- Не пойду в ангар.
На губах, если их нервно облизывать, привкус крови. По лицу слева давно льется, уже за воротник стекает, но осколки в щеке слишком мешали, он выдернул их почти сразу.
- Снаружи сяду.
Управляемость у крестокрыла такая, что попасть им в узкий створ не проще, чем торпедами в шахту Звезды Смерти. И репульсоры на последнем издыхании. Если что-то пойдет не так, упавшая машина разворотит половину ангара.
А в снег падать не так уж и плохо... наверно.
Рядом болтается напарник. Ну, наверно, где-то рядом, в жизни Уэса он присутствует как голос в наушниках. На экране радара сейчас только сетка трещин, слегка заляпанная кровью. А покрутить головой по сторонам и найти его визуально - слишком сложная задача.
- Ты вообще сядешь? Может...
- Нет! Да. Сяду. Я сяду. Просто не в ангар.
Ситха с два он бросит почти целую машину, у которой главная проблема - между ложементом и рукояткой. Управление чинится, движки чинятся, да все по большей части чинится, если посадить крестокрыл одним куском.
Отвечать приходится короткими фразами, отдельными словами. Чтобы напарник не слышал, как он втягивает воздух сквозь зубы и тихо скулит от каждого движения рукоятью управления, от каждого рывка нестабильной машины. Чтобы Контроль тоже не услышал и не приказал чего-нибудь дурацкого. Мысль о том, что Контроль не прикажет прыгать, если будет понимать, что он просто не дождется помощи где-то в снегу, в битую голову не приходит.
Ремни слева болтаются обрывками. Левая рука тоже норовит болтаться, и пусть бы ее, но иногда она все-таки пригождается, и приходится заставлять шевелиться то, что шевелиться не хочет и не способно. Может, было бы не так паскудно, если бы ремни лопнули сразу, а не в два рывка, сначала просто ослабнув. Может, вообще не было бы паскудно, если бы кое-кто здесь не словил прицельное попадание от канонерки в последний момент. Она же была уже дохлая!
Но нет, криффа с два. Ничто не может считаться дохлым, пока не рассыпается на космический мусор.
Зато он удержал управление и не слишком долго кувыркался по окрестному космосу. Теперь, правда, подозревал, что пальцы от рукоятки придется отрывать по одному, но да и ситх с ним, ему и не надо пока, совсем даже наоборот.
- Выравняйся.
Уэс вздрогнул и подправил положение крестокрыла, который начал было заваливаться на правые плоскости. Как он это пропустил? Тем более так близко к поверхности.
Сбросить скорость. Переключиться на репульсоры, аккуратненько...
Ослепительно-белый, искрящийся снег больно бьет по глазам. Обычное дело, но никогда раньше эта белизна не была такой оглушающе-яркой.
Все происходит как-то очень быстро. Новая красная точка на приборной панели, крестокрыл вдруг снова заваливается вправо, только уже не плавно, а резко, верещит астромех... нет, он не может верещать, от него остался набор микросхем, вплавленных в корпус, это мозги просто достраивают картинку до привычной. Резкий крен влево, в глазах темнеет. Напарник что-то кричит... Уэс не успевает разобрать, потому что крестокрыл наконец шлепается в снег, и его бросает вперед.
...Больно шевелиться, дышать и вообще жить. Мир мигает красным, между вспышками проваливаясь во мрак.
Нет, это он просто лежит мордой в приборную панель и в собственную руку. Гаснет индикатор - остается перчатка. Ох, крифф, надо... надо заглушить машину. А для этого понадобится хотя бы одна рука, так что придется или поднять голову, или... поднять голову, потому что второй руки у него, кажется, нет, а есть пульсирующий сгусток боли где-то между грудью и приборной панелью.
Но первым делом, высвободив руку, он на ощупь расстегивает и стаскивает шлем, потому что голова и сама по себе ситски тяжелая, а в шлеме так вообще неподъемная. В процессе заодно понимает, что нужные кнопки тоже можно найти на ощупь, и значит, шевелиться совсем не обязательно. Ну, хотя бы не прямо сейчас…
Ледяной воздух врывается в кокпит, обжигает горло, но приятно холодит и прочищает мозги. Кажется, это была не та кнопка. Ладно, эта тоже годится, все равно рано или поздно придется вылезать. Вот сейчас, сейчас он соберется... нужно просто хорошо зацепиться, это будет не так уж больно, если забросить через борт правую руку, этого хватит... Если только получится вытащить ногу, ситство, комбезом зацепился, что ли? Или не комбезом... Ладно, кажется, это будет очень больно, но вылезать все равно придется...
- Уэс!
Что? Отцепитесь, я занят.
Вокруг оказывается как-то слишком много рук. Стаскивают остатки ремней, решительно пресекают его попытку все-таки выбраться, трогают, трогают, трогают...
- Уэс, слышишь меня? Не отключайся. Говори со мной.
В ответ он смеется, хрипя и всхлипывая.
- Я тебя обожаю, - улыбка выходит донельзя кривой, но искренней. - Обычно меня все просят заткнуться.  Хочешь свежую хохму про бомберов?
Хохма не такая уж и свежая, он последние три дня всем ее пересказывает, но медики, наверно, еще не слышали. Он даже не слишком путается в словах. Вскрикивает и сбивается, пока его как-то мучительно долго вытаскивают, и каждый раз требуется некоторое время, чтобы отдышаться и продолжить, но Уэс продолжает. Всю дорогу до медблока.

