Об ограблении Ку-Куинн услышал от кого-то из своих студентов в перерыве между парами. Гаталентцы возмущенно обсуждали новость разнесенную куда только не планетарными СМИ. В голонете мнения разделились, многие — особенно инопланетяне — считали, что не с чего гаталентцам возмущаться, подумаешь какой-то чай забрали, а большую часть команды оставили в живых! Да по меркам Пиратского Кризиса — это выглядело так, будто бы ничего и не произошло. В ответ гаталентцы с пеной у рта доказывали обратное, а в итоге под новостными заметками получались страшные холивары.

Пару таких Эш просмотрел вечером после возвращения с работы, потом закрыл новостную ленту. Ситуация с ограблением вызывала уныние, но в целом, ничего настолько ужасного, чтобы тысячи разумных, вместо того, чтобы придумать, как решить проблему, воодушевлённо кидались друг на друга, Ку-Куинн в ограблении не видел. Более того, от чужих взаимных нападок у него сильно разболелась голова. Да и простуда, которую он заработал в плену у пиратов, все еще давала о себе знать. Видимо, дело было не только в переохлаждении, а какую-то заразу он тогда все-таки подцепил... Мало ли кого и в каком состоянии здоровья в тех клетках возили пушистые работорговцы.

О собственном приключении он пока не сильно распространялся, потому что дорожил возможностью и дальше продолжать совать свой нос в чужие незаконные дела, а просочись такая история в СМИ, то быстро бы журналисты из этого накрутили какую-то драматическую историю. Вообще такие истории очень хорошо продаются и собирают аудиторию, кого не разжалобит судьба бедного профессора, оказавшегося в руках злобных пиратов-работорговцев, но сумевшим спастись! Ку-Куинн вспомнил, как именно он спасался и только фыркнул про себя. Но да, разглашение ему бы принесло куда бы больше проблем, чем пользы. Так что он в каком-то смысле даже был благодарен этой дурацко простуде, потому что смог предъявить её как объяснение своего отсутствия. Ну а царапина на подбородке — так это рука дернулась пока брился. Почему-то лепить на лицо бакту он не стал, хотя порез на груди залепил почти сразу же.

Поняв, что какое-то время тупо пялится в рабочий стол компьютера, на котором у него синхронизированные с временем суток стояли живые обои с чайным столиком, и прудиком на заднем плане, Эш потянулся, зевнул и решил, что пора идти спать. Но перед сном все-таки стоит повисеть какое-то время, чтобы успокоить мысли.

В какой-то момент медитации Ку-Куинну показалось, что к звукам дома добавились какие-то новые, но в зале для небохождения и в спальне были настежь открыты все окна, и много звуков приходило из летнего леса. Так что вероятно просто зверь в сад забрался, но как забрался, так и уйдет. Когда-то зимой в подвале у него поселилась семья ёжиков и какое-то время там жила. Эш их не трогал, а иногда выставлял им блюдечки с молоком. Потом ёжики переселились куда-то еще. Может быть это они? Так, он завтра пойдет и проверит, а пока — да, он понимает, что он отвлекается на разные мысли, но вдох-выдох, сменить позу и продолжить медитацию.

Спустя час гаталенец, наконец, приведший свое сознание в состояние легкости, размотался из шарфа, немного потянулся на полу, а потом поднялся и прошел в спальню.

И остановился на пороге, заметив темный силуэт на лестнице. Эш потянулся к выключателю и чуть добавил света, чтобы рассмотреть ночного гостя. Успокоенный долгой медитацией, он не испытывал ничего, кроме легкого любопытства: интересно, кому он понадобился во втором часу ночи?

А когда в красноватом — приглушенное освещение имитировало свет заходящих гаталентских солнц — полумраке он узнал посетителя, то только улыбнулся.

— Ничего себе какие люди! Вы, коллега, так же внезапны, как в прошлый раз. — Эш отлип от дверного проема и подошел ближе, протянул руку. — Вы надолго в наших краях, Ран?

