В лагере царила суета и непонимание. Собираясь, члены экспедиции недоуменно перешептывались в попытках понять, отчего им приходится в такой спешке завершать свои дела и возвращаться. Многие даже задавали вопросы Тионн, руководящей археологической вылазкой, но кроме непреклонного «так нужно» не могли добиться ничего. И никто из них даже не догадывался, как немилосердная и почти физическая боль раздирала ее сердце на части.

Дурное предчувствие о доме пришло этой ночью во сне. Она уже плохо помнила, что именно за видение перечеркнуло ее спокойствие, но ощущение, словно ей пробили грудь насквозь, до сих пор давало о себе знать. Будь у Тионн свой корабль, она рванула бы вместе с Ани на Явин посреди ночи, но в этой вылазке было всего два крупных транспортника, оборудование и люди. И за них она несла ответственность, не имея морального права бросить тут на произвол судьбы. Потому утро в лагере началось с объявления об экстренном сборе.

Сообщение о скором прибытии корабля на археологическую стоянку поступило от военных в самый разгар подготовки к вылету. Сердце, которое и без того было не на месте, рухнуло вниз, когда чужой голос из передатчика назвал имя мужа. Тионн на несколько секунд застыла, вцепившись пальцами в наполовину собранный рюкзак. Это было дурным знаком.

— Ани, милая, побудь в лагере с тетей Джекку. Никуда не уходи, я скоро вернусь.

Женщина оставила рюкзак и поспешила к импровизированной летной площадке, где до этого приютились два транспортника. Она бежала так быстро, как только могла, перепрыгивая каменные блоки разрушенных зданий и металлические балки. Время тянулось медленно, как смола, а самой женщине казалось, что все тело налилось свинцом и еле перемещается в пространстве.

Место, что некогда было огромной центральной площадью, стало местом посадки шаттла. И чем меньше метров оставалось до трапа, тем сильнее ныло в груди.

— Кам? — глухо произнесла она и вздрогнула, не узнав собственного голоса. — Кам!

Тионн бросилась к нему, ощупывая сквозь одежду ледяными руками. Вся ткань была пропитана кровью, но невозможно было понять, чьей еще помимо его.

— Медиков на центральную площадь, срочно, — коротко бросила она, связавшись с лагерем. — Что случилось? Что с Академией? Где Фрэнк? Он с тобой?

Так много вопросов, так много необъяснимого страха, и боль в груди только сильнее разгоралась.

«Только не молчи, — взмолились жемчужно-белые глаза. — Только не молчи…"

Тионн застыла на месте, будто ее поразило молнией. Лицо резко побелело, стало тяжелее дышать. Слова мужа словно выбили из-под ног землю, заставляя упасть на колени рядом с ним.

— Нет…

Она не хотела верить. Вцепившись пальцами в предплечье Кама, женщина всматривалась в его окровавленное лицо в надежде, что это неправда. Что их мальчик жив, просто… Это не могло быть правдой. Не могло. Мгновения остервенелой, отчаянной надежды сменились пустотой и горькой желчью. Она вдруг ясно и отчетливо вспомнила ночное видение. Вспомнила, отчего с такой силой сдавило грудь. Все те часы, что прошли с того момента, Тионн обманывала себя, успокаивая неведением. Но сердце невозможно было обмануть. Оно знало, оно чувствовало ту боль, что разлилась кровью в стенах Праксеума. Женщина все понимала, но не признавала. И даже теперь, когда рухнуло неведение, не хотела. Не могла.

Слезы невозможно было сдержать. Тионн прижалась лбом к плечу Кама, не отпуская его руки. Она дрожала от сдавленных стонов и не понимала, что делать. Их сын мертв, и сам он недалек от этого.

— Не… ух…оди, — женщина сильнее вцепилась в него пальцами. — Не… смей.

Слова сквозь едва сдерживаемые слезы превращались в малопонятный набор звуков. Ее разрывало на части от горя и от страха, что Кам уйдет следом. Воздуха вокруг становилось все меньше, она начала задыхаться. Мир наполнился противным звоном и куда-то поплыл. Чувство нереальности происходящего все еще заставляло находиться в сознании и пытаться удержать в сознании Кама.

Тионн не знала, сколько времени прошло до прибытия медиков. Все было для нее как в тумане. Мужа в спешке унесли первым. Она даже не помнила, как затем сообщила о теле сына на борту. О том, как его подняли на носилки и накрыли поверх простыней, унося следом. Ее саму попытались увести под руки, но ноги не слушались. На третьих носилках оказалась и она сама.

