Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [02.II.27 ABY] Тебе шашечки или ехать?
BB-8, Poe Dameron
Время: день, 02.II.27 ПБЯ
Место: один из секторов Внешнего Кольца, почти на границе с Внутренним
Описание: когда BB-8 отдавали новому командиру эскадрильи «Рапира», лучшему пилоту крыла По Дэмерону, он и не подозревал, что «лучший» в понимании людей эквивалентно «сумасшедший». Когда По Дэмерон знакомился со своим новым астромехаником, он даже не догадывался, как ему повезло.
Сначала ему дают в командование его собственную эскадрилью. А теперь его радуют еще и новым астромехаником взамен старого списанного. Что-то в самом ближайшем будущем точно пойдет серьезно не так, но пока что По пожинает плоды своей последней и в кои-то веки удачной миссии. Однако юужань-вонги не дремлют и долго почивать на лаврах никому не дают: уже на следующий день все гудят последними новостями. Еще одна планета потеряна, еще несколько пилотов больше никогда не посадят свои истребители. «Рапира» — единственная из эскадрилий, которая полностью укомплектована и может вылетать, поэтому им не дают смурно пить по углам кантины, разговаривая на пониженных тонах. По поднимает всех на боевой вылет в один из секторов Внешнего Кольца, почти на самой границе с Внутренним.
Заодно он забирает своего нового астромеханика, стараясь выкинуть из головы мысли о том, насколько бессмысленна и беспощадна эта война, и идет по направлению к взлетной площадке. Самое время протестировать нового боевого товарища. Будь у него время, он бы занялся этим отдельно, но время — не тот ресурс, которым можно раскидываться в этой треклятой войне.
Биби-8 пока что знаком ему только весьма поверхностно. За тот один день, что они уже провели вместе, По еще не успел толком разобраться, каков его новый астромеханик: сварлив ли он или любопытен, или добродушен — но в любом случае, сам факт наличия новенького, только что с конвейера BB-юнита приободряет его. Прошлый астромеханик отличался привычкой хранить укоряющее молчание, которое сначала изрядно веселило По, а в последнее время начало угнетать. К его чести, астромеху было уже очень много лет. А потом была последняя миссия, и беднягу совсем закоротило от старости.
— Ну что? Готов к первому вылету? — после брифинга эскадрильи, По обращается к Биби-8, нагибаясь к нему, чтобы быть условно на одном уровне с окуляром. Не то чтобы это обязательно, но мама всегда говорила, что к астромеханикам нужно относиться с уважением. Они могут спасти жизнь. — Тогда по местам.
Дэмерон улыбается дроиду, как будто тот — живой новичок-пилот, хотя прекрасно понимает, что машина вряд ли испытывает те же ощущения. Эта улыбка держится на его лице и когда он уже забирается в кресло пилота, надевает шлем и пристегивает все ремни. Привычно проверяет системы крестокрыла, пробегается взглядом по всем датчикам, закрывает кабину. Техник откатывает что-то с площадки перед истребителем, и По использует это время, чтобы опросить всех пилотов об их готовности.
В ответ ему звучит строй задорных голосов, хотя казалось бы. Но кабины родных крестокрылов творят чудеса: снимают усталость и уныние, приободряют и даже — иногда — вселяют надежду. Приятно знать, что ты можешь что-то сделать. И может быть, просто может быть, им повезет, и война закончится вскоре. По переключается на внутреннюю связь, внимательно следя за тем, как очищается взлетная площадка и вдали открывается шлюз корабля-носителя.
— Биби, отчет о системах перед вылетом, — он идет строго по инструкции. — И координаты нашего вылета.
Инструкции, по мнению По, вещь необходимая, но только в самом начале. Потому что никакая инструкция не может предусмотреть всех ситуаций, которые произойдут во время боевого вылета, а потому следовать им после старта — себя не беречь. Разумеется, Дэмерон весьма известен тем, что умеет соблюдать субординацию и дисциплину, но он так же известен и тем, что пренебрегает всеми правилами мира, если это пойдет на пользу миссии. А эту миссию По хочет сделать такой же успешной, как и предыдущую. Потому что ну надо же уже как-то переломить ход этой войны, сколько можно.
