Самым странным на Корусане было то, как там было мирно. Кассиан, который почти всю жизнь провел на войне и привык раз в месяц проверять, как быстро он может собрать все самое ценное, если вдруг случится эвакуация, не мог привыкнуть к этому долго. Почти полгода.
Хотя первые полгода ему ко всему было сложно привыкать. И сильнее всего к тому, что он, похож, переиграл сам себя. Вроде бы и попал в разведку, как хотел, вроде бы и получил первое задание - и очень рано. Все как он хотел. Но только первым заданием оказалось внедриться в имперскую академию на Корусанте. Возраст у него для этого был как раз подходящий, легенда складывалась легко и не требовала практически никакой работы, его преданность Восстанию сомнений тоже не вызывала.
В идеале нужно было академию закончить и выйти из нее со знаниями, пониманием противника, хорошими связями. В худшем случае ему можно было попробовать завербовать кого-то с курса и вернуть с ними вместе - но и это можно было провернуть не раньше второго курса, а лучше позже. Восстанию нужны обученные люди, и даже он это понимал. Хотя все равно считал, что все это задание - способ не дать ему нормально работать и воевать, а засадить за скучную и враждебную, главное, учебу. Отказываться, тем не менее, было нельзя: он же хотел быть военным человеком, а военные люди не отказываются от назначений.
Потому он не отказался и в шестнадцать улетел из дома зная, что вернуться не сможет. Базу как раз готовились переносить на другую планету, куда, он не знал. Никакой постоянной связи у него тоже не было: чем меньше он знал, тем было лучше. От Восстания у Кассиана остался адрес человека на Корусанте, который мог помочь найти своих и добраться до них; строгий запрет к этому человеку приходить без очень, очень важной причины; свое имя, менять которое не стали; и еще обещание, что как у него дела, Восстание и так будет знать.
Это довольно простое обещание в первое время были единственной его мотивацией учиться, а не следовать внутреннему желанию и рассказать всем, почему они неправы насчет всего, что преподают. Потом оказалось, что часть того, что учат в Академии, может пригодиться в жизни. Потом оказалось, что его однокурсники, может, не такие уж и ужасные.
К концу первого года все совсем сложилось: Кассиан учился хорошо, как учатся только студенты с планет Внешнего Кольца, но при этом в нем ощущалась какая-то внутренняя свобода. Преподаватели в основном считали, что это просвечивается естественный интеллект, с которым он может далеко пойти, и за это иногда закрывали глаза на мелкие проступки. Однокурсники принимали ее за лихой азарт и удачу, из-за котором ему многое сходит с рук. Сам Кассиан считал, что это в нем тлеет Восстание, но остальных в их догадках не разубеждал. Так было хорошо: его отмечали за достижения, с ним дружили, и даже рутина и распорядок принесли в жизнь приятное ощущение спокойствия и защищенности.
Впервые в жизни он был не самым младшим, а находила в компании своих однолеток, а они, чувствуя в нем богатый и интересный жизненный опыт, искали его компании и считались с его мнением. Все было хорошо.
Лето перед вторым курсом он провел на все том же Корусанте, один за другим изучая его уровни. Второго курса Кассиан ждал. На втором у него уже была свобода решать - учиться дальше или сбежать и вернуться домой. Эта свобода была приятной.
Новые пустые кровати в казарме приятными не были.
- Из лицея кто-то, - поймав взгляд, объяснил Химера.
Химеру звали Риком, но Химерой он был с первых дней первого курса - за то, как быстро и легко он превращался из диковатого огромного татуинца, которого они знали по каникулам и увольнительным, в примерного курсанта, правильного до второй фаланги мизинца на левой руке - кончик мизинца ему в детстве отстрелило во время охоты на вомп-песчанок. Всех их Академия умещала в определенную установленную статутом модель курсанта, но по Химере это было заметно больше всего.
- И что, сразу на второй?
- Лицей же, - Рик пожал плечами. - Они там знаешь какие.
Его тон Кассиану не понравился.

