Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [21.V.16 AFE] Планета больших возможностей
Ram Renart (NPC), Cassian Andor
Время: 21.V.03 ДБЯ
Место: Джакку, Внутреннее Кольцо
Описание: Джакку — планета больших возможностей. Можно например, умереть. Или уехать — тут уж кому как повезет. Как повезет Кассиану Андору, зависит на этот раз не от него.
На Джакку, вообще-то, никто не работал. Джакку была дырой настолько, что не нужна была даже Восстанию. Ни оперативников, ни информаторов, одни только невнятные слухи о том, что что-то здесь есть, проверить которые не удавалось уже много месяцев. Но Кассиан весь четвертый месяц провел на базе, потому планетами не перебирал — весь пятый он хватался за любой повод, лишь бы не возвращаться домой подольше.
Теперь он думал, что, возможно, не вернется домой никогда.
И все равно думал о том, как будет потом рассказывать эту историю. Хорошая была история: как разведчик Восстания оказался похож на какого-то безымянного информатора Восстания, и расплачивался за то, чего никогда не делал, что все равно было ерундой по сравнению с тем, что он делал. Хорошая, но запутанная. Ей легко было отвлекаться, когда стало понятно, что выбраться не удастся, только переждать. Местных было слишком много, что он другой человек, ему не верили, сбежать сразу не получилось, отбиться тем более. Бластер у него из рук вышибли почти сразу, а потом сшибли на землю и самого Кассиана, раздавив пальцы тяжелым ботинком. Потом все как-то сплеталось, как-то болело сразу все. Но эта боль была яркой, и он закричал и кричал бы дольше, если бы тот же ботинок не вышиб остаток воздуха ловким ударом в солнечное сплетение.
Кассиан еще пытался какое-то время понять хоть что-то о человеке, с которым его спутали. Отделенная от ругани, ударов и его собственного крика, звучала эта история типично: информатор передал кому-то данные, штурмовики наказали за это совершенно посторонних людей, а местные потом разобрались за это не со штурмовиками, а с информатором — и до этого дня думали, что разобрались насовсем. Они говорили еще что-то, но тут его ударили в ухо, и все звуки превратились в равномерный звон.
Били его долго. Кассиан уже и не сопротивлялся, уже и не пытался принять какую-то позу, чтобы ему не отбили что-то важное, уже и не кричал, а все равно упорно не терял сознание, хотя реальность вокруг воспринимал кусками.
Люди на Джакку были сильные, но в конце концов устали даже они, и груду отеков, синяков и кровоподтеков, под которыми при желании еще можно было рассмотреть Кассиана, вынесли из кантины, отволокли подальше и швырнули в песок. Тяжело перевели дух, как на совесть поработавшие люди.
— Не уйдет опять, дождется?
Он услышал смех, потом раздался выстрел, и боль сжалась под правым коленом горячим комком. Зашуршал песок, стало тихо, Кассиан слышал только как звенит в ухе и как он сам глотает воздух — коротко, чтобы не навредить себе, если ребра сломаны. Он засмеялся от мысли, застонал — возможно, он не вернется домой никогда, и нужно было помнить об этом. Мысли о неизбежной смерти всегда помогали не паниковать в сложные моменты. Раны, к сожалению, они не заращивали.
Это случилось в сумерки, а когда он очнулся, было уже совсем темно, и тело, желая жить, дрожало, вытаскивая его из небытия. Он все еще был один, и хотя смерть все еще была неизбежной, умирать не хотел. Мысли в тяжелой голове ворочались кое-как. Ничего — нужно только добраться до ювинга. И проще всего узнать, получится ли, можно было только попробовав.
И он пробовал. Полз, отключался иногда на несколько минут — это он понимал по тому, как его заносило песком — и полз снова.
Когда он вернется, думал Кассиан, это будет полная горькой иронии, но все же смешная история.
И полз снова.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Песок на Джакку — это совсем не то же самое, что песок на Татуине. На Татуине он мелкий, бархатный, залетающий везде и всюду, такой мягкий, будто мука, а не песок. На Джакку он больше похож на алмазную пыль.
Но местные не жалуются. Местные жалуются на то, что им нечего жрать.
Рэм поправил круглые очки, постучал по собственному виску, пытаясь реанимировать батарею в ноктовизоре.
Ночь в пустыне темная и холодная, кто бы там что ни говорил. И это была идиотская идея, провести день «в цивилизации». Какая там цивилизация, городишко в несколько домов, хуже, чем Мос Эспа — намного хуже, мать твою. Сидел бы у себя на безоритовых шахтах, отоспался бы... Хотя нет, не дали бы.
Все равно развлечение вышло так себе. Дикари крайтовы, вот всегда так в глуши. Забьют кого-нибудь до смерти и все веселье...
Рэм сунул в зубы трубку гидратора, сделал большой глоток, смывая вкус дешевого лума. Нужно было возвращаться в большие миры, но он еще не заработал достаточно денег. Да и куда возвращаться? После Джакку приличным миром покажется даже Нар-Шаддаа.
Он без нужды поправил кобуру, попрыгал на месте, прислушиваясь. Нет, ничего, только ветер свистит невнятным шорохом, как всегда в пустыне.
Старая привычка. Какая разница, звякаешь ты или нет, если ты едешь на спидербайке?
Рэм дернул щекой под намотанным на лицо платком и направился к тому месту, где оставил машину под присмотром местных пацанов. На окраине города жила семья, которая была ему кое-чем обязана, и кражи он не боялся — только не здесь.
Темный след, длинная полоса, тянулся по песку. Его начало Ренарт пропустил, да его и замело уже, наверное, а вот дальше...
Рэм обернулся на освещенные двери кантины.
На кой сит ему чужие проблемы...
На него никто не смотрел, и Рэм пошел по следу. Далеко идти не пришлось, тело нашлось неподалеку от торговых навесов, по ночному времени пустых.
Ренарт стащил перчатку, присел рядом, прикоснулся к шее незнакомца. Пульс нашелся не сразу, но что-то там билось под пальцами, трепетало как последние язычки огня в гаснущем костре. Шея казалась холодной и влажной.
Шок. Поить, лить растворы, греть, и то, если выживет. А запасов даже на базе раз-два и обчелся. И что там за база, крохотный домишко шахтерского не медика даже — так, прибился, что-то шарит, полезный пацан, он же им ничего не рассказывал...
Но надо же!
Били беднягу хорошо, красиво, Рэм со своего места в кантине все видел. Больше видел, чем хотел.
Почему он живой еще?
Ренарт прошелся ладонями по бессознательному телу, привычно отмечая под пальцами движение костей там, где его не должно было быть. Оружия при бедолаге не было, и можно было не бояться, что сдуру пристрелит... Хотя где ему, новорожденная гизка и то опаснее.
Рэм выругался, перевернув тело и обнаружив мокрое и липкое. Дыра, легкий запах паленого мяса, кровь, все как всегда. Подстрелили и бросили подыхать, дело житейское.
Мысли в голове бродили самые прагматичные: «Он для тебя бесполезен, он никто, зеро, ноль без палочки, да и опасен, достаточно вспомнить, за что его били...» Но Ренарт уже сбросил на песок рюкзак. И успокоил свой здравый смысл коротким: «Я чуть-чуть».
Врал, конечно. Он в последнее время очень много врал сам себе.
Короткий ремень лег на ногу раненого, высоко на бедро, и Рэм затянул его со всей дури, насколько хватило сил. Будь раненый в сознании, это было бы очень больно. Но будет обидно, если весь вытечет по дороге...
«А ты его уже с собой собрался тащить?» — спросил внутренний голос.
«Отколебись».
Рэм так давно разговаривал сам с собой, что и эти споры вошли в привычку.
Закрепив ремень, он похлопал парня по щеке, проверяя, очнулся тот или все куда хуже, чем казалось. Но если наложение жгута его не привело в чувство, оставалось только колоть стимулятор, а это...
