Делегацию, сопровождающую бесценные десятилетия гаталентской истории и культуры, разумеется, обещали разместить со всеми удобствами, примерно такими же впечатляющими, какие были приготовлены для их груза, разве что по местам размещения делегации не будут проводить экскурсий. Однако, Айрис точно знала, что на Орд-Мантелле ее ждет одним удобством больше, и все об этом договорились заранее, что она совместит полезное с приятным — погостит у отца.

Другое дело было в том, что она никому не сообщила о своем намерении задержаться. Не сказала делегации, которая, конечно, полностью ее поймет и поддержит на почве чисто гаталентского менталитета, не сказала дома, не сказала даже папе, чтобы не беспокоился и не отговаривал. Айрис знала, что Гаталента — самое спокойное место в галактике, что отец лучше всех это знает, и что для своей семьи он хочет только безопасности и покоя. Однако, покоя маленькой Айрис не было, когда до одного из членов семьи — полдня пути, это с очередью в шумном и пыльном звездном порту Орд-Мантелла. Там она прочитала три главы, ожидая разрешения спуститься в черту города.

Ей очень повезло с семьей, и Айрис тяжело было что-то таить от матери и сестер, молча паковать больше вещей, чем следовало, но еще тяжелее было бы не принять это решение. Конечно, здесь у отца есть милая Хани, но Айрис соскучилась и по ней тоже, и так у каждого родителя будет поровну детей поблизости. Все честно и справедливо. А раз и Айрис теперь уже здесь — вот уж погасила приборную панель — то ведь не выгонит же ее отец, такими понятиями в их семье вообще не оперировали, а за чаем они обязательно договорятся, тем более, что Айрис привезла его любимую домашнюю смесь.

Она сразу прихватила один из чемоданов, и некоторое время спустя уже поднялась на лифте и звонила в квартиру по указанному адресу.

Строго по инструкции, дроид с разговорами не надоедал — Айрис сама надоедала ему, ведя вежливую беседу. Пока носили ее вещи (как удачно, что отца не оказалось дома и он не смог заподозрить коварный план по их обилию), пока осматривали комнаты, пока разогревали ужин, и потом, пока церемониально заваривали чай. Айрис узнала о дроиде больше, чем знало о нем техобслуживание. В ее глазах дроид не был жестянкой последнего поколения, или лакеем, или даже верным дворецким с определенным ироничным акцентом, а личным помощником президента Новой Республики на дому. На такой пост кого попало не запрограммируют, и Айрис отнеслась с почтением к члену политической команды, за короткое знакомство с искренним интересом выведав у него самое сокровенное, запрятанное глубоко в трепетный металлический будуар материнской платы.

Они как раз говорили о поэзии, о программировании ритмики для речи, когда Личный Помощник услышал сигнал от двери и поспешил встречать Президента Новой Республики и этой квартиры. Услышав голос отца, которому так же гаталентское воспитание не позволяло просто проигнорировать верного дворецкого, Айрис побежала встречать сама.

Именно бежала, чтобы сразу обнять отца изо всех сил. В ее случае это было не самым впечатляющим количеством сил, но количество компенсировалось качеством. Пусть Яссен порадуется, что приехали не все дочери. В детстве они выбегали к нему всей гурьбой — они бы хотели взять папу штурмом. Самая пронырливая Поппи непременно первая обезьянкой оказывалась у него на плечах и заключала отца в мертвый захват дочерней любви. Потому что нельзя их бросать так надолго.

Сейчас, через свои объятия, Айрис как бы передавала привет от остальных троих сестер.

— Добрый вечер, — просияла она, когда решила, что отцу можно вдохнуть, — Вот хорошо, и чай еще не остыл, я думала, придется свежий заваривать.

Мнением отца дочери поинтересовались, но, выросшие в доме двух блестящих дипломатов, быстро и красиво нашли аргументы в пользу своего решения — что Ханисакл, что Айрис, правда, последняя еще и утаила срок пребывания, но собиралась рассказать об этом вечером, после открытия выставки. Пока же она была слишком рада видеть отца, чтобы сразу омрачать их встречу новым поводом для вежливых семейных дебатов.

— Ничего такого, о чем ты не читал в новостях, — беспечно сообщила она, но жизнь на Гаталенте была тишайшей и размеренной, а о прорывах в поэзии или сортах чая сообщали СМИ, как и о миграции любопытных видов животных в их брачные периоды, и о других неотложных событиях. — Кроме того, быть может, что Поппи рассталась со свои кавалером? Я не спрашивала, сообщала она тебе или нет. Все было очень мирно, насколько я знаю, они решили, что друзьями лучше дополняют друг друга.

