— Ох ты ж мать моя инженер!..

Янто останавливается на пороге небольшого ангара, из которого ранним утром — буквально через пятнадцать минут — должен был стартовать их шаттл. Собственно, кроме этого шаттла в ангаре сейчас ничего не было. А возле него, выстроившись ровной шеренгой, стояло человек десять штурмовиков. Полковник Тауэр вчера говорил, что одних их отпускать разве только на убой, но Тревали предполагал, что именно с этой целью начальник организовал им самостоятельное задание. Но нет, смотри-ка ты — штурмовики. И чего с ними делать?

— И что теперь с ними делать? — интересуется он, покосившись на Толлака. Толлак умел найти неожиданное применение любой бесполезной вещи, может, и штурмовикам найдет. — Оставить в шаттле? На любой неразвитой планете мы такой толпой будем смотреться впечатляюще. Это Хакс... любитель впечатлять. Я — нет.

Вчера вечером он попытался найти хоть какую-нибудь информацию, кроме координат, о той планете, которую им предстояло исследовать. Не нашел ничего, кроме того, что атмосфера, предположительно, пригодна для дыхания, и население, предположительно, гуманоидное. Это «предположительно» не внушало ни доверия, ни надежды. Но ведь на то они и разведка, и жаловаться не приходилось. Тем более, их впервые отпусти вдвоем, как взрослых, это ли не радость!

— Ладно, придумаем что-нибудь. Эй, привет, ребята! — они подходят ближе, и Янто взмахивает рукой в приветственном жесте. «Ребята» в шлемах не шевелятся. — Вы же с нами? Ну, двинули понемногу, раньше взлетим — раньше вернемся.

Он первым поднимается на борт шаттла, кидает рюкзак на свободное место, оглядывается, ищет глазами пилота и не находит. Косится на безучастных штурмовиков, останавливает вопросительный взгляд на Толлаке и, пожав плечами, занимает место пилота. Никаких инструкций на этот счет им Тауэр не выдал: ну, что поделать, придется импровизировать. Благо, управлять этой штукой не сложнее, чем любой другой. Лишь бы координаты уже были загружены в бортовой компьютер.

— Эй. Если поведу я, нас хотя бы спасет выполнение инструкций. А если ты, то нас уже ничего не спасет. Но я готов рискнуть, хочешь? — он широким жестом обводит панель управления, мол, добро пожаловать. Но потом, безнадежно махнув рукой, сосредотачивается на том, как бы вывести это изумительное корыто в открытый космос.

Связывается с центральным пультом, получает разрешение на взлет, ждет, пока откроется створ ангара и выскакивает наружу. Ну, самое сложное позади. Уйти в гиперпространство по заданным координатам — несложно, а потом знай себе книжку читай да на приборы иногда поглядывай. Правда, его мучает подозрение, что пилот у них все же должен был быть... Но, с другой стороны, диспетчер тогда тормознул бы его, правильно? Правильно. Да и вообще, сейчас, когда космос в иллюминаторе сливается в черно-белые полосы гиперпространства, думать об этом несколько поздно. Подумать бы о задании, но о нем слишком мало информации: думай, не думай, все равно летишь в неизвестность.

— Слышал новый анекдот? — лениво интересуется у Толлака Янто. Вообще-то новые анекдоты — это скорее по части Унана, но иногда его удается опередить в получении информации. — Узнала, значит, имперская разведка, что на Кореллии, прямо на окраине Коронета, строится какой-то супер-секретный объект. Отправляют туда своего человека, разузнать, что за хрень. Первый полетел, в кафетерии космопорта съел пирожок и умер. Ну, делать нечего, отправляют второго, инструктируют строго, он пирожков не ест, добирается до главной площади Коронета, а там очередной митинг. Ну, его и затоптали невзначай. Ладно! Шлют третьего. Опытного — страх! На случай провала внутрь рукава прячут капсулу с ядом. Он пирожков не ест, центр обходит десятой дорогой, почти добирается до предполагаемого объекта! Идет мимо какой-то захудалой кантины, а там на крыльце стоят двое с кружками и помятыми рожами. Увидев разведчика, они радостно орут: о, третий! — и бросаются к нему. «Провал!» — решает имперский агент и заглатывает капсулу с ядом.

Довольно ухмыляясь, Тревали косится на штурмовиков, потом на Толлака. Интересно, а можно рассмешить штурмовика?

— Но вообще ты можешь подремать, я думаю. А я почитаю. Потом поменяемся, — у него же очередная книжка не дочитана, какой сон.