«Очнется, но...»
Сейчас это могло его убить.
— Тихо. Откроешь рот, забьют обоих, — негромко предупредил Рэм, ощутив под рукой шевеление. — Тихо.
Вдруг стало больно, и боль повисла, задрожала, как натянутый трос. Кассиан ухватился за этот трос и по нему выбрался из зыбкой полудремы, в которой он был прежде. В реальности стало еще холоднее, и что-то стягивало ногу, и все еще было больно, и кто-то хлопал его по щекам.
Он был не один.
Кассиан дернулся под чужими руками, но они не спешили снова его бить и не обшаривали карманы. Он промычал что-то, но тихо, без слов, и быстро замолчал, потому что понял, что сказал человек, и решил, что он прав. Когда планируешь остаться в живых, а голос может привлечь внимание тех, кто хочет твоей смерти, выбор у тебя не особо большой.
Он потянулся к ноге — на месте, просто ее стягивал жгут, вот, почему ее так странно чувствовать. Потянулся к рукам незнакомца, хотя ухватиться за них все равно не мог.
— Помоги, — просипел Кассиан.
Помогло бы ему сейчас нырнуть в бакту с головой, но даже в темноте принять незнакомца за бакта-камеру было сложно. Кто он такой? Руки были просто руки, без перчаток — не штурмовик. Человек, скорее всего: кожа слишком горячая, но Кассиан подозревал, что это из-за того, что ему холодно, потому так ощущается. Что еще? Он сдвинулся, чтобы удобнее было поднять голову и попытаться рассмотреть, но неудачно: что-то сместилось в нем, боль вышибла дыхание, глаза закатились, но за сознание он все же успел ухватиться. Мотнув головой, остался здесь.
— Ювинг. За городом. Мой.
Говорить отрывисто, заглатывая между словами воздух, было проще. Еще проще было бы не выдавливать из себя слова, а стрелять ими с криком и кровавой слюной, но тогда он не смог бы говорить тихо.
— Там бакта. Нормальная.
Потом он вспомнил, где он, и выдавил еще контрольное:
— Я заплачу.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
— Деловой человек, — хмыкнул Рэм, оценив предложение.
Заплатит он. Больше, чем стоит ювинг, например. Который вот-вот рисковал остаться без хозяина. А ювинг на этой планете — это целое состояние, кто понимает. И бакта стоит недешево.
Как же тебе больно, парень.
Ренарт представлял, как. Прикосновение окровавленных грязных рук на миг швырнуло его в прошлое, превратив ночь в день и одев раненого в покореженную пробитую броню.
«Помоги».
«Конечно», сказал он тогда, заряжая в инъектор ампулы обезбола — третью, четвертую. Восьмую. «Сейчас. Сейчас будет лучше...»
Рэм тряхнул головой, возвращаясь на Джакку и в ночь.
— Тебе нужна бочка бакты, — честно сказал он, вытягивая из рюкзака плоскую медузу гидратора с торчащей из нее трубкой. — Так, чтобы висел в ней в кислородной маске... Но сначала тебя нужно сложить. Я не смогу сделать это в ювинге.
Рэм говорил очень тихо и ровно, так успокаивают раненых зверей и верховых животных.
— Тебе не повезло, у меня бакты нет. Столько — нет. И повезло, потому что я могу без нее. Но тебе нужно дотянуть. Сорок минут. Проживешь сорок минут, я тебя вытащу.
В этом он тоже не был уверен, но голос его оставался ровным. Он осторожно развернул раненого на бок, бросил рядом гидратор и аккуратно вложил конец трубки в зубы незнакомцу, придерживая ему челюсть, как держат фелинксов, которым нужно скормить таблетку.
— Я сейчас уйду и вернусь. Мы полетим на байке. А сейчас пей так много, как только сможешь. А потом еще немного.
Рэм отлично понимал, что если у парня внутреннее кровотечение, вода ему не пойдет на пользу. Если ему отбили голову и у него тихо развивается отек мозга, вода ему не пойдет на пользу. Если... если... если...
Так много было этих если, с половиной из которых он в поле ничего сделать не мог! Но видимая кровопотеря пока была хуже всего, и нужно было только немного везения.
Мать-Вселенная, как там с лимитом везения?
Судя по тому, что вокруг была Джакку, дела обстояли крайне паршиво.
Рэм поколебался немного, не оттащить ли раненого под навес, чтобы его уж вовсе не было видно, но быстро отказался от этой мысли. Лучше не тратить время, да и не двигать его лишний раз. Что такое три минуты? Он добежит до байка и вернется.
— Я вернусь, — повторил Рэм, не надеясь, что незнакомец понял хотя бы половину из сказанного. — Пей много. Тогда я введу тебе наркотик и будет не так больно. Не выпьешь, полетишь так. И я заткну тебе рот, чтобы не орал от боли, так что лучше пей.
В голове застряли сорок минут и трубка. Незнакомец говорил долго, все эти лишние, ненужные слова хлопали по щекам и тыкали пальцами в следы от ударов, не давая уснуть и выпасть из жизни, не позволяя хоть ненадолго отключиться от боли.
— Наркотик, — повторил Кассиан вслед за незнакомцем. Голос у того был взрослый, опытный, потому объяснять, что помогать ему может быть, опасно, он не стал. Взрослый опытный человек мог бы и послушать его и перестать говорить про наркотик.
Наркотик он понял. Сорок минут — тоже, но их можно было поделить на ровные отрезки времени. Двадцать секунд — все, что угодно, можно выдержать двадцать секунд, а потом обнулить и начать заново. И так сто двадцать раз, но об это лучше было не думать, потому что сто двадцать были еще более сложным числом, чем сорок. Двадцать — и девятнадцать, восемнадцать, семнадцать.
На пятнадцати он потянул воду из трубки, осторожно, чтобы не захлебнуться. До десяти он держал воду во рту, потом с усилием проглотил. До ноля просто дышал, шумно, потому что когда он слышал, как дышит, ему казалось, он не дышит вовсе.
Сорок минут — хитрое время. Ждать его долго, а жить мало. Но жить было нужно, потому что нужно было еще вернуться домой, отработать крестокрылы, слетать еще на сотню миссий. Ему только в прошлом месяце исполнилось двадцать три, слишком много еще было непрожито. И Кассиан дышал еще. Пил еще. Мысли, теперь тягучие, укутывали его, как ночь, боль, все еще сильная, казалась привычной и тянулась, как звук.
Сколько там прошло времени? Он сбился со счета и начал заново: двадцать, девятнадцать, семнадцать — выпить еще воды — шестнадцать, пятнадцать.
Вокруг было тихо и, лежа на боку, он впервые увидел, какие тут звезды. Огромные, будто сопла тысяч невидимых кораблей ждали, готовые отправиться в путь.
Ждал и Кассиан.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Ветер чуть слышно шуршал песком, в ладонь, лежащую на ручке руля, отдавалась тихая вибрация репульсора. Рэм привел байк в руках, остановил рядом с раненым и снова опустился на одно колено.
Нужно было выяснить, где ювинг, и бросить этого человека. Может, добить, чтобы совесть потом не зажимала пальцы дверью. Это было бы правильно.
Но Ренарт успел сделать уже очень много неправильного. Да и представить себя за штурвалом... От этого во рту становилось сухо и горько, и потели ладони.
Рэм снова проверил пульс. Как ни странно, он сделался чуть четче. Чуть-чуть.
— Умница.
Он убрал гидратор на место, оценив по плеску, сколько воды в нем осталось. Послушный парень, это хорошо. И не орет, что вдвойне хорошо.
А плохо то, что из грузовой сетки спидербайка получается крайне хреновый гамак для раненого. Но выбора нет, сидеть он не сможет.
