Надо было пойти к Веджу еще ночью, но Тайко не пошел. Походил взад-вперед по коридору, кажется, слышал за дверью голоса, кажется, Уэса, но вообще-то крифф их знает. Может и показалось. Он не подошел ближе, не проверил, не стал ждать под дверью и ушел.
Нет, ладно, стоит быть честным, не ушел – сбежал.
Потому что в голове не было ни одной фразы, ни одного правильного слова, только звенящая пустота. Чтобы кого-то успокаивать и поддерживать, самому нужно быть спокойным, а Тайко спокоен не был. Он был расстроен, растерян, напуган и совершенно, абсолютно не спокоен.
Нельзя сказать, что за ночь ситуация изменилась.
Во-первых, он так и не смог уснуть. Где-то посреди ночи, тупо таращась в потолок, Тайко думает, не пойти ли ему в обратно медблок, но поспешно отгоняет от себя эту мысль. Потому что вот еще придумал. Со всеми этими сюрпризами на «Сюрпризе» у доктора Калум и так много работы, ей не до ночных задушевных бесед.
Во-вторых, придумать правильные слова для разговора с Веджем он тоже не смог. Вероятно, их не существует.
Ночь тянется бесконечно. Утро и ледяной душ не приносят ровным счетом никакого облегчения. Но Тайко заставляет себя выйти из каюты и отправиться на поиски Веджа, потому что вот-вот начнется новый день, и кто знает, с чего Антиллес решит его начать. Хорошо бы – с завтрака, но вряд ли. Поэтому о завтраке приходится подумать самому: в столовой под неодобрительным взглядом дроида Селчу забирает контейнер с десятком бутербродов и термос с кафом.
Удивительно, но ни в одном из брифинг-залов Веджа еще нет. Его этим утром вообще еще никто не видел. Может, все-таки спит? Тайко медлит перед дверью каюты: не хочется будить, но в то же время не верится, что друг, который практически не спал все прошлые ночи, вдруг взял и отключился.
- Свои! - сообщает он двери, предварительно пару раз постучав по ней термосом. - Завтрак в постель.

Картина перед его глазами разворачивается грандиозная. Ошеломляющая, надо сказать, картина.
Тайко с предельной аккуратностью закрывает за собой дверь. Прислоняется к ней спиной и с неподдельным интересом разглядывает учиненный Веджем разгром. Разгром впечатляет. Вероятно, на него потребовалось много времени. Можно от злости пнуть стул, можно даже расколотить на мелкие осколки деку, можно оставить несколько вмятин от кулака на стене. Но это...
Сложно это описать словами.
Сложно представить, чего стоило Веджу не устроить что-то подобное на "Химере".
- Помочь с уборкой? - вместо всех тех слов, которые проносятся у него в голове, Тайко спокойно, деловито даже интересуется самыми насущными и приземленными вещами. - Позже схожу за дроидом, чтобы было меньше вопросов.
Еще раз хмуро оглядевшись, он выбирает в качестве посадочной площадки покосившийся остов дивана без подлокотников. Вон, один из них валяется в стороне и засыпан какими-то осколками, а второго даже не видно.
А если бы он пришел сразу, ночью? Нужно было прийти сразу.
- А пока иди сюда, садись, пей, ешь, не заставляй меня тебя заставлять. Пока что ты выглядишь как кандидат на соседнюю с Гэвином палату.
И по-хорошему к Веджу следует применить его же метод. Тайко думает об этом с того самого момента, как прилетел - нет, он начал даже раньше, - но до сих пор не может на это решиться. Ему все еще хочется верить в то, что Ведж не перейдет ту самую черту, за которой его необходимо будет остановить любой ценой, ценой их дружбы в том числе.
- Но я не сторонник крайних мер, поэтому погодим с этим. Я у него был, о нем хорошо позаботились. А ты сядь и ешь.
В голову приходит странная, совершенно идиотская мысль: у него нет с собой ни бластера, ни ножа. Неужели надо? Идиотизм. Закончить знакомство, которое началось с драки, перестрелкой - это что-то из дешевой голодрамы и, звёзды, нет, это просто идиотизм в крайней степени.

