Мы раньше так не делали, но всегда можно начать. С Днем рождения, Уэс Янсон!
Ищем генерала, гения, популярного политика, звезду пропаганды и любителя доминировать над этим миром.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
— Ты замужняя женщина,
— машинально шутит Янсон в ответ на ее команду раздеваться.
— Твой муж меня пристрелит.
У него целая куча вопросов.
Он догадывается, что они делают и зачем, но...
Но Винтер сказала «быстро», и Уэс подчиняется.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (17 AFE) » [13.VIII.17 AFE] Все та же дрянь красуется на стенах
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Подруга милая, кабак все тот же.
Все та же дрянь красуется на стенах,
все те же цены. Лучше ли вино?
Не думаю; не лучше и не хуже.
Прогресса нет. И хорошо, что нет.
Jyn Erso, Shara Bey
Время: вечер
Место: Корусант, условно приличная кантина на условно приличном уровне
Описание: история о том, что нельзя отводить взгляд от стакана, когда от тоски хочется пить
пилот
Шара всегда любила музыку и любила танцевать. Рок-н-ролл, танго, джаз — что угодно, потому что на танцполе она смотрелась не хуже, чём за штурвалом. Поэтому, учитывая что в сердце плескалась музыка, а под ним не самый дерьмовый виски, Шара всё же принимает приглашение.
Блюз она не танцевала с первого курса Академии, и поначалу немного сбивается, но приглашающий оказался довольно терпелив, и, к счастью, они оба спокойно отнеслись к вниманию — вечером кантина оказалась неплохо заполнена — так что движения вспомнила быстро. Им составили компанию довольно быстро, и какое-то время Шара ощутила себя переходящим призом. Потом — запыхалась, устала держать в одеревенении плечи и спину, и рухнула за столик, тяжёло дыша.
В стакане оставалось на полпальца, и Шара очень задумчиво посмотрела на всё это. Пожалуй, ей пока хватит. Подозвала официанта, заказала сок, сбросила тяжёлые ботинки и вытянула ноги на соседний стул.
Веселье продолжалось без неё.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Той сосредоточенности, с которой Джин залипала в узор столешницы — то ли под мрамор, то ли еще подо что, — могла бы позавидовать та Джин, которая только-только училась стрелять и, попадая лишь по одной банке из трех, неутомимо двигалась к своей цели и чем больше мазала, тем усерднее целилась.
Она надеялась, нет, была уверена, что смена обстановки поможет; что если вырваться с Джедды, это исчезнет и больше никогда не придет, но Корусант оказывается удивительно похож на Джедду; не пустынностью, не погодой, не количеством разумных на один квадратный метр — нет, чем-то другим.
Петляя по бесконечным уровням, она ловит себя на ощущении, что снова пробирается сквозь джедские катакомбы.
Это и неплохо, это неожиданно успокаивает, но беспокойная, тревожная пустота внутри отчего-то не становится меньше.
Она вырывается сюда в основном отвлечься — есть пара дел, но ничего такого, с чем не справился бы Умник. Может, он бы справился с этими делами даже лучше самой Джин, но раз уж она главная — значит, наверное, будет правильно, если и заниматься делами будет она. В конце концов, ее вечно недооценивают, на нее почти никогда не думают, и это удобно, этим нужно пользоваться.
Джин и пользуется, обычно, но не сейчас — сейчас она просто разглядывала столешницу, прокладывая меж узоров одной ей ведомые маршруты, и чувствовала себя измотавшейся так, словно опять, в крифф знает какой раз пешком драпала через пустыню.
Почему, почему всегда пустыня?
— Мистресс, вы не ушиблись?
На столик упала тень, он пошатнулся под чьим-то весом, и Джин заставила себя поднять взгляд.
— Что?
— Я спрашиваю, вы не ушиблись, мистресс? Когда падали с небес на землю, — тень оказалась парнем дет двадцати пяти на вид, кажется, не больше; тень усмехнулась и шевельнула бровями, заставив Джин приподнять брови в ответ. — Ведь оттуда падают такие звездные красавицы?
Возможно, он считал это — подкат, ухмылку, невнятное дерганье бровями, — очаровательным. Возможно, они с приятелем — Джин выцепила взглядом белобрысую морду за спиной у «соблазнителя», — иногда даже реально цепляли на это девчонок.
Джин же считала, что даже те ублюдки, которые предлагали ей бакту в обмен на секс, были как-то пооригинальнее в подкатах.
— Прости, парень, не твой день, — Джин качнула головой и уткнулась взглядом в столешницу снова, явно давая понять: свали. Куда-нибудь подальше. Хоть к хаттам.
Потянулась за стаканом — и в иной день обязательно бы заметила, что выцветшим лого стакан развернул в другую сторону, не так, как она оставляла.
Но внутри было пусто, в голове — слишком громко, и маршруты среди узоров на столешнице вырисовывались безнадежные.
