Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [25.VIII.16 AFE] Человек — животное политическое
мужик идёт с конем по полю
и конь внезапно говорит
не надо петь про это песню
пусть это будет наш секрет
© djfedos
Ram Renart (NPC), Cassian Andor, Davits Draven
Время: 25.VIII.03 ДБЯ, первая половина дня
Место: база чандрильского Восстания, Чандрила
Описание: Кракен и Дэвитс сложили два и два и получили пять, потому что Рэм Ренарт — не просто какой-то имперский дезертир, которого удачно рекрутировал Кассиан.
— Значит, будем использовать.
Ну а что еще тут сказать? Поздно уже говорить, говорить надо было, когда Кассиан Андор, ползая по пустыне в полумёртвом состоянии, умудрился рекрутировать имперца. Возможно, говорить надо было еще тогда, когда Кассиану Андору было шестнадцать лет, и он очень просился в разведку, а переубедить его не удалось. В целом, к концу шестнадцатого года от основания Империи Дэвитс начинал склоняться к мнению, что говорить с Кассианом было поздно всегда, в любой момент времени, по любому поводу. Поэтому он лишь пожал плечами, глядя на Кракена и отправился в свой кабинет, по пути велев Кассиану явиться к нему на ковёр и захватить с собой нового рекрута, которого несколько недель назад они опросили и посчитали обычным имперцем-дезертиром, каких на базе было достаточно, чтобы перестать считать это чем-то из ряда вон. У них на этот случай уже даже завелись протоколы и инструкции, а когда что-то начинает формализовываться даже в Восстании, значит, это нечто привычное, почти обыденное и даже, страшно сказать, местами скучное. Но только не в этот раз.
Дэвитс оставил дверь в свой кабинет открытой, а сам, вопреки обыкновению, сел не за стол, а остановился у стеллажа, на котором хранились различные документы. Облокотившись о него плечом, он продолжил смотреть в датапад, на котором был открыт отчет от Лесли Дана. С одной стороны, кто бы мог подумать, что к ним в гости попадет не абы кто, а племянник Шейла? Да еще такой, за которого будут переживать имперские чины — не самые маленькие, между прочим. С другой стороны, Кассиан всегда приносил в Восстание что-нибудь этакое: то имперского дроида, то вот. Рэма Ренарта. То, что тот не скрыл своих настоящих имени и фамилии, безусловно, подкупало, но всё остальное скорее тревожило. Иногда Дэвитс начинал думать, что это у него профессия такая: тревожиться за всех на базе, пока Мотма была увлечена какими-то другими, совершенно непредсказуемыми задачами и проблемами.
— Закройте за собой дверь.
Дэвитс говорил, не отрывая глаз от датапада. Строчка в отчете всё не менялась, продолжая делать их общую реальность причудливой цепочкой совпадений и случайностей, которые теперь вполне могли сыграть им на руку. Ведь если бы Рэм Ренарт был засланным шипоном, он бы не стал называть им свое имя? Пусть по имени они ничего интересного и не нашли, но разведка чандрильского Восстания жила так долго потому, что отлично умела складывать информацию из разрозненных источников в единую слаженную картинку.
Дэвитс выключил датапад и указал рукой на два стула. Кабинет его был обставлен, как и всякий на чандрильской базе, из того, что было: разрозненная мебель, никак друг к дружке не подходившая, не украшала интерьер, но ей и не нужно было. Дэвитс был из тех людей, которые за годы беспрестанной службы в чудовищных условиях привыкли к тому, что все вещи в округе играют сугубо утилитарную роль, а потому не стоит ожидать от них чудес презентабельности. К людям он порой относился как-то так же и сейчас смотрел на Рэма и Кассиана, прикидывая в уме, какой может быть их утилитарность в этом нетривиальном контексте, о котором они с Кракеном узнали лишь благодаря Лесли и чистой случайности, и самое главное, смогут ли они эту утилитарность проявить как следует. И один, и, особенно, второй.
Обычно Кассиан знал, что его вот-вот позовут к начальству. Это предчувствие иногда сгущалось над головой, иногда ощущалось, как взгляд между лопатками, иногда — когда это сулило что-то, чего Кассиан очень хотел — почти что тянуло за руку. Теперь предчувствия не было, и причину, по которой он нужен, да еще и с Рэмом, найти сразу он не мог.
