Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Альтернатива » [AU] Сколько выпало звёзд
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Jyn Erso, Cassian Andor
Время: 13.IV.05 BBY
Место: корабль адмирала Грендрифа
Описание: Не всегда новичкам везет — даже если не то что бы новичок — иногда они вляпываются так, что убить и то милосерднее. Джин, а точнее — Лиана Халлик, — как раз из таких. Птенчик пытается встать на крыло и начать самостоятельную жизнь, но попадает в когти Империи. Как обычно — оно само получилось.
[icon]http://s2.uploads.ru/phBV2.jpg[/icon]
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
В этот раз она вспоминает все позже — лет в десять, когда что-то менять уже поздно. Отец уже в руках Империи, мамы уже нет, а сама Джин уже воспитывается Со Геррерой. В общем-то, все идет так, как должно идти. Кроме одного.
Она так и не встречает Кассиана Андора, будущего капитана разведки Альянса, и это неправильно.
Последние несколько раз они встречаются заранее — дают о себе знать друг другу, чтобы быть уверенными, что все идет правильно и каждый из них по-прежнему не одинок, — но не в этот раз.
Сначала Джин мучается, не может понять, почему так — привычные способы связи не работают.
Потом она вспоминает.
Иногда воспоминания приходят не сразу — фрагментарно; какие-то моменты вспоминаются через пару жизней, какие-то сразу же… Возможно, было бы лучше, если бы Джин этого не вспомнила.
Но ей шестнадцать лет, Со Геррера выставил ее из «дома», а она помнит, как в прошлой жизни убила друга.
Джин попадается глупо — очень глупо, но разбор полетов можно оставить на потом. Воспоминания приходят не всего — иногда — и это нормально, с этим ничего не поделаешь, остается только ждать.
Джин ждет, но на месте сидеть и покоряться судьбе не собирается — как бы там ни было, все должно идти по плану, а согласно плану она в двадцать два года должна попасть в руки Восстания, еще не раскрыв своего настоящего имени. Значит, не Джин Эрсо, значит — Лиана Халлик.
Значит, надо выбраться отсюда да поживее — не то что бы она так рвется умереть на Скарифе, просто это лучше, чем умереть здесь. Скажем, до этого еще целых шесть лет — и эти шесть лет она собирается прожить как следует.
Лиана облизывает губы, проворачивает руки и шипит сквозь зубы — нет, из этих наручников так просто не выберешься.
Непонятно, зачем ей оставляют наручники, заперев в одиночной камере — может, не верят в комм, блокирующий дверь? Тогда это смешно — но с ними надо что-то делать.
И она делает — когда дверь открывается, отъезжая в сторону, она уже почти вытаскивает руки из наручников. Почти. Твою мать.
Только когда дверь открывается, наручники ее не волнуют — потому что перед ней Кассиан, мать его, Андор.
Крифф.
— Ты… — ты криффов придурок, Кассиан Андор, раз не выходил на связь, хочет сказать Джин, но проглатывает слова и обиженно хмурится. Вдруг он тут под прикрытием? Тогда явно не стоит его сдавать. — Вы обознались. Я не знаю, кого вы ищете, но вы точно обознались.
Кого, кстати, они ищут-то? Для Джин пока рановато.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Иногда Кассиан смотрит на адмирала, к которому приставлен личным помощником, и думает — неужели и он когда-нибудь станет каким-то таким? Где-то идет война, где-что восстание снова и снова наносит подлые удары, отщипывая куски от самых незащищенных частей войска — а они здесь занимаются какой-то ерундой вместо того, чтобы раз и навсегда покончить с волнениями в Империи, установить в ней долгожданный мир, принести покой изодранным бесконечными и безнадежными заговорами планетам.
Большую часть времени ему невыносимо скучно. Кассиан всегда был быстрым и хватал на лету: он попал в Академию раньше, чем это обычно бывает, выпустился раньше, чем мог бы. Даже несмотря на его сомнительное происхождение его ждет быстрая и блестящая карьера — что неважно, важно только то, что он может помочь, может сыграть свою роль в войне. Но вот он здесь. Он даже понимает, почему: потому что адмирал — адмирал. При нем Кассиан знакомится с важными людьми, иногда подает хорошие идеи, учится не только военному ремеслу, но и политике. Он все понимает: его выпустили из Академии именно для этого, чтобы он набрался того, что невозможно выучить в казарме. Но могло же все быть хоть немного не таким скучным.
Когда ему скучно, ему опять начинает сниться всякое. Обрывки, ничего не значащая ерунда — но эта ерунда такая яркая, такая настоящая. И он в ней всегда с неправильной стороны. Умирает, конечно — потому что только смерть и ждет повстанцев. Но все равно что-то не то.
Чтобы всякое не снилось, те моменты, когда он не нужен адмиралу и мог бы тратить время на себя, Кассиан использует, чтобы сделать что-то еще, что-то такое, чего нет в планах, но что может принести Империи пользу. Иногда у него получается. Благодарность за это всегда получает адмирал Грендриф, а не Кассиан, но это неважно. Важно, что ему есть, чем заниматься.
Например, можно внимательно изучать списки прибывающих и отбывающих с планет и отыскать среди них Лиану Халлик.
Она встречается еще под несколькими именами, но Кассиан почти уверен в том, что она — та самая. И где она — там и Со Геррера, который все еще — кажется, больше лет, чем Кассиан вообще живет на свете — умудряется становиться на пути Империи и выживать.
— Вы Лиана Халлик, и я искал именно вас.
Лиана Халлик выглядит как нескладная девочка-подросток — и ей и является на самом деле. Кассиан напоминает себе о том, что она была при Со Геррере, и это значит, что ее нельзя недооценивать. Потом он кивком головы оставляет пришедших с ним штурмовиков стоять в коридоре и заходит в камеру.