Отредактировано Wes Janson (23-07-2022 12:47:01)

В медблоке всегда тепло. Теплый, характерно пахнущий препаратами воздух. В него хочется завернуться, собраться в клубок, как под одеялом. Воздух теплый, но почему-то не греет. Все равно холодно. Без комбеза становится еще холоднее, и когда Хартер цепляет на него датчики Уэс едва заметно вздрагивает от прикосновения металла к коже.
...Запястье здоровой, визуально целой руки под пальцами ощущается подозрительно горячим, а грудь двигается неровно, как будто летчик пытается дышать только правой стороной.
Зато у Хартер теплые руки.
Медика с трогательными кудряшками Янсон опознает безошибочно. Потому что помнит в лицо всех девушек на базе, потому что это она летала с Веджем на Шипастый за Тиком, потому что это невеста Вета из Синей, а еще она обещала Уэсу припомнить ту шутку с заразой, когда он по-настоящему к ней попадет.
- Привет, Хартер, - он виновато улыбается. - Я больше не буду. Честно.
Она не об этом спрашивала. Но для ответов на ее вопросы нужно сосредоточиться и подумать, а думать - это последнее, чем он готов сейчас заниматься. Единственное, чего вообще хочется - свернуться в клубок, уснуть и чтобы разбудили когда-нибудь потом. Он вернулся живым, посадил криффов истребитель и заслуживает выспаться. С этим, правда, есть некоторые проблемы: все еще холодно и ситски больно. И Хартер хочет ответов.
- Да. Нет. Да... Или "да", а потом "нет"... Прости, я... не запомнил... порядок вопросов.
С каким-то чудовищным опозданием он осознает, что медблок - отвратительно белый и яркий, примерно как хотский снег, и пробует закрыть глаза.
...Левую руку вывернуло из сустава, и, похоже, Янсон с этим какое-то время летал, потому что вместо плеча там один сплошной отек. Зато кости, насколько можно разобрать, целы. Не целы ребра слева, настолько, что это видно невооруженным глазом.

Отредактировано Wes Janson (23-07-2022 12:47:30)

Темнота под веками густая, вязкая, в ней путаются мысли, запутываются звуки. Голос Хартер тоже запутывается, и приходится сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на ее словах.
Хартер велит лежать и не шевелиться, Хартер славная, не хочется ее расстраивать, и Уэс, для разнообразия не пытается спорить. К тому же, шевелиться не хочется вообще, разве что чуть приподняться, может, тогда дышать будет легче и не так больно. Он пытается найти опору здоровой рукой, переносит вес на предплечье, но подняться не успевает. Вывернутую руку трогают, и Янсон невольно дергается, вскрикивает... пытается - чтобы как следует кричать нужно дышать нормально, а ему воздуха хватает только на короткий всхлип.
Еще Хартер просила молчать, и с этим явно не задалось.
- Все нормально, - заверяет Уэс девушку торопливым шепотом. - Нормально...
Перед ней немного неловко, она просит его потерпеть, пока будет вправлять вывих, а он что?
Но по крайней мере темнота, в которую Уэс почти соскользнул, немного подвинулась. Он не рискует закрыть глаза снова - кажется, его просили не отключаться? - но медблок все еще слишком яркий, и он часто моргает, нервно облизывает пересохшие губы в ожидании нового прикосновения. Хартер обещала, что будет больно, он обещал терпеть молча.
Входящую в тело иглу на фоне всего остального он просто не замечает.
...Сердце бьется как бешеное, но справляется. У этих летающих зараз вообще возмутительно сильные, живучие сердца. На этом хорошие новости заканчиваются - сканер регистрирует скопление крови в плевральной полости. Пока немного, и натекает явно медленно, раз только-только распозналось, может, вообще само остановится. А может и нет.