С рекрутами иногда случались какие-то неприятности. Они оказывались не теми, за кого себя выдают, просто не годились, нарушали правила, временами даже совершали преступления. Но Рэма проверили, и все должно было быть хорошо — иначе его не допустили участвовать на миссиях. Дело было в Контре? Но нет, вряд ли. Если бы у Контры и осталось что-то против него, она разбиралась бы с этим сама. Еще кто-то нашелся на базе, кому случилось столкнуться с Рэмом в его бытность дознавателем? Или дело в спайсе? Но Рэм же действительно пошел к медотсек, и там все складывалось хорошо. Это Кассиан знал точно, потому что всю неделю тихо узнавал, как идут дела.
И потом, со всем этим не стал бы разбираться лично генерал Дравен. Значит, что-то более крупное. Значит, речь пойдет или об очень больших проблемах, или о какой-то огромной возможности. Миссия, возможно.
Потому и предчувствия не было. Наверное.
— Наверное, — вторя своим мыслям, сказал Кассиан почти перед самым кабинетом, — отправят нас куда-то, раз уж теперь твоя очередь спасать мне жизнь.
Он улыбнулся, как будто ему очень нравится собственная шутка, но, открывая дверь, снова посерьезнел. Ему казалось, что он неплохо справляется. И со спайсом, и с отработкой, и вообще.
Дверь привычно и плотно закрылась, Кассиан сел на стул, краем глаза следя за Рэмом — как он там держится? Будь он тут один, он бы, может, спросил бы, в чем дело, но при других людях он никогда не позволял себе ничего даже близкого к лишнему или личному. Потому он просто терпеливо ждал.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/TwcnBcF/9.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><br><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
— Я бы предпочел отработать чисто, — почти беззвучно сказал Ренарт перед тем, как зайти в логово местного командования.
Он здесь ни разу не был и не знал, захочет ли побывать еще, но это был как раз тот случай, когда его мнение ничего не значило даже для него. Бытовала у них когда-то присказка — кабинет начальства как сортир, заходить придется, и даже если внутри он очень страшный, временами порадуешься, что он у тебя есть.
Но что от него могло потребоваться разведке?
Он бы охотно с ними поработал, они уже работали с Касом, но бывший имперец совершенно не ждал, что Восстание проникнется к нему глубоким доверием, едва взглянув в открытые искренние глаза. И потом, разницу между диверсионной работой и агентурной он понимал, и понимал также, что во второй разбирается от слова «ничего», только с другой концовкой после «ни».
В мыслях оказалось неожиданно много слов, и Рэм понял, что слегка нервничает. Играть в бесстрастность он не стал, у входа осмотрелся с нескрываемым любопытством, но когда сел на стул, превратился в воплощенное внимание.
Генералов на своем веку он повидал, и этот был далеко не первый, с кем пришлось бы разговаривать. Академия в этом смысле очень закаляет, он был военным до мозга костей, больше того, он был офицером, пусть и не в Восстании — но от воспитания и дрессуры не избавишься, сменив нашивки, и вернуться к этому оказалось неожиданно легко. Приятно даже.
Генерал Дравен ему понравился. Чем-то.
В Восстании многие называли или считали себя военными, как он выяснил, но всегда есть нюансы, и здесь Рэм их чуял даже не нюхом, а всей шкурой. Что было в этом человеке? Выправка, манера держаться? Да ладно, он еще пяти слов не сказал.
Нет, что-то было.
Ждать информации, приказов, указаний и разносов, изображая при этом тихого, скромного, очень хорошо воспитанного ворнскра, ему было не привыкать, вот Рэм и ждал — с соответствующим выражением лица. Гадать, зачем их вызвали, можно было до бесконечности, но опыт подсказывал — расскажут обязательно.
— Вы бы хоть поздоровались, а то такие приличные, что смотреть тошно.