пилот
Пока несут сок, Шара глазеет по сторонам, пока не натыкается неподалеку — через пару столов — на очень красивую сцену. Хоть век любуйся — не надоест: пока один отвлекает девчонку, второй подсыпает ей в напиток что-то, что вряд ли похоже на вечерние витамины.
Шара всовывает ноги обратно в ботинки.
С келоны у неё просто сплошная интоксикация на блондинов.
А еще девчонка, в искусственном свете кантины, кажется смутно знакомой... Свет падает как-то более удачно, и Шара, наконец, вспоминает, где её видела.
Джедовские пещеры.
Шайла.
Да что ж ей в последний месяц так «везет»-то? Сплошные люди из прошлого, которые сами её поди видеть не хотели бы. Кто там следующий? Контра? Кассиан? Парень, с кем они как-то спидер воровали? Корелианец? Если последний, то подождите пока у неё бластер не появится; даже ради этого готова перестать быть не-убийцей на земле, право слово, хватит уже ходить девственницей, она же злобный имперский, Иблис его, военный. Хорошо, хоть Со то ли, наконец, помер, то ли в плен захвачен — можно не ожидать встречи.
Слушайте, а можно уже кого-нибудь нового, а?
И Шайла всё-таки отпустила Шару оттуда, откуда никто раньше не возвращаться.
И у неё долг.
Тот самый долг, возвращаемый спасением, возвращаемый действием. Невидимые нити тянутся через кантину, старательно обходя всех этих шумных людей и не людей. Стягивают руки. Пеленают коконом. Связывают — прочнее, чем любые Узы Силы — с той, от которой убийство было бы принять не в пример проще.
Подымается и проходя мимо стола, якобы нечаянно пошатнувшись, смахивает стакан на пол.
Упс, какая Шара неловкая-то.
- Я оплачу.
«Не пей», - беззвучно шепчет.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Пустоту в груди и грохот мыслей в голове разбивает звон разлетающегося на десятки осколков стакана. Здесь громкая музыка и громкие разговоры, но резкий звук — это резкий звук, и Джин резко собирается, пусть по ней и скажешь, смотрит сначала на пустое пространство там, где должен был стоять стакан, потом на девушку, голос которой звучит над ухом, потом на «соблазнителя».
Потом снова на девушку, и ее имя мелькает в голове вспышкой: Шара.
Шара, подружка Кассиана, имперская летчица из катакомб.
Единственная на памяти Джин, кто вышел из камер живым, а не ногами вперед.
— Ну что ты, — Джин улыбается —приятно, сладко до оскомины, — и встает. Улыбка у нее сладкая, голос — мягкий, рост — не такой, чтобы идиот перед ней догадался напрячься. Два и два складывается моментально, воспоминания наваливаются скопом и заполняют пустоту, и вместо звонкого, как бьющийся стакан, отчаяния Джин чувствует глухое, хорошо знакомое желание причинить кому-нибудь боль. И причинять ее долго и, желательно, ногой в тупую морду. — Кажется, меня хотели угостить. И наверняка же еще не передумали, да? А кого еще вы, уроды, здесь угощаете?
— За языком следи, — мгновенно вспыхивает белобрысый, но натыкается на плечо того, что поближе. Соблазнитель криффов.
— Вроде мордашка красивая, а язычок грязный, — тот кривится, цокает языком на Шару. — А вы идите, куда шли, мистресс. Мне лишнего стакана для красотки не жалко.
Отредактировано Jyn Erso (29-02-2024 17:12:03)
пилот
- Не умеете оценивать соперника? - хмыкает она, размышляя, чтобы этот типчик сказал, если бы она сейчас заявила, мол, имперские силы. А с имперскими силами старались не связываться, а если и били, то всем гуртом, чтоб не дай звёзды не очухались, а она здесь только что с половиной кантины сейчас перетанцевала, так что не факт, что кто-то будет её и бить. Вон, как её последний партнер по танцам подозрительно косится на их группку, на что Шара лишь спокойно улыбается краем рта: всё под контролем, мол.
Замнем, что с лётчиками финт с имперскими силами не факт, что работает.
И вообще, то что она сейчас в гражданской, пусть и чёрной одежде. Еще в начале года Шару Бэй трясло от мысли надеть что-то чёрное в отпуск. Нынешней Шаре Бэй, по-большому счету, было плевать.
Типчик внимательно проходится по ней взглядом и не замечая никаких внушительных у неё мышц — сроду не бывавших — рост на голову меньше, чем у него и внешность (после больничного загара) прямо с плакатов «Мы пережили ракгульскую чуму», чему даже повязка на левом глазу (ибо Шаре было лень перед выходом вставлять имплант, хотя надо бы, надо бы, какой она будет пилот, если не привыкнет) не мешает, ухмыляется открыто:
- Выдохни, детка, и не мешай взрослым разговоры разговаривать.
По неким причинам Шару редко принимали всерьёз — она честно считала, что это из-за принадлежности к женскому полу, на что приятель откровенно хохотал и заверял, что женский пол тут совсем не причём.
