Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [20.II.17 AFE] А я банан достану?
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Багира, — спрашивает Маугли, — а Каа достанет банан?
— Не достанет, — отвечает Багира.
— Багира, — снова спрашивает Маугли, — а Балу достанет банан?
— Не достанет, — снова отвечает Багира.
— Багира, — опять спрашивает Маугли, — а я достану банан?
— А ты, Маугли, кого хочешь достанешь.
Jyn Erso, Cassian Andor, Shara Bey
Время: день
Место: Джеда
Описание: либо помоги Кассиану, либо смирись с его присутствием
пилот
Мальчик-со-шпаной помнился смутно и вообще был давно и неправда.
Поэтому просто из-за светлых воспоминаний следовало оставить его в покое — к современным Шаре и Кассиану он — как и та девочка — принадлежал только по факту. Стоило беречь то немногое, что не омрачалось чем-нибудь, как, например, салют — оказавшейся принадлежностью Кассиана к этим взрывающим людей уродам.
Ну, а с Кассианской точки зрения она принадлежит к душителям свободы и прочим малоприятным личностям.
Да здравствует равенство.
Шайле это тоже оказалось неинтересно.
«Говори теоретически», — посоветовал ей внутренний голос. — «Чисто теоретически. Считай: у ребяток Со посидела и заодно бесплатно психоанализ провела. Не побегут же они командирам докладывать?»
Какой могла бы быть вербовка Шары Бей?
Это казалось любопытно.
Ох, эта их национальная любовь к свободе и...и...и...Что там вообще заявляют эти мятежные дурные группировки?! — посмотрела она на Шайлу, всё-таки отнюдь не похожую на сурового Со. Может прокатить, да. С Со бы не прокатило бы точно.
Хотя каких он только идиотов в своей долгой жизни не видел — Шара только во флот пришла, а он уже местной страшной легендой был.
— «Говорил один — ты не плачь, гляди, как текут под пальцами облака», — задумчиво пробурчала под нос летчица, глядя на Кассиана.
Можно было заявить: не нравится имперские порядки, но тогда её спросят — а какие именно, и неужели они стоят того чтобы предавать? Таких критически важных имперских порядков Шара Бэй не знала.
Можно было заявить: по-любви. Но тогда последует закономерный вопрос: кого? Не Кассиана же!
— По приколу.
Удивилась от собственного ответа. Ухмыльнулась.
— Мы, кореллианцы, просто все долбанутые. Независимость там и всё такое. А по первому вопросу: на Зимний фестиваль. И, раз у нас сегодня день, утро или что там наверху вопросов...— побарабанила она пальцами по решетке. — А что тебе с моих ответов? Насколько мне понятно: без разрешения Со Герреры тут никто ничего не сделает, а его я уже давно в наших уютных камерах не видела. Да и представить Со Герреру отпускающего кого-либо мне довольно сложно. Ага, еще и платочком напоследок помашет, да.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин вздохнула, потерла переносицу. Посмотрела на Кассиана.
История их знакомства, судя по всему, была правдивой; но в вербовку Шары верилось с трудом.
Огромным.
Ладно. Ладно.
В конце концов, самое ценное, что могла рассказать Шара — это местоположение базы (очень примерное) и количество людей (тоже очень примерное).
Примерно то же самое мог рассказать и Кассиан, и в его случае примерности было бы (или будет) немного меньше. Точнее даже — намного меньше.
Скорее всего, она об этом еще не раз пожалеет — но когда это будет, да?
Где-то через пару дней, наверное, как только вернется Со.
— Прости, Со предпочитает размахивать бластером, а не платочком, — Джин вздернула бровь, посмотрев на Шару, и снова перевела взгляд на Кассиана. — Друзья детства — юности, — один из которых завербовал другую. Почему бы и нет.
Глянув на комм, одернула куртку и заглянула в соседние камеры.
— Ну что. Будем считать, что я от тебя без ума, ты, — она посмотрела на Шару, — везучая, а всем остальные здесь — уже мертвы.
Так, по правде говоря, и было.
В случае пилота, успевшего пообщаться со Слизью, смерть была не мучением, а наградой.
Что ж, не одна Шара здесь везучая — если можно это назвать везением.
Джин знала, что нельзя.
Что это — не везение.
Это война, и жертвы на ней неизбежны.
— Будешь должен. Очень, — бросила Джин Кассиану, проходя мимо него и выглядывая в коридор, и свистнула. — Умник? Мне нужны ключи и мешок. Сейчас.
Кассиан знал, что если встрянет, то все сорвется. Иногда чтобы добиться того, что хочет, нужно было не делать ничего, отпустить ситуацию и посмотреть, случится ли что-то. Но как же ему хотелось встрять, подправить, сделать историю более реалистичной, выдумать причину получше, сделать хоть что-то, пока не получилось, что он не вытащил Шару, и только приблизил ее смерть. И, может, еще и свою.
Джен молчала, но потом вдруг согласилась. Кассиан тихо выдохнул, кивнул — хорошо.
— Я найду про того, кто тебе нужен, все, что смогу.
Строго говоря, это он пообещал и раньше, но нужно было, чтобы она знала — он помнит и не забудет. Вытащит информацию из Кренника из междустрочья, как это умеет, и доставит ей. Не только за Шару и кусок дюрастали. Ведь когда вернется Со Геррера, он вернется с Кей-Ту. Кто знает, о чем можно будет договориться тогда — потом. В другой раз.
Об этом просить он не стал — Джен и так уступала ему многое. Больше, чем он мог бы надеяться. Как будто мир отплачивал ему за все, что случилось на Джеде, минуткой чудовищной удачи.
— Я заберу Шару и тот кусок дюрастали. Мы уберемся с планеты, как только откроют небо. Спасибо, что делаешь это. Я не забуду об этом.
Улететь им нужно было вдвоем — это было понятно. Что делать с Шарой дальше? Везти ее домой было невозможным, но об этом можно было поговорить потом. С этим можно было что-то решить — потом. Пока он только коротко посмотрел на нее и ободряюще улыбнулся. Что угодно, наверное, было бы лучше, чем смерть здесь.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Не забудь, — Джин кивнула, на несколько секунд поймав взгляд Кассиана, и встряхнулась, когда вернулся Умник.
Забрав у него ключи, Джин отперла камеру и бросила Шаре мешок.
— Вперед.
Второй она отдала Кассиану — позже, когда они вернулись к тому ответвлению катакомб, через которое пришли.
Аттракцион невиданной щедрости — Джин не помнила, чтобы кто-то из пленников уходил отсюда живым.
Вернувшись к камерам, она достала бластер.
Оставшимся здесь и так был выписан смертный приговор — и смерть порою была избавлением.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [20.II.17 AFE] А я банан достану?