Дисциплину Дэвитс любил и уважал, как и субординацию, и то, как Кассиан и Рэм, можно сказать, синхронно заняли места на стульях, не сказав и слова и не обменявшись даже взглядом, оценил. Оценил и предположил, что всеми словами и всеми взглядами они могли обменяться и где-то в коридоре, а то сам Дэвитс так никогда не делал. Делал, и много раз, а потому не стал продолжать распекать капитана Андора и новобранца за отсутствие признаков общечеловеческой вежливости: они были здесь не за этим, да и Дэвитс в воспитатели не нанимался. Он нажал что-то на датападе, и в воздух над ним взлетела голограмма Шейла:
— Это Шейл. Капитан имперского флота, человек с весьма нетривиально закончившейся судьбой, по словам тех, кто его знал — жесткий, но очень хорошо зарекомендовавший себя офицер. Ну, до тех пор, пока он не решил переметнуться на сторону атоанских мятежников, что и привело к его достаточно скорой кончине. Говорят, от рук самого Вейдера, но это могут быть и домыслы, — Дэвитс выключил датапад и сложил руки на груди, выразительно посмотрев на Рэма. После краткой паузы свой выразительный взгляд он всё же пояснил: — У нас тут порядки такие, что пока ты не ведешь себя так, словно представляешь опасность для Восстания, всем всё равно, кто ты и откуда ты, а также как тебя на самом деле зовут. Я не буду говорить тебе раскрыть свою личность на всю базу, много кому будет даже лучше от незнания, кто ты такой. Но в целях вашей миссии мне нужно, чтобы об этом знал Кассиан, так что предлагаю тебе самостоятельно пояснить ему всё, что ты посчитаешь нужным.
Дэвитс рукой указал на Кассиана, но с места не сдвинулся, почти сразу вернув руку на место. К лжи, во благо или иначе, он относился спокойно, как и следует относиться к рабочему инструменту. Никто же не ругается на нож за то, что тот оцарапал руку при невнимательном обращении. Это бессмысленная трата времени. Понять, почему Рэм соврал, тоже не составляло труда: много кто делал ровно так же. Если бы Дэвитс переходил под стяги Восстания позже, когда ему уже довелось бы поработать в Империи, может, его бы тоже знали как-то иначе. Но судьба повернулась не так, к счастью. Дэвитсу нравилось его имя.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/TwcnBcF/9.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><br><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
У Рэма дрогнул уголок рта, но улыбку он наметил едва-едва. Увидев выправку Дравена, он и так чуть не прочеканил привычное имперское «Миррр и порррядок!», и с какими лицами они бы на него смотрели?!
Интересно, а как у повстанцев принято? Он, стыд и позор, до сих пор не знал. Но не у генерала же спрашивать? И чего он у Каса второпях не спросил? Может, им хватает обычного «Здравствуйте»?
Он представил, как генерал Дравен останавливает бойца в коридорах базы с вопросом «Ты почему со мной не здороваешься, я тебя чем-то обидел?», но вышло как-то странно. При взгляде на хозяина кабинета как-то сразу понималось, что у разведки еще и не такое бывает. Этот может.
Появление голограммы заставило Рэма высоко поднять брови. Биографическая справка явно предназначалась Касу. Но вообще-то Шейл-старший был последним, что его племянник ожидал сегодня увидеть в этом кабинете. Нет, вообще не ожидал, даже в очереди не стояло.
Какое отношение погибший много лет назад имперский капитан мог иметь к делам Восстания — этого, нынешнего?
Рэм шевельнулся на стуле, устраиваясь так, чтобы видеть одновременно генерала и Кассиана.
— Не представляю, какая это может быть миссия, — честно признался он. — Поэтому не знаю, что считать ключевой информацией. В Империи меня знают под именем Ретт Шейл. Лейтенант Шейл. Капитан Шейл — родной брат моего отца. Он был первым командиром штурм-коммандос в Империи и оставил после себя много полезного. А вот насчет его смерти я слышал другое.
Уголок губ дрогнул еще раз. Кассиан знал, для чего он пытался создать безопасный аналог «Циклона». «Подраться с форсом», так Рэм тогда сказал? Он давно мечтал повторить попытку родственника, но только с другой концовкой. Победить, не проиграть. Это была цель, достойная штурм-коммандос, то есть достаточно сложная и достаточно долбанутая, чтобы казаться прекрасной.