Шайлу, похоже, этим задрали, как бы и не больше. А скорее — гораздо, гораздо больше.
- Дяденька взрослый, а вы знаете, что подливание всякой интересной химии в питье красивым девушкам, чтобы они голову по всяким взрослым дяденькам теряли, карается уголовным кодексом Империи от четырёх лет лишения свободы? Статья 173, пункт 4, вроде, - в начале её голос звучит нарочито по-детски, к концу таким он быть перестает. - А работорговля наказывается еще больше, там Кессель для этого есть. - И снова пседо-детским голосом: - А назовете меня еще раз деткой, я встану на стульчик и сломаю вам нос.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Шара же пилот, вспоминает Джин. Вот ее, видимо, и тянет на всякие верхотуры.
Сама Джин предпочитает крепко стоять на земле обеими ногами. Не дотягиваешься — в бездну стульчики, сломай противнику ноги, чтобы он опустился до нужного уровня, и уже тогда смотри сверху.
— Не знаю, что там написано в уголовном кодексе, — говорит она, запрокидывая голову и делая шаг вперед, — но я сама по себе уродов не люблю. И на Кесселе их не любят. Нигде не любят. Идите отсюда, а? Пока и правда стульчик не достали.
Придурки ухмыляются — да что у них, один мозг и одна реакция на двоих? Бедолаги, грешно над убогими смеяться, — и блондинчик высовывается вперед, отодвигает приятеля плечом.
— Такие мелкие, а столько гонора, — он нависает — ну, в своих влажных фантазиях, — а Джин упрямо не отступает, даже на Шару не смотрит — и так чувствует, видит, что она все еще здесь. Типчик нависает — она не отводит взгляд. Разумных это часто бесит и злит — и Джин нередко этим пользуется.
Вот и сейчас — грубые пальцы жестко стискивают ее подбородок, и Джин чувствует, как внутри ворочается нечто недоброе, даже злое.
Радостно скалится, потягивается, словно фелинкс на солнце.
— Ну, и где твой стульчик, детка? Или на чем другом предпочтешь посидеть?
Со своей тьмой — этим ее подвидом, который в ней взращивал Со, — Джин ладит хорошо.
— На твоей могиле, мудила, — тянет Джин, впивается зубами в подставленные пальцы и бьет.
Нож — хорошая вещица, памятная — так и остается на месте.
Поножовщина им не нужна — это Джин еще понимает хорошо.
Но она и без ножа этого урода завалит.
Надо только за Шарой присмотреть — мелькает в голове. Прикрыть там, где обзор ограничен.
пилот
Приятель блондинчика явно «шестерка». Серая боевая скотинка при подросшем вчерашнем сявке, а ныне, очевидно, главном в паре — или сколько вообще их там. Вон голос себе какой натренировал... Скверный голос. Многообещающий.
Ну, с «шестерками» обычно тоже разговор коротенький.
Кончили болтать, господа кадеты.
Альдераанцы считают, что главное в драке — не вмешиваться.
Набуане знают, что основное — тщательно проработать стратегию и тактику.
Корусантцы — что победить.
А вот кореллианцы, единственные из всех, доподлинно знают, что главное в драке — ввязаться в неё.
Даже, казалось бы, те, которых похоронили имперцы, но они суки, как в том анекдоте, постоянно выкапываются.
Шестерка совершает необдуманный поступок — отвлекается на Шайлу и приятеля своего (где-то на грани сознания идет восхищение первой, Шайла, видать, тоже выросла там, где долго не рассусоливают) — а нечего в кантине клювом щёлкать, воздушным лётным барышням преподавали философию и они умеют делать вещью в себе.
Шара бьет своего коротким хуком, который ей когда-то Гиран ставил.
Кажется кому-то придется раскошеливаться на услуги стоматолога, хмыкает Шара, наблюдая как не-блондинчик ощупывает челюсть. И очень равнодушно добавляет:
- Ну, тащить стульчик или вам с приятелем хватит?
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Тонкую кожу между указательным и большим пальцем Джин кусает так сильно, что почти прокусывает — и отплевывается. Бьет привычно, уверено, зная, как справляться с противником больше себя.
Небо, кажется, в ее жизни не было ни одного урода хотя бы соответствующей ей комплекции.
Блондинчик взвизгивает — неприятно, да, сученыш? — отшатываясь, рвется вперед и бьет сам — но Джин уворачивается, проскальзывая под его рукой, спиной оказывается к открытому пространству. Идиот бьет смазано, так, что не увернуться нельзя — что, мордашку не хочет портить? Интересно чью.
Музыка еще звучит, но танцы начинают стихать…
— Нарвалась, глазастая.
…И стихают вовсе, когда второй придурок бросается на Шару, пытаясь то ли ударить, то ли поймать.
Почему, почему эти кретины вечно недооценивают женщин.
Ах, ну да.