Способность ясно воспринимать реальность вернулась к Тионн только после осмотра экспедиционным врачом. Он коротко рассказал о состоянии ее мужа и попытался произнести что-то ободряющее, кивая в сторону. За пологом, делящим палатку на две части, медики пытались стабилизировать состояние Кама. Женщина закрыла лицо руками, не в силах сдержать слезы.

Страх и горе сковали разум, лишая сил. В нескольких шагах лежало укрытое простыней тело Фрэнка, но Тионн не хватало сейчас смелости взглянуть на него. Где-то в глубине души робко тлела надежда, что это не он. Глупо. Наивно. Невозможно. Женщина всхлипнула, утирая рукавом слезы. К мужу ее пока не пускали, а сил спорить с ними не было. Оставалось только ждать и просить Силу, чтобы Кам выжил. Он не может оставить их с дочерью. Тионн подтянула колени к груди и уткнулась в них лицом. Ожидание исхода было мучительным.

Голоса медиков за пологом вдруг изменили интонацию, и среди них зазвучал голос мужа. Наверно, радость была преждевременной, но женщина выдохнула с облегчением. Мертвецы не разговаривают. Особенно таким уверенным тоном. Она подобралась и заставила себя подняться на ноги. Несколько нетвердых шагов, и решительный рывок куска ткани, что их разделял. Упорства и упрямства Каму было не занимать, как и ей.

— Куда? — растерянно спросила Тионн, стараясь выровнять дрожащий голос. Она подошла ближе, опускаясь рядом прямо на колени. Ее рука легла поверх его руки, сжимая пальцы. — Почему Кореллия? Что с…

Женщина осеклась и замолчала. Что бы ни случилось на Явине, оно перечеркнуло все. Кам сказал достаточно, чтобы сопоставить ночное видение с его словами и получить нужный ответ. Детали сейчас, видимо, были уже не столь важны. Они ничего не смогут изменить.

— Что случилось на Явине, мастер Кам? — главный врач экспедиции озвучил вопрос, который не решилась задать Тионн. Он и его коллеги поняли бесперспективность попыток удержать джедая. Всегда оставались успокоительные и снотворные препараты, но ситуация была серьезной. Все они здесь могли находиться в опасности.

— Мы почти все собрали и готовы лететь, полчаса должно хватить, — с тяжелым вздохом произнес один из медиков. — Но в таком состоянии это опасно. Может быть все-таки отложим вылет?

Он вопросительно покосился на Тионн, почему-то полагая, что она как-то повлияет на решение супруга. А та просто сидела и не мигая смотрела куда-то в пол, держа Кама за руку. Ее с головой захватило чувство апатии, и стало совершенно все равно, что делать дальше. Ее мир рухнул, и пока не было сил, чтобы встать на ноги.

Оба имени заставили Тионн вздрогнуть. Бен Соло. Кайло Рен. Две стороны одной медали, обернувшейся в один миг своей темной стороной. Женщины не было в Праксеуме ни в момент его падения во Тьму, ни сейчас. Могла ли она что-то изменить своим присутствием? В бессильном отчаянии джедай зажмурилась, слезы побежали по щекам еще сильнее. Да что она могла со своим уровнем владения Силой? Сыграть на виоле и спеть балладу? Кайло бы непременно проникся и ушел.

Рука Кама вдруг резко вырвалась, и Тионн невольно встрепенулась. Влажные ресницы дрогнули, и помутневшие жемчужные глаза с тревогой впились в лицо мужа. Она тут же потянулась следом за ним, опустив прохладную ладонь на его лоб. За собственной горечью она почувствовала и его боль. Не физическую, иную.

— Мы должны лететь, — вдруг заговорила она. Ее мелодичный и завораживающий голос теперь потерял былые краски. Он был бесцветным, похожим на звук скрипучего, рассохшегося инструмента, которому отныне место было на мусорной свалке. Если Кам говорил, что им нужно лететь, значит, стоило его послушать.

— Но мастер Кам сейчас… — со вздохом попытался возразить медик.

— Мы должны лететь, он выдержит. Пусть заканчивают с лагерем. Где Джекку и Ани?