Отредактировано Cassian Andor (30-09-2021 19:51:31)

Ладно, новенькому умещаться в модель правильного курсанта явно не нужно было, потому что он уже был этой моделью. Такой хорошей, что за ней сложно было увидеть человека. От его вида хотелось начистить пряжку, перестать сутулиться и сходить постричься немедленно, а не перед самым начало занятий. Сделать это все равно нужно было - только утром, увидев его, один из инструкторов пошутил, что если Кассиан не разберется с волосами сам до начала учебы, то учеба для него начнется со стрижки под насадку. Оба они понимали, что это не шутка, но он не хотел прощаться с летом и относительной свободой вот так сразу, пока еще почти никто не приехал. У других - он точно знал это - будет загар, как вот на новеньком, истории, голографии с каникул, истории о семьях. А у него пусть следом не самого плохого лета будут волосы. Хоть что-то.
- Ну такое, - рассмотрев Шейла, поделился Кассиан с Химерой.
Тот пожал плечами. Мол, за формой ничего не видно. Может, и нормальный парень.
В Химере говорила любовь к темным и страшным историям. Фамилия новенького обещала именно такую. В Академии чаще поминали генерала Гентиса и расстрелы - страшные, потрясающие в своей жестокости - последовавшие за его мятежом. Но его приятеля капитана нет-нет, да и вспоминали тоже.
Что его родственник теперь стоял перед ними и выглядел именно так, странного было мало. Прошло лет восемь, наверное, дети, племянники и прочие остатки казненных уже должны были подрасти. Они хотели искупить грехи старшего поколения, а Империя в своей мудрости была не против выкорчевать наследственное вольнодумие и заменить его правилами и уставом. С Шейлом у нее, судя по всему, получалось неплохо. Но такому человеку Кассиан не особо был рад. Во многом его стараниями их курс считали подающим надежды, но немного расхлябанным. Во многом его стараниями им это пока что позволяли, хотя в прошлом году не один человек намекал, что скоро им всем придется стать чуть серьезнее.
Шейл мог это "скоро" приблизить критически.
Скривившись снова - внутренне - Кассиан протянул ему руку:
- Кассиан Андор. Будем учиться вместе. Это Рик - Химера. А имя-то у тебя есть? Или в лицее все курсанты и больше никто?

Отредактировано Cassian Andor (30-09-2021 16:19:21)

Новенький, Шейл этот, схватил руку как в тиски. Есть такие люди, все никак не успокоятся, во всем видят вызов, всем хотят доказать, что вот, у них и складок на форме меньше, и руку они жмут сильнее, и Империю они любят больше. Кассиан таких недолюбливал. Даже когда это были такие разумные, которые хотели доказать, что они больше других любят Восстание. Восстание или Империю тут роли не играло, ему не нравилась сама идея такого соревнования.
Может, потому то, как Химера хохотнул от совершенно рядовой и непримечательной поддевки новенького, задело сильнее, чем ждал Кассиан. Нужно было сжать пальцы и ответить. С первым было просто, со вторым - сложнее. Проще всего было пошутить в ответ что-то про промку - после этого лета Кассиан лучше слышал в корусантском акценте отдельные зоны планеты, и услышать, откуда Шейл, было просто. Или что-то про то, как некоторые на всем пытаются зарабатывать. Но он здесь был с далекого Феста и у него же никогда не водилось никаких денег. А потому в их роте - как-то так уж сложилось - о таком не шутили и как повод кого-то уесть не использовали.
Пришлось искать что-то еще.
- Ну да, видел, может? Внутренняя реклама про то, что можно успевать в Академии и без того, чтобы превратиться в человека-натертую бляху.
Он криво улыбнулся. Интересно, услышит, внемлет?
- Попустись немного, новенький. Вольно.