«Твоя цель существования — служить своему пилоту» — говорили они. «Чини астролет и будет тебе счастье» — все твердили и твердили. «Знай свое место на звездном корабле и не будет горя» — не забывали уточнить. А совсем еще свеженький Восьмерка только смотрел в потолок фоторецептором, пытаясь понять, как же так будет, что на месте уже надоевшего металлического полотна вверху появятся мириады звезд.
К концу подходила первая неделя жизни Бибиэйта, снятого с конвейера, прошедшего все тесты и теперь ослепительно светящегося еще не тронутой бело-оранжевой эмалью корпуса. Вчера поступило сообщение, что во второй половине дня его отправят в другой отсек для добавления еще одного функционала. Его определили, он попадет к кому уже по окончанию этих суток. Он перестанет быть очередным безликим мехом, он станет чьим-то мехом.
Если бы дроид мог улыбаться, бегать, прыгать до потолка и говорить всем подряд, как он ждал этого момента, то обязательно так бы и делал. Но нет, этого не может быть и новоявленному механическому ремонтнику остается только с жадностью маленького ребенка сканировать все вокруг, записывая и записывая сотни килобайт новой информации, на уровне микросхем ощущая, как вибрирует заполняющаяся память.
Первое знакомство, однако, оказывается не совсем таким, как мог бы представить себе дроид. Пусть люди считают, что механизм их не способен на такое, но не зря они ИИ. Пусть и искусственные, но все же сделанным с максимальным подобием. В представления Биби его тут же подхватят и отправят заниматься делом, или же еще занимательнее, какое-нибудь испытание в действии, к примеру учебные вылеты с проверкой всех систем, с перегрузками и маневрами. Вот это было бы начало, возможность на первых порах показать себя отличным специалистом, умеющим принимать значительные решения в самых тяжелых ситуациях. Но они только и ходили с По Дэмероном, определенным его хозяином. Точнее По ходил, а Бибиэйт катился за ним следом, стараясь вникнуть во все происходящее, кажущееся сейчас таким же скучным, как и стоять среди десятка таких же дроидов на складе.
Но вот они все же получают задание и юный астромех впервые отмечает волнение в поведении пилота. И эти изменения, это предвосхищение постепенно передается самому дроиду.
— Ну что? Готов к первому вылету?
Кажется, он хотел услышать это еще с того момента, как во время первой проверки его впервые включили отдельно от общей системы. Мигая всеми лампочками одновременно Биби показывает свою готовность, поскорее откатываясь под днище иксвинга, активируя систему подъема и забираясь в свое «гнездо». Оказывается, что там невероятно удобно, а бодрый голос Дэмерона придает уверенности.
— Биби, отчет о системах перед вылетом. И координаты нашего вылета.
Вот и первый приказ, отчего все системы астромеха приходят в волнительное движение. Наконец он в деле. Ему нужна пара секунд и Бибиэйт впервые включает громкость.
— Пи-пипи-пилипи-пили-пилипи-пи. Пипи-пипили— пи— пи— пилипипи. [Все системы в норме, расчет топлива – 72 часа на ходу. Направление скорректировано верно, конечная точка прибытия – граница Внешнего и Внутреннего кольца.]
Бодрый двоичный голос так и лучится ответственностью, желанием выслужиться, предвосхищением событий. Еще минута и Биби отправится в свой первый полет, а заодно и сможет понять, какому же пилоту он достался.
Есть что-то невероятно завораживающее в новой технике. По испытывает почти детский восторг, глядя на гладкое, без единой царапины покрытие Биби-8, на блестящее стеклышко окуляра, на отлично сбалансированную конструкцию — лучшей награды за хорошую службу и придумать невозможно. Кому-то, может, хочется побольше увольнительных, провести время с семьей или любимыми, а По — По хлебом не корми, дай полетать, а хороший полет, как известно, требует хорошего астромеха.
Двоичный непривычно звучит в ушах — тональность «голоса» Биби-8 отличается от прошлого астромеха — По не может сдержать улыбку, его переполняет предвкушение. Наверняка командование не одобрит, но сегодня он в настроении полихачить. Это несерьезно, он знает, ему в свое время выговаривали за это в Академии, но пока что это не помешало ему выживать. Кроме того, с юужань-вонгами иначе и нельзя — тот, кто не способен на резкие виражи, не выживает в этой войне. К сожалению, По убедился в этом на личном опыте, к счастью, не на собственном.
— Отлично, — бодро отвечает он, перещелкивает тумблер.
