К генералу Антиллесу ей попасть так и не удается, и это едва ли вина генерала Антиллеса. Хартер до поздней ночи караулит его с брифингов и совещаний, но оттуда он прямиком отправляется на корабль, а потом еще куда-то, никто не говорит ей, куда, никто не говорит ей, когда он вернется, да и кто будет отчитываться кому-либо о перемещениях высших чинов? У них всегда есть дела поважнее, чем один пропавший корабль. Чем один пропавший человек. Чем ее муж.
Поэтому утром следующего дня Хартер идет просить увольнительную. Да, война, да, все понятно, но пока идет переформирование флота? Дайте неделю, три дня. Два? Двое суток – с вечера десятого до вечера двенадцатого – длянее все-таки, пусть и со скрипом, но находится. Этого хватит на то, чтобы добраться до базы генерала Иблиса, провести там несколько часов и вернуться обратно. Если и этот генерал не найдет для нее времени в течение дня, ей придется вернуться к детям ни с чем.
Она еще не знает, что ему скажет. Калония пытается репетировать речь, пока сидит в космопорте, ожидая попутного шаттла – в диспетчерской ей обещали, что через пару часов погрузится и будет готов к вылету грузовой корабль – и предстает перед Иблисом то как военный, то как безутешная жена, то как проситель, то как голос совести, звучит то жалобно, то требовательно. И все это не то, все не так, она знает, что на пороге обязательно собьется и наговорит глупостей. Она не умеет просить, не привыкла, в этом никогда не было необходимости. Сейчас – есть.
Полете можно дремать, кое-как примостившись среди грузов рядом с такими же вынужденными путешественниками, но Хартер не может сомкнуть глаз. Она понимает, что даже если Иблис согласится – ничего не решится сейчас, и даже через неделю не решится, наверное – так быстро дела сейчас не делаются, это вам не Восстание с минимумом бюрократии. Но ее все равно потряхивает в тревожной лихорадке, под глазами еще глубже залегают тени, а форма за последние две недели снова стала велика и болтается как на тощем подростке.
Аудиенции у генерала приходится ждать около трех часов – это ничего, это не много. Когда ее все-таки вызывают, Калония почти бегом подлетает к порогу, но там замирает по стойке смирно, ожидая позволения войти. Вет всегда говорил, что его командир в целом нормальный, хоть и с тяжелым характером, и слухи о его невыносимости сильно преувеличены - возможно даже самим генералом. И все-таки ей немного страшно. Совсем немного.