Рэм нащупал в рюкзаке аптечку, вытащил безыгольный инъектор. Наощупь нашел ампулы с выступающим ободком, зарядил одну.
Одну. Хватит.
Одну, потому что восемь — это насмерть.
Даже две нельзя, потому что... Ах да, надо же ему сказать.
— Наркота, — Ренарт приложил инъектор к шее раненого, нажал на спуск и подержал немного, пока пустела ампула. — Я обещал. Будет легче.
Стандартный армейский обезбол, не самый сильный в мире, но хороший, и сесть на него можно, но не с одной дозы. Рэм сам на нем сидел, но недолго — очень далеко была бакта, очень нужно было делать дело, а потом, вернувшись на базу, он шмалял в себя этим только потому, что вошел во вкус, и бросил быстро, но не сам — слава Галактике, были тогда люди, способные как не сдать товарища, так и не поверить в слезы, сопли и удары головой в стену во время ломки.
Рэм убрал инъектор, выждал еще несколько минут и снова проверил пульс.
— Ты будешь хотеть спать, — сказал он, считая про себя удары. — В дороге тоже. Спать нельзя. Сдохнешь, понял? Спать нельзя. Кричать можно. Как только услышишь движок, уже можно.
А сейчас нельзя, поэтому он сунул раненому в зубы чехол от аптечки перед тем, как поднять его на руки и перегрузить в сетку.
Освободив незнакомца от кляпа, Рэм оседлал байк и сорвал его с места так, словно за ними гнались все коррибанские призраки вместе взятые.
Ночь свистела ветром, выла на разные голоса, звездное небо неслось над ними.
Ювинг, надо же, и нормальная бакта впридачу. Может, и вправду повстанец.
* * *
Сорок минут не вышло, вышло тридцать пять. Старенький байк чуть не развалился по дороге к ситовой матери, Рэм давно так не гонял, все как-то повода не было.
Ювинг, да?
Возможно, место для стрелка или второго пилота.
Засунь в задницу свои деньги, парень. Постарайся только не сдохнуть.
Шахтерский городок, несколько хибар возле шахт, спал беспробудным сном. На рев движка высунулся только дежурный дроид, приветливо покачал стволом «эрки» и спрятался обратно под навес.
Ренарт бросил байк возле медпункта и перетащил раненого внутрь, стараясь не задевать им стены узких проходов. Глиняные дома, кое-как укрепленные металлическими стойками, не были предназначены для парадных визитов.
Уложив раненого на стол (довольно приличный, кстати, стол, всего одна ножка короче остальных, и Рэм давно сунул под нее подходящий плоский камень), он бросил рюкзак на пол и принялся рыться в приземистом широком шкафу.
Небольшая комната с купольным потолком мало походила на настоящий медблок, но чем богаты...
— У меня очень мало бакты. Очень, — говорил Ренарт, просто для того, чтобы раненый не решил, что им собрались пообедать. А что, бывают же пустынники. — Но без нее тоже можно...
Он нашел коробку с растворами, вытащил два нужных пакета и один из них вскрыл зубами.
— Здесь все старое. Даже меддроида нет.
Раздвоенная на конце палка заменяла ему здесь упор для капельницы. Про существование автодока Рэм давно забыл, он их несколько лет в глаза не видел. А все дальнейшее могло показаться странным и нелогичным.
Он сначала разрезал рукав на раненом, беспощадно гробя его одежду, потом воткнул ему в вену тонкий катетер, намертво закрепив его слоем пластыря, и, только убедившись, что теплый раствор льется куда надо, занялся тампонированием раны на ноге.
— Орать можно, — напомнил Рэм, загоняя в рану очередной смоченный в бакте виток бинта. — Здесь всем плевать. Ты кто?
Он хотел сказать, что не сдохнет, потому что везучий, потому что упрямый, потому что не сдыхал раньше, когда поводов умереть было больше, но Кассиан слишком хорошо знал, как все это не стоит ничего. Он видел, как умирали и более везучие, и более упрямые, и более опытные, и более умелые, потому что умирать было как подбрасывать монетку: сколько бы раз ты ни подбрасывал ее прежде, важным был только новый бросок.
Это он тоже хотел сказать, но не сказал ничего, потому что наркотик уже начал действовать. Армейский, с ними все в Восстании были знакомы. Он не всегда убирал боль до конца, но накрывал потом толстым тяжелым одеялом безразличия. Безразличной, посторонней становились боль, и страх, и тревоги, а с ними и все остальные чувства.
Не волноваться ни о чем было хорошо — почти так же как и то, что ему было, что закусить, когда его подняли на руки. Если прежде он думал, что стоит как-то поделить боль на части и понять, где его тело сломалось сильнее, теперь эта мысль казалась смешной. Он сломался весь, весь и полностью. Но ему было все равно.
Хорошо, что человек сказал ему, что сон — дорога к смерти. Это не казалось теперь важным, но из упрямства Кассиан не спал. Если бы он хотел умереть, напоминал он себе, то просто проглотил бы колыбельную. А раз не проглотил и жил, то теперь умирать было глупо. Потому он болтался в сетке, смотрел на звезды — все еще огромные, он никогда таких не видел, и когда они начали пульсировать, подумал, что и не увидит, потому что не в Джакку тут дело, а чем-то другом. Потому он считал, пока не сбивался снова и снова. Кричал, когда стало можно кричать и невозможно терпеть. Плакал, когда действие наркотика начало понемногу выветриваться. Вытирал слезы, прилипший песок и засохшую кровь с лица основаниями ладоней.
Звезды смотрели на него в ответ.
Они остановились не возле ювинга, но человек снова поднял его и снова болело все, потому поговорить про это он немедленно забыл. Время снова кромсалось толстыми ломтями, и приходилось напоминать себе, что спать нельзя. Нельзя. Нельзя, хотя очень хотелось спать, просто лечь и лежать.
И вдруг он и правда лежал на столе, и человек — теперь видно было, что это человек, не юный, но и не старый еще, очень уверенный в том, что он делал. Даже когда он тыкал ему в ногу бинтами — было больно, и Кассиан сучил второй ногой, дергался, вскидывал голову, кричал — он все равно выглядел очень уверенным.
— Кассссс, — он шипел от боли снова, тянул забитым носом воздух в легкие. Воздух дрожал, ему казалось, все в нем дрожит. — Кассиан. Ты доктор?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
— Нет, — торопливо ответил Рэм. Вышло слишком резко, слишком быстро, так обычно лгут. — Нахватался у... у наемников.
Тело под руками заметно потеплело, раненый отлично кричал, и при каждом крике Ренарту становилось немного спокойнее. Чтобы так орать, нужно очень хорошо держать давление. И можно было не проверять, дышит ли еще находка. Отлично дышит.
Рэм затянул повязку на ноге, аккуратно снял ремень, возвращая кровообращение, и принялся за работу, которую дальше можно было считать рутиной. Тряпки, в которые превращалась одежда под ножом, он бросал прямо на пол. От вида, который ему открывался, хотелось грязно ругаться.
— Я тут латаю шахтеров. Иногда. Больше некому. Ты молодец, Касс.
Он и вправду так думал.
— Я Рэм.
Трогать живот и ребра руками он больше не стал — полез в шкаф за портативным сканером. Угол экрана украшала паутина трещин, корпус посередине был обмотан липкой лентой, но сканер держался.
Только тут Ренарт вспомнил, что и не подумал раздеться — очень спешил. Ему давно уже было жарко.
Он бросил визор на колченогий пыльный стул, размотал платок-маску, открывая лицо, и скинул туда же куртку. Они, похоже, были ровесниками — или почти ровесниками, но в светлых, коротко стриженых волосах Рэма было очень много серебра. Была в нем и другая неправильность — для человека, живущего на Джакку, он был слишком светлокож. Почти как житель Корусанта с нижних уровней, куда редко попадает солнце, или даже альдераанец. При этом кем он точно не был, это альбиносом — у него были темно-серые глаза, очень внимательные, цепкие и бесконечно задолбанные.
