладают Силой, но Сила дела не меняет: даже самые могущественные из людей обладают теми же повадками и слабостями, теми же чертами характера, теми же деталями, которые их выдают. Пока рыцарь обходит его вокруг, Сеймур и бровью не ведет; если человек выбирает вести себя как зверь — взаимодействовать с ним нужно как со зверем. А им, как давно известно, нельзя показывать страх.
Демонстрацию силы — и Силы — Сеймур переживает так же бесстрастно; после того, что творила рядом с ним Анук на задании, он может спокойно держать свои впечатления при себе. Его взгляд сосредоточен исключительно на лице Като — тот сердится, и сердится вполне заслуженно, но чересчур эмоционально. Видимо, это черта всех рыцарей-мужчин: магистр Рен крушит панели, да так, что уже легенды по Ордену ходят, а Като — вот. Удивительно похожие ребята эти рыцари. Как на подбор.
— Верно, — четко отвечает Сеймур. — Произошедшее крайне сильно заинтересовало Верховного лидера.
Это не угроза и даже не тычок в ответ на крик, а всего лишь констатация факта. За все время службы в Первом Ордене Сеймур не помнил ни единого раза, когда Верховного лидера что-то интересовало настолько сильно. Впрочем, не помнит он и такого, чтобы аколиты Ордена Рен восставали против своих мастеров. Все это так интересно Верховному лидеру, что прислать сюда одну лишь леди Люмию ему показалось недостаточным. Сеймур предпочел бы, чтобы это было не так, но увы.
— Ваши ученики. Что вы можете сказать про них — про бежавших, вроде Титуса и Эриса, и про умерших, вроде Джорфи? Бунты не случаются внезапно. Они планируются. Вы их тренер, общаетесь с ними едва ли не больше любого другого рыцаря — могли что-то заметить.
Сеймур говорит почти бесстрастным, нейтральным тоном, словно все случившееся совершенно никак его не интересует и не трогает; так хирурги режут чужую плоть с каменными лицами. В конце концов, он не обвиняет Като ни в чем. Пока что. Многое зависит от его ответов.
Ответы, которые ему дает Като, ёмкие и короткие; их достаточно, чтобы удовлетворить любопытство Сеймура, даже достаточно, может, чтобы как-то помочь делу, но это не тот уровень кооперации, которого он ожидал. Вскоре Сеймур устает от этого допроса не только умственно, но и физически. Само присутствие рыцаря Рен рядом заставляет его запрягаться, и тем больше, чем более раздраженным тот кажется. Все в Первом Ордене знают, что Орден Рен предпочитает держаться особняком и никого в свои дела не пускать, но теперь, когда это приказ самого Верховного лидера, ничего поделать с этим не могут. Когда Сеймур наконец прощается с Като, ему хочется хлебнуть чего-нибудь покрепче для успокоения нервов. Вместо этого он возвращается к свои ребятам. Сначала работа, всё остальное — потом.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [17.V.34 ABY] The house of shame