Крестокрыл привычно зажигается жизнью, двигатели приходят в движение, и почти мифическая, как будто существующая только в голове По, вибрация пробегается по всему истребителю. Он ждет, когда маршевые двигатели немного прогреются. Семьдесят два часа — это длинный вылет. На этот раз юужань-вонги атаковали один из перевалочных пунктов по пути из Внутреннего кольца во Внешнее, эффективно отрезая грузовое сообщение там, где его еще умудрялись поддерживать. Командование надеется отбить форпост. Разумеется, полных семидесяти двух часов у них нет — столько не выдержит любой пилот, даже на стимуляторах, да и По знает, что его максимум — двенадцать, а после концентрация начинает подводить. Какая-то его часть надеется, что столько летать сегодня не придется, другая — другая, не задумываясь, переводит двигатели в летный режим, отдает приказ стартовать и с упоением ощущает, как крестокрыл режет космическую пустоту пополам.
Звезды висят как будто неподвижно прямо перед носом, истребитель — по крайней мере, в воображении По точно — урчит, словно странные набуанские четвероногие ездовые зверюшки, о которых мать рассказывала по вечерам, и он вновь чувствует себя на своем месте.
— К переходу готов, — коротко бросает он в комлинк, переключается с маршевых на гиперпространственные, им и прыгать-то всего ничего — большую часть расстояния за них уже прыгнул корабль-носитель. — Ну, поехали.
В ушах отзывается нестройный гул ответных голосов, и По жмет на заветную кнопку: звезды вытягиваются в бесконечный световой коридор, чтобы мгновением позже выплюнуть их неподалеку от газового гиганта и его солнца. В оглушающей тишине темную ткань космоса полосуют выстрелы юужань-вонгов и своих. Три ю-винга проносятся мимо, По закладывает резкий вираж, уходит вниз и вбок, чтобы не столкнуться с их преследователями, а затем разворачивается под невероятным углом и мчит следом, сев на хвост двум юужань-вонгам. Каждый пилот «Рапиры» знает свои инструкции, в основном их задача — помочь уже имеющимся эскадрильям и переломить ход битвы.
— Биби-8, обстановка, — сосредоточенно бросает По. Его голос напряжен, но в нем все равно чувствуется толика отвязного веселья — мальчишеского, буйного и неуёмного.
Времени ориентироваться самостоятельно у него просто нет: сбоку прилетает выстрел, который По ловко пропускает меж раскрытых в боевую позицию крыльев крестокрыла. Поэтому что бы ни происходило за пределами лобового стекла кокпита, По об этом не в курсе. В голове обрывками мелькает инструкция по предбоевому тестированию юнитов. Первый стандартный тест — предвылетная аналитика, гиперпрыжок, успешно. Второй стандартный тест — оценка поля боя, просчет траекторий, аналитика. По вспоминает о третьем — починка крестокрыла на ходу — и надеется, что сегодня этого делать не доведется. Слабо, но надеется.
И понеслось.
Профессионализм, с которым БиБи-8 встретил свой первый бой, мог заставить пустить скупую гордую слезу у светлого ума, спроектировавшего эту серию астромехов. «Восьмерка» только один, на выходе из гиперпрыжка, раз возбужденно свистнул: почти человеческое восклицание, в котором было все, и удивление, и все ожидания, и желание исполнить свою программу в лучшем виде... и, конечно же, волнение.
Потому что это было прыжком прямо в глаз бури.
БиБи закрутил куполом в попытке выхватить фоторецептором все и сразу: пилоту из кабины виден только пятачок открытого космоса вокруг, зато у астронавигатора — лучшие места на галерке.
Юужань-вонгские корабли — органика, плохая предсказуемость и разрыв шаблона у любой синтетической формы жизни. БиБи сосредоточенно посчитал прикрепленных к корпусу тягуна истребителей, налипших на материнский корабль копошащимся роем живых кораллов, не без беспокойства поймал в фокус вырабатываемую тягуном сингулярность, сопроводив ее удивленным свистом, сверился с данными по тяжелым разрушителям — ближайшая такая махина развернута к ним своим массивным боком, значит, плазменных пушек по текущему курсу можно не опасаться.
И все это — в считанные мгновения. Так что на капитанское распоряжение ответ — торопливая серия непрерывных трелей, треска и пищания — поступил, не успел По и замолчать.
