Джин Эрсо, 21 BBY
О ПЕРСОНАЖЕ
1. Имя, раса, возраст
Джин Эрсо, человек, 19 лет (род. ~начало 2 месяца). Папа называл Звёздочкой.
Среди псевдонимов встречаются Лиана Халлик, Танити Понта и Кестрель Доун.
2. Род деятельности
Террористка, контрабандистка, на все руки ломастер. Научного гения своего отца не унаследовала, перебивается как и чем может.
3. Внешность
Среднего роста, непримечательного вида: каштановые волосы, обрезанные неровно чуть выше плеч, чаще всего убирает в хвостик; глаза зеленые, кожа светлая, улыбка не самая обаятельная. В частности и в целом производит приятное впечатление, пока не открывает рот или не начинает смотреть на вас, думая что-то вроде «меня окружают идиоты, за что?».
Не субтильная, но и особой выразительностью в плане мышц или изгибов похвастаться не может. Сильнее, чем кажется на первый взгляд, иначе бы долго на вольной воле не протянула. В одежде предпочитает практичность и удобство, остальное волнует мало, но сидит обычно неплохо.
Внешность: Felicity Jones
4. Способности и навыки
Жизнь среди солдат Со Герреры, а после — среди тех, кто даже в самом своем кошмарном сне не пожелает тебе добра, научила Джин выживать практически в любых условиях (по крайней мере до сих пор она жива), основательно цепляться ногтями, зубами, руками и ногами за жизнь и любую возможность сделать ее немного лучше. Другими словами — умеет драться, стрелять, бегать, залезать в неподходящие (по мнению других) места, вылезать оттуда и даже не царапать особо шкурку. Практикует вхождение дважды в одну реку и выхождение сухой (относительно). Знакома с основами первой помощи, потому что если ты сам себе не поможешь, никто не поможет, способна приготовить сносный обед или обойтись без него, а также завтрака, ужина и полдника. Профессиональный сбеженец — нахождение в замкнутом пространстве слишком угнетающе действует на нее. Читает, пишет, считает и еще много чего делает — благо, отец был не последним ученым и образованием дочери занимался самостоятельно, пускай и недолго. В плане механики и пилотирования руки кривые, об этом, впрочем, особо не убивается.
5. Общее описание
Джин Эрсо родилась в 21 BBY в тюрьме Конфедерации независимых планет на планете Валлт, и в дальнейшем это во многом определило ее судьбу: она не раз, не два и даже не три оказывалась за решеткой, откуда, впрочем, успешно сбегала. В первой своей тюрьме пробыла совсем недолго — семья Эрсо сбежала на Корусант, откуда вскоре вновь сбежала — на этот раз на удаленную планетку Ла’му. Жизнь с самого начала показывала Джин, что судьба её — бегать, а от судьбы, как известно, не убежишь.
Эрсо жили тихо, не привлекая к себе внимания Империи и держась на максимальном удалении от каких бы то ни было контактов с ней. Случались в семье и скандалы, и непонимание, однако для Джин Гален и Лира всегда оставались самыми лучшими родителями. Любила она их одинаково сильно, но отца обожала — его сказки были интереснее, рисунки красивее, а все эти непонятные закорючки, циферки и все остальное, что она находила в его записях, ужасно интересными.
Детство было счастливым, но длилось оно недолго. Правда, говорят, в те времена мало кто мог похвастаться хотя бы этим.
Потом был 13 BBY, когда их все же нашли служители Империи во главе с Орсоном Кренником, давним «другом» отца. Джин удалось сбежать, но впоследствии она не один раз пожалела о том, что ослушалась приказа мамы и вернулась к их дому: Лиру убили на ее глазах, и нетрудно угадать, что стало самым частым кошмаром на последующие одиннадцать лет.
Тогда папа сказал, что все это делает, чтобы защитить их, но он не смог уберечь и защитить маму. С того времени, как Джин узнала, на кого именно работает теперь ее отец, она приняла для себя мысль, что он мертв. Но в глубине души верила, надеялась и ждала. Ведь в сказках, которые раньше ей рассказывал папа, всегда все заканчивалось хорошо.
Последующие одиннадцать лет жизни убедили ее лишь в том, что счастливый конец только в сказках и бывает — там же, где остаются идеальные условия для папиных расчетов, над которыми часто смеялась мама, выполненные обещания и многое, многое другое.