Янто тоже зевает, хотя книжка у него интересная. Книги, как и анекдоты, у него сейчас про разведку, конкретно эта — даже документальная, автобиография одного из известных разведчиков Старой Республики. Разумеется, то, что уже вышло из-под грифа «совершенно секретно» или никогда под него не запечатывалось. В книжке разведчик в очередной раз как никогда был близок к провалу, так что Тревали не сразу поднял голову от датапада, когда вернулся Толлак.

Толлак, в отличие от него, занялся не теорией, а практикой, и даже в ней преуспел.

— Сомневаюсь, что нашему начальству вообще кто-то нравится. Независимо от анекдотов, — он пожимает плечами, откладывает в сторону датапад и сперва косится на друга, а потом возвращает взгляд к приборам и однообразию гиперпространства. Впрочем, привычки к полетам у него еще нет, и это однообразие все еще кажется интересным. Особенно сейчас, когда они пробираются сквозь него совсем одни. Если не считать штурмовиков. Хотя судя по тому, что удалось разузнать, главные тут как раз они. — Раз так, оставить их в шаттле не получится. Будем действовать по обстоятельствам. Пока не встретим первых разумных существ — будем держать их на расстоянии сигнала комлинка, чтобы они не распугали нам аборигенов. Зависит от уровня развития аборигенов, опять же. Может, это первобытные племена, а может, цивилизация, которой полгода осталось до первого полета в космос.

От идеи о том, что их послали для провокации конфликта, Янто отмахивается, как от чрезвычайно сомнительной, и даже не пытается ее обсуждать. Судя по тому, что он успел узнать о Первом Ордене, ему не нужен повод для завоевания, нужно только подходящее время и место. Тем более там, в Неизведанных Регионах, куда не дотягивается власть Новой Республики.

— Мы все равно привлечем внимание, когда войдем в атмосферу и будем снижаться и искать город или подобное поселение. И все равно будем искать площадку для посадки в пешей доступности от него. Троих-четверых оставим для охраны, от остальных не отвязаться. Можно будет подарить их местным в качестве жеста доброй воли, как ты думаешь? Штурмовик — вещь в хозяйстве полезная... — он тихо смеется, представив себе парня в белых доспехах в качестве домашнего питомца. Но на самом деле ему совершенно не весело. Отсутствие плана действий держит в неприятном напряжением. И чем ближе к цели, тем неприятнее. — Общегал они не знают, можно не сомневаться. У тебя есть красивые бусы для натурального обмена? Нет, серьезно. Нужно будет взять с собой ерунду, которую можно будет отдать.

— Главное, чтоб этой гантелей по мизинцу на ноге не прилетело, — чем дальше они уносятся от знакомых планет и систем, тем больше портится настроение Тревали, потому что импровизация — это не его стихия. Но да ладно. Вдвоем они справятся. Должны справиться, иначе точно придется податься в контрабандисты. Или в мертвые контрабандисты, что совсем уж никуда не годится. — И почему это ты должен меня вытаскивать? Думаешь, я тебя брошу? Пф, надо будет как-нибудь так и сделать!

Этот бесполезный, но увлекательный спор можно продолжать как угодно долго. Янто еще грозит сдать на сувениры Толлака, а не штурмовиков, продать его в гарем за еду и прочее, прочее, в ответ получая нисколько не меньше радужных перспектив. Потом дискуссия стихла, и он вернулся к своей книжке. Потом, кажется, даже задремал, но предупреждающий писк приборов вернул его в реальность: вот-вот они окажутся в открытом космосе.

— Пристегнулись. Через три минуты выходим на финишную прямую, — сообщает он с преувеличенной серьезностью, которая, разумеется, удостоится множества комментариев от Толлака, но Янто нервничает, сейчас это хорошо заметно, и нервозность пытается неумело прикрыть серьезностью и собранностью. Ему самому это помогает лишь отчасти. — Надеюсь, здесь хотя бы нет какого-нибудь астероидного пояса.

Астероидного пояса, к счастью, не оказывается, но их все равно хорошенько потряхивает сперва при переходе скоростей, а потом и при входе в атмосферу планеты. Безымянный шарик издали выглядит желто-зеленым. В его атмосфере тепло, даже жарко, под ними — настоящее зеленое море лесов, растянувшееся на многие и многие километры. Тревали снижается резко, чтобы техника, если здесь таковая есть, не засекла их появление. Потом он довольно долго летит, едва не задевая верхушки деревьев, пока вдали не появляются очертания какого-то селения. Похоже на большой город с высокими стенами, и теперь нужно найти посадочную площадку в пешей доступности.

— Нет, ну, — напряженно всматриваясь в зелень по всем фронтам, Янто пытается не терять присутствия духа раньше времени. — Здесь есть какая-то цивилизация, у которой вроде бы нет ПВО. Это неплохо! Вон там сядем. Если кто-то отстегнулся, то зря.