Если бы на Гаталенте кто-то настолько разошелся, что выбросил бы из окна вещи несостоявшейся половинки, об этом тоже сообщали бы в СМИ, но происходило это довольно редко, и чаще у экспатриантов, которые давно не были на родной планете, потому что там вся атмосфера настраивала на мирный лад решения самых глубоких обид.

— А Вайолет работает над чем-то новым, все пропадает в мастерской, но пока держит все в тайне. А как ты здесь, как новая должность?

Пока рассказывала и спрашивала сама, Айрис все хлопотала вокруг чайника. Проверила температуру и прозрачность, выплеснула из подготовленной чашки горячую воду, и налила в нее чай по длинной извилистой ложке. Ложка служила для того, чтобы чай лился медленнее и остывал до оптимальной температуры, но затем сохранял ее в теплой чашке.

— Я привезла твою любимую смесь, — улыбнулась Айрис, передавая отцу чашку на деревянной подставке.

Когда-то давно, много лет назад, они все вчетвером ездили с матерью на чайную плантацию, где Айрис, вероятно, и прониклась именно этой культурной ценностью родины. Там сестры выбрали не сорта листьев и цветочков, которые им больше всего нравились, попробовали их смешать, и получилось неожиданно очень хорошо. Эту смесь не продавали в широкие массы, но для семьи Дин выполнялся особый заказ, не в оптовых количествах.

Отвернувшись убрать использованные чайные  листья, Айрис услышала просьбу отца, и только теперь вдруг ей пришла мысль — а не зря ли она вознамерилась остаться? На последней голосвязи отец не стал ее обнадеживать, что непременно придет на открытие, или что вообще придет на выставку, о которой теперь просил рассказать, но только сейчас Айрис вдруг поняла, что она приехала не столько к родителю, сколько к очень занятому человеку. Логически она все это понимала, еще когда он был сенатором, вообще в любые периоды, когда его подолгу не бывало дома, но только сейчас вдруг она сообразила, что ничего уже никогда не будет по прежнему в их семье. Сама она уже выросла, чтобы гурьбой с сестрами встречать и обвешивать собой отца,  и сам отец занял такую должность, где ему не следовало бы добавлять хлопот о том, как развлекать дочь, и не короткое время, а долго.

У него ответственная должность, много дел, социальные и политические обязанности, которые он, непременно, добросовестно выполняет — все это на словах звучало очень понятно, но сейчас Айрис увидела уставшие глаза отца, услышала его просьбу, и осознала, что сама не хотела бы стать ему лишней обузой на Орд-Мантелле. У них не будет той семейной жизни, о которой она несколько наивно ностальгировала. Хотя бы потому, что в ее возрасте люди вообще не живут с родителями в таком ритме, а чинно видятся за обедами пару раз в месяц — это в лучшем случае. Ее сверстники обычно как раз стремились вылететь из гнезда, а Айрис вдруг взбрело в голову восстанавливать старое гнездо и делать вид, что она птенчик, а у взрослой птицы есть на нее время и силы.

Она почему-то не подумала раньше, что вот так они с отцом и будут видеться — поздно вечером, и, быть может, рано утром, урывками, и чаще она будет его видеть на экранах. Не такая большая разница между голосвязью, как бы ни приятно было обняться и вместе попить чаю. Быть может, лучше не тревожить отца даже взвешенными аргументами, и улететь, когда положено, всех сложностей — только перенести обратно вещи…

Айрис нахмурилась, но решила подумать об этом потом, в отведенной ей комнате, где она уже начала была намечать, что передвинуть и где поставить цветы, но теперь одергивала себя и настраивалась видеть ту комнату больше отелем. Выдохнула, вместе с воздухом выталкивая все ненужные на данный момент мысли, и вернулась за стол, к своей чашке, заодно поставив между отцом и собой тарелочку с крошечным печеньем — тоже сувенир с родной планеты.

— Она разбита на несколько частей, по названиям наших солнц, — Айрис улыбнулась, с удовольствием возвращаясь мыслями к теме выставки. Останется она или нет — выставка была ее любимым занятием, и за разговорами об искусстве Айрис была наиболее собой. Рассказала вкратце, о чем каждая часть, прямо как заядлый торговец — не сообщая слишком много, а подогревая интерес, пусть даже отец знал немало тех образцов, что привезли.

— Ты не сможешь прийти? — наконец спросила она, без тени осуждения или сожаления в голосе, очень буднично.