[Докладываю обстановку: довин-тягун над нами, загружен приблизительно на шестдесят процентов вместимости. Регистрирую гравитационную аномалию, траектория выстрелов в его сторону будет искажена от двадцати до сорока градусов, минимальное сближение — три километра. Разрушитель по левому борту на тридцать градусов ниже, непосредственной опасности под текущим углом не представляет. Текущий зарегистрированный эскорт: тридцать восемь коралловых прыгунов в рабочем состоянии.]
Над «гнездом» астромеха пролетел подбитый кем-то прыгун, рассыпая в черной невесомости живописные брызги расплавленной плазмы. БиБи поднял купол, завороженно проводив прыгуна фоторецептором в последний полет, и изумленно свистнул: едва сошедший с конвейера и получивший данные о противнике в сухом, максимально информативном виде, как и положено, он до сих пор с трудом представлял, как так корабли могут кровоточить. Могут, значит, ну и дела! Надо будет выяснить, есть ли у них пилоты. Может и навигаторы тоже есть?
[Апдейт: тридцать семь прыгунов в рабочем состоянии] — поспешно поправился БиБи.
Биби-8 стрекочет так быстро, что в первое мгновение По едва различает, что он там говорит. Если на двоичном есть акцент, то ему кажется, что к акценту нового астромеха он еще не привык. Прошлый докладывал спокойнее и размереннее. Но он и старше был на очень много лет, не то что это чудо техники только что с конвейера.
— А ты разговорчивый малый, а? — шутливо замечает По, прежде чем обратиться к своему напарнику, прикрывающему спину.
Как и всегда, эскадрилья распадается на двойки, разлетается в разные стороны, чтобы как следует оценить обстановку и ввязаться в бой с наибольшей эффективностью. По закладывает вираж, заставляя крестокрыл стремительно подниматься выше и выше, пока он не пролетает мимо довина-тягуна. Оказавшись над органическим нечтом, заключенным в черную оболочку, По дает знак напарнику.
Если они смогут убрать довина-тягуна, вся битва станет в разы проще, но сделать это — уже само по себе совершить подвиг. Щиты перестанут шалить, гравитация перестанет шалить, а дальше дело за малым. Звучит хорошо.
— Биби-8, сможешь проанализировать гравитационную аномалию вокруг тягуна? Если у нас получится, — он прерывается.
В следующее мгновение один из прыгунов замечает их и садится на хвост. По ложится на крыло, по широкой дуге уходя в сторону, его напарник отлетает в другую сторону, и прыгуну приходится выбирать. С мрачной мстительностью По видит, что тот решил оставить его в покое. Зря. Напарник справляется с погоней, закладывая виражи, но прыгун сидит как припаянный, не забывая оплевывать противника расплавленным камнем. По пытается прицелиться, но вся их тройка закладывает слишком безумные виражи, то и дело прерываемые пролетающими мимо другими участниками битвы, и прицел скачет, как умалишенный.
Если сейчас и ему тоже сядут на хвост, то дело плохо.
От неожиданного виража Биби взвизгивает, сам не понимая, от страха, возмущения или азарта. Голова раскручивается, пытаясь охватить максимальный спектр и разобраться с происходящим. Программа самосохранения усиливает магнетическую тягу до максимума, Биби начинает всерьёз опасаться, что от этих внезапных разворотов истребителя на скорости голову снесёт. Толчки, конечно, не настолько резкие, как перед переходом на световую, но тогда он успевал забиться в гнездо. Он, конечно же, сможет справиться с базовыми функциями и без фоторецептора, но судя по тому, какую тактику выживания выбрал хозяин, этого окажется недостаточно.
Ворчать он, впрочем, не стал – в его распоряжении лучший пилот, как говорили двуногие распределители, а значит, ему нужно доверять и учиться, не думая о том, что произошло с предыдущим астромехаником. Итак, внести в список вопросов для обсуждения после полёта – как быть с головой, не может ли хозяин покопаться в материальной и убедиться, что комплектация дроида сможет выдерживать любые нагрузки. А сейчас заботиться об этом самому и не сорвать первую же совместную операцию.