— Сука, — шипит блондинчик, потирая ребра, и надвигается на Джин. — Хотел же по-хорошему.
— Туповатый, значит, да? — бросает Джин в ответ, почти скалясь — весело, задорно. Ей почти жарко — но голова пустая и холодная. Хорошо. Хорошо. — Ну хоти дальше. Порадуешь приятеля.
Хорошо, очень — так, что знакомая, привычная тьма внутри почти поет.
пилот
Видимо не хватает, мысленно вздыхает Шара, с легкостью уворачиваясь от противника, который на своем пути тормозит об какого-то дуроса. Из бокала последнего выплескивается жидкость и дурос возмущено вскрикивает, поминая некоторых безруких людей.
Блондинчик рассыпает мельчайшим, филигранным бисером стайку слов, о значении некоторых из которых не догадывается даже Шара.
- Сам такой! - по-детски огрызается она, с таким отчаянием в голосе, что любому слушателю ясно: еще немного и лейтенант Бэй начнет драться уже насмерть.
Слушайте, ей хватило этого года на всю оставшуюся — е единого целого нерва и лишь несколько оставшихся ни разу не ломаных костей. Сколько ж можно на одного бедного имперского тай-пилота?!
Шара прислушивается к себе и понимает, что запал куда-то исчез, заменившись вот уже как привычной полмесяца как пустотой и виной.
- А теперь слушай внимательно! - интонации, уже почти сорвавшиеся на крик, внезапно становятся подвластными и понижаются до тона столь интимного, словно и не угрожать планировала, а пригласить отморозка на чашечку кафа завтра утром в постель. - Или ты с приятелем сейчас разворачиваешься ко мне кормой и шустро бежишь, теряя по дороге тапки, до ближайшего укрытия, или я тебе ноги вырву, спички вставлю — как клоун у меня на руках побежишь пятый угол искать! НУ?
...кажется у неё всё-таки что-то явно с лицом.
Ни блондинчик, ни его шестерка явно не впечатляются — второй еще добавляет, кто тут еще угол будет искать.
- Так, молодежь, - слышится ленивый голос со стороны барной стойки: в полутьме не разобрать расы, но на первый взгляд бармен человек. С бластером, что было любопытно и поднимало переговоры явно на ступеньку выше, чем у безоружных девушек. - Пошли отсюда, мне тут разборки вне надобности! На улице хоть завыясняйтесь.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин бы побежала искать пятый угол сразу, не дожидаясь, пока ей вместо ног вставят спички; ну, на месте этих придурков. Но она не на их месте, а на своем, и она знает, что Шара — военный пилот, а они — нет.
И оценивать противника не умеют.
И…
И мужика с бластером, пожалуй, стоит послушать. Все-таки мужик с бластером — это мужик с бластером, а этот конкретный наверняка не погнушается им воспользоваться.
Злобная маленькая тьма внутри ворчит, так и не нашедшая себе выход, но сворачивается ворнскром и затихает.
Напряженность — не сковывающая, наоборот, подобная пружине, — из позы еще не уходит, пульс частит, но нечто в воздухе уже меняется.
— Только попадись, сучка, — цедит блондинчик и отступает.
Ну да, то есть мужиков с бластером мы боимся.
Кретин.
— Ногой тебе в морду, идиот, — обещает Джин. Не отводя взгляда, смещается к Шаре, невольно прикрывая ее со своей стороны.
Хрен им, они отсюда первыми не свалят.
— Слышь, пошли, — окликает блондинчика второй. Кажется, помозговитее — то есть на двоих у них не одна извилина, а целых полторы.
Иди-иди, думает Джин. Скомандовали же — к ноге.
пилот
Блондинчик бросает злобный взгляд. Блондинчик плюет под ноги. Блондинчик поминает все позы, которые ему известны (не так уж и много — Шара знала больше), кореллианское правительство, кореллиан скопом и шарин оставшийся глаз лично. Кидает тоскливый взгляд на выразительно выставленное оружие...
И ретируется вместе с шестеркой.
Шара кивает в благодарность бармену, тот подмигивает.
Инцидент заканчивается практически не начавшись.
- О, спасибо! - видит Шара у официанта заказанный сок, забирая его с подноса. Садится, отпивает и в сердцах выдыхает:
- Дурдом.
Потом внимательно смотрит на Шайлу и хмыкает:
- Неплохо кусаешься.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Да и ты не промах, — Джин с грустью смотрит на разбитый стакан, осколки которого все еще валяются на полу у столика, и садится тоже. — Спасибо. — И криво улыбается — шутка будет дурацкая: — Что прошла мимо.
Пить уже не хочется ничего — ни алкоголь, ни — что это? — сок, ни даже воду: нужно бы немного подышать и успокоиться, а потом свалить, как-нибудь аккуратно, чтобы не наткнуться на этих двух придурков, бездна знает, далеко ли они ушли, но…
Но сердце все еще стучит так сильно, что грохочет в висках, и сейчас Джин уже не знает, что это: понятное желание подраться или иное.
