Утром ей принесли воды.

Похоже, уже жалели.

Судя по угрожающе двинувшемуся в её сторону Идиоту – ему её песенки начинали точно надоедать.

Шара поморщилась. Вчерашнее размышление о ребрах оказалось потрясающе верным.   

Ну, извините, как гласит, наверное, мудрая кореллианская поговорка: помирать так с музыкой! А раз организация последней ложилась на её хрупкие женские плечи, то, что так морщиться теперь? В конце концов, порг – птица гордая, только на головушку того.

Сосед – ну тот, который еще не сумасшедший – считал, что он самый нормальный пленник в этих камерах. А остальные двое: психованная летчица, непонятно зачем выводящая из себя охрану и не менее психованный пилот, что-то там вечно бурчащий под нос. Шара считала, что этим двоим просто нужен хороший психолог, но такая услуга – увы – в данных местах не представилась.   

Спасло Шару появление нового лица.

— Надеюсь, ты имеешь при себе бластер… — хмыкнула она. – А то порядки тут суровые – болтать не разрешают. Только если парализатором этого Идиота вырубить… — и понизив голос до громкого доверительного шёпота,  продолжила: — Он уже проверял. Прикинь, отважно начал спорить с имперским дроидом. Стоит представить к какой-нибудь награде.

От почти вышедшего охранника ей послышался отчетливый скрежет зубов. Вот останется без них — сам виноват будет!

Однако просто какое-то нашествие гостей в её уютную камеру началось. До этого она уже близко познакомилась с Идиотом, Кореллианцем, тем забавным мальчишкой – Хелем кажется, Дроидом и Со, конечно. Остальным – сливающимся пока в единого долбанного террориста – она прозвищ еще не придумала.

— Не-а… — сокрушённо добавила она. – Видишь, даже веселье приходится организовывать лично. Совершенно не посоветую ваши места туристам – не умеете вы, ребята, веселиться.

— Ага. Радоваться, – послушно согласилась Шара, рассматривая во все глаза данное чудо.

Чудо изображало «доброго партизана», спокойно отправило стража куда подальше – а даже Дроиду для этого пришлось использовать бластер – и было девочкой.  Лет пятнадцать-шестнадцать на вид.

«Он что, украл ребенка?!» — мысленно поразилась Шара, честно пытаясь представить Со отцом. Представить не получалось. Скорее представлялось как темной-темной ноченькой Со Геррера со злобным бандитским хохотом крадет доброго маленького имперского ребенка, чтобы вырастить из него злобного-злобного джедского партизана. Верные родители-имперцы лежат рядом в луже кро…Тьфу на тебя, бурная фантазия!

Рассказывать, что с этим гостеприимством она уже ознакомилась, женщина не стала: не самая оптимистичная тема для беседы. 

— Расскажет тут лишь Великий и Ужасный. Это он всем заведует.

Шара невинно похлопала глазами.

Самое смешное: не соврала ни капли. Чем её так выделили, что не прибили недельку назад, Шара сказать не могла.

— Шара. И давно ты тут, Шайла?

— Исчерпывающе, — коротко усмехнулась Шара. 

Собеседница явно не торопилась изливать душу и выдавать все явки, пароли и бакта-пластыри. Да и что в её голове происходило, тоже было не ясно. Впрочем, в чужой голове такие мысли иногда ходят, что не приведи Сила узнать. Люди просто люди, даже если они с клыками, щупальцами или клешнями.

— Жалость не применима к коррелианцам, – повторно усмехнулась Шара. И честно прибавила: – По крайней мере, мне так говорили, а кто я такая, чтобы с авторитетами спорить. 

В качестве авторитета сейчас был брат, и она мимолетно порадовалась, что тот её не видит.

— А должно? – вопросом на вопрос вопросила Шара. То, что любая солдатня делает с женщинами – хуже смерти. Но в любом случае сейчас уже ничего не исправишь, чтобы тратить усилия на глупую и ненужную жалость.