Они, наверное, подерутся, отстраненно думает Кассиан. Нужно быть внимательнее, следить за тем, где новенький. Он, конечно, напыщенный, а потому вряд ли станет нападать со спины. Нет, это будет что-то пафосное до оскомины. Но уступить будет нельзя.
Лучше всего что-то такое сделать до начала учебы, но слова Шейла заставляют вспомнить, подумать. Он же разведчик, он должен уметь не подаваться на провокации. Он столько умеет и столько видел. Что новенький не понимает, кто он - это комплимент, а вовсе не оскорбление.
Нельзя срываться, хотя за глазами у Кассиана плывет что-то темное, и он хорошо чувствует, как едва удерживает это темное в берегах.
- Я подтянусь. Ты, смотри, не отстань. Это Академия, а не... откуда ты там выполз? Лучше бы на первый шел, надежнее было бы.
Но руку он разжимает первый. Понятно же, что никто никого не пережмет, стоять так можно бесконечность, и чем дальше - тем страннее он себя чувствует. Разжимает, но не может не добавить с небрежным дружелюбием:
- Только Шейл, по-дружески советую. Если захочешь еще кого-то нежно подержать за руку - дождись лучше увольнительной, ладно? Ребятам, так и быть, ничего не скажем, да Химера?
Он подмигивает Рику, который молча наблюдает, явно не зная, чего ждать и на чьей стороне лучше оказаться.
- Не скажем, - за него решает Кассиан. - Но офицер Империи должен быть выше этого.

Отредактировано Cassian Andor (30-09-2021 22:14:12)

А нет, тут он ошибся. Говорит и держится Шейл как приличный выпускник приличного места. Но бьет так, будто дорогу в приличное место проложил сквозь шушваль. Скорее всего, так оно и есть, но это ничего, потому что Кассиан как раз шушваль и есть и именно таких ударов он всегда ждет. От них умеет уходить в любой момент.
- Ладно, - выдыхает он.
Смотрит на Химеру, на Шейла, куда-то вверх - ему все еще кажется, что у них здесь все должно быть в камерах. Не было бы предполагаемых камер, можно было бы драться. Не было бы Химеры, можно было бы отступить. Не было бы Шейла - и проблем бы никаких не было.
Решать нужно быстро, и Кассиан решает.
- Раз выходной, тогда потанцуем.
Он ставит ногу неправильно, будто собирается ударить другой рукой, в другое место. Его так кто-то из отряда "Браво" научил, в Академии такое не показывают - не им, не сейчас. Удар получается хороший, прямой, сильный и в лицо, потому что очень уж хочется. Для него это, скорее всего, все равно не закончится ничем хорошим. Так зачем сдерживаться?
Зачем, если приятно посмотреть, как на чистый отутюженный воротничок льется кровь из носа. Хорошо течет. Наверное, перебил хрящ. Красиво. Отряд "Браво" сказал бы, что он молодец.
Капитан Тиллиан, их офицер-воспитатель, который появляется в казарме спустя десять секунд и держит его за холку, как нашкодившего щенка, говорит ему совсем другое. Что они не так встречают гостей, что все они тут распоясались за лето, что в этом году на поблажки рассчитывать нечего, что остаток каникул он проведет в карцере - и может считать, что ему повезло. Ведь он затеял драку с лицеистом, и не вмешайся офицер, столкнулся бы с последствиями и лежал бы, сейчас раскатанный по полу.
- Извинись перед товарищем, - еще говорит капитан.
Кассиан упрямо сжимает губы.
Капитан вздыхает так, будто уже теперь, до начала учебного года, смертельно устал от всего, что готовит ему жизнь и курсанты.
- Все, в карцер, Андор.
Кассиан смотрит на красный от крови воротничок Шейла. Красиво.
- Да, сэр, - говорит он, потому других ответов в Академии не существует.