— Если верить тому, что мне рассказали, Шейл использовал атоанский мятеж, чтобы попытаться устранить Вейдера, который вел себя так, словно стал опасен для собственных войск. В это легко поверить, он и сейчас себя так ведет. Они взяли Вейдера в плен, но что-то пошло не так, он вырвался из камеры и начал убивать. Шейл выполнял свою задачу до конца и взорвал себя сам, используя смерть как последний шанс избавиться от цели. Мне говорили, что повстанцем он не был. Они тогда считали, что так будет лучше для Империи. Я не знаю, правда это или нет, но похоже на правду. Будь он настоящим мятежником... Я бы, наверное, ни в Академию не попал, ни в части спецназначения.
Голограмма кого-то упорно напоминала, а, услышав имя, Кассиан тут же понял, кого, но взгляд на Рэма скашивать не стал. Тот самый дядя Шейл, значит, который даже мертвый был почему-то все еще важен. Он не понимал, чем, но говорить об этом было бы глупо. Он еще многого не понимал. Во флоте Империи иногда случались мятежи и попытки переворотов. Некоторые задавливали сразу же, некоторые были достаточно громкими. Но все они имели к Восстанию — любому из них — очень мало отношения. Если бы любое из них преуспело бы, у Империи просто появилось бы новое лицо, а а у Восстания — новый враг. Ну, разве что, во время мятежа кто-то бы погиб. Тогда врагов одновременно еще и стало бы меньше.
Но какой-то из мятежей мог отличаться от остальных, потому Кассиан спокойно ждал. Должно было быть что-то, из-за чего их ждала миссия. Их — вдвоем с Рэмом, который немедленно оказался Реттом Шейлом, лейтенантом, и подтверждал ровно то, что и так можно было предположить: все ради Империи, повстанцем он не был.
Кассиан вспомнил, о чем Рэм рассказывал ему на Кэл-Сети. Он, может, и сам не помнил, разумные, которые чуть не умерли, часто забывают, о чем там рассказывали в процессе. Но он говорил, что его приняли в Академию, потому что он был чьим-то протеже и даже не знал об этом. Все делали тайно , без огласки — и это значило, что мятеж капитана Шейла могли и не додавить до конца.
Он кивнул — и Рэму, и показывая, что принял к сведению. Поколебавшись секунду, все же спросил:
— Нам нужны будут останки того мятежа, те, кто все еще поддерживает его? В чем будет состоять наша миссия, сэр?
Дэвитс ничего Рэму не ответил и про миссию не пояснил: было интересно, что тот начнёт рассказывать. О миссии всегда успеется рассказать, а возможность провести небольшой тест лично каждый день не представляется. Дэвитс уже давно не занимался ни вербовкой, ни проверкой завербованных. Вместо него этим занимался Кассиан и другие разведчики помладше рангом, но некоторые навыки не уходят никогда, и он слушал Рэма, подмечая детали рассказа, внимательно и вместе с тем расслабленно, как если бы слушал друга, вернувшегося из длинной командировки с кучей анекдотов. На анекдот история мятежа, каких бы лояльностей мятежники ни придерживались, походила мало. Дэвитса это не смущало.
— И да, и нет. Нам нужны те, благодаря кому он, — Дэвитс кивнул на Рэма, — не был убит, как родственник предателя, пусть и не ближайший. Вашей задачей будет перебрать всех, кого ты, Рэм, знаешь лично или хотя бы заочно, всех, кто был знаком с твоим дядей, и тем более всех, кто был знаком с ним до тех событий, и вычленить из них список людей, потенциально тяготеющих к госпереворотам. Далее выяснить, чем эти люди заняты сейчас, по какой причине покровительствовали Рэму, чего хотят при игре в долгую, и так далее. Если кто-то замышляет или может замышлять новый мятеж в будущем, я хочу о нем знать. Но это в длительной перспективе. На это могут уйти месяцы, и никто не собирается вас торопить. Работа кропотливая, и если вы сунете нос куда-то не туда, будет плохо. Для тебя, — Дэвитс посмотрел на Кассиана, — это будет заданием по умолчанию, если у меня не найдется для тебя чего-то важнее. Но! Прямо сейчас нас с генералом Кракеном интересуют атоанские мятежники и то, что от них осталось за прошедшие годы.
