С Акивы Каре убирается относительно благополучно: по крайней мере, когда она уже вбегает на посадочную площадку и запрыгивает в транспорт в последнюю минуту, Темин еще ищет себе что-нибудь подходящее. Это ее беспокоит, ей хотелось бы проводить его на прямой рейс до Кореллии и убедиться, что он улетел, но прямых рейсов нет, и если она останется, то рискует опоздать.
А дезертировать из Сопротивления или нарушить прямой приказ она все еще не готова.
Поэтому – три коротких перелета, две пересадки, и вот третья – самая длинная. Зато здесь есть приличный космопорт, в котором можно поесть и отдохнуть перед последним рывком. Здесь на удивление мало народу даже для ночи, большинство основных путей все еще перекрыто, и никто никуда не летит. Чтобы скоротать почти четырехчасовое ожидание, Каре находит открытое, но пустое кафе, располагается за дальним столиком, заказывает плотный ужин.
Но даже вкусная еда не спасает от бесконечных мыслей о том, что будет дальше.
Да ничего не будет.
Ничего хорошего, по крайней мере.
Ей бы хотелось поговорить об этом, поговорить хоть с кем-нибудь, но ни одна подходящая кандидатура в голову не приходит. Никто не даст ей совет с высоты прожитых лет, никто не посмотрит на ситуацию под таким углом, под каким она сама еще не смотрела. В трудную минуту ей всегда становилось легче от разговоров с По, но сейчас и По, наверное, бессилен. Если только…
Каре долго ищет в недрах списка контактов нужный, все-таки находит, медлит некоторое время, глядя на запись «Кес Дэмерон» и все же нажимает на кнопку вызова. Она никогда не общалась от отцом По без По, пусть номер у нее был, и сейчас он, наверное, очень удивится, но не съест же он ее, в конце концов – тем более, с другой планеты.
На Кореллии уже вечер, но еще не слишком поздний для звонка.
- Кес, здравствуйте! Это Каре… подруга По. Вы меня помните, может быть…

- Всё в порядке! - торопливо заверяет его Каре и думает: вот дурища, надо было ведь с этого и начать! Учитывая, какие приключения в последнее временя выпали на долю По. Даже если его отец знает только о половине, этого уже вполне достаточно, чтобы хвататься за голову и не спать ночами. - Я, правда, не видела его последние пару дней, потому что у меня выходные, но когда я улетала, он выглядел хорошо.
Это даже правда. К По вернулся голос и понемногу начала возвращаться живость во взгляде. Он уже почти совсем прежний, хотя все равно теперь немного другой. То, что с ним все в порядке - это, конечно, заслуга Мэй, но Каре не помнит, знает ли Кес про Мэй. И тем более не знает, одобряет ли он такой выбор.
Она вот даже очень одобряет.
- Нет, Кес, я звоню вам не из-за По. Понимаете...
Каре теряется. Как это объяснить, как рассказать? У нее в голове была какая-то относительно стройная фраза, когда она набирала номер, но она немедленно улетучилась в неизвестном направлении, когда потребовалось ее высказать.
- Понимаете, мне нужно с кем-то поговорить. С кем-то, кто старше меня... и умнее... и мудрее. Мне нужен какой-то совет, я сама не знаю, какой, но знаю, что все, что могут сказать мне друзья, тот же По, я уже и так прокрутила в голове. А вы... вы когда-то сумели уйти с войны и начать мирной жизнью, поэтому... Я думаю, мне нужен именно ваш совет.
К концу этой речи Каре совсем теряется и думает, что зря позвонила. Не нужно было волновать человека и морочить ему голову этими своими глупостями.
Но ей правда нужен совет.
Просто какие-то слова со стороны, с высоты опыта и возраста.
Были бы живы родители - можно было бы прийти к ним, может, наконец-то понять их, помириться, найти общий язык. Но с этим она опоздала...

