[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
- Он верткий, - расслабленно ответил Рэм и прикрыл глаза, прикоснувшись носом к женскому виску. – И вовсе не такой круглый, как выглядит. Протискивается.
Стоять так было хорошо. Близость Шары как будто успокаивала его, и Ренарт вдруг понял, что все время мониторит пространство, когда ее нет рядом. Ждет чего-то. Лишнего шума, окрика, возни. Как будто кто-то здесь мог причинить ей вред. Как будто кто-то справился бы с ней, в самом деле.
Он тихо улыбался. Ей и своим мыслям.
Нет, он все-таки идиот, Шара правильно говорит.
- К кэпу? – спросил он шепотом, чуть теснее прижимая ее к себе. - Может…
Ох, как это было неправильно. Лучше ничего не придумал?
Нет, сказал Рэм сам себе. Лучше спросить сейчас, чем потом месяцами жалеть, что не спросил.
Да не всерьез она! Это шутка, а он уже и повод нашел.
- Если ты и вправду решишь… - Вдох, выдох, ну давай уже, коммандос хренов. - Оставайся со мной.
У него получился тон, почти такой же, каким говорила она, но он не шутил. И тон вышел неровный, слишком настоящий.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Шутка. Всего лишь шутка. И хорошо, потому что, ну в самом деле – еще не хватало. Так хорошо. Потому что можно укутаться в знакомый самоконтроль и поухмыляться шутке про дворец.  Расхожая корусантская шутка, кстати.
Рэм коротко поцеловал Шару, осторожно разжал руки.  Шепнул: «Иди, я тут разберусь».
Скоро планета.
Если он хочет убирать экипаж, сейчас самое время.
Ренарт посмотрел на тви’лечку. Не «хочет», это не то слово – никогда он этого не любил и почти никогда не хотел. Просто надо. Если делать, как надо, как их учили, то вот этих разумных должно не стать. И тогда у него будет чистый след.
Имя он им назвал, рассчитывая на такую вот концовку.
На самом деле, этим именем тоже больше не стоило пользоваться. Восстание, возможно, обратит внимание на всплывший след.
- Иди, - попросил он Шару еще раз. – Места мало.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Нет ничего хуже, чем объясняться, когда надо работать. Нет ничего хуже, чем объяснять идейному пилоту логику и способы действий, предписанные для штурм-коммандос, вбитые годами тренировок и усилиями инструкторов.
Разные рода войск, разные задачи, разная... Мораль. Или её отсутствие.
Уйдя из Империи, Рэм перестал искать себе оправдания общим благом подданных Императора, вот и все, что поменялось. В лучшую, как он считал, сторону - все стало как-то честнее.
...А Шара, кажется, научилась немного его понимать. Вот бы наоборот это тоже работало.
Несколько секунд Ренарт думал, солгать ей или нет. Нет, бессмысленно, она же узнает обо всем уже через полчаса, и это максимум. И что потом?
Попытки его пристрелить?..
- Шара... - медленно проговорил он, чуть растягивая гласные. - Ты же знаешь, что нам нужен корабль?
И отсутствие "хвоста", и хорошо бы ещё побольше кредитов, и четкое понимание, куда двигаться, и это он решит потом... Когда Шара вернётся к своим. Служить Империи, защищать императорский дворец, чтобы никто его не покрасил.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Рэм смотрел долго – все время, пока она молчала. И смотреть было хорошо, хотя его взгляд, он знал, должен был оставаться твердым.
Просто внутри что-то шевелилось, когда она так смотрела.
Нежность?
Сомнения?..
Он не знал, не взялся бы объяснить, просто монолитная уверенность теряла резкость своих граней, становилась… мягче.
Ему нельзя. Нельзя иначе. Он знал, это путь в никуда. Она как-то жила так, прямой и идейной, а он всегда должен был быть коварнее противника, хуже, злее.
Может, беда была в том, что его противником была Империя, а не вот эти разумные на корабле. Может, в этом дело.
Но убрать их было правильно – от слова «правило», это облегчало им жизнь, снимало необходимость искать другой транспорт, зачищало следы, как ни крути.