Посадка выходит не очень. Шаттл прикладывается о землю так, что горе-пилот бьется лбом о приборную панель, хоть и был предусмотрительно пристегнут. Синяк будет точно, но пока что можно не думать о нем и с невозмутимой рожей — нет, а чего вы от меня хотели?! — собрать пожитки и наконец-то вытряхнуться на твердую землю. Планета встречает их жарким полднем, обилием незнакомых запахов и жужжанием мошкары. Шестеро штурмовиков выгружаются следом, и Тревали только глубоко вздыхает, даже не пытаясь вступать в бесполезную полемику.

— Ну, пешком тут... часа полтора? — ...и это он еще искал площадку поближе.

— Оригинальное у них здесь вооружение, — негромким шепотом отзывается Янто, поглядев в ту же сторону. У двоих на поясе висят здоровенные не то ножи, не то топоры, издали кажется, что еще и ржавые. Третий вообще вооружен чем-то... Тревали припоминает, что видел такое в детской сказке, и оно называлось «лук», но он и подумать не мог, что это вообще может стрелять. Что из этого можно стрелять всерьез. Да ну, бред. Два ржавых тесака и доисторическое приспособление... — Какая-то докосмическая эра.

Они понемногу подбираются ближе, стараясь вести себя как можно тише. Каким бы смехотворным не было вооружение этой троицы, ржавый нож все-таки способен резать, а лук — выпускать стрелы, вон они, топорщатся за плечом у третьего. Местные обитатели переговариваются о чем-то, расслышать пока можно только бормотание, да и сомнительно, что они вообще смогут найти общий язык с местными.

Поэтому глаза Янто становятся удивленно-озадаченными, когда он слышит пусть испорченный акцентом, пусть самый примитивный, но все-таки разборчивый вариант общегала.

— Туда упала, — один из тех, которые с ножами, указывает рукой в их сторону. — Их телега. Надо посмотреть.

— Если есть телеги с крыльями, — резонно замечает лучник, — значит, есть стрелы с огнем.

— Но телега упала! — возражает третий. — Сломалась, в нашем лесу, стало быть — наша!

— Тупица, а если они нарочно?! — лучник продолжает проявлять чудеса сообразительности, но его предусмотрительность успехом у товарищей явно не пользуется. — Пошли отсюда, пока не...

Тут между ними завязывается небольшая потасовка: третий дает лучнику подзатыльник, первый отпихивает третьего, они сцепляются друг с другом, а лучник принимается их разнимать. Все это сопровождается неразборчивой, но весьма эмоциональной бранью. Янто решает, что самое время появиться, заняв выгодное положение для стрельбы или отхода, если понадобится.

— Эй, уважаемые... — негромко окликает он троицу без всякой надежды на успех, но заварушка немедленно прекращается, и все трое замирают, уставившись на чужеземцев. — Мы тут проездом....

Первым, не тратя лишнее время на слова, дает деру лучник. За ним, переглянувшись и задержавшись на пару мгновений, бросаются первый и третий. Взгляд Тревали, которым он обменивается с Толлаком, становится еще более озадаченным.

— А ну стоять!!! — и где только он почерпнул такие командирские замашки? Не то на учителей в гимназии насмотрелся, не то уже в Первом Ордене набрался. Как бы то ни было — срабатывает, троица притормаживает и оборачивается. — Да стойте вы, придурки, поговорить надо! Ничего мы с вами не сделаем! Ну, у кого здесь большие ножи, у вас или у нас? Давайте, давайте, а мы вам летающую телегу покажем.

— Сам придурок... — первый разбойник ворчит, но подходит ближе. За ним, держась на безопасном расстоянии, подтягиваются лучник и третий.

Местные несут какую-то околесицу, и Янто уже немного жалеет о том, что решил вступить с ними в переговоры вместо того, чтобы просто пристрелить. Но у него пока нет привычки в любой непонятной ситуации стрелять. Да и не будет, наверное, иначе он пошел бы в штурмовики. Нет, он хочет в разведку. И, при ближайшем рассмотрении, понимает, что в околесице местных есть немного смысла.

— Погоди, сейчас попробуем устроить натуральный обмен, — негромко отвечает он Толлаку, когда они отходят в сторону. — И узнать еще что-нибудь. Для того, чтоб убивать всех подряд, у нас есть штурмовики, а я пока не вижу смысла.