Визг перетекает в приглушённые журчания, которыми он настраивает самого себя на рабочий лад. Хозяин его, наверное, не слышит – да и не надо, чтобы слышал, ни в коем случае нельзя отвлекать подопечного пилота от его работы. Но как можно не комментировать весь этот хаос! Истребитель только что раскрутился в петле, позволив дроиду, безостановочно катящему голову вокруг оси, охватить, наконец, максимальный обзор и оценить обстановку. Органический объект, от которого пришлось так внезапно улететь, разорвав необходимую максимальную дистанцию для анализа гравитационного поля, был знаком Биби (как, впрочем, и всё остальное) исключительно по данным протокола, когда же фоторецептор впервые охватил организм, дроид начал просчитывать габариты, периодичность пульсации, пытаться обнаружить возможный эпицентр генерации боевого луча, не сразу даже начав расчёт более важных данных (которые, впрочем, тоже не удовлетворили хозяина). Очередное распоряжение, отвлёкшее от попыток связаться с астромехаником ближайшего истребителя и поделиться впечатлениями, казалось интересным, и Биби стремительно принялся просчитывать уязвимость гравитационной аномалии, чтобы поскорее подать отчёт. Впрочем, выполнить его не удалось, когда хозяин дёрнул крестокрыл влево с такой скоростью, что Биби вдавился всеми высокотехнологичными силами головой в основание и завизжал.
– Бип-бип-бииииип! – систематизировав данные, Биби, всё же, пришёл к выводу, что сообщить их нужно, раз уж всё равно не последовало новых распоряжений. Хозяин очень занят, поэтому стоит сделать всё побыстрее, и Биби обрушил на него информационный точечный обстрел. – Пу-пи-пу-пу-пи-буп-пиу биип би-би-бипиу, бибибиииии-бии-буп-пупи-боу-пип. Би-бииии-би-биииииип-бип-бииип-бииии би-бииип-бип-би бииииииииип-бииии-бибиу-пипипо бип-буп-буп-бупибуп бупи-бииип-би-пуи-пуиииии поу-биу-бип-бупи-биу пи-пи-бип би-пи-пиу. Бииии би-би-бупи биу-пи-бип бу-пуи-пу бупи-пу би-бип-пиу-бип. Биии-бииип би-пи-пупи-буп биии-би-би-бииип бииииииип бип бииип пи пи-би-пи-бииип…
Биби приходится истошно взвизгнуть, когда поток расплавленной материи чуть не влетел в голову. Пронесло. Пожалуй, только сейчас он начал в полной мере рассчитывать угрозу потере головы и без её цивилизованного дрейфа в космосе из-за слишком резких манёвров крестокрыла. Раскрутив головой и отсканировав поверхность истребителя сразу всеми доступными датчиками, Биби, так и не возвращаясь к предыдущему отчёту, принялся информировать хозяина об абсолютно каждом элементе урона корпусу, который видел, то выдвигая сварочный аппарат на максимальную длину, латая дыры в крыле, то забираясь глубже в гнездо, чтобы проверить возможность внутренних повреждений, повлечённых внешними. Не замолкая ни на секунду, он, впрочем, успел запаять обнажившиеся контакты, защитив их от стремившегося проникнуть вглубь истребителя расплавленного материала.
– Бип-бип-бииииип пиу-пип бупи-пу-пи-пу: би-бип-пиу бип-бииип-би-бип бии-пиу-пуи пуиии! Пупи-пу-би-пу-пу би-би-пиу-пи-пу бу-пи бип бии! Буп-бип бииип би-би-пиу-пи-бип би-би-бииип!
И всё же, на всякий случай Биби глубже садится в гнездо, прижимая к себе голову. Он уже почти начал привыкать к манере хозяина вести истребитель, пытаясь сопоставить её с тем, что было указано в протоколе о полётах, и всё больше начинал понимать, что от него самого было бы куда больше толку, будь он не астромехаником, а астромехомедиком – если этот человек не угомонится, горелкой будет не отделаться. А лучше астромехомедикоразрушителем, способным залить прыгунов ответным обстрелом, пока хозяин возится с прицелом.
Прицел!
– Пи-пи-биип-би-пип бу-пи-пууп биии-би-бип?
Сбить, сбить, сбить прыгуна! Биби, наконец, удаётся выйти на связь с дроидом напарника хозяина и выяснить подробный анализ состояния корабля и степени разрушений, учинённых прыгуном. Передать данные хозяину? Отмена, анализировать самостоятельно. Держаться в гнезде, держаться в гнезде!
Ему, конечно же, тут же садятся на хвост. Потому что, как известно, стоит только подумать о том, что именно должно произойти, чтобы дело было плохо, и дело определенно будет плохо. По уворачивается, как может, у него уже есть опыт общения с прыгунами, и судя по тому, что он еще жив — это позитивный опыт. Хотя позитивного, конечно, мало, особенно когда По ловит на крыло — по касательной, но все же — сгусток расплавленного камня.