То, от чего она так надеялась спрятаться на этом гребаном Корусанте — и что все равно следует по пятам, ведь Корусант слишком сильно похож на Джеду.
Мысль, что дело не в Джеде, а в самой Джин, она отгоняет.
— Классный хук, — говорит она, лишь бы что-то сказать и не уходить в мысли, и кончиком пальца прослеживает рисунок на столешнице под мрамор, бездумно прокладывая несуществующий маршрут. — Не знала, что пилоты хорошо дерутся.
Что угодно, что угодно, лишь бы грохот в висках стих — но не превратился во всепожирающую пустоту.
Отредактировано Jyn Erso (04-04-2024 17:37:06)
пилот
- Ага. Брат говорит, что это я зря, и ему надоело, что из-за своего прохождения мимо я вечно вляпываюсь в неприятности.
Музыка снова играет. Шара прислушивается и поднимает бровь — далеко не совсем то, что думаешь услышать в обычной кантине.
«Раньше я думал, что стану большим
И смогу танцевать сам».
Шара с искренним любопытством рассматривает собеседницу — тогда в пещерах она была совершенно другая. Объяснить почему тай-пилот Бэй это придумала, она не сможет, но всё равно Шайла тогда была явно иная.
Шара подозревает, что и сама она была иная.
И в том была особенность илоны семнадцатого года — куда не плюнь, везде оказывались иные люди и не люди.
- Спасибо. Это... Друг один ставил...давно еще, до академии.
Голос неуловимо меняется с кореллианского акцента на правильный имперский выговор.
- Зря приехала в Центр — сдадут.
Те, кто хорошо знал Шару, уже мог настораживаться: прежняя Шара даже при начальстве никогда не называла Корусант Центром.
Отредактировано Shara Bey (05-04-2024 11:09:51)
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Сдать где угодно могут. И кто угодно, — Джин пожимает плечами, невольно, даже сейчас, отмечая, как меняется голос Шары. — Что ж теперь, застрелиться?
Шара, конечно, права — не слишком умно шарахаться по центральным планетам в ее положении. Тем более встревать в драки. Всегда можно встретить кого-то, кто тебя узнает.
Вот Шару, например.
Наверное, Джин следовало бы волноваться. Шара — имперская летчица. Шара знает, что она была в рядах Со. Шара может догадываться, что Джин там не из последних — иначе не смогла бы ее отпустить.
Кстати об иначе.
— Не знаю, важно ли тебе, — спокойно говорит Джин, — но тот ублюдок мертв.
Если и есть в этой жизни что-то, что Джин ненавидит больше, чем гребанного Орсона Кренника, то это рабство и насилие над теми, кто не может ответить.
Неважно почему.
Это — не драка, это избиение.
Ряды партизан Джин прочищает точечно, но точно. Еще не до конца, это все еще лишь начало пути — но уже начало.
— Что здесь лучше заказать, кстати?
Сидеть с одним напитком на столик становится даже неловко.
пилот
Сначала она не понимает, про какого она ублюдка.
А! Про того.
Странно, вроде бы Шара на него даже и не жаловалась — даже в голову не пришло пожаловаться на такое совершенно заурядное развлечение для пленниц — но видимо тому не хватило мозгов не хвастаться. Ну сам виноват тогда.
Шара пожимает плечами.
- Насилие — не самое страшное в жизни. Есть вещи пострашнее. А насилие... - она делает голос октавой ниже, не стоит каждому слушать, что она сейчас скажет и разводит руками. - Ну с этим приходится встречаться многим, так что ничего удивительного — всё идет как должно и я это пережила. Это не шок, это не что-то запредельное. Об этом совершенно ни к чему разговаривать. Но рада, что другой пленнице столкнуться не придётся.
Вспомнить бы еще, о чём они тогда разговаривали. Смутно припоминается, что-то про вербовку, кажется она тогда заявила, что мол по приколу.
- Неплохой виски. Или, если предпочитаешь что-то более лёгкое, есть коктейль «Солнца Гаталенты», — она щелкнула по стакану ногтем. - Сок еще неплох. Надеюсь, ты так и не задумала с Кассианом иди в разведку в Неизведанные регионы — ибо до сих пор его в партнёры брать не рекомендую. - и мстительно хмыкает, понимая, что вряд ли Шайла вообще встретится с тем человеком, но не съязвить она не может. Лишь бы не думать, что поступила так, как не одобрила бы прежняя Шара. - Лучше его знакомого: серые глаза, короткие волосы, идиот каких мало, но ребра лечит хорошо, этого не отнять.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин говорит о нем лишь потому, что помнит по себе: ей нужно было знать, что Саг сдох.
И, как оказалось, ей нужно было знать, что Со убил его из-за нее.
Не догадываться, не понимать, не предполагать — знать точно и безоговорочно.
