⠀⠀Этот сон начинается так до боли знакомо, что По может посекундно перечислить, что за чем следует. Это выматывает ничуть не меньше, чем сам сон; По никогда до этого не снилось ничего повторяющегося, но теперь это стало постоянным и, судя по всему, мало зависящим от него явлением. Он летит в крестокрыле, и вот-вот — как всегда — рядом зазвучит знакомый голос магистра Рен, пусть и измененный вокодером до того сильно, что потеряет все человеческое. В снах По магистр Рен всегда звучит как какой-то пришелец. По не знает, как говорили вонги, но его разум постоянно проводил эту параллель; как и вонги, магистр Рен был неумолим, неостановим и бесчеловечен.
⠀⠀Небо вокруг крестокрыла глубокого синего цвета, а облака пестрят разными оттенками: от нежно-голубого до фиолетового, розового, сиреневого — это было бы красиво, если бы не было началом очередного кошмара. По ненавидит то, как непринужденно, невинно начинаются эти сны. Он по привычке находит глазами альтиметр: даты нет. Его тело само ведет крестокрыл куда-то вперед. Небо красивое и пустое. Пустое.
⠀⠀Магистра всё нет.
⠀⠀Это подозрительно. Отклонение от давно заученного сценария. По напрягается, оглядывается. Может, это не сон? Может, что-то другое? Вот он уже выбирается из крестокрыла, легко спрыгивает на пружинящую зеленую траву. Крестокрыл — не крестокрыл, а а-винг, знакомый до последней потертости. Вокруг шелестит джунглями Явин-IV, вдали переговариваются птицы. По прислоняется плечом к а-вингу и смотрит перед собой на их старый дом. Вокруг нет ничего другого, только джунгли, дом и он с а-вингом.
⠀⠀Какая-то его часть ждет, что сейчас начнется что-то новое — жуткое, страшное, болезненное. Магистр Рен не мог отпустить его так просто, он всегда здесь, караулит его. Что он будет делать с домом? Вокруг сгущаются сумерки, розовый цвет уходит из неба, превращаясь в фиолетовый, иссиня-черный, глубокий синий. Поднимается ветер. Шелест листвы похож на звук включающегося светового меча — одного, другого, третьего. По держится рукой за край кабины а-винга: то ли хочет ринуться вперед, к дому, где в темных окнах зажигается свет — предупредить родителей, сказать им, что надвигается шторм, что надвигается магистр Рен, надо бежать, бежать, бежать — то ли забраться в кабину и улетать отсюда самому. Он не сможет на это смотреть. Он не сможет им помочь. Он ничего не может противопоставить криффовой магистерской руке.

⠀⠀Нет, он не останется.
⠀⠀По решает, что это выше его сил — он не сможет смотреть, как магистр Рен губит его дом. Он сбежит. Это тупой, дурацкий, недостойный его поступок, но невозможно ничего поделать с этим почти животным страхом. По почти успевает отвернуться, чтобы полезть обратно в кабину а-винга, как на крыльце неожиданно показывается женщина, и он замирает вполоборота. Он не знает ее, не видел никогда, но все равно узнает: мама.
⠀⠀Она кричит ему, говорит с ним, и По застывает, совершенно не понимая, что происходит. В груди щемит, будто они давно не виделись — щемит так, что он едва может продохнуть. Мама — живая, настоящая, там, на крыльце, и теперь он просто не сможет оставить ее здесь. Может, у него еще есть время, пока магистр собирается с силами. Может, ему повезет.
⠀⠀По быстро оглядывается по сторонам, проверяя, не крадется ли кто-нибудь к дому, но вокруг никого. Шелестит крона дерева Силы, и только. В эту секунду По решается окончательно. Он кидается к крыльцу так быстро, что едва не падает, поскользнувшись на траве. В груди стучит: успеть, успеть, успеть. Подскочив к маме, По хватает ее за руку.
⠀⠀— Идем, нам нужно идти, пока он не пришел, — тараторит он, несмотря на сбившееся дыхание. — Пожалуйста, идем. Идем!
⠀⠀У мамы теплая рука, и По наконец узнает одежду — как на голографии, которую до сих пор хранит папа. Но это все неважно; им нужно бежать, пока не началось, и По с силой тянет маму за руку, готовый потащить за собой, если потребуется, прямо по земле. В это мгновение у него есть живая мама, и По не хочет, чтобы она умирала.