Урон крестокрылу чувствуется почти так же, как если бы камнем ударило его самого. Но уж лучше крыло, чем новенький астромех; По всегда бережно относился к вверенной ему технике, кто бы что ни говорил.
— Конечно, дружище! — откликается он на слова Биби-8. — Хорош бы я был, если бы потерял тебя на первом же вылете.
По припоминает, что именно говорил Биби-8 до этого, докладывая про гравитационную аномалию. С ней определенно нужно что-то делать; без нее крестокрыл как голый — никаких щитов, чистая удача и мастерство пилота. Но даже самый искусный пилот не сможет спасти крестокрыл, если на него налетает сразу несколько прыгунов. По закладывает еще один вираж, другой, мелькает мимо чьего-то чужого крестокрыла — и тому достается заряд расплавленного камня, предназначавшийся им с Биби-8.
По шипит проклятья, когда совсем рядом взрывается — к счастью — не его пилот, не из его эскадрильи, но все равно, это был чей-то друг, муж или брат — или была, соответственно.
— Да! — разгоряченно рявкает он в комлинк. — Рапира-два, доложи обстановку. Давайте разберемся с ними.
Рапира-два докладывает обстановку, и из доклада понятно: ничего хорошего вокруг не происходит. Они теряют людей, время, технику, немного — гордость и веру в победу. По все несется вперед, в тщетной попытке стряхнуть приставучего прыгуна, а тот сидит, как приклеенный.
— Что там с прицелом? Готов? — нетерпеливо спрашивает По, закручивая крестокрыл, чтобы пропустить очередной заряд между крыльев. — Рапира-два, нам нужно проанализировать гравитационную аномалию. Подберись, — еще один головокружительный вираж, — и попробуй. Рапира-три, рапира-четыре, ко мне, готовьтесь стрелять.
Голова немного кружится, но стабилизаторы придумали не зря.
— Дружище? Прицел? — еще нетерпеливее зовет он.
От врага можно бегать долго, но не бесконечно. Они прилетели сюда не бегать. По прилетел сюда не бегать. И ему нужен прицел, который сможет работать в условиях, близких к тяжелой форме сумасшествия.
Вокруг творится какое-то безумие, и Биби пока не мог понять, возмущён, восхищён или напуган. Но маленькую сводку он, калибруя прицел, всё же для себя составил.
1. Напарник называет его «дружище». Это приятно! Ещё никто не обращался к нему иначе, чем ВВ-8. Иногда его сокращали до Биби, но как с другими органиками не вели себя никогда. Ему это льстило и вынуждало чувствовать себя не просто астромехаником, брошенным в бой, но незаменимым и, возможно даже, равным членом команды, брошенной в бой.
2. Его пилот совершает куда больше манёвров в минуту, чем указано в классификации боевых миссий: согласно информации, изученной Биби, в среднем крестокрыл совершает от 2 до 15 виражей, включающих в себя, по большей части, петли, полупетли и развороты. Его же пилот, как подсчитал Биби, делал их не меньше 20, причём нередко – пару десятков петлей подряд, по одной или даже две в секунду. Поначалу эта тактика пилотирования вводила Биби в панический ужас, но со временем он изловчился удерживаться в гнезде и успевать перераспределять тягу двигателей, чтобы сделать манёвр более плавным, и начал даже получать удовольствие – особенно, поняв, что благодаря этим «истеричным» виражам их крестокрыл практически единственный из находившихся в гуще событий, который ещё не подбили.
3. Итак, перераспределения тяги и мощности двигателей. До вылета Биби свято верил, что пилот даёт инструкции, прежде чем выполнять манёвр, астромеханик подготавливает двигатели, и только после этого крестокрыл может, к примеру, резко пикировать. На деле всё оказалось не так – в большинстве случаев пилот вообще, вероятно, даже не вспоминает, что кое-кто в гнезде ждёт указаний. Биби с этим смирился и начал пристальнее изучать тактику пилотирования своего хозяина, чтобы успевать сделать всё необходимое для наиболее быстрых манёвров сразу же, как на них заходит крестокрыл.