— Коротковолосый идиот каких мало — кажется, буквально только что один из подобных пытался меня склеить и свалил под бластером, — замечает она, чуть прищурившись и так же — больше намеком, а не по-настоящему, — улыбнувшись.
«Солнца» звучат хорошо — она ведь, на самом деле, любит солнце. Не жаркое, уничтожающее все, что посмеет не скрыться в тени, а теплое, мягкое, под которым не умирает зеленая трава.
Но внутри еще горячо и клокотно, и алкоголь точно будет лишним.
В конце концов, она здесь, на Корусанте, не просто так, ведь лидерка партизан Герреры не может взять и свалить вникуда без причины.
Причина нужна.
Причина есть, пусть и обтекаемая — Умник бы справился лучше. Да в конце концов, ее разумные, которые уже здесь, тоже бы справились.
— А если я возьму не сок, то следующей под бластером отсюда свалю я.
Она ловит взгляд официантки и жестом просит то же, что и у Шары.
— Что делают цивилы, когда хочется напиться и подраться, но ничего из этого нельзя?
Шара, конечно, тоже не цивил. Но, возможно, она чуть ближе к нормальной жизни, чем сама Джин.
С другой стороны — входят как-то имперская летчица и джедская партизанка в бар…
пилот
- Этот? - пренебрежительно махает Шара рукой в сторону закрывшихся дверей и хмыкает. - Это не идиот, а просто...гниль. А идиот...
Она задумывается, стоит ли давать более подробные разъяснения, раз случайно сказала аурек. И зачем? Впрочем, учитывая, что Шайла из джедских террористов, шанс у неё случайно натолкнуться на данного мутного типа немаленький, как и на любого из настоящих мятежников вообще.
Про то, что их блондинчик мог пытаться Шайлу не просто склеить — мало ли разумных пропадает в глубинах столицы — она решает промолчать, при желании собеседница догадается сама.
- Короче, если увидишь — думаю узнаешь, вроде как бывший док-имперец, но без понятия. Доверять — не советую.
Что-то царапалось на заднем плане, уж слишком уверено Шайла сказала про того ублюдка, которому бабы добровольно не дают, да и из пещер её отпустила именно она, а не кто-то другой.
Я ничего не хочу об этом знать, - уверенно оборвала себя Шара. Вон уже поузнавала лишнее, и что? И вообще слишком много знаний — до старости не доживешь.
Впрочем с её службой военного пилота дожить до старости — это, конечно, очень неплохо, но явно не близко к высоким числам.
- Мммм, - прищуривается она, соображая про каких Шайла цивилов может говорить. К цивилам ни ту, ни другую отнести было нельзя. - Трахаются, играют во всякие игры, танцуют.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
На Шару Джин глядит даже с любопытством — впрочем, почему «даже».
Шара очевидно не очередной тупой штурм, она, ну, интересная. Непривычная. Чуждая — но не потому, что имп, а… просто почему-то.
Возможно, это некое природное свойство всех пилотов, не только имперских: сама Джин предпочитает чувствовать под ногами надежную поверхность, а не бултыхаться в воздухе или вакууме. К этому — чуждому — ее тянет.
Неизвестное всегда интересно, даже если и страшновато.
Но в Шаре есть что-то еще, может быть, это то, как она держится и говорит, может быть, тот факт, что она — единственная на памяти Джин, ушедшая из катакомб Со живой (даже забавно, что к этой интересности она сама приложила руку), может быть, сама ситуация — не то чтобы Джин часто сидела за одним столиком с разумным, про которого точно знала, что он имп каких поискать, а болтала как с закадычной подругой.
Не то чтобы у Джин есть закадычные — или хоть какие-то — подруги — или хоть кто-то, — но представить-то она может.
Шара озвучивает варианты, и Джин вздыхает: трахаться здесь не с кем (лучше бы подралась), играть она умеет только в «вернись живой из дальних катакомб» (корусантские уровни до ужаса похожи на джедские катакомбы, но все же…), танцы…
— Что ж, — Джин прикусывает щеку изнутри, задумчивым взглядом окидывая зал, и резюмирует: — В такие моменты и начинаешь жалеть, что танцы видела только в кино.
пилот
Танцы Шара любит, хоть и не настолько, чтобы связывать с ними собственную жизнь, как давным-давно предлагали в школе. Еще больше тогда предлагали журналистику, даже пророчили в ней большее будущее. Лучше, чем тай-пилоту — дед, во время учёбы, не стеснялся в выражениях и «самонадеянная дура» было самым мягким, что ему приходило на ум.
Дед ошибался — воевать у неё получалось хорошо.
Шара внимательно рассматривает стол, прикидывая насколько хорошо она пьяна. Выходило, что достаточно для экспериментов. Давно въевшееся пятно на столешнице очертанием напоминает неизвестную птицу.
- Хочешь поучу?
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Алкоголя в Джин нет и капли — повтора она ничего так и не заказала, сегодня не пила, вчера тоже… вообще, по правде говоря, нужно приложить некоторые усилия, чтобы вспомнить, когда она пила в последний раз, но это сейчас не нужно.