— Говори со мной, Касс.
Сам Рэм смотрел на дисплей сканера, проводя им над животом, боками и грудью раненого.
— Какая красота, мать ее... Ты и вправду птичка Восстания? Мне все равно, солги, если хочешь, просто говори. Не хочешь отвечать, песни пой или стихи читай, мне плевать. Мне нужен твой голос.
Все это никак не объясняло, почему он взялся помогать Кассиану, но Рэм считал, что этот вопрос должен интересовать раненого в последнюю очередь. А в первую — удастся ли сложить этот суповой набор из костей обратно в человека.
Бакта. Здесь нужно было очень много бакты, куда больше, чем у него было. И автохирург. И меддроиды.
Размечтался.
— Несколько дней полежишь здесь.
Ренарт проверил показатели сердца, бросил сканер на стул поверх одежды и подколол в пакет с раствором вторую дозу обезболивающего. Хуже уже не будет. А вот от мысли, что именно сейчас придется делать, по спине пробегал легкий холодок.
Он очень давно не имел дела с такими ранеными. То и дело накатывали воспоминания.
Подстреленные и резаные в пьяных стычках шахтеры — это одно. А этот парень... От него веяло чем-то до боли знакомым.
Рэм не хотел думать, чем. Не хотел и все тут.
Парень вел себя очень правильно, от этого становилось еще хуже.
Прошлое буквально выбивало ногами крепко запертую дверь — они были из разных, совершенно разных стай, но опасно похожей породы.
— Я не смогу собрать все, — сказал он честно, стараясь отрешиться от этого внезапного понимания. — А потом... если у вас там есть нормальный медблок... Нет, если у тебя где-нибудь есть нормальный медблок... Лучше туда. Когда сможешь выдержать взлет. Но я сделаю что могу, не бойся.
В онемевшую ногу хлынула боль, и какое-то время говорить было невозможно. Нога ощущалась постепенно, клетка за клеткой, клочок за клочком, как загружаются старые программы, и это занимало все внимание Кассиана. Человек — Рэм, его звали Рэм, и это было хорошее имя, потому что оно было коротким — успел с ним поговорить, снять лишнюю одежду с себя и разрезанную — с него.
За это Кассиан тоже не любил медотсеки, когда ему случалось попадать туда с чем-то серьезны. В них он не мог ничего контролировать, предполагать, в них он только лежал и давал делать с собой то, что было нужно. Это место медотсеком не было, и это единственное здесь было хорошо. Он мог хотя бы цепляться взглядом за него и за Рэма, пытаться отгадать о них что-то в те моменты, когда дышать и быть было терпимо.
И говорить. Рэм сказал говорить, наверное, чтобы он не спал. Но тот же Рэм снова вливал в него наркотик, и с ним слушаться чьих-то приказов или просьб казалось лишним и ненужным. Разве не этим он и так занимается целыми днями? И вот, куда его это привело. На стол его привели не приказы, а нелепая случайность — ну кто мог знать? — и то, как он изо всех сил пытался убраться с базы, и Кассиан знал и помнил об этом и теперь, и все же эта внезапная бунтарская мысль, удивлявшая его самого, все равно висела перед глазами.
Он тяжело потряс головой. Поморщился от боли. Морщиться было странно, отеки неповоротливо наползали друг на друга на лице, и в голове что-то вспыхивало от этого.
— Я не тот, за кого меня приняли.
Он говорил, чтобы та глупая мысль исчезла. Язык шевелился лениво, но говорить стало легче, только нужно было делать короткие паузы в те моменты, когда он рывками, поверхностно втягивал в себя воздух. Наверное, работало то, что Рэм вливал в него.
— Собери, как сможешь. Мне еще нельзя спать? Зачем вторая доза?
Он хотел подумать, но сказал. Нет, так нельзя, так дело не пойдет. Кассиан помолчал чуть дольше, ждал, пока вопрос не просто появится, но соберется у него в голове окончательно, а потом дождется, пока его не скажут, а не сам прыгнет на язык. Получалось — и потому он спросил еще:
— Ты знал того, за кого меня приняли? Почему помогаешь?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Не тот. Рэм обозначил улыбку одной стороной лица, разбирая старые флаконы с бакта-спреем, пустые до половины или почти совсем. Хороший ответ, ни да, ни нет, просто — не тот.
Раной нужно будет заняться утром, света будет побольше. Спокойно счистить акускальпелем мертвую ткань с ожога, еще раз залить бактой живую.
Ренарт отставил один из флаконов про запас. Подумал, добавил к нему еще один. Вместе получался почти целый. Жалко, что спрей — сейчас бы концентрат...
Нет, но какие хорошие ответы. За сотрясение мозга, кажется, можно слишком не опасаться. Проверять, но не опасаться — когнитивные функции в норме. Речь связная, осмысленная, он не просто говорит, он думает, что говорит — это и хорошо, и плохо. Для самого Кассиана хорошо, для Рэма — скорее нет, потому что когда раненый немного очухается, он начнет думать слишком много.
— Закрой глаза, — мягко попросил Реннарт, подступая к Кассу с целым набором каких-то пакетов, ампул и пропитанных чем-то бинтов.
Легкая заморозка, потому что другой нет, бакта-спрей, костные стабилизаторы, и да, что-то придется оставить на утро, но есть вещи, которые придется делать сейчас. Например, разбираться со сломанным носом. Тогда раненый действительно сможет поспать, точнее — можно будет отпустить его в сон, и не беспокоиться, что натекающая в горло кровь потечет не туда. Трещине в челюсти хватит бакта-спрея, а вот нос... Бакта — волшебный препарат, но складывать переломы она еще не научилась.
— Тебе больно, за этим и вторая доза... Утром еще получишь, если будет нужно. У меня еще... четыре ампулы.
И спайсы, которые Рэм не постеснялся бы закинуть в шахтера, но в этого парня... Нет, нельзя. Головой надо думать, за спайсы Касс не будет благодарен, а за то, что он, кажется, может под спайсами рассказать — тем более.
Чужих секретов Реннарт не хотел, он хотел убраться с Джакку.
— Закончим с этим, и можно будет поспать. Держись.
Рэм снова поймал себя на странном — он говорил с этим парнем как с кем-то своим, как с бойцом своего старого отряда, первого, еще до того мерзкого назначения, когда жизнь посыпалась вдруг осколками стекла.
Своим, твою мать. Кто тебе свой, придурок?.. Самые безопасные «свои» нынче — местная шахтерская братия с интеллектом агрессивной банты.
Виной этой странной ностальгии был, конечно, полумрак, выпитый лум (хоть и немного, но все же?), и поведение Кассиана. Парень слушался, не умолял его добить, не требовал новой наркоты (да он ее действительно, кажется, не хотел, хотя болеть должно было жутко), говорил только то, что надо, и задавал правильные вопросы, едва дыша на столе.
И надо было отвечать.
— Понимаешь... — это был сложный вопрос, такой же сложный, как излучение сверхновой. Реннарт думал, между делом обрабатывая лицо раненого спреем. — Понимаешь... Я тебя нашел, ты был живой.
Нет, это сложно. Не рассказывать же про чувство вины, комплексы и поломанное чувство справедливости. Тут поди себе объясни.
Про военно-медицинскую академию, наверное, тоже не надо.
— Когда так цепляются... Короче. Я плохо умею бросать живых.
«Ты их добиваешь», ехидно напомнила память, и Реннарт привычно сглотнул вставший в горле комок. Иногда лучше так, чем иначе. Он уже научился жить с этим сном и этой памятью. Плохо терять друзей, плохо терять их так, ну и что?