- Этот бы нам отлично подошел, - тихо сказал Ренарт. – Ты же все понимаешь. Они про нас расскажут. А след еще слишком короткий.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Рэм посмотрел на Шару, немножечко сверху вниз, и наморщил лоб, будто пытаясь решить сложную математическую задачу.
На самом деле, этическую.
Вот чего он не мог понять, как это мисс Шара Бэй, с такой приверженностью Империи, так плохо воспринимает имперские методы. Хотя летуны всегда…
Да.
- Потому что это долго и ненадежно, - сказал он. – Потому что разумные запоминают тех, кто их обыгрывает. Потому что существует простое и эффективное решение задачи. И наконец потому, что капитан не забудет. Память у разумных так не работает. Вспомнит и через неделю, и через две. И тебя тоже вспомнит. Сказать тебе, кому они скажут, если их спросят? Кассиану скажут, он обаятельный. Вашим ИСБэшникам скажут, они убедительные. Очнись, Шара. Ты добровольно путешествуешь с государственным преступником и террористом. Если они расскажут… даже просто про добровольность, не говоря уже про объятия и поцелуи, твоей карьере конец. Тебе – конец. Ты хочешь вернуться домой? Вернуться в армию?

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/G5KHhZH/51.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, повстанец, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Оплеуха отлично проходит и горит отпечатком на лице, которое мгновенно теряет всякое выражение.
Рэма в его жизни били столько, в самых разных целях, от драк до тренировок и смертоубийств, что удары он воспринимает слабо. Точно не как аргумент. Удар – это просто удар.
Но Шара бьет дальше, словами. Это хуже. Это он еще чувствует.
- Нас зовут штурм-коммандос, - ровно говорит он, и тон его холоден так, что в отсеке вот-вот замерзнет воздух. – Я имперский офицер. Плоть от плоти и кровь от крови. То, что я предал Империю, не меняет того, какой системой я создан. Не нравится? Служи ей дальше. Она создаст еще.
Он разворачивается к летчице спиной и бесшумно уходит, и не берется сказать, что чувствует. Ему кажется, что ничего.
Это плохо, отмечает Ретт холодно, потому что он явно упал в работу и что-то в себе игнорирует, давит. Это хорошо, потому что он представляет, что мог бы чувствовать, и это не те эмоции, которые могут помочь.
Потом он с этим разберется.
Ну, попробует.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Ретт слышит обращенные ему в спину слова и думает некстати, невпопад, что ему, кажется, не подходит выбранное когда-то имя. Вот это, новое. Что сколько не меняй имена, ты все равно остаешься тем же. Сколько не меняй дорогу, ты все равно остаешься тем же – тем же человеком, тем же существом, и неважно, любишь ты себя или ненавидишь, ты все равно остаешься тем, что ты есть, так стоит ли пытаться.
Может, имперцы были правы, подписывая ему новое назначение. Правее, чем он. Может, они что-то понимали о нем. Что-то видели.
А он просто оказался слабее, чем должен был.
Или, да – терроризм оказался ему все-таки ближе.
Нет никакой разницы, терроризм на службе Империи или вне ее. По сути – никакой разницы.
А про дознавателя она, кстати, даже не знает.
Заряд парализатора прилетает в спину, бежит огнем по каждому нерву, расслабляет мышцы одну за другой. Несколько долгих секунд Ретт борется за контроль, но это бесполезно и пол уходит из-под ног, когда подгибаются колени.
Дура, криффова дура, думает он, до боли стискивая зубы. Онемение огромной медузой обволакивает его со спины, сковывает руки, доходит до лица и отбирает у него даже такую возможность проявлять эмоции.
Она угробит и себя, и его.
Кому адресовано «не кусайся», Ретт не знает точно. Он бы и так не смог – он временно изображает мешок с желе, и так же себя чувствует.
Ну ладно, не с желе.
Он думает, что сделает с ним Шара. Не добьет в каюте – это уже понятно, но скорее сдаст имперцам в ближайшем порту, как полагается дисциплинированному летчику. Со всем гуманизмом.
Но она его даже не связывает. Просто накрывает пледом.
Он лежит неподвижно, потому что не может иначе, и смотрит в одну точку.
Плед кажется лишним. Каким-то вкраплением лжи среди правды.
