Одним летним днем Кес делает то, за что себя ненавидит: думает, что, кажется, зря он безоговорочно доверял своему сыну, а еще — просматривает бесконечные маршрутные листы, счета из Академии и сводки информации, переданные ему знакомыми из явинской службы безопасности.
Он ненавидит себя за это — но просто остановиться и перестать не может.
Потому что должно быть какое-то нормальное, правильное объяснение, должно быть что-то, подтверждающее его надежду, что это просто ошибка и недопонимание.
Но конечно нет — когда это бывало иначе?
Кес Дэмерон — бывший сержант спецназа, он видел некоторые дерьмо и занимался разным, ему по званию положено умение стратегически мыслить, анализировать происходящее и делать свое дело, что бы ни случилось, кого бы это происходящее не касалось. Но оказывается неожиданно тяжело и сложно заниматься всем этим, когда этот кто-то — твой единственный и любимый сын.
Кесу давно не было так страшно.
И Кес — что самое страшное — не уверен: возможно, он предпочел бы ничего не знать?
Но нет, конечно нет.
Это никогда так не работало, и те, кто говорят, что большие знания — большие беды, просто, сарлакк их сожри, не знают, о чем говорят.
Кес видел некоторое дерьмо и занимался некоторым дерьмом — и совершенно не хочет, чтобы в этом увяз его сын; не из благих побуждений, о нет.
Из-за денег.
Поэтому Кес возвращается к бесконечным спискам и маршрутным листам, развернув перед собой голографическую карту, и понемногу разрозненные фрагменты складываются в цельную картину.
Кес ждет По на кухне, потягивая каф — чистейший, из примесей в нем только молоко и сахар, — и думает, что еще никогда он не был так зол… и не находился в таком отчаянии.
Может быть, только когда умерла Шара, но и здесь как посмотреть.
Тогда он не мог сделать ничего.
А теперь — мог, но проглядел. Не заметил. И не замечал бы дальше, не случись этого счета.
Кажется, никогда прежде Кес не ненавидел себя так сильно.
Он выдыхает, сделав очередной глоток, и трет переносицу.
Когда открывается входная дверь, когда звучат шаги По, он впервые за долгое время не чувствует радость, видя сына.
— Привет, По, — Кес не сдвигается с места, отпивает еще кафа. Смотрит на сына… тяжело? Во всяком случае, совсем не радостно. И немного рассеянно подвигает к нему пачку распечаток, на самом верху которой — счет от академии. — Я тут где-то неделю пытаюсь понять, в какой момент мой сын решил, что наркоторговля — это лучше, чем обратиться за помощью к отцу. Не подскажешь?
[icon]http://sg.uploads.ru/dqJ4P.jpg[/icon]
