В перерывах между терапией для управления гневом и самим гневом, Гэвин нашёл себе занятие. Оно больше подходило для дроидов, мелких адъютантов и прочих мальчиков на побегушках, но сидя на земле и разглядывая обвисшее и серое лицо психотерапевта по три часа на дню, он был готов пересчитать все заклёпки на каждом из двенадцати крестокрылов в ангаре, не то что вручную перебрать целую коллекцию записей телеметрии.

Да, оказалось, у Разбойной стараниями Зрайи была огромная коллекция собственной телеметрии. Пару раз Дарклайтер посмотрел на свою, а потом отдал астромеху запись из боя Веджа с пиратом, чтобы сравнить со всей этой огромной базой хоть на какое-то соответствие. Как-то быстро от Веджа он подхватил эту уверенность, что такой пилот обязательно должен был мелькать где-то в числе Проныр. Хоть кусочком плоскости, хоть потенциальным кандидатом, хоть на один день... Правда, на следующий день, снова погрузившись в вязкую будничную безысходность в мягком кресле этого штатного военного мозгоправа, и сам забыл.

А соответствия нашлись, причём не единственные. Самые старые совпадали практически на все девяносто девять процентов, те, что поновее — процентов на девяносто пять, хотя и этого было предостаточно, чтобы уверенно заявить, что автором такого полёта был один и тот же человек. В конце концов, они люди, а не дроиды, нет-нет, но с каждым боевым вылетом и стычкой они становятся хитрее, умнее, и ни одна схватка не копирует предыдущую или будущую. Остаётся стиль, фирменный почерк — те самые девяносто пять процентов, будто заданные на компенсаторе.

Полковник, оживившись впервые за эту неделю, поспешил посмотреть, кто же из Разбойной взялся за пиратство, и авторству первой телеметрии сначала не поверил. Проверил другую, и ещё одну, но все они единогласно твердили о том, что принадлежала она Тайко Селчу.  Не какому-то добровольцу на один день, на минуточку, а самому бывшему Проныре-лидеру. В какой-то момент он даже порадовался, что в военных архивах не шастали журналисты, иначе громких заголовков у них было бы на месяц вперёд — такая правда всколыхнула бы голонет.

На какое-то время Гэвин решил отложить крайнюю печаль от своего приземлённого положения и поделиться открытием сейчас же, не прерываясь на каф и прочие напитки для возвращения себе хоть толики жизнелюбия. Благо, до отведённого генералу Антиллесу кабинета рукой подать — и, собрав нехитрый набор из датакарт, Дарклайтер вломился туда незванным посетителем, надеясь, что за такие новости ему можно всё простить, ведь вопрос личности пиратского мастера волновал не его одного.

— Ведж, я попросил Кэтча сравнить телеметрию того пирата с архивными телеметриями... Ты никогда не догадаешься, с чьей телеметрией совпадений больше всего, — он по-хозяйски вставил две карты в голопроектор, выводя две телеметрии рядом. За некоторыми мелкими деталями они были практически идентичны. Он ткнул в одну из них: — Вот эта — пирата из вашей дуэли. А эта, — он указал на вторую, — записана в начале восьмого года. Для чистоты сравнения, они с одинаковых Т-65В, — Гэвин потянул загадочную паузу.

Гэвин ещё немного потянул, потомил, будто нерфовое мясо в духовке. Редко когда бывает такая возможностть, и раз она есть — надо пользоваться. То есть, конечно, даже фантастическая степень соответствия телеметрии не давала абсолютной грании в личности пирата, но это была хоть крошечная зацепка, вполне соответствующая реальности перед их глазами.

— Ребята Сунтира? Ну, в какой-то мере — да... — Дарклайтер ещё немного потянул и ни капельки не соврал. В конце концов, обучение у Фела в какой-то мере тоже причисляло его к неким «ребятам Фела».

А потом больше не стал томить. Потому что если мясо передержать, оно становится больше похожим на подошву и совершенно теряет весь свой вкус и аромат.

Полковник клацнул по кнопке, вводя вместо телеметрии краткое досье. Старое, конечно, того восьмого года; за двадцать пять лет алдераанец обзавёлся куда более внушительным послужным списком, который и в своём кратком изложении был отнюдь не кратким.

— Тайко Селчу, позывной Проныра-2, капитан Корпуса звёздных истребителей Новой Республики, — прочитал он вслух первую строчку, с чувством выполненного долга усаживаясь полубоком на голостол. Так было удобнее рассматривать всё, что происходило на лице Антиллеса.