— В ближайшие несколько дней мы с вами будем часто видеться.
Двери за его спиной бесшумно закрываются.
— Меня зовут лейтенант Андор, — представляется Кассиан.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Он не называет ее настоящее имя, даже когда они остаются одни. Джин окидывает взглядом камеру — здесь нет записывающих и снимающих устройств; значит, он может говорить свободно.
Но он не говорит. Он никак не даёт понять, что он узнает ее, что он видит перед собой не Лиану Халлик или Танити Понту, а Джин Эрсо.
Значит это только одно — он ее не узнал. Он ее не помнит.
И от этого на мгновение становится тошно, от этого словно что-то обрывается внутри.
О Сила.
Но сейчас нельзя раскисать, нельзя позволять себе слабости и слезы. Надо собраться — пусть все идёт не так, как должно, итог должен быть один.
Джеда — Иду — Скариф.
Даже если там не будет Кассиана Андора.
Правда, если не будет Андора, все уже пойдёт не так.
Но... но.
Крифф.
— Это не самая пугающая перспектива, лейтенант Андор — часто видеться с вами, — Джин заставляет себя улыбнуться, склонив голову к плечу. — Другой вопрос — зачем? Я вас чем-то обидела? Тогда, может, я извинюсь, а вы хотя бы снимите мне наручники?
Если ей развяжут руки — в прямом и переносном смысле — все уже будет несколько проще. Можно даже сказать, намного проще.
Эти наручники — не дешевка; надёжная модель — и чтобы с ней справится, нужна хотя бы иголка. Например, та, что вбита в подошву ботинка, но для этого ей нужно хотя бы перетащить руки вперёд. Пока они за спиной, сделать хоть что-то будет проблематично.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Кассиан морщится. Лиане Халлик не больше шестнадцати лет, но в том, как она склоняет голову, как говорит, что говорит — во всем слишком много опыта. Вот, что делают с детьми партизаны, вроде Со Герреры. Вот, чему они учат их. Отбирают детство, превращая их в солдат, и будущее — делая из них вот это.
Он давит в себе жалость. Если ему кого-то и жаль, то это девочку, которой когда-то была Лиана, девушку, которой она могла бы быть, успей они расправиться с последними очагами восстания. Но Лиана перед ним — не ребенок, не та воображаемая девушка. Она опасна, умна. Потеряна для нормальной жизни, Империи, для дела. Если он испытывает жалость по отношению к ней — то только в том, что ее руки скованы за спиной. Когда он имеет дело с опасными людьми, он предпочитает, чтобы их руки были на виду.
Про наручники она спрашивает первой, потому он глотает желание надеть наручники иначе. Не стоит потакать тем, с кем предстоит работать. Это он знает хорошо. Дело даже не в том, что лучше сразу же показать, кто принимает решения. Просто если давать им какие-то поблажки, они начинают вести себя иначе, к ним привязываешься. А это последнее, что стоит делать с такими людьми — для них любые эмоции, любая мораль, любые нормальные отношения — пустой звук, удобный повод обмануть и разрушить что-то еще.
— Вы ничем меня не обидели. Речь не о моих личных... — он задумывается на секунду, — предпочтениях и мнениях. Вы обидели... нет, не это слово. Вы нанесли урон Империи, выполняя поручения Со Герреры. Но можете начать искупать свою вину, если расскажете все, что знаете о нем, его банде, его планах, его дислокации. Все — и я буду решать, когда это «все» будет достаточным.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин нравится, как он сбивается с личного на общее, с обиды на нанесение урона. Точнее, ей нравится, что он вообще заговаривает про личное.
Этот человек перед ней, это не тот Кассиан, которого она знает. Это, конечно же, очевидно.
Но и это не совсем чужак — даже теперь, даже сейчас в нем остается то, что Джин узнает; что-то близкое, что-то почти родное — она давно знает про себя, что во всех этих десятках жизней, которые были и будут, единственно по-настоящему близким и родным ей будет человек, с которым она эти жизни проходит.
Все остальные — все остальные слишком временные, слишком сиюминутные, и Джин может только запоминать, держаться за те практически мгновения, которые есть у нее с ними. Но потом они умрут, потом появятся вновь, для них все будет заново.
Но не для нее.
И не для него.
Джин надеется — верит — что и не для него тоже.
Он не помнит ее сейчас, но вспомнит, обязательно вспомнит потом.
Отчего-то ей становится страшно от мысли, что он может ее не вспомнить.
И она позволяет этому страху — настоящему, неподдельному, — проступить на лице, в позе, в том, как она вскидывает на него голову и напрягает плечи.
Молчит, смотрит, прерывисто выдыхает.
Она привыкла к тому, что Со оставляет ее. Знает, что так надо, что так будет правильно. И все же каждый раз это больно — просто боль чуть глуше; потом будет новая жизнь — и он оставит ее снова.
Как и должен.
— Спрашивайте. Я расскажу.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Он не говорит «О» только потому, что слишком сильно удивлен. Лиана выглядит испуганной, она напряжена, как зверек, но при этом готова сотрудничать. Боится она не его — это Кассиан видит. Боится — просто боится.
Может статься, он не только найдет ключ к тому, чтобы сделать галактику чуть более безопасным и защищенным местом, но и поможет одному конкретному человеку. То, за что ее взяли, не так уж серьезно. Она ответит за преступления, но, если их не очень много, если по большей части она из страха выполняла чужие приказы, то, может, приговор ей будет не таким уж суровым? Сколько ей, лет шестнадцать, пятнадцать? Сложно сказать, когда имеешь дело с кем-то, кто наверняка хронически не доедал. Возможно, ее смогут отправить во что-то исправительное. Возможно, там она и правда сможет исправиться. В мире, который они строят, всем дают еще один шанс, пока ты готов доказывать, что его тебе дали не зря.