Тионн ласково провела кончиками пальцев по лбу Кама и с трудом поднялась на ноги. Изменить прошлое они уже не могли, но будущее все еще находилось в их руках. Слезы не вернут сына к жизни. Слезы не спасут их от рыцарей Рен, если те придут. Внутри нее все оборвалось и наполнилось глухой пустотой, которую невозможно ничем заполнить. Женщина задрожала и подошла к белому покрывалу, склонившись и положив руку туда, где по очертаниям была голова Фрэнка. Она закрыла глаза и замерла на несколько секунд, ставших вечностью. Он родился в день, когда произошла первая резня. И он умер в день, когда произошла вторая. Тионн судорожно выдохнула и выпрямилась. Здесь с ними была Ани, и ей угрожала опасность.

Они вылетели через час. Тионн, Ани и Кам в сопровождении медиков находились на одном корабле. Женщина разрывалась между мужем и дочерью, не желая надолго оставлять никого из них. Она полагала, что девочке не стоило видеть отца в таком состоянии. А ведь еще предстояло рассказать ей о том, что брата она больше никогда не увидит. От всех переживаний Тионн вновь стало дурно, но она заставила себя держаться. Она должна была. Ради Ани. Ради Кама. Чтобы своей болью не усилить его боль в стократ.

Сидя рядом с мужем, Тионн медитировала. Точнее, пыталась. Привычное упражнение давалось с огромным трудом. Она тянулась к Каму сквозь Силу, стараясь уловить малейшее изменение в худшую сторону. Врачи настоятельно рекомендовали ему отдыхать, но кто мог быть уверен в том, что упрямый джедай послушается совета?

Она уловила пробуждение Кама еще до того, как тот заговорил. Даже до его попыток пошевелиться. Тионн открыла глаза, сбрасывая оцепенение от медитации, и протянула руку, вкладывая ее в ладонь мужа.

— Я здесь, — голос женщины тихо и бесцветно зашелестел, как крылья мотылька. — Ты не должен… Нужно беречь силы.

Она пыталась заботиться о нем в сложившейся ситуации, как могла. Пыталась держаться и быть сильной, потому что иначе они не смогут уберечь и Ани. Вопрос Кама отозвался глухой болью в груди и внезапным удушьем. Тионн попыталась глубоко вздохнуть, да только это далось с таким огромным трудом, словно ее сверху прижали тяжелым валуном.

— Я не знаю, — прошептала она в ответ, понимая, что голос дрожал и срывался. — Он так хотел побывать на множестве планет…

Слова застряли в горле, а глаза вновь наполнились слезами. Тионн запрокинула голову, не позволяя им побежать ручейками по щекам. Все, о чем он мечтал, теперь превратилось в ничто. Их дом — Явин, но путь туда отныне был закрыт.

— Быть может… На одной из тех… Где он мечтал… Быть.

Тионн чуть сильнее сжала пальцы Кама. Разве могла она представить, что однажды им придется хоронить сына и решать, где это сделать?

— Сначала мы долетим до Кореллии и поставим тебя на ноги, — все также тихо продолжила она. И с этим утверждением спорить было бесполезно.

— С Ани все в порядке. Правда, она расстроена, что пришлось улетать так быстро. Ей понравилась планета, — женщина утерла рукавом слезы и опустила голову. — Она… еще не знает. Ни о твоем состоянии, ни о Фрэнке. Я… я не знаю, как ей сказать.

Тионн судорожно выдохнула, закусив губу. Ей было всего шесть, и кто знал, как Ани воспримет смерть брата. Думать об этом разговоре было страшно. Сейчас вообще о чем угодно думать было страшно.

Слово «прости» из уст мужа отчего-то больно укололо. Все то время, что она знала о смерти сына, ни единой мысли не возникло, чтобы упрекнуть или обвинить в его гибели. Тионн знала, что он сделал все, что было в его силах. Невозможно было прыгнуть выше головы.

— Не нужно, — женщина приложила палец к его губам на несколько секунд. — Это не твоя вина. Я сама… Я должна была быть там, с вами. Быть может, вместе мы бы смогли…

Она осеклась, ощутив, как в момент осип голос. Тионн в глубине души винила себя за то, что была вдали от Праксеума. И только мысль о том, что благодаря их экспедиции сейчас жива Ани, немного сглаживала острые углы. А ведь сколько еще учеников пало… Этот день стал последним не только для Фрэнка. И если Кам прилетел один, скорее всего, не выжил больше никто.