Пачку он ловит легко. Взвешивает на руке. «Иглы» потяжелее будут..

Эш сперва вертит перед глазами упаковку. С упаковкой все вроде бы в полном порядке, но Ку-Куинн всего раз до этого пробовал «Осенние иглы». Те немного чувствовались даже через герметичную упаковку, а будучи отсыпанными в чашку, затевали собой просто все остальные запахи в помещении.

Гаталенец оглядывается, находит глазами нож для бумаги, берет его и аккуратно вскрывает пачку. Острый запах, конечно, был, но какой-то он был иной.. Ку-Куинн высыпал немного чая на ладонь и подошел ближе к лампе, у которой подкрутил яркость. Некоторое время рассматривал чай, ворошил пальцем, нюхал, потом выцепил сушеную трубочку  и задумчиво прожевал.

Да уж..

Эш развернулся к Рану.

— А где вы это взяли, коллега? Не знаю, кто вам это продал, и сколько за это с вас содрал, надеюсь немного, потому что вам отсыпали довольно низкопробные «Горные вершины», с тому же обильно пересыпанные кореллианским перцем..

Он снова повернулся к лампе и стал рассматривать упаковку.

— И знаете, что самое удивительное, упаковка-то настоящая!

Гаталенец засыпал чай обратно, вытер руку о штаны и задумался.

— Знаете, у меня есть два объяснения.. Либо на вас решил нажиться кто-то из тех, кто охраняет караваны. Помните, я говорил, что часто открыто везут довольно низкопробный чай, в красивых упаковках, вот это все. В то время, как реальные «Осенние Иглы» были бы там же, но под видом какой-то помойки, или же вообще другим кораблем шли. И второй вариант, если кто-то, кто участвует в подобных операциях, решил не только на вас нажиться.. Но опять же странно, — продолжал рассуждать профессор, — если вам продали это тут. Это было бы нереально, это настолько явная подделка, что нету смысла даже затевать торговлю. И тогда я могу предположить, что вы приобрели это где-то в других мирах.. Так? Я прав? А если так, то интересно, где вы нашли этот чай.. Но, простите, вы же с дороги? Есть хотите? Чаю?  — он качает головой. — Только вот кафа не предложу, но есть чаи с походим действием.

Эш распрямляется тоже, долго и внимательно смотрит на Рана, пока тот говорит. Они оба стоят по разные стороны от источника света и за каждым сгущается темнота, почти чернота. Темноту последнее время Ку-Куинн не любит и на ночь оставляет слабый ночник. В темноте он словно терялся, где он — у себя дома или все еще в трюме пиратского корабля? Подчас воспоминания о плене были куда ярче и верибельнее спокойной Гаталенты, вот и пойди пойми, где реальность? Может это спокойный дом ему просто видится в больном сне в клетке?

— Там были жертвы, — наконец говорит он с оттенком укора.

К Рану Батте у него сложное отношение, целый букет противоречивых мыслей и желаний, с которыми профессор еще не до конца разобрался. Может быть это вообще невозможно будет свести к общему знаменателю. Усложняло всё то, что пират по какой-то неведомой причине ему, действительно, нравился. Может, потому что давно был по душе его заядлый критик?

— Про караван я Вам сразу говорил, как товар защищается, — Эш вздохнул и высыпал из ладони чай на столик. — В открытую никто не повезет дорогой чай, особенно..  — Сделал паузу, грустно улыбнулся. — Особенно в разгар Пиратского Кризиса.

Он еще постоял, потом вытер ладонь о штаны и куда более бодро заметил.