Кассиан тому — лучший пример и, возможно, именно это влияет на его суждения. Так не должно быть. Свои суждения не должны мешать принимать решения. Решения стоит основывать только на благе Империи.
— Когда вы в последний раз с ним говорили? Где это было? Что вас связывает? Лиана Халлик — ваше настоящее имя?
Он задает вопросы быстро, без пауз, в которые она могла бы вставить свои ответы. Ему важно не только то, что она ответит, но и в каком порядке, и как, и на что отвечать не станет. Он спрашивает более жестким тоном, чем мог бы, потому что чувствует, что по какой-то причине ему хочется относиться к Лиане Халлик мягче, чем полагается — и он пытается справиться с этим вот так.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин закрывает глаза. Опускает голову. Тихо вдыхает, так же тихо выдыхает, не желая показать, что ей страшно. И говорит тоже тихо — но твердо, как человек, который, однажды решившись, идет до конца.
— Полтора стандартных месяца назад, Татуин. Он… он нашел меня, когда я выполняла заказ. За три месяца до этого он бросил меня на Тэмси Прайм, после операции по уничтожению имперского комплекса, — Джин говорит чуть больше, чем могла бы; позволяет голосу звучать немного зло, немного расстроенно, немного потеряно. Всего понемногу — и смотрит один раз на лейтенанта Андора, почти сразу же, впрочем, отводя взгляд. Не потому что лжет, но потому, что говорить об этом ей неприятно. Выворачивать душу наизнанку перед имперским дознавателем — неприятно; и это должно быть ему понятно. — Сказал, что сделал это специально, чтобы я и дальше могла участвовать в Восстании, но чтобы никто не знал, что я имею к нему отношение.
Джин прикусывает губу. Подтягивает к груди коленки.
— Мое имя Амел Этроу, — какая жалость, что Амел мертва уже года полтора как — они познакомились на Ондероне, она была одной из немногих девушек в отряде — к тому же еще и всего на пару лет старше самой Джин.
Ей не нравится это говорить не потому, что это ложь. Хотя это, конечно же, ложь — но только в мелочах. Ей не нравится говорить это, потому что подобная жизнь у нее была — и тогда все тоже пошло наперекосяк.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]На Татуине Со Герреру и правда видели. По слухам. Так же, как — тоже по слухам — его видят каждый день на десятке планет. Лиана — Амел? — говорит, но достаточно осторожно. Ее слова не проверить, она прячет за ними себя тау, словно училась этому много лет. Говорит об ожиданиях Герреры и ни слова о том, стала ли их выполнять. Это может быть серьезнее, чем Кассиан думал.
Он смотрит на Амел серьезно, пытаясь прочитать по ней ее настоящие намерения. Привычно соскабливает в уме страх. Он всегда это делает, зная, что страх на самом деле редко когда говорит о вине человека. Они все боятся, просто на всякий случай. Не понимают — не умеют, не хотят понять — что Империя необходима, чтобы сохранить галактику, уберечь ее от войн, сепаратизма, сенаторов, жаждущих былой, безотчетной власти.
— Где он теперь? Где был? Мне нужны места, координаты его баз. Я...
Он хочет предложить дать ей датапад, вспоминает про наручники, колеблется.
— Я прикажу снять наручники, чтобы вы могли показать.
Она ничего не сказала о себе в Восстании. Послушалась ли она? Стала ли участвовать — дальше, сказала она, не просто участвовать, а участвовать дальше — в этом дефективном, обреченном движении, собирающем наемников и маргиналов?
— Амел, — имя звучит почему-то неправильно. Он в жизни не видел человека, которому настолько бы не шло его имя. — Вам не удастся сбежать. Сотрудничайте. Вы теперь в безопасности.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Вы обещаете, лейтенант Андор? — Джин подается навстречу, заглядывает ему в глаза — быстро, нервно, испуганно. Словно боится саму себя, своих слов, того, что собирается сказать — и почти говорит. Того, что она рассказывает уже. — Обещаете, что я буду в безопасности?
Словно боится, что он может ей солгать.
— Джакку. Нар-Шаддаа — я знаю, где найти его связных там. Татуин.
Джин смотрит на него — и отводит взгляд. Закрывает глаза. Выдыхает.
Сейчас они по разные стороны. Но остается надеяться, что время все же исправляет все.
— Только защитите меня, лейтенант Андор. И я буду с вами сотрудничать.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Он выбирает слова очень осторожно. Пустые обещания и надежды, не подкрепленные ничем — это тот путь, которым идут рекрутеры повстанцев. Империя не лжет, она всегда выбирает правду и реальность, даже если та кажется горькой.
— Я обещаю, что вы будете в безопасности от Со Герреры, его людей, Восстания. Вы больше не обязаны из страха работать на них. Остальное зависит от того, что вы уже сделали, и от того, насколько сильно хотите искупить былые ошибки.
Это достаточно аккуратно. Кассиан смотрит на Амел еще несколько минут, все никак не может отвести взгляд. Это потому, что она очень молода, и из-за страха, который бьется в ее зеленых глазах. И еще, возможно, потому, что он слишком легко может представить себя на ее месте, и потому ему немного — самую малость — жалко ее еще и потому, что ему повезло, его забрали и вырастили хорошие, надежные люди, а ей нет. И что могло из нее вырасти? Кто мог из нее получиться.
Таких вот Амел показывать бы всем, кто слушает речи повстанцев и сочувствует им. Сломанный ребенок, прошлое которого перечеркивает его будущее, который хочет только безопасности, заглядывает в глаза, просит — обещайте, обещайте. Сколько из тех обещаний, что давали ей прежде, выполнялись? Знает ли она вообще что такое доверять людям?
Он неловко кивает ей, выныривая из мыслей. Слишком близко, нельзя так думать о тех, с кем работаешь. Никогда нельзя.
