Мы раньше так не делали, но всегда можно начать. С Днем рождения, Уэс Янсон!
Ищем генерала, гения, популярного политика, звезду пропаганды и любителя доминировать над этим миром.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
— Ты замужняя женщина,
— машинально шутит Янсон в ответ на ее команду раздеваться.
— Твой муж меня пристрелит.
У него целая куча вопросов.
Он догадывается, что они делают и зачем, но...
Но Винтер сказала «быстро», и Уэс подчиняется.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (17 AFE) » [26.V.17 AFE] Только я знаю, как мне страшно
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала
Jyn Erso, Blossom (NPC)
Время: 26-е и дальше
Место: Джеда, катакомбы партизан
Описание: Джин всегда возвращается - и не прощает подстав. Или история о социальных устройствах, разности взглядов и последствиях, которых нет (нет).
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Когда она возвращается, в катакомбах воцаряется тишина — кажется, даже вечный гул приборов замолкает. Тишина настолько плотная, что ее, словно одеяло, можно потрогать руками.
Что она, словно ошейник, сдавливает шеи, и на мгновение Джин думает: жаль, что Сила — это что-то из разряда сказок, жаль, что она сама не обладает и толикой этой сказки, иначе придушила бы ублюдка на месте.
Ублюдок, Джерк, верно, читает нечто подобное в ее взгляде — или же он просто не настолько туп, как она думала, — и бледнеет так, словно его и впрямь уже слегка придушили.
Ногу простреливает болью, стоит сделать шаг, но Джин привычно терпит, почти не замечая этого. Всю дорогу сюда Кей-Ту почти тащил ее на себе, но там, где начинается территория партизан, Джен заставила его остановиться и пошла сама.
Шаг остается ровным, пусть и становится чуть резче, четче; либо так, либо подволакивать ногу.
Не дождутся.
Шаг, второй, третий — и кулак врезается Джерку под дых; сил — точнее сказать, остатков, — Джин не жалеет.
— Я вернулась, — хрипло — голос все еще не восстановился — говорит она и добавляет: — Я не Со. Я возвращаюсь всегда.
Здесь есть те, кто помнят, как однажды Со вернулся без нее — и все были уверены, что она погибла, ведь иначе не могло быть.
Что ж, теперь она возвращается второй раз, и за ее спиной высится Кей-Ту, и даже синяки и ссадины, покрывающие, кажется, каждый свободный кусочек кожи, не делают ее слабее.
Джин не умеет смотреть так, как смотрел Со, не умеет говорить так, как говорил он, — но он учил ее иному. Он учил ее быть лучше него, злее, живее — и выживать вопреки всему, вопреки миру и самой себе.
Он и не хотел, верно, чтобы она стала такой же, как он.
И Джин отыскивает в себе это знание, эту злость, эту живучесть.
— Джерк, — вопреки взгляду, позе, лицу ее голос звучит обманчиво мягко, почти нежно, — даже не думай свалить или сдохнуть до того, как я с тобой поговорю. Умник, — она чуть поворачивает голову и неожиданно поправляет сама себя: — Блоссом. Доклад через десять минут.
Она впервые называет его по имени, но делает это почти походя; разумеется, она знает имена всех; разумеется, даже накатывающая с новой силой головная боль не помешает эти имен вспомнить.
— Остальные — разошлись.
Больше всего ей хочется свернуться в темном углу, где никого нет, и просто лежать; но Джин делает шаг, другой, привычно задвигая боль в дальние уголки сознания, уходит в помещение, которое более цивильные разумные назвали бы как-нибудь умно — брифинг-залом, переговорной, еще как.
Для Джин же это место, где ближайшие пять минут она будет лежать на полу, не думая ни о чем, а следующие три — растирать подвернутую ногу. Оставшиеся две она потратит на то, чтобы сесть ровно и сделать вид, что с ней все в порядке.
Все как прежде.
врач (и немного диверсантка) в восстании Невисека
майор медслужбы, главный врач на корусантской базе Сопротивления
- Крит, - Блоссом дергает за рукав стоявшего рядом с ним парня раньше, чем тот успевает вместе со всеми выполнить команду Джен "разойтись". - За Джерком присмотри.