— И нет, я не фанат Восстания, — добавил он на всякий случай, потому что Кассиан, должно быть, об этом и спрашивал. «Ты знал того?..»
Не знал.
— Но к Империи я тоже... хмм... равнодушен. Не дергайся, даже если ты повстанец, мне плевать. Было бы иначе, я бы тебя бросил в песке, я слышал, за что тебя били.
«Я хорошо». Слова появились сразу, четкие, будто их кто-то нарисовал краской на полотнище и повесил внутри. Кассиан смотрел на них сквозь закрытые глаза, пока они не стали слишком яркими, и открыл глаза.
Не сказал. Он хорошо умел бросать, теперь уже хорошо — живых и мертвых, умирающих, у которых еще был шанс, и тех, у кого его не было. Это было частью работы, и работу свою он делал хорошо. Он не сказал, потому что он никогда не говорил о таком, но вообще-то сейчас это было неважно. Какие бы наемники не учили Рэма, принципи у него были не наемничьи, другие. Правильные, как у людей, которые обычно умирают первыми или выживают, и живут потом с трудом и нигде не остаются надолго.
Кожа у него была очень светлая для Джакку.
Своего лица Кассиан почти не чувствовал — заморозка покрыла его тонкой коркой онемения, но понятно было, как легко будет ее сломать. Кассиан сглотнул натекшую кровь и решил, что наркотик кстати. Пока еще да. Еще четыре — много, но от двух, один раз, ничего не будет. Зато стало легче, боль снова отступила, а с ней освободилось место для мыслей о чем-то, кроме того, как сильно ему больно.
Он снова закрыл глаза, хотя закрывать было страшно. Страшнее всего, страшнее даже, чем умереть. Ему нужно было понимать, что происходит, и хотя выбора все равно не было, а потому он слушался, все равно было сложно не вздрагивать от прикосновения, которого не ждал, или звука, который показался слишком громким, слишком близким.
В плену Кассиан никогда не был, и потому сравнивать ему было не с чем — и потому все казалось чуть более страшным. За страх он тоже зацепился, чтобы не уснуть, и напоминал себе сквозь него: если Рэм не дал ему умереть, то и не убьет. Захочет сдать потом — так потом будет время, что-то делать. Может, и не захочет. Больно интересно он хмыкал, когда говорил об Империи.
— Повезло мне. Спасибо
Говорить сквозь онемение было странно, но надо было говорить, чтобы Рэм знал, что он еще тут.
— Говори и ты со мной. Что ты делаешь сейчас?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
— Пожалуйста, — машинально отозвался Рэм, еще раз проверяя лицо подопечного сканером. Все, что он собирался делать дальше, нужно было делать предельно аккуратно.
И да, парню действительно повезло. И потому, что не убили сразу, и потому, что на Джакку оказался бывший полевой военный хирург. Тут впору было вздохнуть — очень полевой.
Это было очень хорошо, что Касс не знал. Империи мало где нужны полевые хирурги, способные идти с группой и выполнять боевую задачу на равных, и если этот герой мысленно налепит на своего спасителя нашивку, так или иначе будет недалек от истины.
Нет, хватит параноить. Он не в том состоянии, и Рэм пока ничем себя не выдал, и выдавать не собирался. Не больше, чем уже.
Он услышал вопрос и подавил улыбку.
— У тебя сломан нос. Будем править тебе вывеску... А то девушки любить не будут... Так, дыши ртом.
Он сунул Кассиану под голову свернутую куртку, чтобы лежал повыше, смазал руки антисептиком, ввел пальцы в забитые уже подсыхающей кровью ноздри бедняги, вспоминая картинку со сканера, и легонько дернул, смещая сломанную носовую перегородку туда, где она должна была быть от природы. На пальцы плеснуло теплым и красным.
Движение было точно рассчитанным и очень аккуратным, но у парня, наверное, перед глазами зажглись все звезды.
Костный стабилизатор лежал под рукой, и Рэм занялся фиксацией. Прибор едва слышно гудел и излучал тепло — не сильнее, чем работающий голоэкран. Ренарт закрепил его на опухшем носу на скобы.
— У тебя трещина в челюсти и сотрясение мозга. Не считая всего остального. Сейчас разберемся с твоим носом, и можешь спать, пока я буду заниматься твоими руками и ребрами.
«Если сможешь», не добавил Ренарт.
Он давно ни с кем не возился с такой тщательностью, вдаваясь во все возможные мелочи, пусть даже медблок сейчас состоял в основном из дерьма и палок.
— У тебя несколько крайне поганых ушибов внутренних органов. Я ввел тебе специфический коагулянт и еще пару препаратов, до утра полегчает.
Рэм не стал говорить, что препараты были созданы не для людей, а для забраков, и вводил он их не в чистом виде, а в разведенном коктейле, который хоть как-то приближал их действие к нужному при использовании на людях.
Это были не те знания, которые бродяга с Джакку мог получить от наемников или шахтеров. Совершенно не те.
Ренарт посмотрел на упаковки от лекарств, которые бросил на стол, и торопливо смял их, чтобы выбросить подальше.
— Тебя будут искать?
Он понял, что вопрос мог прозвучать угрожающе, и тут же поправился:
— Кто-то прилетит за тобой убивать из-за тебя? Если хочешь скинуть сообщение...
Рэм не хотел в опасной близости от себя ни повстанцев, ни имперцев, ни террористов всех мастей. Джакку была тихой, совершенно никому не нужной планетой, и чем меньше их тут ошивается, тем спокойнее одному беглецу.
Вышло точно как он и думал. Рэм дернул, и корка онемения треснула с оглушительным хрустом.
Кто-то кричал. Кассиан не сразу понял, что это он сам, потому что на какое-то время все, кроме боли в носу, отступило, вся остальная боль, тревоги, мысли — все в нем расступилось в сторону, чтобы посмотреть, как он лежит, послушать, как кричит.
Рэм оставался спокойным. Это первое, о чем он подумал, когда пришел в себя. Рэм дергал аккуратно, но точно, говорил четко, работал, как дроид, без суеты и эмоций. Не забывал о внутренних органах, хотя кто угодно просто попытался бы проспать эту тупую боль внутри. Кассиан сам бы и попытался, потому что это был самый простой способ чинить в себе что угодно, подсмотренный все у тех же дроиов. Если что-то работает плохо, выключись, включись снова, и повторяй это, пока не устранится проблема, или пока включиться больше не получится.
Какие там наемники, нет, такого у наемников не нахватаешься, подумал Кассиан, и отпустил на время эту мысль.
— Нет.
Голос после крика хрипел. Кассиан проглотил еще крови — теперь ее, правда, было меньше. Коротко кашлянул, пытаясь вытолкать из себя все, что мешало ему звучать так, как обычно. Он вспомнил, что, кажется, говорил в кантине с фестским акцентом, который часто использовал на подобных планетах, а теперь звучит ровно, как будто он ниоткуда. Рэм был в кантине и мог заметить, но добавлять хоть что-то в речь сейчас казалось невозможно сложным. Потому он только повторил, на этот раз хотя бы узнавая своя голос:
— Нет, никаких проблем не будет. Ни у кого. Даже если не получится.
На этом стоило бы замолчать, но ему было больно, и проще всего было отвлечься, думая о чем-то, и проще всего было думать о Рэме.
— От кого ты здесь прячешься, Рэм?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Хозяин местной пыточной для неосторожных раненых как раз в это время отвернулся, чтобы еще раз протереть руки антисептиком, смывая кровь. А думал о том, что стабилизаторов не хватает, и сейчас нужно выбирать, что сначала — пальцы или ребра. Наверное, пальцы. Кассиану потребуются руки. Хотя бы для того, чтобы самостоятельно отводить лишнюю жидкость из организма, когда она и вправду станет лишней.
Не забыть оставить ему ведро.
К утру можно будет переставить стабилизатор на грудь, и если Касс не планирует снова биться мордой о чужой кулак, нос уже не развалится.