Что Шейл говорит, что ударил первым, Кассиан еще слышит. Ему это не нравится. Конечно, теперь он изображает, что он честный справедливый человек. А то Кассиан не видел, как он бьет. Он все видел, все знает.
Химера, с другой стороны... Сейчас начнут возвращаться ребята, и что они обо всем этом услышат?
Ладно, он потом придумает, что с этим делать, когда выберется. Все нормально будет. Новенькому не разрушить за несколько дней все, что он так старательно создавал последние полгода. Будет нормально.
Он говорит себе это и в карцере, когда за ним закрываются двери. Главная проблема карцера для Кассиана в том, что там ужасно скучно. Постель похуже, чем в казарме, но он на неудачных базах спал и не на таком. Еда похуже, но это вообще не проблема. Но просто скучно, он постоянно заперт, и в мысли лезет только новенький. Упорно лезет, как бы Кассиан его не выгонял.
Капитан, конечно, приходит вечером. Как для имперца, он вполне неплохой. Что бы ни случилось, старается разобраться.
Кассиан вот только разбираться совсем не хочет.
- Что ты не поделил с ним, зачем полез?
- Скучно стало.
- Скучно... Смотри, Кассиан.
Значит, уже не сердится, хорошо. Капитан, когда не сердится и они одни, в основном зовет его по имени. Они еще на первом курсе сошлись, потому что капитан любит математические головоломки в выходном приложении газеты, а Кассиану математика дается легко. Как им было не сойтись.
- Смотри, - повторяет капитан Тиллиан, - из тебя может быть толк, если возьмешься за голову. А не возьмешься - и какая-то из твоих идей закончится занесением в личное дело. Понимаешь?
- Понимаю.
- Кому ты врешь. Понимает он... Ты же способный парень, а ведешь себя... Вам когда про здоровое соперничество рассказывают, не это имеют в виду, а что надо вдохновляться друг другом, учиться, дружба тут куется, знаешь какая - на века. А ты лицеисту нос разбил на пятой минуте знакомства. Хоть немного стыдно?
- Не особо. Я же с Феста. У нас там такие вещи замерзают, как ненужные атавизмы.
Капитан качает головой, но глаза у него смеются. Наверное, стоит его побаиваться, но Кассиан просто не боится офицеров и теперь никак не может начать.
- Ну посиди тогда, разморозишь себе немного стыда. Созреешь извиниться - может, выйдешь раньше.
Кассиан окликает его в дверях.
- Что, так быстро созрел? Ну, молодец.
Подмывает спросить про Шейла - что там его нос. Но есть и более важная проблема:
- А можно мне сюда ножницы или еще что? Постричься там.
- И повара личного. И психолога еще, эмпатию потренировать. И кого там еще?
- Вас понял, нельзя.
- Понял он, - ворчит капитан и уходит.
Скучать в карцере остается еще ночь и два дня.