Тайко может и выписывал в воздухе фантастические фигуры, но теперь он же, в своё отсутствие, расписывал физиономию бывшего комэска и лучшего друга по совместительству не менее мастерски.

Как жаль, что Селчу этого не увидит. У Гэвина даже не выйдет как-то увековечить всю эту гамму неподражаемых чувств на лице, но тем ценнее быть единственным зрителем.

— И только? — нет, наверное, если бы он оказался на месте Веджа, в первую очередь он тоже задавал бы вопросы Лее. И самому Тайко... Гэвин, конечно, задал бы и парочку вопросов себе — почему он сам не понял, почему вообще тогда решил кидаться торпедами? Мысль о том, что он стрелял в друга, делала пальцы холоднее. Он старался не дать ей укорениться, потому что тогда нажимать на гашетку в бою будет трудно — в каждом сопернике будешь искать знакомого и выжидать, чтобы не сбить. Но в каждой схватке друзей не будет, и они ждать не будут второго и третьего момента испепелить тебя. Дарклайтер ещё пару раз пощелкал кнопками голопроектора.

— С более поздними телеметриями с новых крестокрылов, соответствий не менее девяноста процентов. С пиратом у Орд-Тессебока — тоже, — он буднично вздохнул, однако со стола так и не слез. Оглядел с ног до головы Антиллеса, немного подумал и добавил: — Зато ты теперь точно знаешь, кому звонить, — хотя он не обещал, что Селчу поднимет, или что он вовсе не сменил номер ради дел сопротивленческих. Или вот, пиратских.

Гэвин молчал, борясь с мыслями в собственной голове. Да, его занимал совсем не вопрос причастности ко всему этому Сопротивления, причины выбора такого сомнительного занятия Селчу и прочее, что излучал Ведж, нарезая круги вокруг стола.

Поэтому он честно признался:

— Не знаю, — в конце концов, чужая душа — потёмки, да и сделать они ничего не могли с тем, что знали. — Возможно, это случайное совпадение, и там на самом деле не Тайко... — но Дарклайтер прозвучал так тихо и неуверенно, что сам никогда не принял бы всерьёз свои слова. Не бывает таких совпадений, не бывает двух людей в галактике, летающих с таким точным копированием техники и привычек друг друга. И дело не в Сунтире Феле, или ещё чём-то — не один Селчу был его студентом, но больше никто так абсолютно не совпадал.

В конце концов, полковник слез со стола. Ему тоже было трудно сидеть, однако по иному поводу, нежели у Антиллеса. Да, всё это совершенно ужасно, направлять оружие на друзей... вдвойне ужасно в этом было другое, уже случившееся.

— Я стрелял в него протонными торпедами. Прямой наводкой, — выдавил он из себя. Отлично помнил, как стрелял, как стремился разнести в пыль — за ведомого, за свои надруганные плоскости и дюзы. Знай бы он, пойми, что это Тайко...

Хотя, по-хорошему, не стоило вообще лезть в эту историю с дочерью президента, с Призрачной, с расстрелом без суда и следствия, но кто дал бы ему увильнуть.

Нет, оказывается, держаться на ногах тяжелее, чем сидеть, поэтому Гэвин всё же усаживается в потёртое кресло и почти вздыхает тихо. Почти — потому что выходит дёрганно и нервно. Раньше пираты были просто кучкой, стаей, сворой людей и ксеносов, не имевших ни имени, ни лица. Не распознаваемая однородная масса на ржавых посудинах и новеньких, с ещё не выветрившимся запахом краски, кораблей — разношёрстные в крайней степени, как и породившая их огромная галактика, что не было никакого портрета типичного пирата.

Теперь у всей этой вечной, как звёзды, касты появилось лицо, причём весьма ясное и чёткое, или, чего больше — лицо друга. Здесь бы своему незапланированному отпуску только порадоваться, что хоть какие-то считанные дни не придётся сталкиваться с вопросом «а это — Тайко?» То, что он жив — дело очень быстро исправимое... Если, скажем, Призрачная на плоскостях снова принесёт приказ расстреливать всех, кто попадает в перекрестие пушек, а веса возразить и не исполнить не хватит, то минует ли снова Селчу эту участь? Дважды ведь, как известно, ничего одрнаково не случается.

Не винить себя пока получалось с трудом, но Антиллес звучал достаточно убедительно, чтобы хорошенько постараться. Дарклайтер подпёр голову рукой, облокотившись о край стола. Эти занятия по управлению гневом влияли на него скверно.

— Что ты будешь теперь делать? — он сменил тему, уходя в сторону, будто заложив крутой вираж. В том, что генерал обязательно будет что-то делать, он не сомневался ни капельки.