Правда звучит так – не спасай имперцев. Даже лучшие из них на поверку оказываются имперцами.
В случае с ним самим и Кассианом это тоже верно, и от этого странно горько.
Шару он не судит.
Просто этот плед – кусочек именно той лжи, в которую ему очень хочется верить, то есть хотелось бы, если бы он не думал головой, это то, что цепляет, от чего тоже как-то странно и непонятно больно, и поэтому Ретт еще и злится. Именно на это. Может, даже больше, чем на выстрел в спину.
Потом успокаивается.
Ему надо только ждать. Он чувствует, что от дозы стана не так плохо, как должно быть – возможно, Шара ослабила заряд. Может, она не знает, что с его массой тела ослабленного заряда – мало. Он скоро придет в себя. Надо ждать.
На серой переборке темное пятно. Ретт смотрит на него, пока не погружается в темноту. Это сон, и он этого совершенно не понимает.

- Это что?.. – Ретт стоит на пороге тактического госпитального модуля и смотрит в глубокий полумрак, под высокий свод из тонкого бронепластика, за которым свистит надсадный местный ветер.
Модуль полон гравиносилок, между которыми оставлены ровные проходы. Душно. Несет кровью, мочой, потом, грязью, всем набором запахов давно не мытых, тяжело израненных людей.
. – Это… Это кто?..
- Это наши, - тихо говорят над ухом. – Пленные. С той стороны.
- Обменяли?
- Да ну что ты, так отдали. Чтобы остальные боялись. Ты же видишь, что тут… Я тебя оформлю к нам на сегодня?
Ретт стоит, сжимает кулаки, дышит ртом.
Его давно не тошнит в операционных. Его и в первый раз не тошнило, только в коленях была странная слабость, это он еще помнит. Сейчас слабости нет. Но он все равно дышит, хватая ртом воздух. Это ярость, зашкаливающая, запредельная.
Он вздрагивает от прикосновения к плечу.
Оспрей, начальник медчасти.
- Хочешь воды?
Он не только хирург, он еще и психолог, и Ретт сначала мотает головой, потом кивает.
- Вот такие твари, - резюмирует Оспрей.
- Протезирование, - говорит Шейл, опустошив кружку. Вода холодная, хорошо – она остужает мозги. Он видит не просто следы пыток – он видит следы осмысленного садизма. Отрезанные чем-то тупым руки, неровные, рваные культи. Вот здесь отрубили не с первого раза, а здесь, похоже, была лопата. А вот это следы электроудара – и не одного, их было несколько, и тут некроз, вокруг всего паха, не о чем говорить. И рядом вскрытый живот, кишки в пакете – хорошо сработали принимающие, все собрали и прикрутили к туловищу, чтобы не потерялось. Так, это еще можно собрать…
- Говорят, он сам пришел, - говорит Оспрей. – В руках держал и шел.
Это вполне возможно, они оба врачи, они оба знают.
- Кого-то соберем, - Ретт шмыгает носом, пытается выглядеть холодно и профессионально, но крифф там у него получается. Зато шмыгает скорее зло, хотя при виде такой бессмысленной жестокости хочется просто выйти в чисто поле и кричать в небо – без цели и смысла, от этого просто станет легче.
Нельзя.
А жаль.
Ретт прямо поверх полевки натягивает белый комбез, надевает хирургический визор, моет руки, сует их в дезполе, уже развернутое над первым раненым.
Поле привычно щиплет кожу.
На внутренней стороне визора статус пациента – давление, температура, десяток других показателей, половина из которых сейчас неважна.
Из глубокой колотой раны с развороченными краями, словно орудие травмы долго вращали в дырке, приходится вычищать землю. Мусор. Болотную грязь. Окурки.
Все это запихнули в рану в плену.
Ретт методично вынимает это дерьмо, дышит ровно. Вот сейчас эмоций у него нет. Потом, он вернется к ним потом.
Через двенадцать часов непрерывной работы он выходит из модуля. По спине бежит вода. На лице жжется отпечаток визора.
Ретт переводит дыхание, падает под стеной и долго курит. Сигарета пляшет в пальцах, руки дрожат от локтей до кончиков пальцев, ноги отваливаются.
- Я бы никогда так не смог, - говорит он кому-то. – Никогда. Зачем они так?