Ведж садится и пьет каф. Можно считать это неплохим результатом.
Как и то, что к концу фестивальной недели они еще не начали войну. Винтер, кажется, озвучивала какой-то такой срок?
Можно считать, а толку-то.
- Нервный срыв, что-то вроде того. Проблемы с головой. Боялся, что я пришел его отравить, боялся пить из моих рук. За точными диагнозами можешь сходить к капитану Калум, или, хочешь, я скажу. Она им занималась. Уложила в отдельную палату, обколола успокоительными и чем там еще, что нужно в таких случаях. В общем, он пока что вышел из строя. Боюсь, что надолго. Здесь ему не помогут, надо отправить в госпиталь, как можно скорее. В какой? Пусть уж док решает, она в этом смыслит больше нашего. Главное – не тянуть.
И когда он узнает, в какой госпиталь определят Гэвина, он позвонит Асир, потому что больше ничем помочь другу он не может, а она – может быть и сможет. Джей-эскадрилья как-нибудь обойдется без инструктора, у нее будет задача поважнее. Если она захочет ее решать. Ведь она захочет?..
- Он еще не оправился после Хосниана, и страх новой войны его доконал. Но с ним все будет в порядке, у нас отличные врачи, я уверен.
В том, что все будет в порядке с самим Веджем, Тайко не уверен совсем. Надо немного встряхнуть его, напомнить о деле. Все они одинаковые, у всех это работает примерно одинаково: ты жив, пока ты знаешь, что делать, пока тебе есть, что делать. Дела заполняют голодную пустоту, но стоит остановиться, и черная дыра внутри расползется до прежних размеров.
- Что ты планируешь делать с Разбойной, кого назначишь и.о. комэска? Помнится, я раскатал его ведомого как ребенка. Не знаю, может, у него был плохой день, но зрелище было душераздирающее. Спросить бы Гэвина, но что уж теперь…
Тайко сейчас жалеет о том, что давненько не следит за обстановкой в эскадрилье и не знает уровень и способности каждого. А ведь раньше знал, даже когда перестал быть командиром – приглядывал, интересовался. Выходит, зря бросил.

Тайко берет кольцо и долго, долго крутит его в пальцах, рассматривает, вздыхает. Надо бы не брать и сказать "потом сам отдашь". Потому что Ведж звучит так, как будто не собирается видеться с Гэвином больше никогда. То ли не допускает вероятности того, что они помирятся, то ли собирается умереть раньше, чем такая возможность представится. Оба варианта паршивые до невозможности.
И все-таки он берет кольцо и прячет в нагрудный карман.
Пятнадцать лет никто из них не мог о подобном подумать. Пятнадцать лет Гэвин носил это кольцо - не многим меньше, чем обручальное.
Ладно. На сентиментальность нет ни времени, ни права, ни ресурса.
- Я бы, возможно, подумал над твоим предложением, хотя и считаю, что мне полезнее быть с тобой, чем с ними сейчас. Но, видишь ли... - Тайко медлит, медленно сжимая и разжимая пальцы. Этот жест уже входит у него в привычку. Как будто время от времени ему неободимо убеждаться, что пальцы его еще слушаются. Да, слушаются, но в самый неподходящий момент могут перестать. - Док запретила мне летать. Руки. Причем ладно бы что-то понятное, но нет, какая-то ерунда про мидихлорианы. Я ничего не понял, кроме того, что в любой момент могу сдохнуть, и док пока не знает, что с этим делать. Ну, то есть, с ее лекарствами вроде бы не должен, но в целом есть такая вероятность.
Он до сих пор не знает, что пугает его больше: возможность внезапно умереть или невозможность летать. Честно говоря, Тайко до сих пор плохо осознает всю серьезность своего положения. Как-то некогда осознавать, есть вещи поважнее.
К тому же, он мог умереть столько раз, что увеличение процента вероятности его как-то... не трогает.
Только Винтер расстроится.
И Ведж натворит дел похлеще нынешних.
- Так что извини, не получится. Можно все-таки взять кого-то из эскадрильи. Или вытащить кого-то из прежнего состава. Не знаю. Хобби? Как он там, не в курсе?
Дерек или забрался в очень глухую глушь, или очень занят, если его здесь до сих пор нет. Считай, только его и не хватает на этом фестивале жизни.

Тайко обнимает Веджа, похлопывая по плечу: мол, ну что ты, все нормально, я еще не умер.
И это, кажется, хороший момент, чтобы чего-то просить, на чем-то настаивать и пытаться развернуть этот целеустремленный ИЗР в нужную сторону. На языке вертятся фразы типа "тогда полетели со мной". Увезти Веджа от границы любой ценой - разве не это нужно всем, кто не хочет войны? Отвлечь Веджа от того, что занимает все его мысли, хотя бы на день, чтобы другие люди, которые выше, влиятельнее, серьезнее, могли поговорить и договориться, могли что-то решить.
Но слова, такие правильные, такие подходящие моменту, застревают в горле.
- Не полечу, - Тайко качает головой, отвечая спокойно и немного печально. - У доктора Калум есть лекарство, с ним я чувствую себя хорошо и вполне мог бы летать, на самом деле. Но не хочу никого подвергать опасности этой своей самоуверенностью. Когда все это, - он неопределенно указывает рукой куда-то за дверь, - закончится, я слетаю в госпиталь, честное слово. А пока что мое место здесь. Что мы будем делать дальше? Что ты планируешь делать?
Вообще-то это два разных вопроса, увы. Тайко не думает, что услышит правдивый ответ хотя бы на один из них, особенно на второй, но все-таки он внимательно смотрит на Веджа, надеясь если не услышать ответ, то прочесть его во взгляде. О чем он там думал в начале: про бластер? про нож? серьезно?
Когда Ведж не выглядит человеком, от которого нужно защищаться, он выглядит человеком, которого нужно защищать. Скорее всего правдиво именно это, второе, впечатление. Хотя бы потому, что таким его может увидеть... ну, кто? Пяток человек на всю Галактику. На одного меньше, чем неделю назад.
Проблема в том, что защищать его нужно от него же. При его активном сопротивлении, потому что он не просил.
- Мы будем искать убийц?