Может, полковник Тауэр и нашел бы смысл. Наверняка нашел бы: не оставлять свидетелей, заметать следы, подстраховываться, да и вообще, кому какое дело до неизвестных людей на неизвестной планете. Но полковника здесь нет, и Тревали решается на следующий шаг. Он возвращается к аборигенам, чтобы продолжить заговаривать им зубы.

— Слушайте, — начинает он вкрадчиво. — Вы не отклонились от своего Предназначения, это точно. Вы пришли в этот лес, чтобы встретить нас. Мы — часть вашего пути. Нет, Пути, с большой буквы. Нам ведь тоже было видение.

— Да ну, — первый разбойник недоверчиво хмурится. — Ври больше. И чего ты хочешь? Я ничего вам не отдам.

— Я — ничего не хочу, — Янто обезоруживающе улыбается и разводит руками. — Хочу вам помочь. Выполнить нашу часть великого замысла. Вы, избранные, должны отличаться ото всех. Мы поменяемся вещами, чтобы вы получили то, что вам предназначено. Вас трое, но что-то вы можете оставить себе. Так вы скроетесь от глаз зла. А мы примем на себя то зло, что предназначено вам. Ну?

Тревали сомневается, что троица его поймет, он и сам-то себя понимает не слишком, зато в его речи достаточно слов о предназначении, зле и всяком таком, что явно нравится этим ребятам. Или во что они верят. Похоже, и правда верят, потому что троится, переглянувшись, тоже отходит и шушукается. Долго шушукается, но в конце-концов слово берет лучник.

— Это будет правильно, — выносит он общий вердикт. — Но оружие мы не отдадим. Если мы снова встретим этих...

— Да кого? — Тревали надеется, что раз уж в этот раз лучнику дали слово, перебивать его не станут. — Мы ведь тоже можем их встретить!

— Этих, — упрямо твердит абориген. — Поменьше вашего. Одни зеленые... а другие синие, и красный был. Лысые, на голове только такой... гребень как будто. И морда трубкой, а глаза как у жука какого, а уши... — он сопровождает свой рассказ жестами, показывая, какие именно уши и какая морда.

— На себе не показывай! — одергивают его товарищи. — Ну, это. Раздевайтесь давайте и проваливайте, пока мы не передумали.

Янто первым разувается и расстегивает рубашку, подавая пример и троице, и Толлаку заодно. Надевать одежду с чужого плеча, да еще и сомнительной чистоты, ему совсем не хочется, но чего ни сделаешь ради на благо Первого Ордена.

— Может быть, они здесь никуда не торопятся? — Янто пожимает плечами и слегка морщится, чувствуя чужой неприятный запах от рубашки. Но больше никак не выражает своего отношения к происходящему даже при Толлаке. В конце концов, они тут должны поддерживать друг друга, а не ныть, так что он переживет и одежду с чужого плеча, и долгую дорогу до города. «Тыщ двадцать шагов!» — ответили ему аборигены. Потом, посовещавшись, скорректировали показания — «Та не, все двадцать пять будут!». И нарисовали прутиком на земле примерную карту пути. Очень примерную. — Как там это? Кто понял жизнь, тот больше не спешит? А мне вот ни криффа не понятно, поэтому давай двинем побыстрей.

Тревали точно помнит, что когда он смотрел вниз из иллюминатора, расстояние до города не было так велико. Но они идут, идут, идут, не встречая больше людей, и пройти им приходится часа три, прежде чем на горизонте покажутся высокие стены. Стены выглядят добротно: природный камень, наверное, удар-то держит получше дюрастали. Еще и широкий ров перед ними, но сейчас тяжелые ворота были гостеприимно распахнуты, а подъемный мост опущен: по нему как раз проезжала телега (натурально, самая обыкновенная, с лошадьми), и сопровождавшие ее люди в легкой — кожаной, какой-то ино, что за материал? — броне о чем-то тихо переговаривались.

На них с Толлаком никто не обращает внимания, и Янто этим вполне доволен. Даже то, что он глазеет по сторонам, никого не смущает: видно, у городских ворот всегда полно вот таких... мимохожих.

— Я бы пожрал чего-нибудь, — делится он очевидными планами, когда в нос ударяет совсем не аппетитный запах какой-то кислятины. — А потом надо сунуть нос в здешние дорогие магазины, узнаем, что у них здесь ценится... Кстати. Тут есть пункт обмена валют? Или мне придется давиться пайком? — ответ ему, в сущности, понятен, и он тянется к сумке. Не начинать же знакомство с местным населением с воровства на рынке! Хотя... — Смотри, стены каменные, а внутри всё... пластиковое? Деревянное? Никогда не видел, чтоб так вольно расходовали дерево, у них тут как будто четыре запасные планеты с лесами. Или они еще не придумали пластик?