Оспрей выходит следом, за ним еще один медик, такие же выжатые.
- Потому что могут.
- Они же люди. Они даже не экзоты.
- Именно поэтому.
Оспрей садится рядом.
- Нет, я бы никогда, - говорит Ретт сквозь пляшущую в губах сигарету. – И наши ребята тоже. Это… это…
Оспрей молчит.

- …Я бы никогда, - шепчет он у себя в комнате и спохватывается, потому что здесь нельзя даже шептать. Он прижимается спиной к стене. Холодно. Спина мокрая, стена холодная.
Ретт сползает по ней вниз, сворачивается в клубок, закрывает голову руками.
- Я бы никогда, - повторяет он одно и то же. Ему кажется, что кровь, которой уже нет на пальцах, все еще стекает по ним, капает на пыточное кресло, на пол возле него.
Что он узнал сегодня?
Это стоило того?
Хорошо бы, чтобы стоило.
Но он боится, что нет. Он знает, что нет.
- Кэп, - шепчет он в свои колени, пытаясь прижаться к ним еще крепче, сделать клубок еще меньше. – Кэп, как тебя не хватает. Что бы ты сделал, а? Что я могу? Я что-то еще могу?
Он не может здесь говорить даже сам с собой, потому что одну прослушку он угробил, «удачно» залив ее водой, но могут быть еще.
- Я не могу… - говорит он себе. Убеждает. – Не могу больше.

…Дизраптор едва ощутимо греется в руке при каждом выстреле. Пепел. Кругом летает пепел – и справа, и слева, и даже горстка праха в кресле навигатора взвивается вверх, когда Ретт разворачивается и бьет ребром ботинка в колено какого-то незнакомого капитана, который оказывается неожиданно ловок и отскакивает вовремя.
Они дерутся молча, страшно, и Ретт вдруг понимает, что ни один из них не уступает другому. Это считанные доли секунд. Вперед летит кулак, локоть, ребро ладони, что-то прилетает в печень – тяжело как бронеспидер. Ретт не может остановиться, не может вдохнуть, его от смерти отделяет только его же скорость блоков и ударов.
Незнакомец учился там же, только лучше.
Ретта держит ярость.
- Я, - вбивает он подсечкой в незнакомца, крутясь между кресел уже мертвых пилотов. – Больше, - удар проходит, проскальзывает между рук, потому что капитан блокирует прямой, а Ретт вдруг расслабляет запястье и вместо кулака вперед летит локоть и с хрустом врезается в висок. – Не могу!!!
Он орет то же самое уже над телом, потом стреляет в него раз и другой, чтобы остался только пепел. Чтобы не видеть всего этого, не слышать, не думать. Не видеть этой формы.
Он бросает дизраптор, сдирает с себя китель, остается в футболке и падает в кресло пилота, прямо на остатки того, первого.
Летать он не может, но вернуться на базу он еще больше не может.
Челнок летит – сперва в никуда, пока Ретта трясет в кресле, пока он зажимает руками лицо, не в силах взять под контроль ничего, и ему еще не страшно, просто больно и безумно горячо внутри, потому что он ушел, ушел, ушел…
Потом Ретт наконец открывает слипшиеся от слез веки и вбивает курс.

Отредактировано Wedge Antilles (25-06-2021 23:28:06)

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Ретт – Рэм – пытается понять, на каком он свете. Перед глазами все еще звездная круговерть, мышцы горят, что-то дергает внутри каждой. Типичный отходняк после парализатора.
Двадцать шестое-одиннадцать-Феда.
Корабль содрогается всем корпусом, ремни врезаются в тело, удерживая его на месте. Он пристегнут.
Он с Шарой. Шара Бэй, имперка, пилот, бывшая пленница Со Герреры, бывшая пленница Восстания, его спутница на ближайшие несколько дней, его любовница.
Новое – она может стрелять в спину.
Новое – корабль, кажется, разваливается к криффу.
Старое-новое, в ее обмолвке – Гаталенты нет.
Старое-новое – он больше не в Восстании.
Мысли короткие, словно кто-то печатает их на деке и отправляет прямо Ретту в голову, и скорость печати у этого кого-то… не очень.