— Это Кайло. Кайло и его… рыцари.

Ей стоило немалых усилий, чтобы не выругаться. На мгновение душевная боль всколыхнулась и обернулась вдруг глубокой яростью. Убийцы невинных детей. В них не осталось ничего человеческого.

Тионн стиснула зубы: джедаи должны держать себя в руках. Гнев ведёт на Темную Сторону, недопустимо было уподобляться ситхам даже в моменты глубочайшего горя.

— Это их вина.

Или нет? Или это они, учителя, не уследили? Не поняли вовремя? Не разглядели в глазах и мыслях своих учеников тьму девять лет назад, когда произошла первая трагедия? И теперь не позаботились о должной защите? Как они могли допустить такое?

— А что с Люком? Он был с вами? Быть может, кто-то был в отъезде?

Неужели это был конец?

— Я принесу потом комлинк, не переживай, — Тионн склонилась и коснулась губами его щеки. Она помнила Коррана, хоть и прошло с момента их последней встречи немало времени. Он не оставит их в беде, женщина была уверена в этом. И пусть его связь с Орденом была разорвана, но ведь они были… друзьями?

— Тебе в первую очередь нужно отдохнуть, а за меня не волнуйся. Я не устала, все в порядке, — она вздохнула и попыталась улыбнуться, но не получилось. Уголки губ так и остались неподвижны, словно никогда не умели этого делать. Кам был прав — она ничего не смогла бы изменить. Только уйти вместе с сыном.

Тионн осторожно погладила его пальцы и поднялась на ноги. Если Люка нет среди мертвых, возможно, для Ордена еще не все потеряно. Для тех, кто как они с Ани были в отъезде. Она вздрогнула, представив на мгновение судьбу дочери, если бы не археологическая экспедиция. И если бы только Фрэнк любил эти поездки так же, как Ани... Это спасло бы ему жизнь. Наверно, было крайне эгоистично думать только о своих близких и отодвигать на второй план других учеников, которые погибли на Явине. Но пока женщина не могла иначе. Все мысли были о сыне, о муже, о дочери.

Уснуть Тионн так и не смогла. Видение о Фрэнке и трагедии в Праксеуме представало перед ее глазами, словно было живым. Словно сама джедай находилась среди них: видела каждый смертельный удар, слышала каждый последний вздох. Слезы сами бежали по лицу, оставляя на подушке мокрые следы. Она не могла ничего с собой поделать, не могла их остановить. Если бы не безмятежно спящая рядом Ани, Тионн, наверно, кричала бы. От боли, от безысходности, от бессилия. Зачем все это было, если они не смогли уберечь самих себя. Орден. Годы тренировок. Световой меч в конце концов. Просто зачем?

Утерев наспех влажные глаза, женщина встала и достала из рюкзака комлинк. Нужно было узнать у пилотов, как скоро они выйдут из гиперпространства. Чем скорее появится возможность связаться с Хорном, тем будет лучше.

После беседы с пилотом Тионн бесшумно проскользнула в импровизированный медотсек к Каму. Она села рядом с ним и замерла, прислушиваясь к его дыханию. Ей не хотелось будить мужа.

Отдав в руки мужа комлинк, Тионн замерла в напряженном ожидании. Охваченный горем разум тут же придумал тысячи ужасных причин, из-за которых Корран не отзывается. Одна страшнее другой. Ей даже не пришло в голову, что на Кореллии сейчас могла быть, например, глубокая ночь. И что своим звонком они разбудили мирно спящего друга.

К счастью, он все-таки ответил. Женщина с облегчением выдохнула, прислушиваясь к их диалогу с Камом. Он будет их ждать — первая хорошая новость за последние сутки. Она забрала комлинк и спрятала его в карман туники, двигаясь ближе.

— Хорошо, — Тионн кивнула, вновь взяв мужа за руку. — Она спала, когда я уходила к тебе. Надеюсь, что спит и сейчас.

Сны Ани пока ничего не омрачало, хотя она наверняка уловила перемены в настроении мамы, несмотря на все старания последней.

— Не волнуйся, я здесь. Я никуда не денусь, — женщина осторожно провела ладонью по щеке мужа. — Тебе ничего не нужно? Воды или сменить повязки?

Впереди их ожидало еще полтора часа полета — очередная тягучая смола из времени.

