Пожалуй, самым главным минусом здесь была сама комната - то есть, конечно, камера. Ужасно мало пространства и места, будто из нормального, человеческого дома переселили в конуру, никаких тебе окон и свежего ветра из-за приоткрытой форточки - одни длинные линии освещения и гул кондиционера.
Ну, скажем, не то что бы это была такая уж новая обстановка для человека, который большую часть своей жизни провёл провёл на космических кораблях и в кабине крошечного (по меркам космоса-то) истребителя, где теснота была синонимом существования - так что Фел скорее придирался из мало-помалу копившейся усталости от, в общем-то, столь однообразного и малоприятного времяпрепровождения.
Он вообще слабо себе представлял, чтобы так, неделя за неделей, он начал испытывать к этому что-то положительное - может, иногда Сунтир и был несколько склонен к меланхоличному одиночеству за чтением или с чашкой чрезмерно приторного кафа, но оно точно не имело ничего общего с одиночной камерой. Хотя книги и каф тут были - каф, правда, по расписанию, а книги - на потёртом и оторванном от всякой связи датападе, ещё заставшем, наверное, дедушку Императора молодым и бездетным.
От этого самого датапада его и оторвал ввалившийся конвой - всё своё неудовольствие от того, что ему помешали дочитать очередную главу "Особенностей гиперпространственной навигации для малых и крупных судов", он изобразил всем собой, от скривившихся губ до небрежного стаскивания ног со столика. Не то что бы книга была какой-то особенно ценной - в библиотеке датапада ничего особенного и не находилось, всё было, видимо, ровесником самого носителя - просто эти формальности с наручниками, двое впереди, двое позади опостылели до глубины души, а слова высказаться ему и не давали. Оставались методы бессловестные, но он по всем местным прописным законам вёл себя исключительно образцово (выражение лица в законах не указывалось), будто собирался дождаться, пока его выпустят за хорошее поведение.
Настроение в допросной у него тоже не слишком изменилось - места тут было ещё меньше, как и комфорта. Наручники, само собой, не поленились и не забыли пристегнуть к столу.
Вошедшая женщина была ему неизвестна - зато сопровождение, точнее, количество и броня этого сопровождения, могли дать ему хоть крошки. Например, что женщина носила форму без хоть сколько-нибудь заметных знаков отличия не одной красоты ради, а охрана скорее могла принадлежать генералу или адмиралу, чем следователю ИСБ, какие уже ему здесь встречались.
- Мы с вами явно не знакомы. И что же вам нужно, ради чего вы привели меня сюда и пришли сами? - и нет, его совершенно не смущало, что вопросы обычно здесь задавали ему, и в тоне куда более прохладном. Фел чуть щурится по привычке, но нет, ни единой знакомой черты.
Стоит отдать должное, китель эта женщина носить умела.

Фел, конечно, может и перегибает палку - но ему здесь смертельно скучно. От скуки люди способны на удивительные вещи, хотя он не и делает ничего удивительного для себя. Возможно, возраст придаёт благопристойности характеру, но характер от этого никуда не девается.
- Барон Фел, - поправляет Сунтир скорее по привычке. - Что, проблемы с охраной? - улыбается он с ясно читаемым лицом "а что вы мне сделаете".
Он и так сидел в тюрьме, в конце концов.
Откинуться на спинку кресла очень хотелось , да только вытянутые руки с пристёгнутыми наручниками были против ещё и этих вольностей.
- Книгу не дочитал. Честно говоря, здешняя библиотека ужасно скудная и старая. Наверное, это всё, что было способно пройти местную цензуру, - улыбается Фел в самом деле хорошо. - Вы решили, что сегодня я буду разговорчивее? Не тратьте ни своё, ни моё время, сходите там... кафа попейте и просто перепишите предыдущий отчёт, - тон у него, впрочем, был такой, будто это не он тут был в роли арестованного. Правда, эта Джезлинн упрямо делала вид, что она этого не замечает.
Пока что не замечает.