Она что-то слышала, что-то видела, она его разбудила.
Ретт понимает, что кричал во сне. Горло саднит.
Очень плохо. С ним такого не было давно. Хорошо во всем этом только то, что действие парализатора потихоньку проходит. Шевелиться по-настоящему Ретт еще не может, но напрягать мышцы, чтобы разгонять кровь, уже получается.
Ретт пробует.
Он привязан, парализован, и она говорит «рассказывай». Это еще один его кошмар, и легкая улыбка появляется сама собой. Ничего приятного в ней нет, хотя держат его обычные страховочные ремни. Это совсем не то, что сам он знает, помнит и умеет. Все равно это неприятно, страх липкий, тихий, идущий откуда-то изнутри.
- Что… - губы почти не слушаются, голос звучит неправильно. Это вообще не голос, скорее хрип. – Что ты будешь делать на Феде?.. Со мной.
Говорить трудно, Шейл звучит невнятно.
Но если она собирается сдать его имперцам, а это самый правильный поступок для имперского военного летчика, об этом хорошо бы знать заранее. Может, она не связала его только потому, что не подумала. Или считает, что парализатора достаточно.
Ей надо было стрелять боевыми.
Летчики…
А еще ей надо пристегнуться. Корабль трясет слишком сильно. Не похоже, чтобы ситуация улучшалась. Если они так войдут в атмосферу... Нет, они уже входят, поэтому такая тряска. Нерасчетный угол входа.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Ретт гадает, правду ли она говорит. У него еще слишком качается мир, слишком сильно хочется пить, чтобы сходу понимать такие вещи. Ничего?
Хорошо, ничего. Допустим. А если нет, она его пристрелит. Это надо запомнить, это важное.
Да, он может убить невиновного. И мирного тоже может. И он не самый умный человек в Галактике, это тоже данность, но… Что она пыталась ему объяснить?
Ретт пытается вспомнить.
Что он террорист? Нет, что-то раньше. Что?
Он не помнит. Или этого не было. Но может, что-то было, а он не помнит. Вспоминает что-то другое, какие-то обрывки фраз, которые становятся длиннее по мере того, как он о них думает.
- Ты не имперка, - говорит он вместо ответа, хотя пить ему хочется смертельно – во рту сухо так, что даже губы не облизать. – Ты должна меня сдать. Это твоя обязанность как имперского офицера. Но ты не хочешь. Ты… немного восстаешь. Сама. Так это начинается, всегда. Немного восставать внутри. Пристегнись. Мы падаем.
За обшивкой слышен едва ощутимый тонкий свист. Они идут вниз слишком быстро.
- Пристегнись! – просит он, требует, не имея никакой возможности шевельнуться. – Сейчас, Шара!
Это, конечно, может никому не помочь, но Ретт не умеет не пытаться. Это старое, еще гоночное.
Неважно, как ты победил – выиграл милю или дюйм.
Смерть или чудом выживший набор костей в кресле. Там видно будет. Может, они посадят. Спланируют. Ну вдруг. Может, что-то внизу. Что-то, что мягче камней.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Ретт не говорит на олис коррелизи. Слова он понимает по контексту – и еще по экспрессии. Зато он хорошо понимает крик. Он должен хорошо понимать крики, любые их оттенки. Присваивать им значения по определенной шкале.
Когда человека не трогает сказанное, он молчит или пожимает плечами, вежливо улыбается или коротко показывает средний палец, но его реакция редко занимает больше двух секунд. Шара кричит. Меняет язык.
Самоконтроль поехал, отмечает про себя Шейл. Как отмечает и многое другое. Думает, почему Шара так реагирует. Ей это страшно? Или ей это больно?
Ему когда-то было и страшно и больно – осознать себя не просто частью Империи, но одним из тех, кто катит эту безумную машину по разумным, позволяя ей перемалывать их шагоходами и планетарными танками, отбирать самосознание целых народностей, превращая их из расы с собственной историей и языком в абстрактных экзотов, место которым на подсобных работах и в аграрном секторе, под чуткой рукой управляющего, назначенного Империей.