На Гаталенте несколько солнц, и многие жители планеты практикуют медитации их приветствия по утрам. Кроме того, гаталентские ученые сейчас проводят эксперименты с частотой лучей, и стараются изолировать лучи каждого отдельного солнца – разумеется, чтобы изучить их отдельное влияние на чайные растения. А потом можно будет смешивать не только питательные вещества для почвы, но количество лучей от того или иного солнца. Гипотетически, это будет влиять на вкус получаемого напитка. Все это было ужасно интересно, и Айрис искренне любила свое занятие, но в конце концов, самым интересным было вот это – порадовать кого-то чашкой чая.

Неважно, что все эти сорта давно изучены, а в способе приготовления нет любопытных инноваций, только горячая вода и традиционная посуда. Новшества – это всегда интересно, но в итоге всем нам хочется обнять ладонями чашку с чем-то давно известным, старым и добрым, и новшествам придется позволить себе стать старыми и добрыми, чтобы вызвать те же ощущения.

В этот момент Айрис снова передумала. Никто не готовит ее отцу правильного чая. Даже если почтой прислать домашнюю смесь – едва ли он сам выделит время на полноценную церемонию, особенно для себя одного. Все мы склонны опускать церемонии, когда не для кого-то, забывая, что и для самое себя это очень важно и радостно. Чтобы кто-то заморочился и поцеремонился, даже если этот кто-то – ты сам. Айрис считала, что нельзя угощать из пустого сосуда, нельзя позаботиться о других, пока не окружил  заботой себя. Разумеется, она не вкладывала в это понятие никаких пошлостей или излишков, ведь те чаще всего и вовсе не нужны для истинной заботы. Все, что имело значение – это чашка того самого чая, приготовленного тем самым способом, и достигшим той самой температуры.

А если отец очень занят, чтобы готовить себе такой чай, то Айрис точно следовало задержаться. Хотя бы научить дроида. Она очень нежно смотрела сейчас на отца, улавливая, сколько такое простое удовольствие значит для него, и кивнула.

– Конечно, я все расскажу, думаю, что и запись будет, – Айрис не вдавалась в подробности, кто из журналистов придет, но знала точно, что пресса будет. Она тоже взяла чашку, и посмотрела прямо на отца: – И я останусь. Пап, я вообще думаю, что мне следует задержаться здесь. Я имею в виду дольше, чем пробудет делегация. Я думаю, мне следует пожить с тобой.

— Я понимаю, что на Гаталенте безопаснее, — очень сознательно кивнула Айрис, — Но разве это правильно, проживать свою жизнь, все время боясь за собственную безопасность и в поисках лучшего места? Разве это не может перерасти в паранойю и страх перед собственной тенью? И места сами по себе не бывают хорошими или плохими, мы сами должны делать места лучшими, это зависит только от нас и наших поступков, так ведь? Я знаю, что ты как раз этим и занимаешься, но мне кажется, вам с Хани не помешала бы помощь. Хотя бы в виде чая.

Гаталента была таковой уже очень долго, но нравы Гаталенты были таковыми только благодаря людям, которые активно, каждым шагом по жизни и каждым принятым решением их поддерживали. Которые делали осознанный выбор проявлять уважение ко всему живому, вести себя, говорить, и даже думать определенным образом.

Айрис не осуждала отца за его опасения — он гораздо лучше нее знал, что далеко не все, кто населяют Галактику, преследуют свои цели разумно и осмысленно, далеко не все делают осознанный выбор думать вообще, не говоря уже о выборе думать в пользу всего живого. Она и сама плакала об уничтожении Хосниан Прайма — не только о собственных родственниках, обо всех погибших в целом, о том, что кто-то пошел на такой шаг. Первым инстинктом, действительно, было забиться подальше, на одну из крошечных лун какой-нибудь забытой планеты где-то на окраине захолустной солнечной системы, и там спрятать голову в лунный песок, не высовываться и не злить никого из сильных мира сего, но ведь помимо очевидной трусости это было просто... Неправильно. Нельзя жить в постоянном страхе, что на голову упадет кирпич, или что очередной политической фракции не понадобится нанести удар по захолустной луне или, в конце концов, Гаталенте. Айрис не хотела озвучивать именно этот аргумент, потому что наверняка отец понимал и это, хотя бы на подсознательном уровне, и не хотел бы лишний раз думать о таком. Она точно не хотела.