Наутро после разговора с капитаном Кассиану и правда становится стыдно. Не из-за Шейла, конечно, нет. Не из-за того, что он способный, но не берется за голову. Как раз наоборот, с этим у него все по плану - культивировать на курсе немного свободы, чтобы ее возможность оставалась в курсантских головах, когда устав оставим им меньше места и времени на себя. Только он думал, что это случится ближе к концу курса, а с Шейлом все может измениться - преподаватели увидят, что у них есть готовый образец правильного курсанта и начнут уже сейчас.
Нет, стыдно ему потому, что он вспоминает - Восстание будет знать, как у него дела. Значит, они и про это узнают. Что о нем подумают дома? Что он не смог удержаться, чтобы не избить человека, которого даже не попытался еще завербовать? Конечно, Шейл начал первый - ну, махать кулаками, потому что поддел его первый все же Кассиан. Конечно, нужно было ответить на попытку ударить его. Но можно было иначе. Умнее. Лучше.
Хорош разведчик, ничего не скажешь.
Думать об этом неприятно, но лучше, чем думать, как там будет после карцера. Выпустят его только к построению, и, значит, он ничего не успеет сделать. Ему заранее ужасно себя жаль из-за этого, и жалость к себе - плохое чувство. Лучше уж стыд. И скука, но с ней он борется тем, что сочиняет в уме донесения домой, которые никогда не отправит. Или представляет, как подобьет дезертировать весь свой курс, и дома сразу все поймут, какой он уже взрослый и способный. Или вспоминает даты и формулы, которые они проходили в прошлом году. Наверняка кто-то преподавателей решит начать год с проверочной, чтобы они поняли что нужно сразу серьезно браться за учебу. Лучше быть готовым.
В первый день учебы его отпускают утром. Свет после карцера кажется слишком ярким, но времени дать глазам привыкнуть нет. Кассиан со всех ног бежит в душевую, а потом в, казарму переодеться по форме. Все уже съехались. Кто-то за лето вытянулся, кто-то отрастил себе широченные плечи, но галдят все так же, как в прошлом году. Обсуждают какой-то фильм, но замолкают, когда он заходит. На Шейла он не смотрит. Несколько секунд висит тишина, потом галдеж возобновляется, но теперь он направлен на него - где он пропадал, его так не хватало вчера, и как дела, а с Реттом он уже знаком? Астин так и вовсе покровительственно замечает, что чем сидеть в карцере, нужно было не отказываться, а полететь с ним и его родителями отдыхать на Гаталенту. На Гаталенте карцеров нет, там вообще все немного странные. Кассиан лихорадочно переодевается в курсанта с картинки (только больно уж лохматого) и отшучивается, потом разговор переходит на кто как отдохнул, а потом и вовсе пора.
Пора.
Сначала Кассиану кажется, что ему повезло, и сержанта Уолдина на построении нет. Потом он замечает его - в тот самый миг, когда тот недовольно тыкает в него своими тревожно светлыми глазищами. Поймав взгляд Кассиана, сержант кивает - подойдешь, мол. Кассиан выпрямляет спину, убеждает себя, что это ничего. Подумаешь.
Но потом вдруг голова становится очень легкая, и холодно, и он смотрит на себя в зеркало - лоб слишком высокий, скулы слишком торчат и глаза слишком темные. Да он весь какой-то слишком... будто и не он вовсе, а какой-то имперский паренек. Это такая мелочь, но когда он проводит рукой по короткому ежику, рука почему-то дрожит. Ну как, почему-то. Потому что Империя забрала да, мелочь, но мелочь, которую он не был готов отдавать.
Ладно, ничего. Это ничего.
Но когда он заходит в класс, на Шейла не смотрит снова.