Отредактировано Wes Janson (23-07-2022 12:47:49)

В ответ на улыбку Хартер Уэс тоже пытается улыбнуться, чисто машинально, это такая накрепко въевшаяся привычка - если девушка улыбнулась тебе, обязательно надо улыбнуться в ответ, даже если ты подыхаешь совсем, а он же еще нет. Так, ерунда, просто трудно дышать и ситски больно. Не так ситски-ситски, как пару минут назад, но все еще ощутимо.
Хартер куда-то исчезает, и пока ее нет, боль потихоньку отползает, прихватывая за собой и остатки способности оставаться в сознании. А засыпать нельзя, Уэс откуда-то помнит это жесткое требование - не спать, не выключаться. Это не Хартер, слова звучат в голове мужским голосом, но это правильный, нужный голос, и Янсон здоровой рукой находит на ощупь край стола, вцепляется в него ладонью. Это загадочным образом возвращает миру немного реальности, а еще стол холодный, и прижиматься к нему запястьем приятно, несмотря на то, что самому Уэсу все еще холодно. Странная двойственность озадачивает.
Потом Хартер возвращается, и даже разрешает орать. Уэс собирается сказать ей, что вот еще, не будет он орать, не так уж и больно... Кусает губы, когда она только берет его за руку, но на этом вся его выдержка и заканчивается. Янсон вскрикивает, почти тут же срываясь в судорожные всхлипы, дергается всем телом. Где-то самым краешком мысли он понимает, что мешает Хартер, что она просила не шевелиться, но это что-то безотчетное, неконтролируемое. Темнота вокруг приобретает странное разноцветье, как будто в медблоке образовалась внезапная кантинная вечеринка, но нет, это просто он слишком крепко закрывает глаза, на которых сами собой выступают слезы.
Спустя несколько бесконечно долгих мгновений, когда сустав возвращается на положенное ему природой место, становится немного легче, и Уэс открывает глаза снова, мысленно повторяя, словно мантру - не отрубаться, не отрубаться... Джек когда-то рассказывал, что в такие моменты помогает читать вслух стихи, но Янсон помнит только какие-то дурацкие детские считалки и несколько похабных песенок, а еще отдельные куски учебника по летному делу и астронавигации, но второе не стоит озвучивать при девушках, а третьему не хватает ритмичности.
- На галактическом троне сидели... - едва слышно шепчет он, безуспешно пытаясь хоть сколько-нибудь выравнять дыхание. - Сенатор и канцлер... ситх и джедай...
В школе их страшно гоняли за эту считалку, именно поэтому она Уэсу так нравилась.
...Картинка на сканере почти без изменений. Может, самую малость хуже, потому что кровотечение не собирается останавливаться, особенно пока криффов летчик дергается и расшевеливает поломанное и порванное.

Отредактировано Wes Janson (01-11-2021 01:46:21)