— Скучно мне точно не будет. Я ведь почти нигде не бывала, кроме соседних от нас солнечных систем... — Айрис пожала плечами, — Мне интересно посмотреть Орд-Мантелл. Я думаю, выставка будет иметь успех, и раз так, то я могла бы, вероятно, как бы ее продолжить — устраивать уроки чайной церемонии, или небохождения... И писать отчеты маме о твоем и Ханисакл благосостоянии.

С последними словами она улыбнулась, надеясь тем самым несколько разгрузить атмосферу, вызванную ее намерением остаться.

Каждой планете следовало открыть центр культуры и чайной церемонии, каждой планете следовало бы отпускать рабов, каждой планете следовало бы радоваться разнообразию культур и народов, каждой планете следовало терпимо относиться к любви между всеми полам и видами, каждой планете следовало заниматься медитацией и вышивкой... К сожалению, все сразу трудно, быть может, этой займет многие десятилетия, и вместо вышивки у каждой планеты будут другие ремесла и искусства, но можно начать мелкими шажками. С одной выставки, с одного Центра...

— Я не стану ожидать очереди из желающих записаться на месяц вперед, — Айрис скромно потупила взгляд, и утащила с тарелки печеньку, — Но, мне кажется, это может быть интересно, если чай продается.

Она не преследовала целей повысить те продажи, или даже самой заработать. На Гаталенте не было нищих или даже бедных, а Дины и вовсе были вполне обеспеченной семьей, чтобы хоть кому-то из них была свойственна погоня за профитом или желание чахнуть над ценными металлами. Когда-то давно борьба за бесконечное расширение и накопление уже закончилась очень плохо, об этом прямо было написано в учебниках истории, только, кажется, эту фундаментальную главу многие пропускали, как ни печально...

— Или, может, кто-то из наших соотечественников захочет прийти. Как сейчас здесь, есть наша диаспора? 

Увидев, что у отца опустела чашка, Айрис обошла стол и долила ему еще, по ложке.

— И мы обязательно пригласим Ханисакл. Когда ты думаешь это устроить?

С сестрой Айрис тоже договаривалась, что они вскоре увидятся, но чем больше встреч, тем лучше. Они действительно все скучали по семье даже когда жили в разных домах на одной планете, а уж когда приходилось находиться вдали, то тем более. Можно сколько угодно понимать о том, что все заняты на ответственных постах, но тем нужнее милые семейные ужины, с домашними рецептами и чаем.

Самым суматошным в этом дне было убедиться, что все упаковано, все дома обняты, и кот Гладиолус зацелован и его пузико зачесано практически до выпадения шерсти в местах почеса. Айрис относилась к долгим перелетам, как приличный, законопослушный обыватель — запасалась перекусами, чаем, и не выпендривалась в сложных участках открытого космоса. Она вообще водила транспортные средства очень аккуратно, проявляя вежливость и этом нелегком деле. Возможно, это стоило ей нескольких минут пути, но зато ни одного столкновения, даже с астероидом, это при том, что она не слишком уверенно управляла. Айрис говорила «спасибо» и «пожалуйста» даже своему автопилоту, советовалась с ним, с каким запахом лучше освежитель воздуха в кабину (последний раз сошлись на запахе свежей выпечки со специями). Ее кораблик разве что не вырисовывал книксен, знакомясь с очередным постом патруля.

— Не волнуйся, самым утомительным был местный порт, но и то лишь потому, что он гораздо больше и беспокойнее нашего, — она махнула рукой, уверяя жестом, что ничуть не обижается на траффик Орд-Мантелла, и все понимает. — И я напишу Хани сама, а твой помощник подскажет мне твое расписание. Организацию ужина я возьму на себя, заодно разведаю здешние продукты...

Айрис любила эти необязательные бытовые мелочи — званые ужины, домашнюю еду. Это мало на что влияло, кроме как на людей, в этом быте участвующих, но если отец считал, что ему должно быть плохо, чтобы всем остальным было хорошо, то Айрис намерена была это «плохо» сделать как можно более уютным и удобоваримым. Жаль, что маме никак не вырваться надолго. Она бы мигом пропитала все собой, штришки ее личности остались бы в незаметных уголках и подкрадывались бы к отцу в таких мелких деталях, о которых он не может думать, а только воспринимать на эмоциональном и подсознательном уровне, но именно там они лучше всего работают. Угораздило же ее, Айрис, родиться у таких незаменимых родителей.

— Но я не хочу тебя задерживать, у тебя был длинный день, — спохватилась она, понимая, какой дипломатический подтекст мог быть у вопроса отца, — Мы можем продолжить за завтраком?.. Тебе рано вставать?