⠀⠀Мама не упирается — и правильно делает: По уже подумал о том, чтобы просто подхватить ее на руки, если не пойдет сама. Им нужно уходить сейчас! Почему она ведет себя так странно? Неужели она не знает? Звезды, конечно, она не знает, он же ничего им не рассказывает — ни ей, ни папе, потому что так безопаснее. Но теперь магистр Рен знает, и он доберется до нее, и По просто обязан уговорить ее убраться отсюда так далеко, как это только поможет. Залечь на дно. Спрятаться. У них получится. У нее получится.
⠀⠀Из безумной круговерти мыслей По выдергивает вопрос про Мэй.
⠀⠀Обернувшись, он застывает с непонимающим выражением лица. Щемящее чувство в груди делает шаг назад и сменяет градус, становится мягче, ласковее. И это все, на что ему нужно ориентироваться — тут так легко просто знать, а не скрывать правду даже от самого себя. Потому что там, за пределами этой лужайки у самых джунглей, правда опасна. Правда может погубить Мэй, может сделать ей больно, может — много чего. Но здесь, сейчас, По ничего не отрицает, только резко и смешливо выдыхает, выпускает руку мамы из своей.
⠀⠀— Почему сразу скрывать? Просто случая не находилось, — неловко отвечает он, разглядывая траву у ног мамы. — Как ты догадалась?
⠀⠀Но нет, нет, это все ловушка! Им нужно идти, он не может оставлять ее здесь. Сначала он заберет ее, а потом вернется за папой — с ним можно связаться и по комлинку, а там дальше выработать план действий, выбрать точку сбора, а дальше прыжками до базы. Всё получится. По вскидывает глаза на маму, протягивает ей руку, все такой же решительный и отчаянный:
⠀⠀— Пойдем, мам. Я не хочу, чтобы ты умирала. Пойдем, пожалуйста. Магистр Рен со своими рыцарями скоро будет здесь, и нам нужно, — По оборачивается, чтобы показать маме на а-винг.
⠀⠀На месте а-винга ничего нет. По растерянно опускает руку, да так и застывает с приоткрытым ртом.

⠀⠀По готов поклясться, что а-винг был там! Хотя почему а-винг? Крестокрыл. Там должен был быть крестокрыл, но вот его уже нет. По разглядывает пустую лужайку с таким упрямством, словно способен призвать сюда какой-нибудь звездолет просто силой мысли. Он, конечно, не способен, и звездолетов на лужайке не появляется. Только лот-кот, который смотрит на него как на придурка.
⠀⠀— Да клянусь тебе, он там был, — объясняется По, глядя на кота, но тот лишь продолжает тереться о его ногу.
⠀⠀Мгновение.
⠀⠀По уже сидит за столом, и на тарелке перед ним благоухает ришкейт, а кот сидит на стуле напротив и все так же выразительно смотрит. По не уверен, чего именно хочет от него кот на этот раз, да и откуда у родителей дома кот, тоже не очень уверен. Чувство опасности путается в домашнем уюте и немного отступает. Несколько минут По занят тем, что оглядывается по сторонам. Дом кажется знакомым, точно таким же, каким всегда был в его детстве, но вместе с тем что-то в нем изменилось. Как будто он весь состоит из разных голографий со страниц старых семейных альбомов. Однако стоит только моргнуть — и вновь кажется, что всё на своих местах.
⠀⠀Даже живая мама.
⠀⠀Ее По тоже разглядывает. Какое у нее молодое лицо. У нее не может быть такого молодого лица, она же должна быть старше, куда старше. А здесь она — что? — одного с ним возраста? Чуть старше? Не может такого быть. По умом понимает, что не может, но логика уступает чувствам — это же мама. Ришкейт пахнет невыносимо вкусно.
⠀⠀— С каких пор у вас живет кот? Как ты вообще, мам? — изображает непринужденный тон По и на всякий случай затыкает себе рот пирогом.
⠀⠀Магистру Рен, конечно, неоткуда знать, как выглядела его мама и как она себя вела, но вдруг есть какие-то техники Силы, которые могут сделать — такое. Собрать человека из прошлого, призвать его в чье-то сознание. Вдруг магистр просто решил сменить тактику. Дурит ему голову этой картинкой мамы. Сейчас она еще небось спросит про базу или про Сопротивление. По старается не подавиться пирогом от этой мысли.