- Чего это? - недовольно хмурится Крит. - У них там какие-то свои тёрки, а я чё?
- Давай, давай, - Блоссом подталкивает приятеля в спину. - Пока не смылся. С меня лум.
- Да чё мне твой лум... - всё еще ворчит Крит, но всё-таки быстрым шагом отправляется куда-то в ту же сторону, где уже исчез Джерк. Блоссом решает, что для начала этого достаточно. У них там действительно какие-то свои тёрки - причём, скорее всего из-за Доммы, - и он вообще не горит желанием в этом разбираться, но кому-то же надо.
А у них тут последнее время никому ничего не надо. Ну, по его ощущениям.
Но это и понятно: сначала Со, потом Домма, потом Джен. Никого не тянет примерять на себя роль лидера.
Да никто этого особо и не умеет, кроме Со. Только где он теперь? Наверное, нигде.
Сам Блоссом нагоняет другую группку разбредающихся соратников и окликает свою следующую жертву.
- Нита, дай мне аптечку.
- А больше тебе ничего не дать? - в ехидном удивлении изгибает бровь Нита. - Погоди, сейчас возьму и пойдем, кто там у тебя убился?
- Нет, мне только аптечку, - упрямится Блоссом. - Ну, дай моток бинта, обеззаразку какую-нибудь и обезбол. Ну Нита!
- А-а, - до их медика то ли начинает что-то доходить, то ли она только так считает и придумала себе что-то совершенно другое. - Ладно, зайди через пять минут.
Это Блоссома устраивает - за пять минут он успевает раздобыть бутылку чистой воды - даже без боя, хотя это вообще-то ресурс не многим дешевле колто, - кусок пайка и какую-то достаточно чистую пелёнку. Назначение тряпки он, в отличие ото всего остального, сходу придумать не может, но всё равно сует её на дно мешка. У Ниты он кладет в этот мешок бинт, какой-то флакончик с белой самодельной наклейкой и блистер таблеток.
Попросить бы ещё колто, но колто она ему точно не даст.
Да он и не знает, чего там у Джен.
Со своей добычей он через десять минут - может, чуть позже, через двенадцать? - является к Джен. Небрежно бросает мешок у входа, как будто не имел никакого намерения чем-то ей помогать, и останавливается напротив.
- Потерь в космопорте не было, - начинает он с наиболее важного. - Были раненые, двое, мы их забрали, Нита там с ними химичит, говорит, будет нормально. С этого дня ничего не предпринимали. Ну, дежурства и патрули по плану, всё такое. Вода есть. Еще есть разброд и шатание, - он коротко усмехается, бросив быстрый взгляд на Джен. Она не виновата, наверное, что не вернулась, но она должна была это предусмотреть.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/149/346162.jpg[/icon][status]самый сообразительный[/status][sign] [/sign][timeline]AFE[/timeline][name]Блоссом[/name][desc]джедский партизан[/desc][nick]Blossom[/nick]
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
К появлению Умника — Блоссома — Джин как раз успевает поудобнее устроиться на одном из ящиков и напомнить себе, что она вовсе не чувствует себя разбитой.
Что ей вовсе не хочется забиться в угол поукромнее и потише, что тьма, маячущая на краю сознания, ей только мерещится.
Блоссом приходит чуть позже, и эти дополнительные минуты она проводит с закрытыми глазами — так чуть меньше кружится голова, почти не тошнит.
Кей-Ту остается где-то за спиной, почти сливается с обстановкой; с отстраненным смешком Джин думает — однажды и он станет частью джедского фольклора: как Со, как твари, обитающие в катакомбах, как они все.
Не хотелось бы здесь упокоиться — смерть в катакомбах звучит как что-то долгое и неприятное, — Джин все еще надеется на быструю смерть.
Лучший исход из возможных — так быстро, чтобы даже не понять, не почувствовать.
Она не торопится умереть, но знает, что вечно бегать не выйдет.
— Меня не было три дня, — говорит Джин, опираясь локтем о здоровую коленку и вытягивая левую ногу — будто бы расслабленно, потому, что ей так удобнее, а не потому, что так на щиколотку не приходится никакого веса. — А вы уже расшатались. Ну хоть не разбрелись.