Потом были восемь лет жизни среди солдат Со Герреры, когда Джин стала одной из повстанцев на Ондероне и назвалась Джен. Папин друг, Со всегда относился к ней тепло — наверное, так же, как мог бы относиться к родной дочери. Но потом и он предал ее, вслед за родным отцом — оставил, пообещав вернуться (5 BBY). Произвол судьбы оказался весьма мягок — ведь она, в конце концов, выжила.
Выжила и начала заниматься всем тем же, чем занималась и раньше, только теперь в одиночку. И несколько расширила горизонты — подделки документов за ней еще не водилось, но ведь говорят, что начать никогда не поздно?
Характером Джин наделена непростым и совершенно не выделяющимся. В такие времена всегда много бунтарей и мятежников, одиночек, не доверяющих никому, ничему и никогда. В жизни Джин есть только Джин и ничего более — и заботиться ей больше не о ком. За последние три года вольной жизни привыкла полагаться только на себя, врать в глаза, обманывать, красть и убивать. Когда встает выбор — ты или тебя — времени на раздумья и удар помягче не остается. Самокритична, самоиронична, ибо если слишком часто оказываешься в яме с дерьмом, без самоиронии жить трудно. Обидчива, но только если задеть основательно — на идиотов не обижается, но предательство отца и Со запало ей в душу надолго.
Впрочем, женщин, детей и тех, кто слабее нее, не трогает. Если, конечно, эта женщина не пытается сделать из нее нарезку, ребенок не пробует на ней свежеприобретенные навыки карманничества, а тот, что слабее, не примеривается к филею на предмет сожрать. Встречалось всякое.
6. Лояльность и убеждения
Всем сердцем, почками и прочим ливером ненавидит Империю. Однако не настолько сильно, чтобы время от времени не брать «имперские» заказы. Обижена на Восстание в общем и на отдельных его представителей в частности, а потому, пусть с раннего детства и была в этом движении, сейчас предпочитает держаться в стороне и делать вид, что она не с ними. Но, да, выбирая между Империей и Альянсом, выберет Альянс. Восстание живет надеждами, и она тоже — надеждами, что однажды все будет хорошо. Но чтобы посадить цветы, придется испачкаться в грязи и вырвать сорняки.
7. Цели в игре
Террор, контрабанда, безнадежные поиски папы и все такое.
ОБ ИГРОКЕ
8. Способ связи
Rishrikrin — скайп
9. Пробный пост
Дом всегда был старым. Сколько Элизабет помнила себя, свою жизнь здесь, дом всегда был мрачным и темным, насквозь пропитанным пылью и историей многих поколений; годами чужих жизней, смертей.
Здесь всегда скрипели рассохшиеся ступени, северная стена прорастала мхом, а ветер выл в водосточных трубах, создавая странную, непонятную, пугающую музыку.
Под нее не удавалось заснуть, и с тех пор бессонные часы неразрывно были связаны с грозой и ветром.
Дом, каждый угол которого наполняли тени, и шорохи, и скрипы, — он был таким всегда. Всегда протекала крыша, отчего в левом от камина углу гостиной штукатурка отсырела и заплесневела под самым потолком; всегда хлопали двери; всегда сквозило.
За прошедшие — сколько же? — тринадцать лет дом ничуть не изменился.
Старый, ветхий, полный теней и детских страхов. Воспоминаний прошлой жизни.
— Мисс Морти, — Элизабет улыбнулась, не разжимая губ, когда на крыльце показалась невысокая, сухощавая женщина — экономка, все эти годы следившая за домом в отсутствии хозяев, ничуть не изменившаяся, столь же вечная и постоянная, как сам дом.
— Миссис Вуд, мистер Вуд, — мисс Морти поджала губы, бросив внимательный взгляд на владелицу дома и ее супруга, и протянула связку ключей. — С возвращением. Мы ждали вас.
Я тебя ждал.
Элизабет вздрогнула и повела плечами, когда по спине прошел озноб, и через силу улыбнулась. Экономка, приглядывавшая за домом все эти долгие годы, нисколько не изменилась. Она пугала по-прежнему, но Элизабет не посмела бы ее рассчитать. Она, кажется, начинала работать в доме еще при бабушке.