"Стратегии поведения", как выражалась эта мистрисс, у Сунтира не было ровным счётом никакой - то, в чём он мог бы признаться относительно Имперского Щита, никак не тянуло на терроризм. Так, финансирование, причём весьма и весьма скромное - ну, как по меркам того, что обычно понималось под терроризмом.
Ему было скучно. Чудовищно скучно - а если у тебя из развлечений только вот такие вот встречи, причём не очень частые, то и развлечений из этого стремишься выжать как можно больше.
Он уже был в том возрасте и положении, когда можно закрыть глаза на последствия и и постороннее мнение - у него и своих мнений достаточно, чтобы не добавлять к ним чужие.
- "Однажды"? Думаете, что вы будете запугивать меня вечным тоскливым заточением, а я ужаснусь и немедленно признаюсь во всех прегрешениях с сопливого младенчества, начиная от воровства слив из чужого сада? - по нему видно, что Фел едва ли сдерживает смешок - трудно пугать изоляцией того, кто не одно десятилетие провёл, в общем-то, в той самой изоляции. Клетка, конечно, была несколько больше и измерялась в световых годах, да и занятия были поинтереснее, чем сотню раз прочитанные книжки, устаревшие ещё за многие годы до его появления на свет.
Вопросы барон игнорирует столь же неизысканно. Точнее, делает вид, что ничего не слышал, как для всех предыдущих следователей. Они вообще часто менялись, и он их вполне мог понять - можно биться головой о стену со всем страстным желанием, но в конце концов это надоедает, да и голова попросту болит.
- Вам что, в самом деле больше нечем заняться? По-моему, в военное время у ИСБ множество срочной работы. Вот вы здесь, а кто-нибудь где-нибудь сотрудничает с Республикой, - Сунтир только цокает языком, мол, до чего Империя дожила, докатилась, подумать только.

Отредактировано Soontir Fel (25-03-2023 21:22:38)

- Видите, как мне везёт? Терпение у вас всё же безграничное, и опасаться мне, выходит, не стоит, - и он, кажется, в самом деле собирается нащупать его неосязаемые границы. Как знать, где у безграничного всё же та самая грань, но угрозы никогда не были такими границами - скорее блеф в саббаке, верю-не верю и игра на убедительности.
Сунтир отвечает ей той же прохладной недоулыбкой - она была упрямой, конечно, но и он в переменчивом настроении замечен не был. Скорее, даже наоборот - слишком стабильно-последователен. До зубодробительности.
- Ваше слово? Следователи теперь могут санкционировать пытки или, как вы говорите, применение физического воздействия? Бросьте, у нас не Старая Империя. Угрожать-то вы можете, но применить... Во всяком случае, до того, как у вас появятся хоть сколько-то убедительные доказательства вины, которые перевесят законность, вы можете только рассуждать об этом вслух, и не более того. Да и в общую камеру вы меня не переведёте - вдруг я стану вербовать граждан Империи в восстание и сопротивление, да? - Фел ничуть не смеётся, но голос прямо-таки пересыщен насмешкой и щедро оставляет её рассыпанной в воздухе.
И, честно говоря, завербовать их, особенно кого-то из офицеров, бывших ли, нынешних ли, было бы не особенно сложно, если ему действительно требовались какие-то там лояльные мятежники - и не один он об этом знает. Даже если доказательства в обозримом времени и не думают лечь на стол - а они и не лягут, - всё равно безопаснее держать на расстоянии от предателей.
Не то что бы он не привык к этой преследующей его всюду тенью, но всякий раз встречаешь какую-то новую сторону постороннего (и совершенно непрошенного) мнения.
- И чем же вы занимались бы, когда переловите всех республиканских агентов? Без работы останетесь, финансирование урежут, вместо тюрьмы какой-нибудь развлекательный центр устроят... А так - точно будет чем заняться. Собственные граждане поинтереснее будут, с фантазией, а не по республиканским инструкциям, - коль уж она так трепетно выбирала шпильку, какой подковырнуть на этот раз - негоже оставить без внимания даму.
Традиционно не расслышав более конкретных вопросов, разумеется.