Она слишком хорошо помнит, как сильно ее тогда накрыло, как тьма, прячущаяся по дальним уголкам сознания, заполонила все и сдавила горло, сжала легкие так, что не удавалось протолкнуть даже крохотный вдох.
На мгновение кажется, что эта тьма подступается снова, трогает своими мягкими когтистыми лапами, мерцает на периферии — но нет, только кажется.
Кажется. Кажется.
Алкоголя в ней нет, дышится свободно, и безумность решения не оправдаешь ничем, кроме того, что это безумие Джин свойственно в принципе.
— Хочу, — решает она и встает, подаёт Шаре руку — так, как видела в тех немногих голофильмах, ладонью вверх.
Наверное, это смешно, да?
Но какая разница.
— Научи?
пилот
- Идем, - ободряюще подмигивает Шара, заметив как доверчиво Шайла подает руку: у тебя всё получится. - Это весело. Не волнуйся, это как... - она задумывается, пытаясь подобрать аналогию, понимая, что сравнение с небом для не-лётчика тут не подойдет, а сравнение с сексом — прозвучит слишком пошло. - Это как прыжок лот-кошки с одной крыши на другую, нет ничего страшного, любая кошка так сможет, главное найти баланс.
А кому будет глядя на них смешно — то разбить нос они обе умело смогут, даже табуреточка тут не потребуется, а после этого точно никто смешками отвлекать не станет.
Она прикрывает глаза, прислушиваясь: ну-ка что там у нас в меню?
О, она даже знает этого автора-тви'лека.
«Don’t the world seem lonesome, battlin' by yourself».
Главное, чтобы сейчас не изобразила памятник главной героине национальной кореллианской сказки про многоножку, которую как-то спросили: а как она ходит с таким количеством конечностей, и та разучилась ходить.
- Это блюз — ну тут музыка для него подходящая, - Шара слегка фыркает, представив, как было бы забавно, если бы это было само танго и положив свою правую руку Шайле под лопатку, а левой берет её правую. - Свободную руку клади куда удобно мне на плечо. А шаги... А шагами просто повторяешь за мной.
Она делает на пробу пару шагов.
- Вес свой переноси с одной ноги на другую. Левая-правая...
Отредактировано Shara Bey (13-05-2024 18:35:24)
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
В руку Шары Джин поначалу вцепляется даже слишком крепко, но затем ослабляет хватку: в таких делах — и неважно, что это, драка, секс или, ну, вот, танцы, наверное, тоже, — излишняя жесткость мешает. Это Джин знает хорошо: ее преимущество не в силе и не в жесткости, пусть ее всегда считают слабее, чем она есть, и бить она умеет.
Но Шару бить не надо, калечить — тоже.
По-хорошему ей бы вообще не надо иметь никаких дел с имперской летчицей Шарой, которая и сдать ее может в любой момент. Но ведь все еще не сдала...
Рука в руке Шары лежит расслабленно, словно на рукояти ножа.
Шаг, перенести вес, шаг, еще шаг... крифф, нет — Джин сбивается, но шустро переступает ногами, подстраиваясь, — да, так лучше.
Главное — слушать Шару, прислушиваться к ней, и вроде бы у Джин это даже получается.
Плечо Шары под ладонью кажется тонким, но Джин прекрасно знает, как эта тонкость обманчива.
Поэтому она сжимает его чуть крепче — чтобы легче следовать, а не схватить, — и на очереднм шаге становится чуь ближе, расправляет плечи.
Так удобнее, когда ощущаешь другого разумного близко, и будто бы лучше чувствуется ритм.
— Если я выгляжу как дура, — говорит она, — то не говори об этом. Ладно?
пилот
- Ты не выглядишь, как дура, - шепчет Шара в ответ. - Ты выглядишь, как весьма смелая женщина, ибо никакая другая не станет танцевать с имперским пилотом.
Во фразе явно слышится ударение на слове «пилотом», а не «имперским», про принадлежность Шара упоминает весьма небрежно, ибо это не то, что следует призывать именно сейчас, имперскость её никому не понравится.
Даже самой Шаре.
Впрочем, её желания полностью остались на рухнувшем на мирные головы разрушителе. Но и Шайла не похожа на ту, которая станет ронять ИЗР на невинных жителей.
Она подмигивает.
- И у тебя отлично получается.
Особенно для первого раза.
Особенно когда ты находишься не в комнате, где тебя никто не видит, а в кантине, полной людей и инородцев.
Неизвестно, умела Шайла плавать или нет, но Шара была уверена, что плавать та так же бы училась — прыгая в самое глубокое место, ибо на берегу пусть детишки учатся.
Шара поднимает руку, которой держит чужую ладонь.
- Теперь поворачивайся вокруг себя.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
— Да уж, вы, пилоты, страшные разумные, — негромко, почти на выдохе смеется Джин, чуть прищурившись: в этих словах нет ничего дурного. Пилоты — страшные, страшные разумные, непостижимые, порой до безумия. — Это ваше небо вместо земли...