— Я рада вернуться домой, — перешагнув порог, Элизабет на несколько мгновений прикрыла глаза, не решаясь взглянуть на помещение, которое последний раз видела слишком давно. Но долго так не простоишь — Джонатан ободряюще сжал ее пальцы и помог снять пальто, перебросил его через руку — все казалось здесь пропитанным пылью, и ткань слишком быстро впитала бы ее в себя. — Здесь… все, кажется, осталось прежним.
— Разумеется, — экономка сухо кивнула. — Все в соответствии с волей вашей покойной матушки, миссис.
С моей.
Дом, потревоженный шумом голосов и шагов, просыпался.Труднее всего оказалось справиться с пылью — ее так и не удалось извести до конца. Мэри, горничная, иногда жаловалась, что пылью забит каждый угол этого дома, каждая щель меж половиц на чердаке, каждое зеркало и окно покрыто ею. И в редком, блеклом солнечном свете пыль кружится в воздухе, опускаясь на пол, оседая на хрустале и мебели.
Они въехали сюда в начале октября, и около месяца понадобилось, чтобы привести дом в надлежащий вид, придать ему хотя бы подобие уюта и обжитости.
Светлые шторы немного оживили гостиную и спальни, но этого не хватало, было недостаточно. Дому требовались более радикальные изменения, но на них не хватало ни средств, ни сил, приходилось довольствоваться малым.
Но это почти не занимало мыслей и внимания; они переехали в дом спустя полмесяца после свадьбы, скромной и тихой, и жизнь в браке еще была нова и необычна, еще не успела приесться и остудить чувства.
Джонатан и повседневные заботы, появившиеся с первых же дней после переезда, позволяли отвлечься, занять себя, свои мысли.
Было странно теперь вернуться сюда, спустя тринадцать лет.
Погода и время давно уже вымыли остатки крови с брусчатки, которой была выложена дорожка перед домом; остатки стекла давно уже истолчились с невидимую пыль, смешавшись с землей, прорастя редкой травой, пробивающейся к свету; выбитое изнутри окно чердака заколотили, не вставив новое стекло.
За полгода, предшествовавшие смерти матери, случилось еще несколько убийств. Две горничные, брат матери, в конце — отец Элизабет. Потом мама покончила с собой, выбросившись из окна чердака, и из записки, оставленной ею, никто так и не смог понять причины. Или, во всяком случае, никто не смог или не захотел объяснить их семилетней Элиз.
Мама умирала долго. Она переломала, по словам врача, все кости в теле, шансов выжить не было; попытки перенести ее вызывали сильную боль, в конце концов доктор просто вколол ей морфин. Она даже оставалась в сознании, лежа среди осколков стекла и брызг собственной крови, и это было страшно. Ужасно. Мерзко. И завораживающе.
И картина эта до сих пор вставала перед глазами, когда, возвращаясь домой, Элиз поднимала взгляд на чердачное окно, грубо заколоченное досками.
И если рядом был Джон, он обнимал ее за плечи, коротко целовал холодную руку и ободряюще улыбался. Он знал историю Элиз, и верил, что всякое горе лечится временем.
Элизабет не горевала.
Она боялась.
Дом оживал.В сущности, им понадобилось не так много времени, чтобы привести дом в порядок. И не так много, чтобы дождаться первых гостей.
Солнце было редкостью в начале ноября в этих краях, когда земли и холмы заволакивал туман, сквозь который едва-едва пробивались тонкие лучи света. Куда чаще стояла хмурая, хмарная погода, и тогда камин в гостиной топили особенно сильно, так, что иногда было почти жарко.
— Миссис Вуд, к вам посетитель. Молодой человек, миссис, представился как Генри Блэкбёрн, — Элизабет едва заметно вздрогнула, когда голос горничной прервал тишину гостиной, нарушаемую лишь треском дров в камине, и бросила взгляд на окно; туман, повисший над городом, был розовато-желтым из-за заката — день был на исходе, вскоре должно было стемнеть окончательно. Не самое подходящее время для гостей. — Говорит, миссис, что он ваш кузен.
— Да? Как славно. И какая жалость, что он не предупреждал о своем появлении, — Элизабет бросила растерянный взгляд на мужа, сидящего в кресле, и тот пожал плечами, кивнул служанке. — Однако же… проси его. И приготовь нам чаю, погода сегодня мерзкая.