Могло не остаться вовсе ничего. Могло остаться что-то, что не имело никакого желания связываться с Восстанием. Могло остаться что-то, что поменяло бы свои взгляды, явись к ним на порог племянник Шейла. Дэвитс не сильно верил в силу родственных связей, не когда дело касалось восстаний и мятежников, но проверить стоило. Проверять всегда стоило как можно больше опций, и если где-то могла оказаться столь необходимая им помощь, ее стоило отыскать и выдать ей комлинк с нужным номером. Кроме того, Кассиану и Рэму стоило поработать над чем-то вместе, хорошенько сработаться, прежде чем можно было бы говорить о чем-то более внушительном, чем длительная поездка на задворки галактики. Дэвитс посмотрел на Рэма:
— Сомневаюсь, что ты что-либо знаешь о них или том, что с ними стало. Ваша непосредственная задача: произвести разведку на месте, оценить наличие или отсутствие мятежных настроений и любых связанных с мятежниками организаций, в том числе имперское присутствие в системе и на планете, составить подробные отчеты о любых потенциально интересных нам персоналиях, но в контакты от лица Восстания не вступать, вербовку не производить, — взгляд Дэвитса плавно переместился на Кассиана. — Уложиться в месяц максимум. Можешь взять своего дроида, если считаешь, что это поможет. На связь выходить раз в неделю, комлинки и прочее для миссии получите перед вылетом. Оба задания можно сочетать между собой. Первостепенно — оценить ситуацию на Атоа. Вопросы?
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/mh4fZCx/9.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Рэм покосился на Кассиана.
Еще во время их первого знакомства на Джакку он как-то сказал, что в разведку Рэма не возьмут. Но что-то, видимо, пошло иначе — разведка решила, что ей надо. Может, они просто проверили все как следует и решили, что можно ему доверять немножко больше? Может, это так удачно все прошло на Кэл-Сети?
То, что ему давали такое задание и разрешали работать с Кассианом, было круто, что уж там. Такое доверие надо оправдывать. До сих пор он делал все, о чем его просили и что ему поручали, но ему все время казалось, что делает он мало и мог бы больше.
Атоанские мятежники, значит. Рэм даже представить себе не мог, что однажды отправится по следам той давней истории, да еще и не по собственной инициативе, а потому, что так надо. Будь его воля, он уже сидел бы в космическом корабле по пути к Атоа! Увидеть все своими глазами, и может, даже познакомиться с теми, кто знал старшего Шейла, кто дрался с ним рука об руку!
На сомнения Дэвитса Рэм отвечать не стал, потому что генерал был прав, он пока ничего не знал. И сейчас даже пожалел, что так мало расспрашивал в свое время о мятежниках. Тогда его куда сильнее интересовал Шейл. Сейчас он бы, конечно, спрашивал иначе.
— Есть вопросы, генерал, сэр, — Рэм поднял глаза. — Вы хотите, чтобы где-то на Атоа я воспользовался своим настоящим именем? Я могу сделать это по необходимости на собственное усмотрение или не делать вовсе, но, сэр, если вы хотите, чтобы это непременно произошло, я должен об этом знать. То же самое — если это категорически запрещено.
Это могло как упростить им с Кассианом задачу, так и усложнить. Известие о том, где он засветился, рано или поздно докатится до имперцев.
Может, для разведчиков вопрос был глупый, он не знал. Может, тот же Кассиан и сам уже понял, что имя надо засветить, или знал наверняка, что нельзя. Но Рэм в первую очередь был диверсантом и подготовлен был как диверсант, а не агентурщик, и когда он говорил, что на Кэл-Сети у него кипели мозги, он ничуть не преувеличивал — в чужой шкуре с непривычки оказалось тяжко. Если он не будет спрашивать — он налажает.
Лажать нельзя.