Непостижимые, но все равно притягательные.
В конце концов, любой волне нужна твердь, о которую можно разбиться.
Любому камню нужна пропасть, в которую можно упасть.
Музыка немного меняет ритм — и Шара поднимает руку; Джин проворачивается, к счастью, с балансом у нее все в порядке, и неожиданно для самой себя перехватывает руку Шары чуть иначе, как та держала ее. Делает шаг, другой, как делала сама Шара, и на этот раз сама поднимает ее руку, поймав нужный поворот в музыке.
— Так ведь интереснее?
Ведь не научишься драться, лишь держа защиту.
Отредактировано Jyn Erso (13-05-2024 20:57:59)
пилот
Шару танцам учили в детстве сперва дед и отец, а потом заполировали приятели юношества, и Шара хоть и не хотела возвращаться в детство, став маленькой Шарой, с которой взятки гладки, хотела бы вернуться именно к приятелям, тому чувству плеча, которого больше не было и не будет.
Тай-пилоты, безусловно, тоже стояли плечом к плечу, но их плечи были жёстки.
А вот Шайла это плечо, похоже, не ощущала вовсе.
- Ну строго говоря — не небо, а Космос, - ответно смеется она. - А покажи мне кого-нибудь, кто никогда не улетал с планеты в нашем семнадцатом году. Так что даже ты летаешь. Я больше боюсь пассажиром... А уж эти ваши сырые катакомбы, - она фыркает с уверенностью человека, который не понимает, как так жить вообще можно. Если что — и не откопают.
Влюблялась она, впрочем, лишь в не-летающих. Любому пилоту нужен тот, кто крепко держит его на земле, иначе эти пилоты устремляются в такие выси, что крифф с два остановишь потом.
Иногда всей Галактикой хрен прочихаешься.
Шайла схватывает быстро.
Интересно, а в постели она предпочитает так же сверху? - шальная ироничная пьяная мысль, промелькнувшая так быстро, что не успевает возмущено вякнуть внутренняя приличная имперская девочка.
Шаг-шаг-шаг — поворот — перехват — почти падение... Ан нет, цвет стен смешивается с яркими пятнами окружающих костюмов в одну радужную линию, и снова — глаза-в-глаза.
Где та грань, между страстью и злостью, доверием и отчаяньем?
Её нет.
А желание пробить стену и остаться — по ту сторону — есть.
Шара подмигивает девице-из-катакомб-Со и обнимает покрепче.
Танец продолжается.
лидерка партизан Со поневоле, птичка-травматичка по призванию
Джин сжимает губы, явно сдерживая смех, и позволяет сорваться лишь негромкому фырканью: кажется, вечный спор наземных и летающих так вечным и останется.
Она не против неба, космоса, что бы там ни было, даже теперь, после аварии. К счастью, ни шаттлы, ни челноки, ничто иное не заставляет ее внутренне цепенеть и не сводит весь мир к узкому туннелю, в конце которого не свет, а надвигающаяся, расширяющаяся тьма.
К несчастью, она до сих пор толком не понимает, а что же сводит. Что же в ней щелкает, словно тумблер переключает.
Сама Джин не знает, а говорить об этом… да с кем?
Со своими нельзя — ей не простят этой слабости; да и «своими» по-настоящему она назвать ребят Со все еще не может.
Не-своим же кашу в мозгах не доверишь тем более.
В конце концов, со своей жизнью она привыкла справляться самостоятельно, и неважно, в небе или на земле.
Джин думает об этом коротко, недолго — не дольше, чем рассеянно скользит пальцами по спине Шары, прежде чем, когда та сама обнимает покрепче, переложить ладонь обратно на ее плечо, кончиками пальцев касаясь лопаток.
Они с Шарой одного роста, танцуют глаза в глаза, и невольно мелькает мысль: будь на месте Шары кто-то иной, Хель там или Ведж, Джин бы уже поцеловала этого другого.
Наверное, не зря в голофильмах разумные так часто танцуют — в этом и правда что-то… есть.
Правда, по-настоящему представить на месте Шары Хеля или Веджа не получается: Хеля — в принципе, Веджа… ну, вот он, наверное, как раз и умеет танцевать, Джин бы совсем не удивилась, но вряд ли бы он стал приглашать ее.
Наверняка для этого у него есть более подходящие не малознакомые девушки — а Джин подходяща в другом.
Скулы невольно трогает жар, иногда она краснеет до нелепого легко.
Но в картине не слишком свежо и полумрак, и Джин просто обнимает Шару покрепче в ответ и смотрит глаза в глаза: не на ноги же пялиться, так никакого интереса нет.
А Джин любит, чтобы было интересно. Не всегда, не во всем, но сейчас — очень.
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (17 AFE) » [13.VIII.17 AFE] Все та же дрянь красуется на стенах