- Ерунда, - отмахивается Тайко ото всех аргументов разом. - Ерунда, Ведж. Никакое лечение не пойдет мне впрок, пока ты шныряешь по Эндексу, неважно, один или с Уэсом. Я лечу с тобой, вот и всё.
Он хотел бы сказать больше, но не знает, как. Не привык говорить о подобном, да и не хочет начинать, если честно. Какие-то слишком пафосные для этой разгромленной каюты слова о том, что ему совершенно не хочется выйти из госпиталя и обнаружить, что нет больше никакого Веджа Антиллеса. Слова о том, что тридцать лет они держались вместе, и сейчас совершенно не подходящий момент для того, чтобы разлучаться.
Нет, ненужные это слова. Все и так понятно.
- Не для того, чтобы удерживать тебя от чего-то или что-то запрещать, крифф с тобой, я тебя прекрасно понимаю. Просто потому что так надо, и потому что я тоже не могу тебя потерять, вот тогда я сдохну уж наверняка.
Он нарочно повторяет слова Веджа почти дословно. И думает о Винтер. Но Винтер поймет, уже понимает, он сразу сказал ей, что улетит. Она поймет, она, может быть, даже сможет чем-то помочь в их поисках. Она будет волноваться, и ему стыдно заставлять ее волноваться, но иного выхода нет. У нее работа, она не бросит Лею, Сопротивление, и будет в этом права.
- Скажи, как надумаешь лететь. Посмотрим карты, еще раз посмотрим разведданные, найдем, где проскочить, посмотрим на Эндекс, а если будет надо, то и на Бастион. Спланируем все, чтобы нас не сцапали сразу - или вы с Уэсом уже составили план? Тогда записывайте меня третьим. И не заставляй меня догонять тебя где-то на границе, распугивая патрульные тайки - я-то догоню, конечно, но буду страшно зол.
Тайко хмыкает, но в остальном даже не пытается сделать вид, что это шутка, потому что это не шутка.

- Мы все двинулись, - Тайко кивает с полной уверенностью, у него действительно есть ответ, в правильности которого он не сомневается. – Мы все должны поступать иначе, но идеальные герои существуют только на имперских пропагандистских плакатах.
Он не отводит глаза, спокойно встречая взгляд Веджа, хотя заглядывать в глаза Веджу в эти дни – рискованное занятие. В них можно найти тоску, ярость, боль, пустоту и нельзя найти ничего хорошего. Сам Тайко почти не изменился, только выглядит чуть более уставшим с каждым днем, но у них тут на «Сюрпризе» вообще перебои с бодростью и жизнерадостностью, не завозят.
- Но, в конце-то концов, я знаю тебя дольше, чем существует Новая Республика. Мы за что-то воевали… что-то создавали… и потом снова воевали, и потом оказалось, что пока мы создавали одно, другие создавали другое… и вот уже не Восстание, а Сопротивление, не Империя, а Первый Орден… а может быть, Первый Орден вместе с Осколком… И те же проблемы, только новые, и те же политики, только новые. И эта наша Новая Республика никого не спасла и не защитила… ни на заре своей, ни сейчас.
Пожав плечами, Тайко смолкает. Он мог бы сам с собой поспорить, мог бы сам себе объяснить политические и исторические процессы – попытаться, по крайней мере. Но все они стройны и понятны на страницах учебника истории, а когда ты в них живешь и принимаешь – вольно или невольно – активное участие, ничего объяснять не хочется, а хочется только, чтобы они, процессы, от тебя отстали.
Но нет.
- И мне, по большому счету, плевать на любое государство, но я бы не хотел, чтобы гибли разумные, не имеющие ко всему этому никакого отношения. Поэтому – ну и потому еще, что я знаю тебя дольше, чем существует Новая Республика, - я и полечу с тобой, и мы найдем тех, кто в этом виноват. Против их гибели я ничего не имею.