Шайла кутается в куртку совершенно не подходящую ей по размеру, это можно разобрать даже в полумгле. Друг или брат? Умер или жив? А не все ли ей равно?

— Всех нас рано или поздно убьют, чего жалеть. Тебе тут нравится?

Шпильки заботливо ждали своего часа; и лучше было использовать их пока у неё еще есть силы. Интересно глава террористов хоть иногда из своего логова уходит? Шара подозревала, что тогда хотя бы немного народу свалит с базы и сбежать будет немного проще. О шансах этого «немного» она запрещает себе думать. Как бы ещё уточнить местное расписание...

Жаль она заговаривать языки не умеет, только летает неплохо. Потрясающе нужный дар в плену. А ну да. Нормальные имперские летчики в плен не попадают – в воздухе подрываются. Это она, как всегда, сумела отличиться. Шара очень мрачно подумала, что еще неделя и ничего не подозревающие террористы получат имперского тай-пилота в ПМС. Эти дни вечно проходили у неё болезненно, с желанием пооткусать всем головы – куда там доброму лорду Вейдеру. 

— Ой, можно подумать меня отсюда добровольно кто-то выпустит, чтобы хорошего случая ждать! — фыркнула Шара, не отрицая мечты о побеге. Плох тот пленник кто об этом не мечтал. — Типа: тут так весело и интересно можно я уже пойду?

Похоже была у её собеседницы жутко бурная жизнь, о которой не хотелось бы знать. Шара начала подозревать, что хорошо так лопухнулась с возрастом «девочки» и та вполне может оказаться её сверстницей. Ну или среди ребяток Со год за два засчитывается.

Это был какой-то парадокс этих борцов за все хорошее против всего плохого: казалось бы к ним приходили существа бегущие от имперских порядков, а результатом такая жизнь изрядно уродовала людей и ксеносов. А еще всё это было неотделимо от Империи: даже бунтуя против, они продолжали испытывать на себе груз её устоев. Свободы не было нигде. Где бы ни было существо, оно оставалось по-своему закрепощенным. Шара подозревала, что избавься они от Империи — они так и не смогут найти свободы. Их просто не научили. Они не знают, что с ней делать.

—  А ты отпустишь? — в голос заржал молчавший до этого сосед по несчастью, про которого Шара начала было подзабывать. Второй так и не реагировал — бормотал там что-то себе под нос.

— Милая зверушка тут, кстати, — отметила Шара местную фауну. — Мне понравилась. Только голодная немного; вы бы приводили к нему гостей почаще — вообще в вас души чаять не будет. 

Интересно, зачем Шайла здесь?

Шара воззрилась на Шайлу с искренним восхищением в глазах. Вот тебе и скучные террористы, не умеющие в юмор и только отвечающие пинками по почкам! Ан нет, кто-то у них понимает в тактике ведения партизанских войн посредством курощения и стращания противника.

— Заранее люблю человека её притащившего. Ребята, да вы просто кладезь дружелюбности. Не пробовали курсы проводить «Партизаны Со Герреры — как завоевать друзей и не переубивать их при этом»? — иронично заметила Шара. Обратила внимание на её оглядку и фыркнула: — Забей, он всё равно лишь на мне сорвется.

Пожалуй, она сможет проводить похоие курсы с не меньшим успехом. С аншлагами на каждом.

Вставать лишний раз она не рисковала: у Шайлы-то поди все ребра целы.

— Довольно сложно помешать человеку, сидящему в клетке, — впервые за долгое время расхохоталась Шара. Громко не вышло, ну и ладно. Поморщилась — совсем забыла про горло. — Заняться тут все равно совершенно нечем: разве что ваших ребяток доводить. Всю жизнь считала, что зануднее наших офицеров нет никого — прикинь, они мне зеленые волосы не разрешили и на Татуин за это отправили, вот не козлы ли? — благо офицеры её всё равно тут не услышат, можно и послать. Ибо ей шел зеленый цвет. — Но вы все-таки берете первое место, пожалуй — вам не нравятся даже мои песни. А ведь это я даже стихи не читала или там сказочки рассказывала.