— Сотрудничайте — и посмотрим, что я ммогу сделать, — строже, чем прежде, говорит Кассиан, отступая.
Штурмовики все еще за дверью, он говорит им снять наручники, не выпускать, следить, сообщать — делать все, что должно, и не делать того, что не предписано уставом, одним словом. Адмирал свободен, но недолго — об Амел Кассиан говорит только вскользь, чтобы не вызвать лишнего интереса. Хвастается тем, как она идет на контакт, но пока еще ничего не говорит о Со Геррере.
Только потому спустя два часа он возвращается в комнату, злясь, но все еще один.
— Амел Этроу, — говорит он, кивая на датапад, который кладет перед задержанной, — случайное задержание три года назад, имя настоящее, личность установлена. Фотография плохая, одна — и это не вы. Кажется, нам придется начать сначала, Лиана.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Ей освобождают руки — и это уже много. Джин проверяет шнуровку ботинок, затем перешнуровывает их полностью. Иголка из подошвы ботинка перекочевывает в шов на рукаве куртки.
Оставшееся время она сидит, прислонившись к стене, и через четверть часа задремывает. Почти спит — и просыпается, вскидываясь, когда отъезжает в сторону дверь, звучат новые шаги.
Шаги Кассиана, когда они звучат, звучат всегда одинаково.
— Амел была моей подругой, — Джин сжимает губы, не поднимая взгляда; переплетает пальцы и обнимает колени. Зажимается, старается стать меньше — она чувствует себя спокойно, не нервничает, но она помнит, как это было в первые разы. Помнит — и вспоминает сейчас, примеряет на себя, словно влезет в старую шкуру. Разношенную, удобно сидящую. Привычную.
Один блеф срывается — но на него Джин много и не ставила.
За ее плечами не одна смерть, и, по правде говоря, страшнее всего только в первые четыре раза.
— Простите, — говорит она, все же глядя на Кассиана, и закусывает губу. — Вы ведь не поверили, что Лиана — мое настоящее имя. Я пыталась… чтобы вы мне поверили. Амел — не мое имя. Лиана. Так меня зовут последние пять лет.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Кассиан качает головой:
— Нет, не так. Я спросил, настоящее ли оно, но не говорил, что не верю. А теперь говорю. Теперь — я не верю. Не могу верить ни одному слову. Не могу отправлять своих людей проверять твои данные, верить твоим словам. Не могу рисковать их жизнями из-за того, что ты не говоришь правду, а пытаешься, чтобы тебе поверили.
Она смотрит вниз, обнимает колени. Голос звучит сонно, глаза все еще в паволоке сна, в тонкой невидимой вуали из грез или кошмаров. Так сразу и не рассмотришь. Кассиан и не рассматривает, он занят: трамбует куда-то поглубже все, что думал и чувствовал об этой девочке раньше. Забывает о том, что она еще девочка. Она не девочка — заключенная. которая врет, скрывает, недоговаривает. Она ничем не отличается от других.
— Ты связана с Восстанием? Мне нужно что-то. Что угодно, что я мог бы проверить. Правда, чтобы этот разговор остался только разговором. Ну же, это не так трудно, постарайся. И сядь прямо. Смотри на меня.
Он присаживается, пытаясь поймать взгляд Лианы, потом резко встает, смотрит на нее сверху вниз.
— Смотри на меня!
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин не вскидывается, когда он повышает голос, наоборот — сжимается. Вжимается в стену. Становится еще меньше.
Только потом смотрит — исподлобья, словно звереныш, загнанный в угол.
Она помнит не так много, как хотелось бы, по правде говоря. Но она помнит, что страшно умирать только первые четыре раза.
— Если спрашивают, настоящее ли имя, значит, не верят, что оно настоящее. Это как спросить, есть ли тучи, стоя под дождем, — говорит негромко, тихо; не расплетает пальцы, по-прежнему обнимает колени. — Татуин. Нар-Шаддаа. Джакку. Про Джакку я не совсем уверена.
Переводит дыхание. Облизывает губы. И заставляет себя разжать пальцы, сесть свободнее — и открытее.
Опускает руки на пол, ладонями вверх.
Красноречивее было бы, только если бы она попросту их подняла.
— Спрашивайте.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
Она слушается — но не сразу. Сначала сжимается еще сильнее, сначала говорит. Думает. Делает выводы. Испуганные девочки-подростки не ведут себя так.
Кассиану это все не нравится все больше. Ему теперь кажется, сам он не сможет. А он не любит просить помощи адмирала в таких делах. Он должен быть способен со всем справиться — в конце концов, это же он тут личный помощник.
— Я задал вопрос, — отвечает он ровным тоном, стараясь, чтобы ничего из того, что он чувствует, не отражалось в голосе. — Ты здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы, а не думать. Пытаться, — он кривит губы, — думать.
Руки у нее все еще свободны, и она все еще не сделала ничего глупого — иначе ему доложили бы. Но Лиане стоит принять свое место. Империя разумна и добра, у нее есть план, и каждому в нем отведено свое, тщательно подобранное и продуманное место. И Лиана не на том, где отвечают только на то, что хочется, или врут.
Кассиан не сводит с нее глаз. Для нее это хорошо, чтобы знать, что она всегда под присмотром. Для него — потому что он привыкает смотреть на это хрупкое тельце и видеть за ним кого-то совершенно иного. Далось, сочувствие, помощь — с этим всем успеется. Если она окажется достойной их.
Он отходит к двери, вызывает штурмовиков, кивает на Лиану:
— Обыскать ее. Тщательно.
Ее уже должны были обыскивать, но еще раз напомнить, насколько она не принадлежит себе, всегда кстати. Сам Кассиан пока не трогает ее. Прикосновения ведут к близости, а близость — не то, что стоит разбазаривать на допросах.