В ее голосе могла бы звучать насмешка или пренебрежение, но ни того, ни другого нет и в помине. Только бесконечная, словно пустыня — очередная, одна из, да сколько можно, — сухость.
Еще там должна быть усталость, неподъемная, тяжелая, как ее голова сейчас, но даже малейшее ее присутствие Джин загоняет туда же, где остаются и боль, и тьма на краешке сознания, и все остальное, что помешает разговору. И тому, чтобы отследить его интонации, его усмешку, отследить и предположить — за этим таится много большее.
— Давай так, Блоссом, — она откашливается — как же хочется пить — и трет переносицу, морщит нос. — Если ты хочешь что-то сказать — говори сейчас. Вот прямо сейчас. Что угодно. Что я не гожусь Со в подметки, что не справляюсь, что вы ждали от того, кого за себя оставил Со, большего — но чего ждать от девки, тем более пришлой. Что я убила Домну, потому что… Хатт его знает почему, с радостью послушаю идеи. После этого ты послушаешь то, что хочу сказать я. И после этого мы с тобой наконец поговорим.
Все это произносится сплошным потоком, на выдохе, и в итоге Джин все-таки закашливается, хрипло и коротко.
Гребаные пустыни. Гребаный песок. Гребаная пыль.
врач (и немного диверсантка) в восстании Невисека
майор медслужбы, главный врач на корусантской базе Сопротивления
Блоссом внимательный. Он всегда считал это неотъемлемым свойством любого жителя Джеды и уж тем более любого соратника Со: если ты не внимательный - ты очень быстро мёртвый. Но оказалось, что нет, и что некоторым удается выживать и без этого: на везении, чуйке или безбашенности.
Но Блоссом внимательный: к интонациям, движениям, звукам окружающей среды, любым переменам. Вкупе с хорошей памятью это дает возможность заметить, что что-то изменилось, раньше, чем оно попытается тебя убить. Нет, Джен не попытается его убить - и даже её дроид вряд ли сделает это, ъотя он и наслышан о нём всякого, - но Джен сегодня другая. Держится она отлично - те же Джерк и Крит точно ничего не заметили, - но эти три дня она точно не на курорте провела и сейчас нуждается в помощи и отдыхе. У неё то ли ранена, то ли вывихнута нога.
К Ните она не пойдёт, потому что гордая - ну и дура.
Сказать ей, что ли, об этом?
- Ай, ладно тебе, - он отмахивается ото всех её слов про то, что она не Со, и всё-таки лезет в мешок за бутылкой. Достает, ставит перед Джен, отходит на несколько шагов и садится прямо на пол, иначе - он себя знает - будет ходить из угла в угол, мельтешить и бесить её. Сегодня это не входит в его планы. - Ты звучишь как обиженная девчонка. Вообще-то никто не Со, кроме Со, и с этим всем нам надо как-то жить.
На этом Блоссом замолкает на несколько долгих мгновений, старательно формулируя в уме свою дальнейшую речь. Вообще-то красноречие - это не по его части. Ему проще сделать, чем сказать: вот взрывчатка у него выходит отменная, и в катакомбах он не заблудится, и на заданиях ему часто удается сохранить и привести обратно свою группу. А говорить - это всегда было дело Со.
Ему не надо было говорить длинно, он умел как-то так всё организовать, что достаточно было его приказов.
А вот теперь Блоссому приходится говорить: и с Джен, и с другими.
- Нет, Домму ты не убивала, ты не дура, чтобы делать это так показательно, когда есть куча способов сделать это так, чтобы никто ничего не понял. Но ты... - он опять молчит и морщится, словно шевеление извилинами приносит ему ощутимую боль, - ты пока не лидер. Не такой, к какому мы привыкли. всё пока держится на том, что тебя оставил Со, но держится плохо. Никто не понимает, почему он так сделал. Я тоже не понимаю. Потому что он тебя... любил?
Странное слово, которое редко звучит под этими сводами. Может быть, никогда. Блоссом имеет мало представления о родительской любви: ну, говорят, она есть, и даже такие как Со любят своих детей. В его случае что-то пошло не так, да ну и крифф с ним.