Первая миссия — а генерал Дравен впечатлился Рэмом настолько, что выдавал их сразу две — была длительной, тщательной, аналитической. Такими миссиями занимали время между вылетами: проверяли и раскладывали информацию, которая однажды могла бы понадобиться или стать основной для чего-то более сложного и опасного.
Вторая была интереснее. Вылет на месяц, далеко от базы, никаких контактов от имени Восстания. По сути — длительная увольнительная с намеченной программой развлечений. Не всегда, но временами Кассиан такие любил. Если не глупить, они были почти безопасными. Просто живешь где-то, ну, и заодно слушаешь, запоминаешь, думаешь. Ему казалось, что если он еще застанет возвращение Республики и зачем-то уйдет в отставку, то так, наверное, выглядит обычная жизнь человека не из Восстания. Просто живешь, слушаешь, думаешь, рассказываешь, как у тебя дела. Просто не в письменной форме и обязательно одному лишь начальству, но это казалось несущественным, мелким отличием.
На Атоа могло быть интересно. После таких мятежей часто остались те, до кого вездесущие руки Императора не дотянулись, кого выпустили сквозь пальцы. В этих людей мешалась вина за то, что они на свободе, со страхом, что за ними еще вернутся, с желанием что-то продолжать делать, с настороженностью, что этого от них могут ждать, с мечтами о том, как было бы, если бы все получилось... В общем, много, много всего в них было, и часто этот набор ингредиентов смешивался идеально. Так, что стоило только намекнуть, поманить пальцем — и разумные были готовы идти куда угодно.
Вербовать их было нельзя, но это ничего. Кто-то другой сделает это, если они уже готовы. Если нет, Кассиан напишет, сколько подождать или как можно подтолкнуть их. Хотя о нем шутили иногда, что он просто похищает всех, кто ему приглянулся, это было не совсем так. С возрастом он понял, что первый урок по вербовке ему дал генерал еще тогда, на Фесте. Можно врать, можно недоговаривать, можно понимать, что никаких альтернатив у того, кого ты вербуешь, на самом деле нет, как, может, нет и права голоса. Но все равно он должен согласиться сам на твое предложение. Только такие остаются, только с такими можно восставать.
Он покачал головой. У него пока вопросов не было, но услышать ответ на тот, который задал Рэм, было бы хорошо.
Вопрос был хорошим, всем бы такие вопросы. Дэвитс дождался, когда Кассиан покачал головой, а затем вернулся взглядом к Рэму. Светить или нет им как племянником того самого Шейла, было предметом длительного обсуждения у них с Кракеном. Доводы находились как «за», так и «против», но в этом не было ничего нового: обычно только такие решения они и принимали, скрупулезно взвешивая каждый аргумент, каждый контраргумент, сальдируя некоторые из них, отметая иные как не слишком важные прямо сейчас. Эти решения выковывались в долгих часах споров, сидения над аналитикой, предположений о том, как все будет и может быть. В конце концов такие решения оказывались совершенно и абсолютно бесполезными.
— Это решит Кассиан на месте. Отсюда мне сложно предположить, сыграет ли твое настоящее имя за вас или против, и нужно ли раскрывать его вообще или стоит придержать в рукаве до лучшего шанса. Я напоминаю, что у нас нет цели вербовать кого-либо. Только собрать достаточно информации, чтобы занять наших аналитиков на ближайший месяц или дольше.
По его опыту, чем больше раз он произносил магическую фразу «нет цели вербовать», тем больше становилась вероятность, что обратно Кассиан привезет с собой половину атоанского восстания, если оно еще вообще живо. Дэвитс допускал такую возможность и даже не считал ее плохим результатом миссии, хотя и подчеркивал, что она заключалась не в этом. Он невозмутимо продолжил, обращаясь по большей части к Рэму:
— Решающее слово на миссии всегда за Кассианом. По паре пунктов я забрифую его дополнительно. Но ты не разведчик, поэтому постарайся обойтись без импровизаций и экспромта, не пытайся делать того, чему не научен. В остальном, я уверен, что между собой вы вполне способны выработать некую удобную вам систему работы. Действуйте осторожно, Империя не должна знать, что мы стали разнюхивать что-то в той стороне. Если попадетесь — вы сами по себе, мы вас не знаем и помочь вам не сможем.