Когда приходит такое понимание, всегда чувствуешь себя тем еще мудаком. И еще страшнее то, что надо набраться решимости что-то менять. Ведь спокойнее – закрыть глаза, найти десяток отговорок, остаться со своими и при своих, при своей знакомой койке в каюте на родном носителе, при своих дежурствах и знакомом каф-аппарате в кают-компании, при своем прицеле, который временами оборачивается в сторону фигур в имперской форме, и наконец, при своем дознавательском ремесле.
Слишком много, думает Ретт.
Мама говорила в детстве, что у добра нет рук, кроме твоих.
Почему она не сказала, что у зла тоже нет рук, кроме моих?..
- Нет никакой твоей Империи, - с трудом говорит он, не уверенный, что его слышат. – И моей нет. Есть Империя… набуанского карлика… Таркина и Вейдера…
Он не успевает даже дернуться, когда корабль начинает трепать особенно сильно и Шара бьется виском о полку. Она падает так, что мгновенно становится ясно – без сознания. Хорошо, если жива. Очень велика вероятность, что нет.
Мышцы не слушаются совершенно, Рэм пытается шевелиться под ремнями безопасности, но тщетно. Тело отзывается жестокими судорогами. Говорят, джедаи умеют справляться со станом чуть ли не силой мысли. Он не джедай. Через несколько мгновений он прекращает борьбу и поступает так, как его учили – размеренно дышит и ждет, когда корабль наконец упадет. Ему нужно встать и пристегнуть  Шару, или хотя бы проверить, жива ли она, но это невозможно – а знать, когда ты ничего не можешь сделать, его учили очень хорошо.
Признавать это он, правда, не любит. Но в этот раз выбора никакого нет.

Корабль страшно мотает в атмосфере, потом начинает греться обшивка и в каюте становится жарко. Ретт смотрит в потолок. Это будет самая глупая смерть на свете. Допустить стандартную, во всех учебниках описанную ошибку – начать доверять женщине, с которой спишь. Получить станом в спину. Погибнуть самому и дать погибнуть ей.
Заслуженно глупая смерть, что уж там.
Ему страшно и он дышит сквозь стиснутые зубы. Страх разгоняет по телу бешеный адреналин. Он горит в крови и в каждой мышце, борется с парализатором. Все без толку. До самого удара.
Ретта бросает на ремнях, он слышит треск креплений, скрип корабля, жалобный скрежет металла, чувствует кровь на губах и теряет сознание – все за один миг.
Во всем этом есть только один плюс.

Он приходит в себя от тепла на лице.
В потолочной переборке разлом. В него проникают солнечные лучи и местный воздух. Странный. Сухой, чистый, сладкий, с примесями… далекой свалки?..
Ретт не понимает. Он осторожно приподнимает голову.
Сколько прошло времени? Загадка, но время унесло с собой и паралич. И… он жив.
Шара?..
Мир плывет.
Кое-как он отстегивает ремни, потом падает с койки на пол. Сесть – для него слишком трудная задача. Все болит.
В тишине надсадно звучит чей-то крик. Так кричат от лютой боли, Рэм знает. Но ему пока все равно – он находит оружие, термос с водой, жадно пьет, сидя на полу каюты, усыпанной металлическими и пластиковыми осколками.
Кораблю хана.
Шара?
Чтобы проверить пульс, надо до нее добраться. Шевелиться больно, но надо. Рэм тянется к летчице, долго щупает шею, потом висок. Удар был сильный, но она жива. Это главное.
От облегчения он почти вырубается снова, но держится, мотает головой, разгоняя туман.
Порядок действий: оружие, аптечка, активировать аварийный маяк – для нее. И… И надо валить. Но сначала обработать ее. Проверить. Ему нужен сканер. И осмотреться.
Он прощупывает девушку еще раз. Голова, шея, ключицы, спина, ребра, что сломано еще?..
Только после этого, убедившись, что ее это не убьет, Рэм перекладывает Шару на свою койку. И медленно, то и дело хватаясь за голову, идет проверять корабль. Дверной проем перекошен, дверь наполовину вышла из пазов в стене и застряла, ему приходится выбираться.
Он думал, что кораблю хана?.. Это не то слово.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Врага вокруг нет, отмечает Ретт сквозь головную боль, щурясь от яркого солнечного света. Это первая хорошая новость за сегодня. Крики раненого бьют по ушам – он где-то неподалеку.