Кассиан и по методичке понимал, что новый предмет ему не понравится. А вживую оказалось еще хуже. Коммандер не по учебнику говорит - делится тем, что считает правдой жизни. Делится так, что невольно начинаешь эту правду принимать.
Кассиан принимать ее не хочет. Он на курсе человек, у которого всегда есть вопросы. Не только чтобы его запомнили преподаватели - ему и правда все интересно. Он впервые в жизни учится вот так, с уроками и заданиями, систематически, и быстро обнаруживает, что учиться ему легко, и мозг постоянно просит больше - больше знать, глубже понимать, научиться еще какой-нибудь штуке.
Это обычно. Теперь он просто ждет, чтобы все закончилось, потому что слушать - уже теперь, а это только первая пара - невозможно. Подмывает задать вопрос, чтобы видно было, что коммандер неправ, что это имерцы никогда ничего не понимают про политическую обстановку и даже не пытаются узнать. Куда бы они не прилетали, они видят только землю, которая может стать Империей, и больше ничего. Но он только что вышел из карцера и помнит, что говорит капитан. Нельзя нарываться вот так сразу. Теперь, когда есть Шейл, нельзя, чтобы его стали считать проблемным. Подмывает встать и высказать все, что он думает, но Кассиан даже не поднимает руку. Только осторожно осматривается по сторонам.
Сейчас проще всего увидеть, что на их курсе из Внешнего Кольца. Они еще не превратились в имперских офицеров. А потому их планетарное естеству неуютно, им от этого странно. У каждого в глазах повторяется тема сегодняшней лекции - империя окружает память об их семьях и теснит ее в сторону.
А вот Шейлу, кажется, нравится. Ну конечно, он же местный. Просто чуть более зубастый, чем остальные местные - другие ребята из Центра все сплошь из хороших богатых семей, каждый второй уже знает, на какой разрушитель и к какому адмиралу-другу семьи пойдет адъютантом. Что им этот предмет, для них жители других планет всегда туземцами и будут - существами со смешными акцентами, смешными традициями, смешными попытками выбраться из зыбучего песка Империи.
Нет, надо ждать. Первая пара, первый учебный день. У него есть проблемы с Шейлом, а Шейл, кажется, нравится ребятам, чем бесит еще больше. Но начинать еще один конфликт, еще и с преподавателем, пока не стоит.
И потом, это первая пара, это такой особенный предмет. Первый из курсантов Внешнего Кольца, кто возразит, запротестует, наверняка станет примером всех лекций до конца года. А то он таких коммандеров не видел. Они выбирают того, кого считают слабым, и прилюдно ломают его до победного конца. Стать тем, кого он выбрал, и упрямо не ломаться, может быть хорошей идеей. Но сначала ему нужно, чтобы все на курсе болели за него.
Все. Значит, придется мириться. Тогда на следующей паре можно будет что-то сказать. Встать. Не молчать, потому что молчать мерзко.
Он думает об этом до конца пары, почти полностью отключившись от коммандера Тома. Об этом, и еще о том, как странно с настолько короткой стрижкой.
На второй паре у Шейла какие-то свои занятия. Ребята говорят, что он, вроде, врач. И что, кажется, нормальный. Но в это Кассиан верить не спешит.
Тем не менее на обеде он находит новенького взглядом и первый подходит к нему.
- Как нос? - здесь главное, чтобы не было насмешки. А так просто, живой интерес. - Долго вывеску правили?

- Учеба началась.
Кассиан пожимает плечами, будто это самая естественная вещь в мире. Будто новенький и сам должен понимать, что просто нет смысла запрятывать, кто ты есть, за формой раньше времени.
Он ставит поднос напротив Шейла. Тот, похоже, не прочь тоже поговорить более спокойно. Настолько, что из всего, что он мог сейчас сказать, Шейл выбрал самое осторожное.
- Если хочешь, покажу, как я это сделал и почему ты не понял. Это несложно, просто нужно понимать, что делаешь. Вечером там или когда тебе можно будет.
Он специально заходит с козыря. Новенький вряд ли поймет, но, может, ему другие потом подскажут, что Кассиан редко показывает другим приемы, которые знает. Говорит, что по уставу они не нужны, на зачетном бое ими не козырнешь. А зачем тогда? Вот именно, незачем. Но Шейлу, может, и надо, судя по первому удару. Он, похоже, из тех, кому приемы нужны не только для оценки, а просто. Нужны и нужны.
- Ты тогда сказал капитану, что спровоцировал меня. Это неправда. Зачем ты так сказал?
Про удар он тоже говорил, что с этим Кассиан и не спорит. Вместо этого думает, какой из вариантов может подойти, какой правильный. И выбирает тот, на который поставил бы сам.
- Хотел разобраться тогда же до конца?