контрабандист
легендарный пилот, государственный преступник, вне закона везде в этой Галактике
[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/mh4fZCx/9.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, и кто вам сказал, что я медик[/LZ]
Собрать побольше информации, это было понятно. Разведка — организации, связи, люди, кто с кем связан... Понятно.
Рэм слушал внимательно, по давней традиции штурм-коммандос и прочих зубастых подразделений на ходу проводя небольшую ревизию командования. Оценивать генерала Дравена оказалось интересно.
Постановка задач у него была четкая. А вот вопросы он ставил открытые. Это был хороший звоночек. Ограниченные люди при командирских кубиках так ставить вопросы опасаются, их сердцу милее «да», «нет», «принял», а еще лучше — лицом что-нибудь изобразить, мол, я же имперский офицер, я собью этим сапогом два крестокрыла. Или как там применительно к Восстанию? Разберу этой отверткой пару ИЗРов!
А этот нет. Этот хочет, чтобы с ним говорили.
У безопасников, кстати, так часто бывает. И такие они — самые опасные.
Ренарт мысленно пробежался по всему, что успел тут наговорить. Обманывать он никого не собирался, и порадовался этому сейчас, хотя даже когда говоришь правду, иногда приходится заботиться о ее достоверности. Чаще, чем хотелось бы. Но может, он просто что-то упустил? Забыл?
Кажется, нет. Об этой истории он знал немного. Но набросать список имен вполне мог.
Рэм покосился на Кассиана, не нашел в его лице ничего, что говорило бы о том, что у задания есть какая-то неприятная подоплека, и сделал в голове еще одну пометку.
Вообще-то для него, бывшего имперца, все это звучало как-то... слишком хорошо. Как в Академии — светлые были годы — когда офицер-наставник объяснял, как оно должно быть.
Вот тебе командир с опытом и мозгами, вот тебе поле, чтобы решать самостоятельно и тебе за это ничего не будет, если не будешь вести себя как опасный дурак, вот тебе запрет ломаться в процессе, пытаясь сделать что-то, чего не умеешь.
Отлично звучит.
Штурм-коммандос, который не позволяет себе лишнего, либо болен, либо умер, поэтому Рэм сперва кивнул, мол, понял-принял, а потом с интересом прищурился:
— Генерал, сэр, я поискал подвох и не нашел. Это я такой невнимательный и мне поискать еще, или все так оно и есть?
Есть только одна категория командования, с которой штурмы себе лишнего все-таки не позволяют, и этот список с полным правом можно озаглавить «полные мудаки» или там «начальство, которое мы очень не любим».
С такими себе позволяют другое.
Генерал Дравен в этот список сходу не вошел, весь он был какой-то правильный, какой надо.
Не вербовать — это Кассиан уяснил. Понятно было: если миссия пройдет хорошо, то никто на Атоа даже не будет знать, что они там были. Тут не до вербовки. Сначала нужно разобраться, как там вообще дела.
С базы такие вещи всегда были плохо видны и понятны, потому большую часть решить нужно было уже на месте. Рэму это было непривычно — вон как он спрашивал. И смотрел так, будто ждал, что сейчас все вокруг него рассыпется, а из-за упавших картонных стен кабинета выскочат старые имперские знакомые, хорош орущие: «Сюрприз!»
— Если обязательно нужен подвох, я постараюсь что-то придумать, — ухмыльнулся он, хотя вопрос задавался и не ему.
Если бы он был на самом деле, дополнительно его забрифовали бы раньше. Ну, обычно так делали, и раз генерал эту часть отложил на потом, значит, дополнительно ему полагалось знать какие-то мелочи об организации или связи. Что-то такое, о чем даже дружественным лишним ушам надежнее не знать.
— Мы отправимся на Атоа как можно скорее. Чтобы аналитикам не пришлось долго скучать без информации.