- Я не хотела вас пугать, простите, - снова смущается Каре.
В этом разговоре она с самого начала чувствует себя лет на десять младше, чем она есть на самом деле. Это странно. Она понимает, как летать, понимает, как воевать, понимает, как вести себя в той или иной чрезвычайной ситуации, но ровным счетом не понимает ничего о том, как жить эту жизнь.
Обыкновенную, нормальную жизнь. На одной планете, в своей квартире, с пониманием того, что с тобой должно быть завтра, через месяц и даже через год. Она еще не пробовала, но уже не понимает.
- У вас родился сын, когда еще шла война... Расскажите, как вы с женой на такое решились, как вообще у кого-то получается создавать семьи и рожать детей, когда война? Как уходить от войны в мирную жизнь, если больше ничего не умеешь, только воевать? Как у вас получилось, ведь вы тоже долго были на войне. Понимаете, я... просто не понимаю, смогу ли я бросить всё, бросить всех, что я потом буду делать со всем этим...
Каре нервно смеется, сжимает ладонями виски, встряхивается и снова смеется, кусает губы.
Даже если Теммина в конце концов не будет рядом, то у нее, наверное, будет ребенок? А нужен ли он ей - без Теммина? Ей нужны оба и у нее будут оба, нет, никаких других "если"! Но даже если оба, то как же друзья, эскадрилья, вообще все? Сопротивление, конечно, обойдется без нее, ну а она без них - обойдется?
- Простите, это очень сумбурно. Простите. Мне просто очень страшно. И непонятно. Я не понимаю, что я буду делать, если у меня вдруг будет просто семья и просто жизнь, обычная, гражданская. Мне кажется, у меня не получится.

Каре слушает очень внимательно. Спокойный и уверенный голос Кеса действует на нее так, как и должен: очень разволновавшись перед началом разговора, сейчас она потихоньку успокаивается. Это похоже на то, как всегда действуют на нее разговоры с По. Она поговорила бы с ним и сейчас, но их жизни слишком похожи.
А Кес всё еще кажется именно тем человеком, который ей необходим.
- Очень страшно, - Каре кивает, вздыхает, молчит. - Очень много обстоятельств, которые... ну, словом, если бы я сейчас сделала аборт, всем было бы проще: мне, Теммину... всем. Наверное, так же думала и ва... твоя жена, да? Ведь там, на Хоте, наверное, было в сто раз хуже и опаснее, чем сейчас в галактике. А я вот теперь, тридцать с лишним лет спустя, не могу себе представить жизнь без такого друга, как По.
Она ни о чем не спрашивает, просто пытается уговорить саму себя. Но в то же время представляет себе, как Кес успокаивал Шару, как был рядом, как увез ее в безопасное место, как заботился.
Ведь было так?
А она ни в чем, абсолютно ни в чем не может быть уверена. Еще недавно она могла положиться на Теммина абсолютно во всем, она верила ему больше, чем себе. Сейчас она так не может. Он обещал, он уверял, а в следующую минуту Каре со страхом думала, как будет жить, когда останется одна. Не "если" - именно "когда".
- Я не первая такая, конечно. И если рассуждать объективно, то я просто придумала себе дурацкую проблему. Только жаль, что ни у меня, ни у него никого нет. Родственников, то есть. Если с нами что-нибудь случится... будет худо. А еще вот что, понимаете... понимаешь. Вот это чувство, что пока друзья рискуют жизнями, пока где-то происходят важные вещи, ты сидишь на месте и занимаешься какой-то ерундой - оно у тебя было? Чувство, что ты всех бросил? Оно у меня появляется сразу, вот сейчас, когда я только думаю о том, чтобы... бросить.
Ужасное слово. Ей не хочется никого бросать, и при этом умом Каре понимает, что Сопротивление спокойно проживет и без нее.