4. Их флот, кажется, в печальном положении. Уже не одному пилоту пришлось покинуть бой из-за неисправности повреждённого крестокрыла, некоторых вообще сбили, хоть Биби пока и не очень понимал, что это значит. Параллельно с ухудшением положения он чувствовал рост ответственности, и не столько пилота, сколько своей собственной. Вовлечённость в процесс не давала ему в полной мере запереживать из-за нехватки собственного опыта.
– Бу-пип! – наконец, гордо заявил Биби. Он хотел дополнить, что уже настроил мощность пушек на максимальную, поэтому нужно стрелять только по прицелу, чтобы не сбить своих, но не успел – грохот выстрелов и взрывов заглушил его писки, пилот же вряд ли стал бы отвлекаться на табло, выводящее переведённую речь астромеханика. За рассеявшимся облаком из пыли Биби увидел истребитель напарника и торжествующе завизжал от радости, но ненадалго: победный клич мягко перелился в визг ужаса, когда в них снова выстрелили, но, к счастью, только немного задели крыло. Биби взволнованно заныл, понимая, как далеко находятся повреждения от гнезда и как обречены любые попытки до него добраться – не с теми виражами, в которые они заходят.
– Пиу-пи-пип буп бииип-бип-бииип буп-бип, буууп-пу-пи-буп пуи-пуи, бииип-бип-биииип-бип-би пуи-пуи! – Биби взволнованно зажурчал, снова оглянувшись на прыгуна, севшего им на хвост. – Бу-пип! – истерически завопил он, увидев, как раскрываются створки, чтобы изрыгнуть в них расплавленный космический мусор.
Битва с юужань-вонгами как началась не в их пользу, так и продолжается совсем не в их пользу. По прилетел сюда не бегать, но это именно то, чем он занимается — у него просто нет другого выбора. И даже при всей его ловкости и сноровке их все равно по касательной задевает чужой снаряд; Биби-8 что-то пищит со своего места в гнезде, но По не до него — он уводит крестокрыл с линии обстрела. Нужно начать стрелять, но без расчетов это будет почти бесполезно. Для самого эффективного выстрела нужны расчеты.
А для того, чтобы сделать расчеты, нужно не стрелять.
— Да, Би... крифф! — По резко дергает крестокрыл в сторону, ухает вниз, в голокружительное пике боком, по косой дуге.
Заряд прыгуна чиркает над самой его головой, чуть оплавляя крышку кабины, и По задирает голову на мгновение — хотя бы визуально оценить ущерб. Датчик давления в кабине с зеленого переключается на желтый: летать еще можно, но недолго. Слишком тоненький слой стекла остался между ним и космосом, чтобы продержаться в этой битве. По рассерженно ударяет рукой по штурвалу, затем выравнивает крестокрыл. Прыгун все еще на хвосте.
Впрочем, на этот случай у По есть идея. У него всегда есть идеи, один лучше, чем другие, но эта — он уверен — просто гениальная в своей простоте. Лишь бы сработала. С другой стороны, если не сработает, ему все равно остается не так уж долго.
— Биби-8, готовься.
«Готовься» По говорит уже тогда, когда готовиться поздно: он чуть снижается и резко отрубает все двигатели. Крестокрыл движется вперед по инерции, но По включает репульсоры, тормозит свое движение — и как только прыгун мелькает над ними, он зажигает все двигатели обратно, пристраиваясь четко за ним. Им повезло: вокруг достаточно обломков космического мусора, чтобы репульсорам было, от чего отталкиваться хотя бы немного. По медленно выдыхает.
— Сканируешь?
Возможно, все будет удачно, и он поймет, как толково сражаться с этими созданиями. Возможно, нет.
Это еще только начало битвы, а уже кажется, что они ее проиграли: Биби-8 может просканировать одного прыгуна, но их вокруг десятки, и По надеется, что им повезет. Им и везет. Сканирование срабатывает, и хотя, как оказывается впоследствии, оно особо не помогает, каждая крупица информации о враге бесценна. Возможно, если передать ее куда надо, то инженеры Новой Республики придумают там что-то своими умными головами. Дело По — другое; его дело — оставаться живым, вопреки всему. Когда на новом вираже вражеский залп чиркает по фюзеляжу, Биби-8 отчаянно верещит о том, планирует ли его летчик вот прямо сейчас и умереть, утянув его за собой, По тянет губы в шальной улыбке и отвечает:
— Бери выше. Мы никогда не умрем!
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн ABY » [02.II.27 ABY] Тебе шашечки или ехать?