Кассиан ответил быстрее, чем Дэвитс успел среагировать, но его слова звучали очень похоже на то, что он собирался сказать и сам. Подвоха в том виде, в котором его искал Рэм, не существовало. Во многом потому, что Дэвитсу и Айрену был дорог Кассиан, но также и потому, что смысла в миссиях с подвохом ни один из них не видел. Наоборот, вся затея с атоанскими мятежниками была весьма прямолинейна, что и делало ее такой удобной не только для первой задачи, но и для второй. Первую Дэвитс уже озвучил. Вторую собирался, как только они останутся с Кассианом наедине. Пока что он только пожал плечами, пропустим ёрничанье Кассиана мимо ушей.
— Вы располагаете ровно той же информацией, что и я, и генерал Кракен. Если там и есть какой-то подвох, мы пока о нем просто не знаем, и ваша задача — узнать и сделать так, чтобы мы узнали тоже. Это обязательная часть. Задания со звёздочкой — выжить, вернуться и не привести за собой хвост.
Дэвитс посмотрел на часы, которые проецировались на стену напротив рабочего стола. Проектор был так себе, а вот часы были хорошие, точные. Дэвитс никуда не торопился, но все равно чуть нахмурился и, вернувшись взглядом к собеседникам, кивнул Рэму:
— И помните, что об этой миссии никто не должен знать, кроме вас и меня. Рэм, можешь быть свободен, все остальные вопросы решите с Кассианом вдвоем. Кассиан, тебя задержу буквально на пять минут.
В «буквально пять минут» было необходимо уложить вторую задачу, ради которой они с Кракеном так долго спорили. Иногда хорошие вещи действительно падали Восстанию в руки, но гораздо чаще поначалу хорошие вещи потом оборачивались проблемами. Это могли быть мелкие проблемы, а могли быть восемь уничтоженных крестокрылов. От чего это зависело: от удачи, положения звёзд на небе или иных неведомых сил, предположить было сложно, но наученный горьким опытом Дэвитс предпочитал подстилать соломку заранее, даже если она потом не потребуется.
Как только Рэм закрыл за собой дверь, Дэвитс вдохнул, выдохнул, мысленно засек пять минут и заговорил:
— По окончании миссии мы хотим увидеть полный отчет о Рэме Ренарте. Если он пытается бежать — ликвидировать, не раздумывая. Если он попытается передать информацию третьим лицам — воспрепятствовать любыми способами. У нас нет причин не доверять ему, но у нас пока нет и причин доверять ему. Постарайся быть максимально объективным в отчете. И будь осторожен. Нам действительно интересны атоанские мятежники, но мы не готовы жертвовать кем-то только ради них. Если ситуация станет слишком сложной, лучше выйди оттуда живым, но без результата. Информацию о канале для связи получишь от связистов, мы не уверены, что на Атоа есть шедоунет, возможно, придется пользоваться дедовскими методами. Остальную рутину ты знаешь.
Миссия нравилась Кассиану все больше, а потому вдруг перестала нравиться вовсе.
Разведческие пять минут — они такие. Никогда не знаешь, чего от них ждать. В самом задание ничего такого не было. Просто получалось, что у него не две, а три миссии, и третья личная, и его напарнику знать о ней не нужно, и если напарник надежный, то и беспокоиться не о чем.
Но напарником на этот раз был Рэм, и они вот только недавно разобрались, что друзья. Стоило сказать об этом? Кассиан не думал, что это повлияет на его работу, как бы ни повернулась миссия на Атоа. Ведь если Рэм попытается передать кому-то информацию, значит, не такие уж они и друзья — тогда можно вообще ни о чем не беспокоиться. А если нет, так ведь ничего и не случится.
Но на такие миссии, возможно, стоило отправлять еще более незаинтересованным и невовлеченным людям.
Кассиан подумал еще. Что он привел Рэма в Восстание, не секрет, что они общаются — тоже. Наверняка многие видели, как он разнимал их с Контрой. Да и вообще. Значит, генерал наверняка об этом знал и учитывал изначально. Может, так нужно было: чтобы Рэм, если он вдруг попытается сбежать или что-то передать кому-то, был более расслаблен, потому что считает, что с Кассианом-то они поладили.
Да, в этом был смысл, все было просчитано.
Потому он только кивнул:
— Понял.
Вы здесь » Star Wars Medley » Завершенные эпизоды » Таймлайн AFE » [25.VIII.16 AFE] Человек — животное политическое