Шейл безразлично смотрит туда, где валяется оторвавшийся кокпит. Да, точно, кто-то из рубки.
Сейчас ему это малоинтересно.
Он ищет в аптечке стимулятор,  вводит глубоко в бедро, и несколько минут просто дышит, крепко держась за кусок обшивки. Чувствует, как теплеют руки, ноги, как бодрее бьется сердце. Стим – великая вещь.
Кокпит выглядит так, что можно не гадать, уцелела ли радиорубка. Проще принять как данность, что дальней связи у них нет.
Убедившись, что вокруг корабля, на первый взгляд, безопасно, если не считать разогретой их падением земли, он сильными ударами ботинка забивает покореженную дверь их с Шарой каюты в пазы. Сквозь узкую щель девушку не протащить. Его не хватит сейчас, чтобы помочь всем, и в таких ситуациях он всегда выбирает тех, кто с ним.
Шара больше не с ним, она ясно дала это понять, но он еще чувствует… ответственность? Что-то.
Он не знает.
В каюте все тот же бардак. Стимулятор отлично работает, и Ретт поднимает имперку на руки и выносит на свет. Аккуратно укладывает подальше от корабля, в тени воткнувшегося в землю куска обшивки. Тратит несколько минут на то, чтобы найти подходящие, нужные ему предметы, потом аккуратно обматывает запястья Шары обрывками чужой куртки. От владельца почти ничего не осталось, и куртка грязная, с кровью и копотью, но мягкая, а ему надо, чтобы вышло мягко.
Рэм тщательно связывает руки девушки поверх обмотки. Сколько ей придется так лежать, он еще не знает, и связывает как следует – как ценного пленного. Как штурм-коммандос, а не как врач.
То же самое делает с ногами. И только потом подкладывает ей под голову свернутое одеяло, прихваченное из каюты, и открывает аптечку.
Единственное, что в этих аптечках хорошо, это ампульница. А вот состав – как для нищих делали.
Ретт проверяет пульс, вводит обезболивающее – ей точно потребуется – потом несколько препаратов от сотрясения мозга. Не все, что надо, но больше просто ничего нет.
Потом он садится рядом, отламывает кончик одной из оставшихся ампул и подносит ее к носу Шары Бэй.
Пахнет убийственно резко, и свободной рукой Ретт заботливо придерживает ее голову, чтобы не мотнула от неожиданности и не сделала себе больно.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Она приходит в себя и в глазах ее в первые секунды чистый страх. Он почти мгновенно уходит, прячется за знакомой иронией. Рэм осторожно опускает ее голову на свернутое одеяло.
У него в голове тоже каша. Мутит после падения. Он сверху вниз смотрит на Шару Бэй и вдруг понимает, что путается – в собственных именах, в событиях, в своем прошлом. Память ведет себя странно. В ней какие-то провалы, в которых что-то есть, но чтобы разобраться, что именно, надо сесть и подумать. Порыться в себе.
На это нет времени, голова болит.
И этот еще орет.
- Я оставлю тебе аварийный маяк, - говорит Ретт, стараясь говорить как можно более внятно. Похоже, удар об землю и для него даром не прошел. – Не бойся. Я сейчас проверю, можно ли тебя здесь так оставить. Чтобы никто… не сожрал или не унес. Оставлю тебе маяк, нож, воду. Развяжешься как-нибудь. Наши… подберут… Рубки нет, но маяк вроде работает…
Он говорит неправильно. Надо не «наши», надо «имперцы».
Он Ретт Шейл, ему двадцать два…
Он лейте…
Он Рэм Ренарт, ему двадцать пять, он повстанец, дважды дезертир.
- Я уйду, - говорит он. – Скажешь… что я тебя заставил… или что. Пойду посмотрю, что там эти… Береги себя. Не дай им себя… убить. Как моих парней. Они убили моих ребят, я так думаю. Где-то. Может, прямо на базе. Может, уже на Кесселе. Не знаю. Не хочу, чтобы тебя.
Он пытается улыбнуться, гладит Шару по щеке, а потом встает на ноги. Его шатает, он ловит утраченное было равновесие. Что он несет вообще? О чем он сейчас говорил?