— Ты связана с Восстанием? Как?[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
В конце концов, она всегда была силовиком.
Джин говорит себе это, оправдывая очередную неудачу. Впрочем, все, что ей надо, это тянуть время, а потом найти возможность сбежать. Ей кажется, что нечто подобное уже было, вместо Кассиана был другой, но только даётся — и Джин ненавидит это ощущение, когда не знает, это правда было или подсознание пытается успокоить.
Звезды, мир, в котором нельзя полностью верить даже себе, отвратителен.
А что будет, если Кассиан так и не вспомнит в этой жизни, но вспомнит в другой? И только то, как он был имперцем? Что будет тогда? Что тогда будет с ее — их — миром?
Ее вздёргивают — она не успевает подняться сама — на ноги, обыскивают — и Джин напрягается, когда они проверяют ее ноги, когда проверяют пояс; напряжена все время, но здесь напрягается особенно сильно. Заметно. Пытаясь выглядеть так, будто бы она совершенно спокойна.
И опускает голову, выдохнув, смотрит на Кассиана. На лейтенанта Андора.
Он очень похож, отчасти он тот же, но все же он не Кассиан, капитан разведки Альянса.
— Я связана с Восстанием. Последняя связь была полтора месяца назад. Он сказал, что сам найдёт меня.
Ничего подобного он, конечно, не говорил; и полтора месяца назад встречи никакой не было. Но ещё не время играть в глухую молчанку.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Кассиан помнит, о ком она говорит — о Со Геррере. С ним они встречались — или якобы встречались — полтора месяца назад. Но только он не знает, правда это или нет. Не видит. Лиана говорит осторожно, отвечает теперь только на прямые вопросы, только так, как он спросил. Вряд ли она и правда не понимает, чего он хочет. И это тоже — способ сопротивляться, показать, что она все еще может что-то контролировать.
Лиана напряжена, хотя и пытается не показывать этого. Штурмовики ничего не находят. Конечно — если бы у нее было что-то запрещенное, они бы нашли это сразу. В своих людях Кассиан уверен. Любой из них отдаст жизнь за общее дело. Все они уже сделали это — сменили имена на номера, лица на шлемы, а обычную, гражданскую жизнь — на бесконечную муштру и борьбу. Кассиан не различает их под броней, но это неважно. Он знает, скольким они пожертвовали, уважает эту жертву. Именно потому он не планирует отправлять никого из ни проверять слова Лианы, пока не будет уверен точно, что сделал все, что мог.
Он стоит, сложив руки на груди, рядом со стеной, но не опираясь на нее. Ему не нужна поддержка, чтобы стоять прямо и твердо.
— Лиана Халлик — твое настоящее имя? — он пускает в голос еще больше холода. — Сколько тебе лет? Как давно ты знакома с Со Геррерой?
Он не спрашивает, что их связывает, потому что не уверен, что хочет слышать об этом. О девочке при лидере бунтовщиков говорят уже давно, и если она умеет так склонять голову и флиртовать, то кто еще мог этому научить? Кассиан не позволяет омерзению проскользнуть на лицо. Кивком он отпускает штурмовиков.
Стоя Лиана выглядит совсем маленькой. Кассиан подходит ближе, зная, что ему даже не надо стараться, чтобы нависать на ней — достаточно просто быть рядом.
— Что ты делала для него? Что ты делаешь для него теперь?
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Так меня зовут последние пять лет. Просто Лиана, — Джин приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза, и нарочито сильно сжимает губы, вздёргивая подбородок. Только плечи мягкие, сутулые, потому что о том, о чем она говорит и думает, ей думать неприятно. Потому что это Лиана Халлик, а не Джин Эрсо. Возможно, стоило все же играть в молчанку с самого начала — но появление Кассиана выбивает ее из колеи. — Пять лет назад он подобрал меня на Татуине. Мне шестнадцать.
Джин — Лиана — сбивается, опускает голову, пряча лицо. Прячет краснеющие скулы — до самых кончиков ушей — как краснеют от стыда и злости.
— Меня нашла Амел. И она уговорила меня забрать. Я не знаю... почему, — закусывает губу, сглатывает, словно говорит по-прежнему о чём-то постыдном, неловком. Руки держит по швам, сжав пальцы до побелевших костяшек. — Там была ещё одна девочка. Как я. Джемма... Джанна... я не помню. Она исчезла через год. Говорили, что он взял меня на ее место. На... на вырост.
Она говорит о том, о чем он не спрашивал; о том, чего не было; о том, что, если бы было, никакая девчонка не смогла бы держать в себе слишком долго, будь она напугана, растеряна и находись рядом кто-то, кто готов слушать. Или выглядит готовым.
— Раньше я пролезала туда, куда не может полезть взрослый. Передавала сведения. Собирала. Устанавливала растяжки. И остальное. Сейчас, — она запинается, переводит дыхание; громко, чтобы не дать волю дрожи в голосе и наступающим слезам. — Сейчас — сведения. Даже в подполе не все хотят сотрудничать с ним, и... и я могу узнавать то, что не может узнать он сам. Или его люди.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Это слишком даже для повстанцев. Даже для Со Герреры. Настолько слишком, что Кассиан сперва не верит в то, что слышит.
— На... вырост?
Он переспрашивает, потом вдруг понимает, краснеет, пытается не краснеть. Ему должно быть все равно. Ему должно быть важнее то, что «в подполе», как говорит Лиана, нет единства. Вот, почему они проиграют, вот, в чем так мудр Император: Империя, созданная им, отстаивает одно мнение, одну точку зрения, один — правильный — способ мироустройства. А эти только спорят, ссорятся, делят территории и зоны влияния, чтобы тут же еще раз их перераспределить.
Эти мысли Кассиан тоже сбрасывает. Это сейчас не нужно. Он запоминает про еще одну девочку на Дж. Никогда не знаешь, когда может пригодиться что-то подобное.