Они прибыли без опозданий. Два транспортника приземлились в космопорте Коронета — жемчужине Кореллии. При других обстоятельствах Тионн обязательно оценила бы архитектуру столицы, но сейчас ее мысли были далеки от всего этого. Оставив Кама на время с медиками, женщина отправилась будить дочь. Нужно было как-то аккуратно не пересечь их с отцом пути. И вообще встретить Коррана.

Тионн спустилась по трапу и замерла, осматриваясь вокруг. Заспанная Ани осталась пока немного позади и потирала глаза, широко зевая.

— А здесь тоже нужно спасать какие-нибудь древние штуки? — с любопытством спросила девочка.

— Нет, мы здесь… — женщина на секунду задумалась над ответом. — По скучным взрослым делам.

Глупый ответ. Ани он совсем не понравился, но Тионн пока не знала, как объяснить дочери происходящее.

Всё, кажется, было даже посложнее, чем отражалось на лице Тионн, да и за сильным рукопожатием Кама скорее скрывалась крайняя слабость. Корран посмотрел на каждого из них и не нашёл ничего, что могло бы говорить хоть о капле хорошего — боль разливалась вокруг как озеро, как океан. И за ней было ещё что-то.

Пустота. Так бывает, когда жизнь заканчивается. Он посмотрел на Ани и с короткой улыбкой взял её за руку.

— Ани, пойдём, выберешь кар, на котором поедете с мамой, — только одному маленькому человечку было здесь не место, не среди сугубо взрослых разговоров — и в этот раз обычной отмазкой не назвать. Хорн не оглядывается, пока ведёт девочку к парковке — иногда ему не нужно видеть глазами. У маленькой Солусар, впрочем, не было никакого желания выбирать, дети куда более проницательны, чем склонны думать о них взрослые, поэтому он сажает её в тот же кар, на котором приехал и говорит водителю подождать и позаботиться об Ани эти несколько минут, а сам возвращается на площадку, на ходу веля персоналу разместить корабли без оплаты. Хорошо, что директор КорБеза так мог, иначе бы он чувствовал себя виноватым перед Камом за то, что мало что способен сделать. Вернулся он быстро — во всяком случае, на ногах друг ещё держался.

— Тионн, вот, — кореллианин вытащил из кармана ключ-карту. — Это от дома моего деда, там сейчас никто не живёт, поэтому можете остаться там столько, сколько нужно. За стоянку с вас ничего не возьмут. Ани ждёт тебя в моём каре, водитель отвезёт вас, — тоже удобно, что у директора был и такой человек.

А у них с Камом всё будет чуть сложнее. Он подошёл как можно ближе, чтобы удержать его, если тот вдруг решит упасть.

«Спасибо».

Это слово не было произнесено вслух, но Корран наверняка мог ощутить пусть и слабую на фоне других переживаний, но благодарность за понимание. Тионн проводила Ани взглядом и ободряюще кивнула на замерший в ее глазах вопрос. Они обязательно поговорят с ней позже. Найдут правильные слова, чтобы объясниться с шестилетней девочкой. Но не сейчас. Сейчас им бы найти слова и силы друг для друга.

Ощутив тепло объятий Кама, женщина прижалась лбом к его плечу и закрыла глаза. Держаться было очень сложно, особенно когда Ани не было рядом. Присутствие дочери давало ей силы, потому что теперь все в их семье было ради нее.

— Мне страшно, — тихо прошептала она. — Страшно оставаться надолго без тебя.

Восприятие всего теперь усилилось многократно. Любое переживание, тревога, чужие слова — все возводилось страхом в невероятную степень. Разве этому их учили? Куда же пропал хваленый контроль эмоций?

— Мы с Ани будем ждать тебя. Если вдруг придется задержаться, свяжись со мной, ладно? — она тяжело вздохнула и подняла голову.

Хорн отсутствовал недолго. Тионн взяла из его рук ключ-карту и опустила в карман туники, где лежал комлинк.

— Спасибо. Я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты делаешь для нас, — серебристые глаза женщины заблестели от слез. — Отвезите его… в морг. С Риндао меня уже давно никто и ничто не связывает. А здесь есть они.

Она протянула Коррану ладони, крепко сжимая его руку. Кроме семейства Хорнов у них, по сути, больше никого и не осталось.

— Спасибо, — прошептала Тионн еще раз, а после обняла мужа перед тем, как уйти к кару.

«Возвращайся скорее», — невысказанная просьба нашла отражение в ее глазах.