Вопрос застал Рэма врасплох, и он замер, словно прислушиваясь к отзвучавшим словам.
Что, можно не рассказывать про бродягу, который зарабатывает чем может, а шахтеры хоть как-то платят, да и территория охраняется, и житуха здесь спокойнее, чем в городе, и...
Нет, можно не рассказывать.
Хороший вопрос.
Ренарт машинально опустил ладонь на кобуру. Он не собирался ни в кого стрелять, и уж тем более не в Кассиана, на которого убил столько времени, просто знакомый холод рукояти очень успокаивал.
Рэм не избавился от своего штатного оружия, даже когда избавился от всего, хотя на той же Джакку ему предлагали за дизраптор очень большие деньги. Но он совсем, совсем не мог позволить себе остаться без него. Достаточно и того, что он избавился от винтовки.
— От себя, — ответил он, помедлив, и отпустил рукоять. — От тех, кто тебе тоже не понравится. Но их здесь нет. Точнее, не было... Неважно. Что ты еще выдумал, что за «не получится»?
Ренарт вернулся к раненому, поправил под его головой куртку.
— Все получится, понял? Ты крепкий и упрямый. Только... Может, ты уже завтра сможешь подняться. Сидеть точно сможешь. Так вот, не бегай. У тебя серьезный шок. Ты потихоньку из него выходишь. Но если ты выдумаешь себе каких-то врагов и решишь бежать, ты загонишь себя обратно. Не так быстро.
Рэм говорил очень правильно, очень литературно, и вставные словечки «отброса общества» смотрелись в его речи довольно чуждо. Акцента у него не было — совсем никакого, и в этом они с Кассианом тоже были похожи.
Он поймал запястье раненого, знакомо обработал заморозкой.
— Я не сделаю тебе ничего плохого. А ты... Если ты сможешь увезти меня отсюда, будем считать, что мы в расчете. Неважно куда. Только не в Центр Им... Не на Корусант. — Он обозначил улыбку, дернув щекой.
Сейчас Касс поинтересуется, почему он просто не выпотрошил его. Мог же вытащить всю информацию о местонахождении ювинга и ключи доступа и спокойно улететь без лишнего геморроя.
— Я не летаю. Почти нет. Очень плохо умею. Поднять, может, смогу.
Это была неправда, но все равно, что правда.
— Если у тебя костыль одноместный, забей. Оставишь мне бакты.
Можно было, конечно, врать себе, что он дышит из-за носа, но нет — не дышал он из-за этого короткого отточенного движения Рэма. Рукоять выглядела знакомо, дорого, от ее вида в голове забил тревожный колокольчик. Бежать. Видишь такое — беги, не пробуй удачу. Слишком высок риск ошибиться и попасться.
Но ошибся он не здесь, попался тоже. Здесь, с Рэмом, ему только понемногу становилось лучше. Колокольчик в голове все трезвонил, голова от перезвона раскалывалась, а потом вдруг перестал. Рэм убрал руку, Кассиан начал дышать снова. Голова только так и осталась болеть, но это было ничего.
— У меня нет врагов, ни выдуманных, ни настоящих.
А когда кто-то им становился, его следовало поскорее устранить. Слишком дорого обошлись бы Восстанию живые враги Кассиана Андора.
— И потом, куда я сбегу.
Кривая улыбка разрезала лицо, под разбитой губой снова стало мокро, но это было ничего. На лице он чувствовал только как глухо и больно пульсирует нос, снизу болела нога, все остальное тело болело просто все вместе, и потому отстраниться от чувства было легко. Много опыта тут не требовалось. Он перестал улыбаться и сказал уже серьезно:
— Я тебе тоже не причиню вред.
Дезертир, должно быть. Значит, на Джакку и правда ничего нет, а слухи — ложь. Не стал бы имперский дезертир, зовущий Корусант по официальному названию, прятаться на планете, где у Империи были дела и интерес. Вот интересно — дезертировали обычно в Восстание, а этот не любил всех сразу. Кассиан закрыл глаза — какой бесконечный день, как он устал — потом осторожно приоткрыл их и так, чтобы свет не бил в широкие зрачки, рассматривал Рэма.
Рэм занимался его рукой. Боялся бы — оставил бы их и не трогал. Лечить руки случайным людям всегда было слишком рискованным делом.
— Увезу. Куда ты хочешь?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Обещание звучало серьезно, и Рэм на миг вскинул глаза, всматриваясь в лицо Кассиана.
Двое волков договорились не рвать друг друга, да? И оба не знают, сдержат ли слово потом, когда раны будут зализаны?
— Мне все равно. Отсюда. Я слишком долго тут сидел. Тошнит от песка.
Недавнее появление имперских войск тоже не радовало.
Ренарт опустил глаза, вернувшись к делу — обезболить, сложить, закрепить скобами, привычно до скуки. Что-то, а руки в шахтах страдают постоянно. Другое дело, что с человеческими пальцами давно не приходилось возиться...
— Мне подойдет почти любой порт. Лучше не в центральных мирах. И знаешь что... Ты мне нравишься. Не знаю, чем. Толковый. Я тебе верю, но все равно, это полезно знать — за меня не платят. Убить — да, платить...
Он хмыкнул, иронично дернул щекой. Невелика фигура, тут даже на Кессель мало кто захочет размениваться. Нет, если удачно поймают, то может быть. А так — болт в голову, самое большее.
— Вот так, получай свою лапу.
Он взялся за вторую.
Может, не стоило так откровенно признаваться, что его никто не ждет, но что ему было терять?
— И... На контроль документов лучше не нарываться, у меня нет документов.
Зато есть личный номер на дизрапторе, и это так плохо, что дальше некуда, но выкинуть дизраптор?
Рэм послал бы в сарлачью задницу любого, кто ему бы это предложил.
— А куда ты собираешься лететь?
Кассиан не улыбался только, только хмыкнул. Они оба знали, что он сейчас ни на что не способен. Ни убить, ни сдать — да и потом, так деньги для Восстания он не зарабатывал никогда. Рэм знал это, но он, значит, тоже видел дальше, и сквозь его полсломанное тело видел, что он такое. И все равно помогал. Почему?
Вопрос покружился перед глазами цветными мушками, яркими, раздражающими в не самом светлом помещении, и исчез. Не было разницы. Если что Кассиан и понял за время службы, это что люди не всегда раскладывались на простые причины и следствия. Все иногда соблазнялись на роскошь поступить так, как хочется, а не как должен. Он здесь исключением тоже не был.
Рэм вернул ему руку, и он уложил ее на грудь, как ребенка, которого хочет укачать, чтобы тот перестал шуметь. Рука не переставала, но Кассиан знал, что все будет в порядке. Он здесь не умрет.
Все вокруг казалось глухим — звуки, боль, свет. Все наваливалось, и Кассиан вдруг понял, как он устал.
— Домой, — сказал он. Слово легло сверху, укрыло. — Я очень устал. Мне пора домой.
Он закрыл глаза, но заставил себя снова их открыть. Все равно он не смог бы пока что уснуть. Рэм увез его от кантины, потратил бакту, вправил нос, занимался руками. Спас ногу — Кассиан уверен был, что если бы не умер, то с ногой бы попрощался точно, а части тел он терять еще не хотел. Может, потом, позже. Но еще не теперь. Он гордился тем, что у него и шрамов-то не было — все вовремя выводили бактой и шлифовали сверху кожу. Куда ему протез?
В общем, Рэм сделал очень многое, и хотя Кассиан точно знал, что он в такой ситуации тоже не просил бы многого просто потом, что изначально делал бы что-то такое не ради выгоды, знал он и то, что может помочь больше. Лучше.
Знать бы только, что с ним.