- Потому что он в тебя верил. Ладно. Но теперь его нет, и если ты хочешь продолжать его дело, тебе надо делать это как-то... активнее. А мы не знаем - я не знаю - нужна ли тебе вообще наша борьба, и Джеда, и всё это. Ты где-то мотаешься, уходишь, возвращаешься, уходишь опять. Со был здесь всегда. Это важно, если ты главный. Это важно особенно, если ты пока только пытаешься стать главной.
[nick]Blossom[/nick][status]самый сообразительный[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/1a/00/149/346162.jpg[/icon][sign] [/sign][timeline]AFE[/timeline][name]Блоссом[/name][desc]джедский партизан[/desc]
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Наверное, Блоссом не догадывается, насколько он прав. Во всем.
В том, что Со любил ее, верил в нее. В том, что она сама не желала здесь оставаться — по крайней мере, навсегда, на постоянно.
Последние три года она учится и привыкает жить по-другому, по-своему; и знает — та Джен, которую Со когда-то оставил на Тэмси-Прайм, и Джен, которая вернулась сюда, совершенно разные люди. Но что-то остается неизменным, и Джин не злится ни на «обиженную девчонку», ни на другие его слова.
Только позабавлено усмехается, щурясь и делая глоток; облизывает шершавые от ветра и пыли губы, прерывисто выдыхает.
— Со не был здесь всегда, Блоссом, и в этом проблема. Наша общая, раз уж я все еще здесь — и нет, пока что я не собираюсь уходить. Собиралась, — спокойно признает она, делает еще один глоток и закрывает бутылку, ставит рядом. — Спасибо. Так вот. Я собиралась уйти, но сейчас — нет.
Она чувствует долг перед Со, чувствует, что не может просто уйти и всё бросить. Она ведь не хотела уходить совсем — скорее не быть привязанной к этой точке, к Джеде.
Ведь Со сам хотел, чтобы она научилась жить своим умом. Ведь он сам воспитывал ее так, чтобы она выживала.
Так что же…
— Проблема в том, Блоссом, что то, чему Со учил меня, и то, чего он требовал от других, — очень разные вещи. И человек, которого видел ты, и человек, которым он был три года назад, — это разные люди. Поэтому расхождения в… том, как мы с тобой видим борьбу, неизбежны.
Горло дерет как наждачкой, но Джин терпит, только сглатывает и облизывает губы. От того, как долго она говорит, сильнее ноет голова — но это ничего, это можно переждать. Им нужно поговорить сейчас — и ей нужно поговорить с ним.
Он кажется разумным, способным не только бросаться на амбразуру, но и возвращать из вылазок всех, кого может. Джин не знает, как дела обстояли последние три года, но она помнит, как это было при ней — и если Айхель говорил, что все стало хуже после ее исчезновения, значит, все должно было стать совсем плохо.
Или близко к тому.
— Со все завязал на себе, Блоссом, — тихо продолжает Джин и заставляет себя чуть сменить позу, облокотиться о ящик сбоку, поставленный на другой ящик. Долгая неподвижность разумных нередко тревожит, как и прямые взгляды, и долгое молчание, и она старается об этом помнить. Не всегда, но иногда нужно. — Всех вас. А любая система, завязанная на одного разумного, слаба. Обречена на гибель, рано или поздно, потому что никто не живет вечно. Я говорю это не потому, что считаю себя умнее или опытнее. Это несравнимо. Но это то, что я вижу — после этих трех лет. И если система разваливается из-за того, что ее лидер — настоящий или так, кто-то вроде меня, — на несколько дней или навсегда выбывает из строя, это значит, что система ненадежна. Я могла бы продолжать его дело… активнее, как ты сказал. Ну, сейчас нас было бы сильно меньше. Пришлось бы искать новых разумных, учить их, переделывать под себя. И опять, и снова. Тебе, — она морщится и коротко кашляет, все-таки делает еще один глоток, — тебе не кажется, что это забег на короткую дистанцию?
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (17 AFE) » [26.V.17 AFE] Только я знаю, как мне страшно