- Я не хочу одна, - шепчет Каре очень тихо, одними губами, не зная, слышит ли ее Кес, да и не думая об этом. Это просто отчаянный беззвучный крик в пустоту: я не хочу одна! Именно в этом всё дело. Если бы Теммин был рядом, она бы не колебалась. Пусть со всеми своими проблемами, пусть не совсем здоровый, но - рядом. А он улетел решать проблемы - вроде бы ради нее, но на самом деле создав ей этим еще миллион и одну проблему.
И в то же время, если представить себе малыша, похожего на Теммина, то очень хочется узнать, каким он будет, каким он вырастет, очень хочется, чтобы ее любовь, даже если она закончится трагично, осталась в этом мире: с ее кудряшками и с глазами Теммина.
- Мне очень страшно, потому что этот циничный совет может оказаться правдой, и я останусь одна. Но если я останусь одна, то... наверное, пусть лучше с каким-то воспоминанием о Теммине, с его ребенком, а не совсем одна? Я так его люблю, я никого так не полюблю больше.
Это звучит слишком театрально, но Каре уверена, что это правда. Их любовь родилась из долгой и крепкой дружбы, в какой-то мере их дружба даже надежнее, чем любовь. И больше так никогда и ни с кем не будет. Больше ей никто не нужен, невозможно же так полюбить кого-то еще.
- Пройдут все эти нервы, весь этот ужас, и если я сделаю аборт, то всю жизнь буду думать о том, что сделала ошибку. Да? А если не сделаю, то... в конце концов, выкручусь как-нибудь, если денег совсем не будет, можно временно пристроить ребенка в круглосуточные ясли и заработать. Я, правда, только и умею, что летать... Но, например, за рейсы по сложным маршрутам платят хорошо, а я умею.
Всё-таки истерика - абсолютно ненормальное состояние для ее мозга, и стоит только едва-едва нащупать почву под ногами, как мозг стремится построить рабочий план и вообще найти выход из безвыходной ситуации.
- Только если я буду одна, мне придется вернуться на Сарк. Это спокойное, но плохое место, я всё детство страдала из-за того, что родители однажды сбежали туда от войны. Там всё серое и вечный смог, невыносимо. Я бы хотела что-то более благополучное. И чтобы друзья хоть иногда прилетали в гости, а ведь у них служба, своя жизнь, ты понимаешь. Кажется, мне нужен каталог планет для беременных... - Каре глотает нервный смешок, а потом думает, что в Голонете, наверное, есть и такой.

- Правда?.. - удивленно и обрадованно переспрашивает Каре, глядя на Кеса так, словно тот только что решил все ее проблемы этим своим предложением.
Вообще-то, конечно, не решил. Более того, в следующую секунду она понимает, что порядочный человек е должен принимать такое предложение. Да, оно искреннее, но сделанное в порыве сочувствия и участия. Никому не понравится чужой человек на собственной территории, никому это не будет приятно и удобно. Если ее жизнь не уйдет в совсем уж неуправляемый штопор, она ни за что не воспользуется этим предложением.
Но если все-таки уйдет...
- Ох. Простите, - радость очень быстро сменяется смущением. - Спасибо вам огромное. Я все-таки очень, очень постараюсь справиться сама, мне не хочется зазря тревожить и надоедать... тебе. Но это приглашение вдруг так обрадовало меня... и приободрило... и немного даже успокоило. Теперь буду знать, что даже если всё закончится самым ужасным образом, я найду крышу над головой. Только... не говори про всё это По, пожалуйста? У него сейчас своих проблем хватает. А с другой стороны, у них вроде бы только-только все наладилось с Мэй. Это помогает ему справиться со всем этим, что с ним было. Не хочу его загружать своими проблемами. Хорошо?.. Я попозже ему все расскажу... когда все-таки решу, что же мне делать с ребенком и со всем остальным.
Если оглядеться вокруг, то у всех друзей есть какие-то проблемы, даже посерьезнее ее проблем. Наверное, у Кеса они тоже есть, но про них Каре ничего не знает и потому ее не грызет это ужасное чувство "вот у него настоящие проблемы", а у меня-то так, мелочи".
- И тебе я тоже хотела бы иногда звонить, можно? Я не буду много жаловаться, честно. И много болтать. Я просто... - Каре чувствует, как в голосе вдруг предательски дрожат слезы. Она просто - что? Ей просто невыносимо одиноко. Но она только что пообещала ныть. - Нет, ничего. Просто ты такой человек. Спокойный, мудрый. Мне очень не хватает этого.