В первый раз Уэс проснулся с ощущением, что определенно что-то пропустил. И решил, что разберется с этим когда-нибудь потом, а пока тепло, почти не больно, и шевелить не хочется ни собой, ни мозгами. В следующий раз его разбудил дроид, и, снова засыпая, Уэс думал о том, что, кажется, понимает, что именно Хобби находит в медблоке. Здесь тепло и можно выспаться. Нужно только придумать какой-то менее радикальный способ сюда попадать...
К тому времени как в дверь просачивается Хартер Янсон успевает придумать несколько почти гарантированно рабочих планов и отвергнуть их за несостоятельностью, а еще окончательно решить, что он выспался на ближайший хотский год вперед. И что у медблока, при всех его плюсах, есть один ситски существенный минус.
Здесь просто смертельно скучно.
Поэтому визиту дока Уэс рад примерно как разрешению использовать протонки в бою.
- Привет, Хартер, - из одеяла выглядывает только растрепанная макушка, да еще пара хитрых темных глаз. - О, повелительница скальпеля и властительница бакты, ты пришла изгнать недостойного из своих благословенных теплом владений в холодный и жестокий внешний мир?
Янсон честно пытается добавить в голос ужаса перед неизбежным, но звучит все равно скорее с надеждой, чем с отчаянием. Да, рука не очень хорошо работает, а ребра даже под повязкой неприятно шевелятся при каждом неосторожном вдохе, и, значит, ни на боевое, ни даже в патруль его пока не пустят, но какая разница, где именно жрать колеса и делать блаженное ничего.

В ответ на утверждение Хартер, что выглядит он все еще так себе, Уэс вздыхает и перестает прятать в одеяле битую морду, которая уже не такая опухшая, зато жизнерадостно-синяя.
- Вот засранец, - искренне возмущается он. - Не, не надо командиру. Я сам ему все скажу. Хобби славный, правда. Он просто нервничает, когда мы меняемся местами. Ему привычнее по эту сторону ваших неприступных дверей.
На самом деле Янсон рад. Он плохо помнит, что там было, после того как канонерка его едва не размазала. Больше думал о том, как бы самому не украсить Хот своими обломками, чем интересовался, что там у товарищей. Но раз с ним никто здесь не валяется, и даже Хобби бегает на своих двоих и достает Хартер, то все хорошо.
То, что его там ждут назад, греет изнутри. Он и так знает, что ждут и переживают, всегда, за каждого из них, и все равно...
- Да нормально, слушай, - заверяет Уэс дока с самым беспечным видом, на какой только способен. - Ну, ребра болят немного... Но это ерунда, не первый раз ломаю. Ну, может, столько сразу - первый... Но все равно. Нормально.
Говорит - и старается не шевелиться, говорить покороче и дышать ровно-ровно, чтобы даже случайно не поморщиться, не выдать ничего ни лицом, ни голосом. Несколько дней - это ситски долго, он здесь мхом покроется и все на свете пропустит.
Очень хочется поспрашивать про новенькую с другой базы, но Янсон видит коварный план Хартер насквозь и делает вид, что ни капельки не заинтересовался. И вместо этого спрашивает:
- Хартер? А может, ты меня отпустишь? Мне правда нормально. Летать не полезу, я не враг себе. И Ведж не пустит все равно. Рукой шевелить не буду. Буду приходить, когда скажешь. А валяться же все равно где. Вдруг место понадобится кому-то, кому повезло меньше? А тут мои останки валяются, ты сама сказала, очень даже ничего, могут где угодно еще поваляться... Что скажешь, док?
Уэс смотрит на нее очень честными, почти что влюбленными глазами, но то и дело невольно бросает быстрый взгляд на сканер. Не то чтобы там все было понятно, но какие-то базовые штуки он узнавать уже научился, на уровне "очень плохо/не очень плохо".