Лиана может просто давить на жалость. Может играть — но ей шестнадцать, кто настолько хорош в шестнадцать? Возможно, тот, кто к шестнадцати успел научиться пролезать туда, куда не мог бы взрослый, передавать сведения, собирать их, устанавливать растяжки — и все остальное, что она умеет.
Кассиан снова берет датапад, убирает оттуда фотографию настоящей Амел, протягивает его Лиане:
— Пиши. Все, что ты успела узнать и могла бы передать Со Геррере. Все места, которые могут быть мне интересны. Все данные. Все. У тебя... пусть будет полчаса.
Он не уходит, только смотрит на нее, все пытаясь решить. Почему-то — он не знает, почему — Лиана вызывает у него доверие, хотя обычно его не вызывает у Кассиана вообще никто. Почему-то при этом она кажется ему опасной. Все это слишком странно.
— Правду, — напоминает он. — Или это станет последним разом, когда мы просто говорим.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Он краснеет, переспрашивая, и Джин это запоминает.
Ей нравится запоминать, понимать, что и по ту сторону баррикад тоже люди — такие же, как она сама, как они сами. Возможно, не совсем как она — Джин не знает, есть ли другие такие люди, как она и Кассиан, наверняка есть; но по ту сторону тоже люди — и это, на самом деле, важно.
Это удерживает ль бессмысленной жестокости, это удерживает, позволяя самой оставаться человеком.
Намного легче, когда по ту сторону тв видишь лишь общую, невнятную массу врага — без имён, без личностей, без привязанностей.
Но этот путь слишком прост даже для неё.
— На вырост, — повторяет она, глядя на него, и бесстыдно, спокойно, как мог бы говорить ребёнок, не до конца понимающий, что это значит, чем это плохо и почему, добавляет: — Они говорили, что другие быстро портились. Хотя их учили. И та... та девочка, — запинается, как запинаешься, когда говоришь о ком-то, кого старательно пытаешься выкинуть из головы, — тоже испортилась. Они так говорили.
Это брехня — от первого до последнего слова, кроме, разве что, Амел. В этой жизни действительно есть Амел.
Но Кассиан — лейтенант Андор — кажется, заглатывает эту байку. Хорошо.
— Я узнала не слишком много, — Джин берет датапад, садится на пол — где стояла; затем все же передвигается к стене, вжимается в неё спиной и заметно расслабляется. — Я напишу. Только... вы будете меня бить?
Она спрашивает спокойно — как о чем-то, что привычно и понятно. Если делаешь что-то неправильно, если недостаточно хорошо лжёшь — получаешь.
В общем-то, так и есть на самом деле — это то, к чему Джин привычна, на чем она выросла. Ошибки стоят слишком много, хорошая ложь — это ошибка тоже, потому что ложь может быть хорошей или плохой лишь тогда, когда она должна быть заметна.
Поэтому Джин уточняет спокойно, буднично. Словно спрашивает, когда будет обед.
Джин пишет — неловко, не слишком быстро, как человек, не очень часто имеющий дело с техникой. Или давно не имевший с ней дела.
Пишет частично правду, частично ложь, частично — только сплетни; все то, что можно узнать в теневом мире, общаясь с людьми, собирая слухи, сплетни и информацию. Треть окажется правдой, треть — сомнительной, треть — враньем.
Хороший расклад.
Джин пишет про Татуин, про Нар-Шаддау, про Джакку — она помнит про них, и говорит лишь потому, что там примерно в это время что-то происходит.
В этом мире все уже пошло не так, как должно — и Джин не представляет, как вырулить к нормальному течению жизни.
Звезды. Почему.
Датапад она отдаёт, когда заканчивается время — укладывается чётко в половину стандартного часа, словно от точности зависит ее жизнь.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Кассиан отвечает не сразу. Она вряд ли и ждет немедленного ответа — спрашивает так, будто совершенно привычна к любому обращению. Это говорит много о чем — много о чем и из того, о чем Кассиан не хочет думать, но что Лиана снова и снова поднимает в разговоре, упоминая про «вырост» еще раз. Но в первую очередь это говорит о том, что обычные прямые методы, которым любят следовать на корабле адмирала, тут могут не сработать.
Он посматривает на время, потому что знает, что даже мелочи важны. Если он не будет выполнять то, о чем говорит, Лиана не станет верить ни его словам, ни угрозам, ни обещаниям. Он почти говорит ей отложить датапад, но не успевает. Лиана отдает его первой. У нее хорошее — возможно, даже слишком — чувство времени.
— Я — нет, — наконец-то отвечает Кассиан. — А если ты все будешь делать, как надо, будешь честной и правдивой, то никто не будет.
Он смотрит в датапад коротко, так, будто бы на самом деле его не интересует, что написано там, внутри. Лиана ему и правда интереснее, так что Кассиану не приходится даже притворяться.
— То, что ты записала тут, проверят. Это может занять какое-то время, и ты проведешь его тут, — он оглядывается. Места вокруг мало, ему кажется, на этом этапе показать, что Империя заботлива, может быть полезным. — Или не тут. Посмотрим, что я смогу сделать.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Он — он не будет. Кассиан акцентирует на этом внимание дважды. Когда говорит «я» и потом, когда говорит, что никто не будет. Если она будет правильно себя вести.
Не Кассиан. Лейтенант Андор.
Ей не хочется запомнить это обращение, эти слова. Это странно, это обидно, что единственный человек, из раза в раз становящийся константой, вдруг оказывается не там. Даже не не с ними — не с ней.
Джин все еще разделяет себя и весь остальной мир, потому что некоторые вещи не меняются. Некоторым вещам она не дает меняться — не потому, что так проще, а потому, что ей нужно хоть что-то ее собственное. Только ее.