В какой-то момент все срываются. Даже следователи. Даже очень хорошие следователи-безопасники - некоторые просто уходят раньше, чем это показывают.
И даже не следователи.
- О, - хмыкает Фел, улыбчиво разглядывая женщину перед собой в новом качестве. Это, конечно, мало что меняет, но слова приобретают иную окраску. - Вас с назначением поздравить или пособолезновать? - он даже говорит это вполне искренне, без хорошо и плохо замаскированных насмешек. Сунтир хорошо понимает, как это - работать на чудовищной работе и умеет сочувствовать, как бы ей ни показалось до этого.
Он вообще не вмешивается в её колкий, громкий монолог, скучающе наблюдая за этими размышлениями вслух. Сказал бы он, ради чего.
Кого - и что за "юнец" имел отношение к этому бунту. Но не скажет. Ну, разве что, что он сам не имеет ничего против самосуда - порой законность или слишком закостенела и медлительна, чтобы успеть за нарушителями этих самых законов, или же по тем или иным причинам сама же и становится щитом для преступлений.
В общем, кореллианин списывал такой гнев скорее на уязвлённую гордость службы, на полномочия которой так бесхитростно покусились - и пользовался свободой игнорировать неудобные вопросы, придирчиво выбирая те, которые ему нравились.
У него в глазах, кажется, так и застыла насмешка над достаточностью полномочий.
- И что, я напишу рапорт, а вы - или ваши подручные - возьмёте и непременно  передадите гранд-адмиралу, и тот, если он вообще спустя десяток рук ассистентов не ляжет в какую-то неприметную папку как недостаточно важное для внимания руководства, его прочитает? Не смешите, вы знаете много писем от террористов - или как вы меня называете, - которым позволено дойти до адмирала? - он качает головой с явным невысказанным вслух смехом. - Госпожа директор, здесь смертельно скучно. Я прочитал все книги в доступной библиотеке, новости сюда проникают тогда, когда их уже можно вписывать в учебники истории... я знаю, что дроиду нужно сорок одна стандартная секунда, чтобы от поворота коридора доехать до двери камеры, знаю, что обед этот дроид приносит ровно в два двадцать семь. Наверное, арестованным полагается сидеть и испытывать вину, но это сложно делать, если ты ни в чём не виноват. Допрос - практически единственная неожиданность и какое-то разнообразие, хоть и вопросы у вас всех одинаковые. Мне нечего тут делать, а отпуск я предпочитаю проводить иначе, - Фел, кажется, вот-вот развёл бы руками, однако прикованные запястья не дали ему этого сделать.

Сунтир одаривает её лучезарной улыбкой - такой, сугубо плакатной, в которой он давным-давно натренировался. Его разнообразный жизненный опыт научил его в том числе и этому.
- И о чём же вы хотите прочитать? Только давайте не о любви, это банально и не привнесёт в литературу совершенно ничего нового, хотя определённо подходит для рукописи, - он старается не звучать издевательски, видят звёзды, но обозримое отсутствие наказания развратит даже самых примерных, а он в эту категорию всё равно едва ли вписывался. Даже в штрафной изолятор. - Не передадите ещё ванильного сиропа и молока для кафа? Я почти никогда не пью обычный чёрный каф, а ваши надзиратели, кажется, здесь не признают никакого другого. Я бы переехал в изолятор, если уж вам так хочется, будь там каф со сливочной пенкой, молоком и сиропом. И зефиром, - несколько вдохновенно добавляет он, чуть прицокивая языком. Это только в кино были солдаты без страха и упрёка, которые каф даже не заваривали, а засыпали в рот сухим и пережёвывали до последней крошки, чтобы тот был невозможно чёрным.
Он вот, скажем, напрочь не признавал несладкий, равно как и с отсутствующим молоком. Лучше, конечно, сливками. Ещё лучше - с взбитыми сливками пышной шапкой.
И мелкими воздушными зефирками в лёгкой пудре - хоть обсыпающими каф сверху, хоть вприкуску.