Кассиан фыркает, но не злобно. Просто смешно, да и неплохо. Выходит, у новенького сквозь форму пробивается хоть какая-то человечность. Все лучше, чем маленький ходячий устав, подброшенный в казарму.
- Прямо возьму и покажу. Конечно, схватишь ты или нет - это вопрос. Тут смотреть надо, пробовать. Но может и схватишь, кто его знает. Ты тоже неплохо ударил, вообще-то. Мимо, но неплохо.
Он быстро жует. Не так быстро, как в первые месяцы в Академии, когда он никак не мог привыкнуть к тому, сколько всего у них в кантине и как есть куча времени на еду, и столов хватает на всех, и никто никуда не спешит. Не так быстро, но все еще быстро. И быстро же, цепко оглядывает кантину за спиной Шейла. Пара однокурсников на них поглядывает. Видно, ждут, будет ли продолжение драки. Химера, наверное, рассказал. Капитан Тиллиан ходит у стены, наблюдая за порядком. Он их наверняка заметил тоже. Может, даже доволен. Главное, чтобы он не вбил себе в голову, что карцер пробуждает в людях совесть. Сидеть там - только время терять.
- Но если боишься, что я тебя опять ударю, покажу на манекене. Только чур, на матах, в спортзале, ну как спарринг. Или тогда уже увольнительной дождемся, чтобы можно было уйти.

Кассиан слушает. Кладет вилку рядом с пустой тарелкой, вытирает салфеткой рот. Слушает. Кривая ухмылка разрезает рот. Ладно, это будет сложнее, чем он думал. Хотя бы потому, что никакого желания договариваться и дружить он в себе больше почему-то не чувствует. Зато чувствует, что нашел будущего любимчика коммандера Тома.
- Это ты вперед забегаешь, - с мнимым спокойствием говорит Кассиан. - Это на "Сотрудничестве" позже будет. Как главное первым ткнуть кого-то в прошлое, и тогда другие люди из Центра закроют глаза на то, как от тебя промкой веет. Проецирование это называется. Ну, ты еще узнаешь, пока будешь хвататься за свой шанс.
Он встает, берется за поднос, но не поднимает его. Кажется, рука снова будет дрожать. Да что с ним такое в эти дни? Что в этом новеньком такого, что от него в Кассиане сковыриваются все корочки, под которыми он прячет настоящую кожу?
- Хотел, чтобы ты не думал, что у меня на тебя зуб. Но знаешь, забей. Думай что хочешь, мне плевать

Отредактировано Cassian Andor (02-10-2021 08:33:39)

Что Шейл говорит про труса - ерунда. Детская уловка. Она не будет определять, что он делает, и потому Кассиан сначала немедленно решает, что в зале он вечером и не покажется. Потом досадливо морщится: получается, эта детская уловка все же определяет его решения и действия. Просто в другую сторону. Вот же криффов Шейл.
После обеда у них больше практических вещей, и после вольного лета все практическое кажется слишком тяжелым, тянется слишком долго. От выстрелов в тире чуть сильнее гудит в голове, от физической нагрузки чуть медленнее разогреваются мышцы, а потому чуть сильнее ощущается, что вот они, засели в теле под кожей, готовые заболеть от молочной кислоты. Когда начинается время самоподготовки, половина курса сначала просто сидит и смотрит вперед, отходя от тяжелого дня. Первого - и считается, что в первый их всех немного жалеют.
Врут, конечно. Кассиан замерзшим затылком чувствует, что врут. Вида, правда, не подает - не стоит показывать, что потерял что-то, что было тебе важным. Тогда и другие не поймут. Он здесь со всеми дружит - ну, кроме Шейла, конечно, - но не спешит показывать им, где у него на душе места с тонкой кожей.
Вечер катится, как обычно. Он быстро готовит заданное. Читает, пишет - он все делает быстро, голодно, глотает факты и параграфы точно так же, как глотает еду в кантине. Потом помогает нескольким однокурсникам, объясняет попроще запутанное место в учебнике. Это несложно, но полезно. Не только чтобы он считался полезным, а и потому, что решил: раз уж он застрял в Академии, нужно вынести из нее как можно больше, чтобы этими самыми знаниями потом и уничтожить Империю. А чем меньше на курсе отстающих, с которыми нужно возиться преподавателям на уроках - тем быстрее они продвигаются по программе и тем чаще рассказывают что-то более запутанное и прямо в курс не включенное.
Постепенно с подготовкой разбираются - или откладывают на потом - все. Начинают говорить, и разговор быстро перетекает на гонки, на фильм - на все, что он пропустил, потому что торчал в карцере. Потому что Шейл.
Кассиан смотрит на часы. Восемь. Нет, он не пойдет. Ему плевать, он сам сказал.
В восемь тридцать - они все еще обсуждают фильм! - он уходит из казармы в зал.
Кассиан же может быть там и по своим делам. Что ему, нельзя подвигаться еще немного, выжигая остаток энергии, чтобы побыстрее уснуть после наполненного событиями дня? Можно.
А придет Шейл или нет - его дело.