— Спасибо, — просто говорит Джин, хотя он ничего не обещает, он говорит только «посмотрим», но дать понять, что ты можешь оценить чужое участие — это важно.
Она не представляет, что будет дальше. Как будет дальше теперь.
Кто будет дальше.
Поэтому она закрывает глаза, не дожидаясь, пока лейтенант Андор уйдет, обнимает коленки, вжимаясь спиной к стену, в самый угол, и засыпает.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Кассиану все же приходится идти к начальству — просто потому, что без ведома и благословения адмирала Эфрелера Грендрифа он может многое, в том числе то, о чем адмиралу лучше бы никогда не знать, но не отправлять свободных штурмовиков в три разные точки, где, возможно, найдется Со Геррера, возможно, подтвердятся слухи, возможно, будет ловушка, а, возможно, не будет ничего.
Адмирал смотрит на него красноватыми глазами из-под кустистых бровей. Брови растут странно, часть волосков в них длиннее, как будто в адмирале есть что-то от лот-кота или какой-нибудь птицы — если бы только у лот-котов или птиц бывали такие сутулые плечи и такое острое желание причинять другим боль просто так, потому что это возможно. Кассиану всегда кажется под этим взглядом, что его не должно здесь быть, что это какая-то ошибка. Он давит в себе это чувство, точно зная, что он именно там, именно тогда, когда должен быть. Он видел адмирала в действии, он знает, что методы того работают — именно он год назад вытащил из случайно задержанных месторасположение повстанческой базы на Исиде. Бывшей повстанческой базы — и между тем, как о ее существовании стало известно, и тем, как она стала бывшей, не прошло и суток.
Его не интересуют сведения, его интересует сама Лиана, и Кассиан больше всего времени тратит на то, чтобы убедить: пока что на нее незачем смотреть. Ничего не подтвердилось, ничего неизвестно. Адмирал Грендриф — его имя было придумано, возможно, исключительно для того, чтобы в раскатистых «р» было лучше слышно остатки акцента, которые иногда, как блики, появляются в речи Кассиана — сдается, разрешает перевести Лиану в другую камеру, побольше, поудобнее. Но запоминает ее, запоминает, что она у них есть.
Кассиану это заранее не нравится. Возможно, потому он слишком много думает про Лиану. Возможно, потому ночью он видит ее во сне. Его сны, как всегда, обрывочны, как всегда, он в них с неправильной стороны. Но Лиана, которой раньше в них не было, теперь тоже там, и теперь невозможно поверить, что прежде ее в них не было. На этот раз во сне он умирает не так, как всегда — его убивает она. Лиана.
Он не идет к ней на следующий день. И на следующий. И на следующий.
Потом приходят новости: двое из отрядов убиты, один не смог подтвердить ничего из списка сведений, который был у него с собой. Кассиан вздыхает и старается забыть про Лиану Халлик. Не доложить об этом он просто не может.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин без разницы, в какой камере находиться — здесь сухо и чисто, не холодно, и этого, в общем-то, достаточно. Она неприхотлива.
Но ее переводят в другую камеру, и сначала она мерит шагами периметр, затем прикидывает площадь, затем ложится на койку и засыпает снова.
Во снах — в кошмарах — она видит Кассиана. Она видит, как убивает его, и просыпается с мокрыми глазами. Это не воображение, не фантазия, это память — и от этого хуже всего.
Она знает, что не могла поступить иначе. Знает, что должна была это сделать.
Но легче от этого не становится.
Когда — если — он вспомнит, он вспомнит и то, что она убила его.
Он, наверное, поймет. Она сумеет объяснить. Они оба очень долго живут и очень давно занимаются тем, чем занимаются, и она знает, что иногда убить друга — единственный способ его спасти. Единственный выход вообще.
Особенно, когда в следующей жизни вы встретитесь снова.
Но почему, почему он не помнит ее?
Джин просыпается, просыпается снова, ест — ее не держат на голодном пайке — засыпает. Просыпается.
Так проходит три дня.
Кассиан не появляется.
Лейтенант Андор, не Кассиан, не появляется.
Джин спит.
И просыпается — тихо, не вздрогнув, — когда дверь блока отъезжает в сторону. Смотрит сквозь ресницы, практически не открывая глаз.
Ей не нравится эта пауза длиною в три дня.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Своего лейтенанта Эфрелер Грендриф с собой не берет. Карьеру мальчишка, пожалуй, построит, если избавится от излишнего мягкосердечия, и это как раз то, в чем адмирал мог бы ему помочь. Но Андор чаще просто портит все веселье. На поздних этапах он часто помогает — дознаваемым приятно, что кто-то проявляет к ним живое участие. Но все эти излишние церемонии в самом начале — другая комната, доверие, просто разговоры — только отдаляют их всех от цели.
Адмирал Грендриф не любит задавать вопросы. Он не вопросами проложил себе дорогу к званию, а совсем наоборот — тем, что знал, когда их задавать не стоит. Он и на допросах не спрашивает — сначала. Его вопросы, а с ними — и возможность ответить правильно, заслужить отсутствие неудобств и боли, должны восприниматься желанной наградой.
Обычно так оно и есть, и люди говорят, и говорят они чаще всего правду, так что это все идет на пользу Империи и во вред повстанцам. А что он еще и получает удовольствие от того, что делает — так в чем тут беда? Все от этого в выигрыше. Кроме, возможно, Лианы Халлик.
Лиана Халлик выглядит маленькой, но уже достаточно взрослой для того, чтобы понимать, что она делает, и нести за это ответственность. Адмирал смотрит на нее какое-то время, приглаживает бровь, молчит, стоит. К людям нужен особый подход, и если знать, куда бить, может хватить и нескольких ударов, чтобы получить то, что хочешь. Вот только несколько ударов адмирала Грендрифа совершенно не интересуют.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Это не Кассиан. Но даже если бы на пороге камеры стоял он, ничего бы не изменилось. Этого человека Джин не знает, но он ей не нравится и сразу и навсегда — от него веет тем, что в иные жизни, в самые первые, так сильно ее привлекало: понимание вседозволенности и равнодушие к чужой боли. А здесь хуже: не равнодушие, но наслаждение ею. Джин будет рада ошибиться, но она читает это по позе мужчины, по тому, как он держится, как смотрит.