- Я еще не ухожу, - говорит он и тоже не знает, зачем. – Потом уйду. Проверю только все.
Раненый надсадно кричит, и это хорошо – может, есть шансы.
Какое дело Рэму до чужих шансов?
Нет, это не глюк, ему всегда было дело, все в порядке. Несколько секунд он смотрит на мелкие камни под ногами, потом уверенно берет курс к остаткам рубки. Идет нормально, ровно.
Нет, все хорошо.
Среди остатков рубки виднеется синекожая фигура, и Рэм подходит к ней, мучительно пытаясь вспомнить, как зовут тви’лечку.
- У… Уна? Что…
Что случилось, он видит сразу. Очень плохо. Рэм заранее сжимает где-то внутри тот кулак, в который в таких случаях нужно прятать то, что в тебе хрупко. Спасти дуроса нельзя, а помочь… можно.
- Давай посмотрим, что можно сделать, - говорит Ренарт. – Или хочешь побыть с Шарой? Она там, у камней. Цела, но сильно ударилась головой. У нее галлюцинации, она немного бредит. Я ее связал, ты ее не развязывай пока. Потом, как полегчает…

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
От криков в голове немного проясняется. Так всегда бывает, если глубоко дышать, пробовать ходить и что-то делать. Как будто организм понимает, что ты от него не отстанешь, и немного тебе уступает.
Рэм осторожно прикасается к запястью алиенки.
- Тшш. Я врач. Хирург. Я знаю, что не похож. Но это правда.
Раненого зовут Гар. Это хорошо знать, но уже через несколько минут будет бесполезно. Разве что для надгробного камня.
- Если ты вытащишь рычаг, он тут же умрет.
Это правда. Такие вещи не делаются без операционной, без хирургических дроидов. Его зальет кровью, которую пока запирает инородное тело. Он истечет очень быстро – на пол, который не впитает этой крови. Но еще раньше кровь заполнит грудную полость, порванные легкие, сдавит сердце и все закончится.
- Если не вытащишь, промучается еще несколько часов и все равно умрет.
Сколько именно часов, Рэм не знает. Смотря сколько он тут пролежал. Наверное, не очень долго.
- Надо ему помочь. Но не так. Отпустить. Понимаешь?

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
Рэм смотрит на синекожую девушку и вдруг понимает, как сильно устал. Как страшно у него болит голова. Как паршиво ему после стана. Как он один – снова один – и впереди у него дорога, по которой надо еще пройти.
Рядом раненый, он медик, это место катастрофы, он же как раз такой, спец по катастрофам, вот это и есть его медицина – поле боя или место, где что-то быстро и катастрофично развалилось. Его… его функция. 
Но он так устал.
Ему… ему больше всех надо? Да нет же. Он… террорист.
Может, хватит? Ехать на двух байках сразу, пытаться быть кем-то еще, каким-то таким, чтобы наедине с собой было хотя бы терпимо?
- Кому висеть неживым трофеем, где пропасть скалит внизу клыки, - бормочет он себе под нос, глядя на тело. – Ты был не прав, ведь еще правее – блаженны! – нищие дураки…
Очень старые стихи. Никогда он не понимал до конца их смысла, а сейчас просто вспомнилось. Может, и не к месту вовсе.
- Хорошо, - вдруг говорит он уже так, чтобы Уна без труда услышала. – Это твой друг. Тебе решать.
Парой слов переложив ответственность на чужие плечи, он разворачивается и идет прочь. Обратно. Проверить Шару. Проверить укладку, что там по карманам, что оставить ей, что взять с собой. Разобраться с маяком, наконец.

[nick]Ram Renart[/nick][status]Следы на песке[/status][icon]https://i.ibb.co/Dzn4KLC/34.jpg[/icon][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>Рэм Ренарт</b>, гребанный террорист, личная головная боль Шары Бэй[/LZ]
- Экипаж, - Рэм садится рядом на камни, устало разыскивает среди них флягу, откручивает крышку. – Навигатор. Грудь пробита. Ставлю на гемоторакс. Он там замолчал уже… Пару-тройку часов, может, протянет.
Он жадно пьет, потом наклоняется к Шаре, приподнимает ее голову и подносит флягу к ее губам.