- Ага, вот что я пропустил... - вполголоса бормочет Уэс.
Наверно, предполагается, что это его напугает или как минимум впечатлит и заставит задуматься. Но вместо того, чтобы как следует впечатлиться, Янсон хитро скалится:
- Значит, ты изучала мой богатый внутренний мир? И как, изнутри я так же хорош, как снаружи?
За это Хартер обещает ему лежать еще минимум сутки, и Уэс тут же становится похож на обиженного щенка.
- ...покроюсь плесенью, - тихим ворчанием продолжает он цепочку про "есть, спать и греться". - Ну док, ну не буду я ржать, честное слово! Я в одной комнате с Хобби живу, ты видела эту вселенскую печаль на его лице? Да у нас на двери можно табличку вешать, какое-нибудь "Всяк входящий сюда оставь веселье"...
Речь выходит очень вдохновенной, а еще ощутимо сбивает дыхание - как раз тогда, когда Хартер коварно подкрадывается с пластинами от сканера. Так что приходится заткнуться и сделать вид, что все нормально, чтобы электронный предатель не засек ничего лишнего.
Осмотр и иголки в себе Уэс переносит терпеливо и послушно, как лучший в галактике пациент, хоть в рамочку - если забыть о том, что еще минуту назад он ныл и цеплялся к Хартер. Ему очень надо выяснить, на что она поведется, на что отреагирует лучше, на что хуже. Доктор Кларр вот любит тихих и безропотных, и его лучше не злить, потому что тогда он не подпишет допуск к полетам просто из вредности. А злой комэск, которому пришлось этот допуск выковыривать из дока лично - это страшно.
С Хартер пока непонятно. Ныть, кажется, не помогает. Может, достать ее до зеленых ситенят, чтобы выгнала? Но это она запомнит, и потом не пустит его к своим, если что-то случится в ее дежурство. Хотя вот заразу же простила, вроде... Не считая обещания засунуть его в инфекционный бокс в случае чего.
Нет, пожалуй, все-таки побег. Но не сейчас. Ночью. Или когда Хартер сменится. Точно! Скажет сменщику, что она его отпустила, а ей, если будет ругаться, что сменщик отпустил.
План выглядит рабочим, очень Уэсу нравится, и он наконец расслабляется. И еще потому, что, кажется, немного устал. Ладно, до ночи можно и поваляться.

...План отличный, и срабатывает прекрасно. Уэсу здорово везет, сначала со сменщицей Хартер, которой оказывается та самая новенькая, еще не успевшая познать все коварство местных пилотов, потом с пустыми коридорами, в которых ему не попадается ни кто-нибудь из медиков, ни собственное заботливое начальство.
Сбегать прямо в том, что выдали в медблоке, ситски холодно, зато отлично бодрит, а в комнате целых два одеяла, свое и соседское, можно отогреться, пока Хобби где-то носит.
Напарник приходит вечером, мрачно вздыхает, ни на секунду не поверив в оптимистичное "Меня док отпустил", и сначала они долго треплются о крайнем бое и обо всем, что Уэс успел пропустить, а потом Хобби отбирает свое одеяло и заваливается спать, потому что возвращению друга он рад, но ранний патруль сам себя не отлетает.
Янсон тоже не против выспаться, но есть одна маленькая, зато зловредная деталь: удирая из медблока он забыл подумать о том, что будет делать, когда закончится действие обезбола.
Какое-то время он просто не шевелится, и поначалу это даже помогает, но потом становится все больнее дышать, а в голову как будто засовывают кусок движка, который болтается внутри и перемалывает мозги в мелкую кашу вместе с костями.
Чуть позже Уэс обнаруживает, что руки связаны с остальным организмом куда сильнее, чем ему бы этого хотелось, и дышать не просто больно, а очень больно, потому что каждый ситхов вдох отзывается во всей руке, до кончиков пальцев.
Так прекрасно удавшийся побег нравится ему все меньше с каждой минутой, которые, как это всегда бывает, незаметно успели стать бесконечно длинными.
По-хорошему, стоило бы пойти и попроситься назад. Но, во-первых, это недостойно боевого летчика, над ним вся база ржать будет. А во-вторых, влетит за это именно Хартер, которая его "отпустила".
От идеи стащить обезбол тайком Янсон отказывается, едва выбрается из-под уютного одеяла: мир опасно покачивается, то и дело плывет и в целом не отличается стабильностью. Первый же дроид такого расхитителя спалит на всю базу.
Зато Уэс знает, где живет Хартер. И что медики многое держат под рукой просто на всякий случай.
От нее влетит, конечно. Но лучше от нее, чем всем от доктора Кларра, который сожрет и его, и Хартер, и еще комэску докладную напишет. А в глубине души Хартер все равно добрая и сочувствущая, будет ругаться, но не выгонит.
К ее комнате Уэс добирается, то и дело цепляясь за стены, по дороге в совершенстве постигая искусство баланса между "приятно холодная стена, к которой так хорошо прижиматься плечом" и "ситски ледяная стена, к которой примерзают пальцы". И в дверь скребется необычно тихо.
- Хартер?..