Как молчит.
Читает — и остаётся лежать так же, как лежала. Она в не самых лучших условиях, сила не на ее стороне, но в таких играх заговаривает первым тот, кому это нужнее.
Или кто первым устанет.
Заговаривает, делает хоть что-то — и Джин собирается делать ни-че-го.
Она так же лежит, по-прежнему не открывая глаз шире, чем открыла уже, так же дышит. Это не Кассиан, это враг, и здесь все намного проще.
В катакомбах под Джедой обитают существа пострашнее, чем этот мужчина, и вот там-то намного сложнее просто ждать.
А это человек, перед ней — человек.
И с людьми все немного понятнее.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Она молчит — и уже это одно показывает ее вину. Ее опыт.
Адмирал делает несколько шагов в сторону, потом — в другую, осматривает эту Лиану со разных сторон. Его движения плавные, и он не останавливается ни на секунду, как зверь перед будущим обедом. Он делает это не потому, что не может остановиться, даже не потом, что ему хочется — не этого, не совсем этого. Ему просто нравится, когда они нервничают, а они почти всегда нервничают, когда видят его таким.
Чтобы допрос был успешным, нужно узнать, чего человек боится — и дать это, что он любит — и отнять это, что тревожит его — и дать тревоге свести с ума. По Лиане Халлик сразу не видно, чего она боится, она хорошо прячет это. Но тем интереснее. Он вскроет ее, хотя на это уйдет какое-то время. Снимет с нее слой за слоем, чтобы докопаться.
И она ему в этом поможет, потому что у нее просто нет другого выхода.
— Встать, — говорит адмирал Грендриф. Смотрит на нее снова, прищурив левый глаз. — Раздеться.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Он смотрит, изучает, разглядывает — и Джин из чувства противоречия хочется потянуться, расслабиться, давая рассмотреть себя получше: хочешь смотреть — смотри. Мне не жалко.
Но она остается лежать, не шевелясь, даже не наблюдает из-под ресниц, смотрит в одну точку; но слушает — он ходит плавно, но не бесшумно. Отчасти то, как он двигается, завораживает — расслабляет; на ум приходят змеи, движениями своего тела гипнотизирующие жертв, чтобы те оцепенели, вошли в транс, чтобы затем — затем наброситься на них и заглотить.
Джин сказала бы, что господин офицер еще может заглотить, но принципы, принципы.
Он говорит встать. Раздеться. И сначала Джин думает — насколько? Полностью или что-то оставить? А потом решает — какая разница, я все равно не собираюсь вставать.
И она не встает.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
[status]Pax Imperia[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BYmeg.gif[/icon][LZ]<b>Кассиан Андор</b>, 21, личный помощник адмирала Грендрифа[/LZ]Она не движется, цепенеет, как и все остальные, и потому адмирал не знает наверняка, она не подчиняется потому, что слишком боится, или же потому, что боится недостаточно и еще верит, что может сопротивляться, не слушаться — что-то решать.
Она не может, не тут, не теперь. Никогда больше.
Адмирал подходит — почти перетекает — ближе, смотрит на нее. Маленькая, глядит в одну точку, хрупенькая. И связана с Со Геррерой, натренирована им — неважно, в бою, или в постели, или что она там рассказывает. Что бы не вбивали в ее голову прежде, теперь это придется выбивать.
И именно он он и сделает — а почему нет?
Он заносит руку очень коротко, точно уверенный в своих ударах. Он зацепит скулу и щеку, будет больно — и это хороший способ посмотреть, как она реагирует на боль, как оправляется после нее, что будет делать потом, когда услышит еще один раз приказ.
Он медлит всего мгновение — запоминает, какие белые, с легким, сосем детским еще румянцем у нее щеки.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Страшнее всего всегда неизвестность — и ожидание этой неизвестности.
Здесь бояться нечего — очевидно, что адмирал либо ударит ее, либо нет.
Говорят, конечно, что никогда не поднимай руки, если не собираешься жить, но вообще-то это правило работает не всегда.
Поэтому Джин ждёт, не шевелясь по-прежнему, и жмурится ровно в тот момент, когда рука касается щеки.
Она лежит на боку, подложив под голову локоть, и с одной стороны это хорошо — от сильного и достаточно болезненного удара голова не мотается, не ноет шея; с другой стороны — так немного больнее, чем могло бы быть.
Джин жмурится, тихо выдыхает сквозь сжатые зубы.
Это неприятно, болезненно — но, на самом деле, не настолько больно. Ей есть, с чем сравнить — она умирала на Скарифе.
Они. Они умирали на Скарифе.
А ещё она из жизни в жизнь смотрела, как умирают ее родители. Как умирает Со. Как умирают все те, кто ей дорог.
И даже то, что умирает Кассиан, с которым они встречаются почти в каждой новой жизни, это тоже больнее.
Так странно, как вместе с раками допустимого за эти жизни размывается понятие боли.
Глаза немного слезятся, когда Джин открывает их и поднимает взгляд на адмирала. Смотрит выжидательно. Совсем немного — с испуганным интересом. Ожиданием — что будет дальше?
Щека горит от удара, но могло быть больнее. И, скорее всего, будет.
Но если он прикажет теперь — она выполнит.
А может быть и нет. Джин ещё не уверена.
[icon]http://sh.uploads.ru/lQRb8.jpg[/icon]
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Альтернатива » [AU] Сколько выпало звёзд