Отредактировано Cassian Andor (02-10-2021 23:52:09)

Ему есть, что ответить. Можно даже выбирать: заготовки ответов он подбирает, пока ждет Шейла, упорно изображая перед самим собой, что это не так, и он сам, по собственной горемычной воле, притащился не развлечься на летных тренажерах или отдохнуть на площадке на крыше, которая не просматривается из окон, а вот - в зал.
Можно, например, сказать, что это Шейл пришел, а он и так тут был. Или многозначительно покоситься на часы - если судить по ним, он так думал, что и сам не собирался приходить. Можно прокомментировать голый торс, который вдруг выставляет Шейл. Да много чего можно. Непонятно только, зачем.
- Раз уж мы все здесь собрались, становись. Только ты в состоянии вообще?
Говорят, он ходил в гипсе прошлые дни, и хотя Кассиану до этого дела нет, но все же немного и есть. Во-первых, потому что все должно быть честно. С Шейлом это почему-то кажется важным. А во-вторых, если он здесь свалится от напривычной нагрузки,что с ним делать Кассиан не знает. А вдруг он свалится не от нагрузки, а от чего-то более серьезного?
Для самого новенького у него есть и более поактичное объяснение.
- А то рухнешь сам случайно - а мне потом в карцере снова сидеть. Мне пока больше нельзя. Не в этом месяце точно.

Ну вот, Шейл уже откуда-то знает про назначение, которого даже не случилось. К которому Кассиан и не знает толком, как относиться. С одной стороны, у него так будет больше обязанностей, а с ними - и больше свободны, доступов, понимания, как все устроено. Восстанию это вряд ли пригодится, а вот ему, здесь, сейчас может. С другой, так он будет больше на виду. А вдруг они что-то найду о нем? Или, и того хуже, возьмутся лепить из него курсанта, хорошего во всем - а он так не хочет. Он так задохнется. А может, вообще и не будет никакого назначения, а о нем просто упоминают, чтобы оно стало ощущаться как награда, как цель, подменив его настоящие цели. Чтобы было способом контролировать его не только в рамках устава, но и в том, что ему ценно, что важно, что правильно.
Теперь и Шейл об этом знает - зачем? Ему капитан сказал? Это чтобы они соперничали, потому что лицеисту должно быть неприятно, что ротным у него будет кто-то из плохого места? Непонятно, и он слишком много думал и учил сегодня, чтобы остались силы думать что-то еще. Пусть даже это что-то еще - действительно важное.
- Хорошо, что ты знаешь... - он делает секундную паузу, выбирает слово. Тут главное решить - хочет ли он продолжать? Если да, нужно говорить "стучать".
Кассиан выбирает иначе.
- Хорошо, что ты знаешь, к кому в каких случаях идти. Но в нашей роте мы так не делаем, так не принято и принято не будет.
Он еще несколько секунд пристально смотрит новенькому в глаза, чтобы тот получше запомнил. Потом встряхивает головой и морщится - движение это привычное, выученное, но теперь совершенно ненужное. Теперь ему в глаза и так ничего не лезет.
- Покажи, что тогда успел заметить. О чем подумал. Оно, скорее всего, подумалось само, так что не спеши. Вспоминай, пока не поймешь.