Уэс смотрит в ответ абсолютно несчастным и жутко виноватым взглядом. Ему и в самом деле страшно неловко перед Хартер, которой он, кажется, успешно сорвал свидание.
...Ей безумно идет этот полупрозрачный халатик, куда больше, чем штатная медицинская форма, и на мгновение взгляд летчика мечтательно плывет.
- Прости. Я не хотел... Не хотел портить тебе свидание. Я щас уберусь.
Это очень самоуверенное обещание, потому что выполнить его немедленно не получается, а дальше Хартер берет все в свои руки - и откуда столько силы в хрупком медике?
- Я не могу обратно, - на кровати Уэс съеживается в клубок, становится каким-то очень маленьким и тихим, вопреки обычной способности занимать собой кучу пространства. - Я сказал Эсти, новенькой, что ты меня отпустила. Если я вернусь... Тебя же Кларр убьет. И Эсти. И меня.
А ему потом еще пол-эскадрильи добавит, потому что после вылазки на Шипастый Хартер у Проныр любимый док и обижать ее нельзя.
- Все нормально... Просто больно очень. Не думал, что будет... настолько. Я только обезбол стащить... И уйду. Можно?..

Любому нормальному беглецу на месте Уэса было бы стыдно и смотрел бы он в пол, как полагается. Уэсу не то чтобы не стыдно, все-таки подставлять Хартер он не хотел, но проникся явно недостаточно для того чтобы смиренно не поднимать наглющих глаз. И цепляются эти наглющие глаза за то, на чем легче всего было сконцентрироваться. Иногда за руки Хартер, иногда... ну, халатик и вправду очень ей идет.
- Спасибо, - тихо отзывается Уэс, тянется было сжать ее руку - ничего такого, жест чистой благодарности, но Хартер как-то очень быстро оказывается вне досягаемости.
Возвращаться в медблок страх как не хочется. Правду говоря, вообще никуда идти не хочется, он устал как тягловая банта, и здесь тепло, а снаружи холодно, и боль понемногу уходит, а на ее место...
Нет, так он точно сорвет Хартер свидание и его закопают в четыре руки в ближайшем сугробе.
- Только я щас пойду, - сообщает Янсон, и сам не верит в то, что добровольно собирается вернуться в эту обитель иголок и тоски. - А то я останусь спать здесь, в твоем одеяле.
Он решительно поднимается на ноги, и даже сбрасывает с плеч одеяло, с которым так не хочется расставаться. Его чуть ведет, но это ерунда.
...Вот бы Хартер отвернулась на секунду, тогда можно стащить у нее еще шприц, хватит на завтра, а дальше он уже как-нибудь переживет. Хартер же сказала, что через день-полтора отпустит, вот, полдня прошло уже.

Уэс безропотно позволяет Хартер заматывать себя как угодно, только опирается здоровой рукой на стену. Ладонь немедленно замерзает, но без опоры стоять тяжело. И спорить с Хартер насчет того, что ему и так нормально и почти не холодно, тоже тяжело, настолько, что он и не пытается. Хотя и страшное таунтауновое проклятие звучит достаточно угрожающе. Уже просто потому, что ругаться с Ветом не хочется, а он точно не обрадуется, обнаружив в комнате своей девушки одного из главных бабников базы. Пусть даже в качестве мирно спящего пациента. И плевать, что к чужим девушкам Уэс обычно не клеится - когда доходит до разборок, об этом никто никогда не вспоминает.
- Ну нет, явление доктора Кларра точно запорет тебе свидание. И тогда жуткого проклятия мне не избежать.
Да и не настолько ему паршиво. Дошел же сюда как-то, и до медблока дойдет. Стены сегодня его друзья, опять же...
До Уэса не сразу доходит, что Хартер собирается сама его провожать. Только когда она лезет в куртку.
- Да я сам... - начинает было он, и нарывается на ее взгляд, в котором читается все, что док думает насчет этого "сам", в очень красноречивых выражениях.
Ладно. Может, так и лучше. Может, если Хартер сама сдаст беглеца назад, то ей и не достанется от доктора Кларра.
Где-то на половине пути Уэс понимает, что если бы Хартер не шла рядом, то он бы просто плюнул на все, сполз по стенке и остался сидеть вот прямо здесь. Но ее присутствие волшебным образом заставляет шевелиться. Не хочется ее подводить, заставлять возиться с собой больше, чем нужно. "А вот нечего было сбегать" - сказала бы ему на этот счет сама Хартер, но что уж там, тогда он думал, что справится.