— Я помогу тебе с документами, если хочешь, — глядя на лицо Рэма, предложил он. — На это имя или любое другое.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Ренарт вновь поднял глаза и некоторое время смотрел на Кассиана, и лицо у него было такое удивленное, ошарашенное даже, какое бывает у детей, получивших внезапный сюрприз на уличной ярмарке. После его привычного хмурого сосредоточения это было даже забавно.
— А... Нет, ты...
Рэм вдруг ощутил себя по-дурацки. Спрашивать «ты что, всерьез?» было еще глупее, чем вот так пялиться.
— Ну... Я бы хотел, — признался он, безуспешно скрывая смущение. И принялся с излишней тщательностью обрабатывать запястье раненого жидким бинтом, заканчивая процедуру. — На это имя. Если ты и вправду можешь.
Он смущался и хмурился теперь уже от этого, пытаясь не смущаться, и выходило так себе. Да какого майнокка, документы — это же дорого. А уж хорошие документы...
— Рэм Ренарт, — представился он полностью. И наконец сдался: — Касс, да не бывает так! Ты хочешь помогать сит знает кому... А если я...
Он не знал, что сказать дальше. «Если я имперец?»
Он им и был. Ключевое слово «был», наверное.
— А если твои узнают, что ты помогаешь кому-то... Такому как я. Они с тебя, может, сами шкуру спустят.
— С меня уже спустили шкуру. По ощущениям — даже несколько.
Имя он запомнил. Рэм Ренарт. В памяти ничего не отзывалось, но, может, их базы что-то о таком человеке и знали. Впрочем, все это было планом на потом. Все это нужно было не забыть — потом. Здесь и теперь все казалось очень честным. Он просто менял свою настоящую жизнь на чужую — бумажную. Сделать документы с историей, биографией, которую можно было бы проверить — это казалось ему все еще сложным, на это тратили месяцы, иногда годы, по клочкам добавляя отражения вымышленной жизни в ряды настоящих людей. Просто документы, которые прошли бы контроль, в сравнении казались ерундой. В дворец Императора, разве что, с ними не стоило бы соваться. Но вряд ли бы он стал и сам.
— И какому «такому»? Ты...
Кассиан оперся на локоть уже подлеченной руки и попытался приподняться, но это было плохой идеей. Он сжал зубы и вытолкнул дрожащий воздух из дрожащего себя, но остался вот так, наполовину попытавшимся привстать, хотя подозревал, что выглядел довольно жалко.
— Устал, — снова вспомнил он и снова выдохнул. Вдохнул.
Теперь можно было продолжаь.
— А ты не устал? Бегать от тех и от себя, без документов, но с оружием? Хочешь...
Он сделал паузу, потому что не был уверен, что это уж такая хорошая идея. Она казалась хорошей — сейчас, но сейчас он не особо себе доверял — после боли, сотрясения, если верить Рэму, после двух доз наркотика, после того, что мелькало изредка в его спасителе.
— Хочешь, полетели домой со мной. Если ты не фанат, можешь не верить. Получишь документы, жалование, убежище. Можешь никогда не покидать базу — можешь спокойно жить, никуда не бежать. Жить, ну. Правда, — Кассиан задумался на секунду, будто сам удивлялся своей откровенности. — Иногда нас находят. Тогда можно и умереть. Но чаще обходится без этого. Ты хороший врач. Нам нужны хорошие врачи. Очень нужны.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Рэм невольно улыбнулся и отошел к старому маленькому каф-аппарату, пылящемуся в углу. Щелкнул кнопкой, выигрывая время, послушал, как журчит переработанная вода.
«Домой», да?
Кассиан, может, и сам не знал, как точно прошелся по невидимым клавишам его слабых мест. Ренарт с большим опозданием понял, насколько плох из него «крайт-одиночка», но выбора уже не было, так было нужно и все. И если бы он не понимал с такой ужасающей ясностью, что никакого «домой» у него не будет, а будет в лучшем случае тюремная камера, шоковые наручники, несколько бесполезных допросов и расстрел...
Как же это было сильно. Никуда не бежать. Жить.
Он смотрел на красный моргающий огонек аппарата, вдыхал слабый еще запах кафа, и губы его сжимались в узкую полосу — ни дать, ни взять, прорезь, оставленная ножом поперек лица.
Если хоть что-то из того, что он слышал о Восстании прежде, было правдой, согласиться значило покончить с собой, и заодно с Кассианом, а этого не хотелось. После такого предложения не хотелось вдвойне. Касс говорил о чем-то хорошем, о том, что сам считал хорошим, это чувствовалось. Может, предлагал лучшее, что у него было.
Ты хороший врач, говорил он.
Рэм сглотнул комок в горле, заложил руки за спину. Обернулся резко, прямой и подтянутый, холодный, чуть ироничный.
В этот миг в нем не было ничего от пустынника, а офицер был, вышколенный до мозга костей, гордость курса, краса Империи.
Он орал внутри своей головы, потому что это было почти больно, потому что очень хотелось сказать «а почему нет, давай попробуем», но слишком хорошо знал, почему нет и чем это кончится для них обоих.
— Я же тебе сказал, я не врач, — произнес он и прошелся по медблоку, ступая слишком жестко, слишком четко, но руки за его спиной сжимались до белизны.
Изощренный способ покончить с собой.
Рэм остановился у стола, склонил голову к плечу, рассматривая своего подопечного каким-то новым, отстраненным взглядом, в котором все-таки жил интерес: «Что ты мне скажешь сейчас?»
— Никто не скажет тебе спасибо за то, что ты притащил с собой имперского дознавателя.
Если можно было все испортить, то он только что это сделал, думал Реннарт. Сейчас начнется. Презрение, гнев, а потом попытки добраться до оружия и пристрелить его, потому что вот же гад.
Рэм не выдержал этой комедии долго, он слишком давно содрал с себя форму и слишком хорошо себя потом чувствовал, поэтому рухнул на стул рядом с Кассианом, будто из него выдернули стержень, и принялся смотреть на раненого обычным своим усталым взглядом.
— Как-то так, — тихо сказал он. — Что, повторишь свое предложение?
Что-то изменилось в комнате. Не только то, как Рэм стоял, не только то, как запахло кафом, и запах этот причудливо смешиваясь с запахом захосшей крови, пополз сквозь забитый ржавчиной нос. Нет, это что-то было глубинным. Просто друг стало опасно. Кассиан, поморщившись, выпрямился сильнее — лежать было невозможно. Разогналось сердце, по венам побежала кровь, эмоции стерлись с лица. Что он сказал такого, что даст им узнать больше? Если ювинг найдут, его отследят?
Нет, нет.
А кто «они»? Здесь не было никого, кроме Рэма, и все же, когда он стоял так, смотрел так, когда назвался, кроме него здесь появилась еще и Империя, о которой до этого Кассиан разрешил себе больше не думать сегодня.
Нет, все хорошо. Если у него и будут проблемы, то только у него. Слишком рано он сказал о том, кто он и...
И вдруг опасность исчезла. Из Рэма пропала эта страшная прямота и взгляд, который видел что-то далекое и жуткое, наклон головы, как если бы он смотрел не на Кассиана, а на забавное насекомое, которое пытается улететь на волю, но только бьется от стекло, забивая себя все сильнее.
Все исчезло. Они снова были вдвоем, и Кассиан засмеялся и дал себе упасть. Стало больно, но он этого почти не чувствовал. Подгоняемый выброшенным адреналином страх, превратившийся в смех, бился в нем бесцельно, бесконтрольно. Он смеялся долго, хохотал до слез в глазах и кашля, от которого двигалось что-то внутри, и только тогда перестал. Наклонил голову вбок, чтобы видеть Рэма.
— Когда-то давно я притащил с собой имперского охранного дроида. И как видишь, все еще жив.
Он засмеялся снова, но теперь скупо, потому что было бы очень глупым пораниться еще больше из-за того, что его насмешил имперский дознаватель, маску которого нацепил на себя на время Рэм.