— Да, если стоит задача его продать, то лучше выбирать дальние регионы. В конце концов, чай, даже не очень хороший, это все равно чай, а с перцем в паре он поможет кому-то в антисанитарных условиях. Или может тем, кто хочет поострее, но не может заплатить за реальные «Осенние Иглы». Так, что — везите. Он найдет покупателя. Кстати, немного настоящих «Осенних Игл» у меня есть, сможете попробовать. Сахар уже по вкусу сами? Пойдемте на кухню? Работорговцев пока нет, не ловлю. На Орд-Мантеле будет открытие Центра Гаталентской Культуры, мне нужно подготовиться к семинару. Да и пока сессия у моих студентов.

Он ведет Рана вниз по лестнице на небольшую кухню. Стены были сплошь закрыты шкафчиками с банками и пакетами. Конечно же с чаем. Ку-Куинн залез на табурет и вытащил откуда-то с верхней полки стеклянную баночку, на дне которой горсткой лежали красноватые чаинки, свернутые тонкими трубочками. Протянул Рану.

— Понюхайте. Подойдет?

Занятый размышлениями и тем, понравится ли гостю чай, профессор не сразу осознает прикосновение.

А когда осознает, то замирает на мгновение: не спугнуть бы. Уже потом в мозгу разворачивается веер сомнений: а не попутал ли, принимая желаемое за действительное? Не обманулся ли? Все-таки Ран Батта — не гаталентец.. Но язык приязни и близости почти у всех разумных схож, а уж если уметь на нем читать. А читать на нем Эш умел. И писать, а если понадобится, то каллиграфией и стихами.

Не убирая руку и старась не потерять контакта с чужими пальцами, Ку-Куинн чуть поворачивается.

— Чай не испортить сахаром. Но только нужно понять, — и самую малость наклоняется ближе, — Вы хотите сахар или все-таки хотите чай.

Гаталентец мягко прокрутил запястьем, немного качнув банку с чаем и будто подчеркивая свои слова, но куда больше спрашивая прикосновением. Начался вопрос, когда запястье перетекло по держащим пальцам и уплыло повыше, чтобы завершить вопрос уже своими пальцами, не то погладившими, не то просто растекшимися по ладони Рана.

Когда его берут и переставляют на пол, профессор улыбается, сперва едва заметно, но чем дальше, тем больше улыбка ширится, и наполняет даже не сколько губы и глаза — сколько сеточку морщин вокруг глаз.

— Не надо криффу мой чай.

Мягкая фраза и так сказана, особенно последние два слова, что не понятно, точно ли речь идет о чае. Понятно, что точно не о чае.

Эш чуть тянется вбок, чтобы дотянуться до крышки, которая осталась на столе, потом неторопливо завинчивает и все это время снизу вверх смотрит на гостя, будто бы и неторопливое завинчивание банки с чаем уже было началом прелюдии.  Но почему будто бы?

Наконец, дорогие «Осенние иглы» оказались защищены от любых неблагоприятных внешних факторов, банка была пока поставлена на стол.

Шепот Рана напористый и горячий. В котором можно запросто отогреться, если холодно. Рядом с таким шепотом хорошо и мягко, и уже от одного шепота, особенно если позволить себе это почувствовать, по спине начинает подниматься теплая волна мурашек. И Эш с удовольствием кутается в эту поднимающуюся волну, как в пушистый плед.

— Мне так нравится, когда Вы... ты.. вот так шепчешь,  — сообщает Ку-Куинн вместо ответа на вопрос.

Он прижимается плотнее и обвивает руки вокруг талии Рана ответным жестом, но в отличие от пирата пальцы сцепляет вполне однозначным сообщением: моё, не пущу. Впрочем, этот собственнический жест длится недолго. Одна из рук высвобождается и указывает в потолок.

— Там! Мы только что оттуда спустились, — Эш перестает дышать в плечо гостю, чуть отодвигается и указывает в направление стены. — А ванная там.

Не то чтобы гаталентец отличался брезгливостью в этом плане, но в быстром забеге в спальню было что-то от закусочной быстрого питания, а Ку-Куинну хотелось же неспешности как минимум дорогой кафейни.