⠀⠀Ришкейт потрясающий: с едва заметным привкусом кореллианского виски, тающий во рту, с приятно хрустящими на зубах ввейлу — кажется, таких наяву не бывает. Но вот По ест его, и это наяву, и мама не спрашивает про базу и Сопротивление. Конечно, с чего бы ей — он же не рассказывал, как она может узнать? Никак. И По неуверенно расслабляется, чуть обмякает на стуле, пачкает руки в пироге. Его, вроде, только по особым случаям готовят, но он не спрашивает — что за случай. Чем его прилет не особый случай? Он выбирается к родителям раз в тысячелетие.
⠀⠀(Чаще, конечно, он же не изверг.)
⠀⠀— Разве это плохо? Если просто взлетел, полетал и прилетел — значит, все спокойно. Вы, вроде, с папой за это и боролись, — По пожимает плечами, тянется за еще одним куском. Есть хочется страшно. А еще в нем виски. Виски тоже хочется страшно. — Хотя если станет совсем скучно, уверен, майор Дессо будет в восторге, когда узнает, что моя звездная мать хочет вернуться во флот.
⠀⠀По это не всерьез — вряд ли мама соскучилась по войне. Даже если это война с какими-нибудь пиратами. Да и сам По уже давно не служит под майором Дессо, и если бы мама всерьез собралась обратно во флот, это могло бы стать проблемой. Легко объяснять свои отсутствия службой, когда нет никого, кто мог бы легко это опровергнуть. Но шутка хорошая: майор Дессо, который на дух не переносит По, предпочел бы выйти в иллюминатор, нежели чем встретиться с кем-то еще из его семьи. Даже если это знаменитая в кругах летчиков Шара Бэй.
⠀⠀Наверное, особенно если это знаменитая в кругах летчиков Шара Бэй.
⠀⠀У летчиков ведь как заведено: знаменитыми становятся те, кто не только выше, быстрее и сильнее, но и рисковее, своенравнее и — без этого никак — удачливее. Ничто так не бесит начальство, как удача. «Вам повезло в этот раз, но не факт, что повезет в следующий, Дэмерон!» Интересно, слышала ли мама похожие слова. И почему он никогда не спрашивал?

⠀⠀Яблочные лепестки похожи на весну, и По не помнит, в какое точно время года прилетел и когда. Было ли это вчера, неделю назад, год? Все это неважно. Мрачные картинки в кои-то веки не беспокоят его, а здесь, в родительском доме, он всегда рад задержаться на подольше. Ему здесь навечно семнадцать, и он никогда не умрет.
⠀⠀По чуть отодвигает тарелку, на которой от ришкейта уже ничего не осталось, и делает глоток из своего стакана виски. Как и откуда тот появился на столе, совершенно неважно. То, что мама находит Мэй милой, заставляет По смущенно улыбнуться себе под нос. Его мало интересует родительское одобрение — он бы любил Мэй, даже если бы мама и папа считали это большой ошибкой с его стороны — но все же, всё же. Есть что-то приятное в этом одобрении. Что-то, чего ему не хватало. Чего ему не хватает всегда.
⠀⠀— Я привезу ее как-нибудь. Я обещал ей папин рис с овощами, кажется, она заинтересовалась. Хотя возможно, она просто хочет посмотреть, с кем ей предстоит иметь дело и в кого я такой придурок, — По широко улыбается, пьет еще. С Мэй у ним нет ничего, но только не здесь, не в этой реальности. В этой реальности у него с Мэй есть — и может быть — всё, что он захочет. Виски невыносимо вкусный, По в жизни такого не пробовал. Посмотрев стакан на просвет, он кивает маме: — Откуда это? Никогда не пробовал ничего подобного. Какой-то особенный кореллианский?
⠀⠀На самом деле, он хочет сказать: я скучаю по тебе, мам. Я так скучаю по тебе — всегда. Каждый раз, когда сажусь за штурвал и вижу дату. Каждый раз, когда вижу кольцо на цепочке в зеркале, когда чувствую цепочку под воротом. Каждый раз, когда вижусь с папой, и каждый раз, когда думаю о Мэй. Это тупая боль внутри, с которой просто научаешься жить, которую научаешься не замечать, с которой свыкаешься. Ты ушла слишком рано, мам, и мне не хватило времени. И никогда больше не хватит, потому что мертвые не возвращаются.
⠀⠀Живые-то возвращаются не всегда.