— Если ты бежишь не потому, что тебя выгнали за чрезмерное усердие в дознавании. Если... Да, повторю. Наверное. Но расскажи мне, что с тобой случилось, имперский дознаватель, мастер Рэм Ренарт.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Он слушал этот смех, а где-то внутри разжимался невидимый кулак, и Рэм вдруг расхохотался сам, хотя надо было, по-хорошему, рявкнуть на Кассиана, чтобы лежал смирно и тихо выздоравливал, но он даже рявкнуть не мог, только вытирал слезы от хохота и пытался хоть как-то сделаться серьезным, потому что тема, вообще-то, ну совсем не располагала.
— Смотри, как бодряще я на тебя действую, — пробормотал Рэм, еще вздрагивая от смеха. И отмечая про себя, конечно, что о судьбе охранного дроида Кассиан как раз таки ничего и не сказал. А он, Рэм, совсем не дроид, он живой, а расстрел — это больно.
— Ладно, расскажу тебе сказку на ночь, — он вытянул ноги и заложил руки за голову, устраиваясь на стуле поудобнее. — Каф тебе все равно пока нельзя.
Он поколебался немного, с чего начать, удивляясь при этом, что сама мысль не вызывала особого внутреннего сопротивления.
— Звали меня по-другому, так что здесь ты немного промахнулся, а в остальном... Я очень обычный, знаешь. Закончил ВМА, вышел хирургом, меня почему-то сразу подгребли к себе штурм-коммандос. Я пробегал с ними несколько лет, им оказалось очень надо. Сам знаешь, какие это задачи. Можно и месяц вдали от базы провести, по каждому чиху в госпиталь не набегаешься. Делали... Всякое, разное. Обычная служба. Империя, знаешь, не только мирное население всячески угнетает, — Рэм сморщил нос, припоминая, чего успел наслушаться от сторонников всевозможных сепаратистских движений, которых в Галактике было пруд пруди. — Иногда и защищает. Тоже случается. Но врать не буду, было... разное. Несколько задач мы не выполнили. Так получилось. Командир и в отчете так написал — мол, невозможно было.
Рэм сморщил нос, вспоминая эти «задачи». Их шестерка была солдатами до мозга костей, поручать им отравление системы водоснабжения целого города было, наверное... неправильно.
Они бы не усомнились, будь это вражеская база, но это был город.
— После третьего такого случая все сильно пошло не так. Мы уехали на новое задание, и там нас как будто кто-то проклял. О нас, кажется, знали все. Нас ловили все силы планеты. Мы вернулись втроем. Немножко поломанные, но вернулись, и командира почему-то тут же потащили на допрос. Он рассказал, в числе прочего, что я убил Эрика. Это... Это был мой напарник. И лучший друг, если честно, — Ренарт вздохнул и запустил пальцы в волосы. — Он был очень на тебя похож. Его раскатало так, что... Три дырки. Сквозь каждую его видно было насквозь, и броня не спасла. Не знаю... Я до сих пор не знаю. Если бы мы хотя бы попробовали его дотащить... Он был в сознании, он кричал.
Рэм начал запинаться, его уносило в те воспоминания, которых он не хотел.
— Я слышал много криков, самых разных. Но все не то, когда так кричит твой друг, понимаешь? Это... Это как будто с тебя кожу снимают, и ты знаешь, что лучше ему уже не будет, это просто все. Хочется надеяться, но нет. И ты должен. Должен взять ампулы и остановить ему сердце. А он держится. Потому что он всегда верил, что ты его спасешь. Как в какого-нибудь туземного бога верил. А ты... Ты вдруг раз — и не можешь. Короче...
Рэм откашлялся.
— Я ввел ему этой наркоты столько, что хватило бы убить банту. Кэп об этом рассказал... И что-то еще рассказал. Я больше их никогда не видел. Когда я очухался, меня перевели в дознаватели. Решили, что хорошо подхожу, а я... Я сбежал через два месяца. Вот и все. Никаких великих тайн.
Кассиан не прерывал историю, слушал молча. Он только раз кивнул, показывая — знает. Многие в Империи были просто людьми, которые просто жили. Многие не знали, в какой стране они живут, и не знали, куда смотреть, чтобы узнать. Для многих военная служба была шансом, возможностью, перспективами. Это, пожалуй, было самым печальным: по обе стороны Восстания, как правило, умирали вполне себе порядочные люди. Пусть даже с ними случалось разное.
Он слушал внимательно. Поэтому он был неплохим вербовщиком: да, он обычно нравился людям, да, это его свойство было хорошо развито, и он умел им пользоваться. Но главным сам он считал все же то, что ему не было все равно. Он мог представить похожую историю и с их стороны, но даже если не смог бы — ему все равно было жаль слышать то, что он слышит. Об этом он говорить не стал, хорошо зная, что в некоторых случаях чужая жалость только делает все хуже, заставляет ненавидеть себя сильнее.
Хорошая была история, и, если она была правдой, что нужно было проверить, волноваться Рэму было не о чем. Врач с солдатским сердцем и повадками — таких людей нельзя приставлять к работе дознавателями. Просто нельзя. Но Империя ошиблась, спутав милосердие и жестокость, и благодаря этой ошибке Кассиан теперь был жив.
— Ты избавил его от боли, — сказал Кассиан, когда понял, что Рэм больше не будет говорить. — Иногда это большее, что можно сделать. Иногда единственное.
Он помолчал еще, уверенный, что нет ничего такого, что он мог бы сказать, чего Рэм не знал бы сам. То, как он описывал ранение. То, как сказал, что плохо бросает. Он должен был и сам все знать. Но некоторые вещи лучше услышать от других людей.
— Возможно, это твое решение позволило вам троим спастись. Возможно, благодаря ему ты выжил и вот, спас по крайней мере еще одну жизнь. Не ты убил его. Не ты сделал в нем те три дырки. Ты просто человек Рэм, ты не божество, не воплощение Силы. Просто человек. Хочешь — полетели со мной. Дознаватель, который дезертировал через два месяца, потому что не смог делать эту работу — дома... На базе, — наконец-то поправился он, — будут просто счастливы. Дознавать тебя не поставят, в разведку не возьмут, но в остальном, — Кассиан слабо пожал плечами. — Если захочешь что-то делать, дело тебе найдется.
Он посмотрел на Рэма и вытянул руку, свесил ее со стола в его сторону.
— Если нет, то спасибо тебе. Сочтемся — и делай что знаешь.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][icon]https://i.ibb.co/yQrbHBV/1.jpg[/icon][status]Следы на песке[/status][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, бродяга, наемник, бывший военный и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Рэм поколебался немного. Он снова чувствовал странное смущение.
Казалось бы, он только что крутил Кассиана и его запчасти как хотел, командовал в свое удовольствие и пускал ему по вене самые разные растворы, а сейчас они словно поменялись местами, и этот парень то же самое делал с его душой. «Я тебя не ненавижу», читалось в его словах, и этого уже было много, а он все говорил и говорил что-то такое, от чего становилось легче.
Рэм и не подозревал, как ему это нужно. Не подозревал, потому что никому не рассказывал о своем прошлом, и если и говорил на эту тему, то исключительно сам с собой.
— Дезертиров нигде не любят, — усмехнулся Ренарт. — Но беглецом я уже был, а повстанцем...
Он протянул руку, и несколько мгновений их ладони разделяла тонкая полоса воздуха.
Полоса принятия решения, сказал бы Эрик. Он вообще был очень умным мужиком, и тоже умел хорошо слушать.
Он первым тогда сказал, что самодеятельности им не простят — как в воду глядел.
— Давай попробуем.
Рэм осторожно прикоснулся к перебинтованной ладони, которую сам же до этого собрал.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [21.V.16 AFE] Планета больших возможностей
