Получилось даже быстрее, чем он думал. Или он всего лишь сбился со счёта дней, и на самом деле прошло куда больше? Как бы ни было, пресловутая присказка о том, что стоит только чего-то сильно захотеть - и всё получится, всегда могла всё объяснить, хотя суеверным его не назвать.
Тем больше разочарования от того, что никакой тебе жизни после смерти и прекрасного нового мира, где все могут быть только счастливы. Точнее говоря, никакой смерти.
Стоило только раз пожелать умереть, считай, от всего сердца, чтобы этому упырю не доставлять ни макового зёрнышка радости (а любой другой исход, кроме настолько окончательной потери своей добычи, ему явно что-то да доставит), как всё равно прославленная способность пережить хоть дюрабетонную плиту на голову, хоть всестороннее распарывание амфижезлами вылазит боком там, где её никто не просил. Уж такая-то банальность - от обезвоживания и истощения - могла бы разнообразия ради получиться.
Это был, в конце концов, осознанно - как результат весьма прохладного анализа с логичным выбором наиболее успешного и реалистичного варианта. Если бы он выбирал побег или тупое ожидание, что его кто-нибудь да найдёт, он был бы совершеннейшим глупцом, чья репутация и опыт не стоили и кредитки. А чувства в это всё допускать было нельзя - ему хватало тянущего ощущения абсолютной пустоты вселенной без Силы, которая позволяла допустить даже такое бездушное хладнокровие к себе.
Впервые за десятилетия Корран задался вопросом, что на его месте делал бы отец - Хэл Хорн, который тоже однажды решил ступить в никуда и не вернуться - и скорее лишь сам себя убедил.
Обнаружить себя живым было чудовищным провалом самой идеи. В подтверждение этому заунывно болел сгиб локтя, хотя в это вносила куда более заметный вклад ужасная по своему удобству поза.
Не самым естественным образом вывернутые вверх плечи тянули спину, а наручники хоть и мягко, но сильно врезались в запястья. Хорн дёрнул их скорее рефлекторной привычкой (ну, чем ситхи не шутят?) но те безучастно звякнули, а он на некоторое мгновение напрочь потерял равновесие - босые ноги если и касались пола, то едва-едва, и любое неосторожное движение напрочь выбивало опору из-под ног почти в буквальном смысле. После силового поля, конечно, осязаемее, однако всё ещё недостаточно.
Беглый, не слишком сфокусированный взгляд вокруг не слишком помог определить место, да и размеры комнаты терялись в вязкой темноте - хотя из заметного разве что вываленная на стол весьма экзотическая коллекция ни разу не двойного назначения, а как раз очень даже однозначного, свалка ампул и шприцов... никаких тебе карманных наборов для пыток. Некоторые из коллекции штучки, впрочем, явно ими вдохновлялись. Разноцветные бутылки наверняка были наполнены чем-то алкогольным, а наличие в этом многообразии посуды вообще намекало на объедки какого-то романтического ужина. Воняло ещё какой-то приторной дрянью.
Что-то - кто-то - кого можно было заподозрить в употреблении всего этого хитрого хозяйства обнаружился на койке, причём вместе с источником душно-сладкого запаха.
Так и хочется сказать, что он ничуть не изменился с их последней встречи, а вот богатым не будет - кореллианин его узнал.
- Что, девочек не хочется, а мальчики не дают? - а ещё некоторые языки, например, не умеют вовремя промолчать.

Затыкаться вовремя - в некотором роде искусство. Кажется, это говорил ему кто-то знакомый, может, даже Ведж... Другое дело, что ученик из него по этой части был не слишком прилежный, на троечку.
Корран старается дышать чуть пореже в этом спайсовом тумане - то, что попадает на язык на вкус чуть горчит вместе со сладостью. Он чуть прокашливается от того, что уже вдохнул - да уж, безошибочно узнаваемая дрянь, хуже которую можно сделать только курением.
Но этот тип явно имел талант к тому, чтобы делать всё хуже.
- Фу, если ты андрис покуриваешь постоянно, то тебе даже из жалости не дадут, с таким-то шлейфом, - кривится он. Кроме шуток, его вполне устраивало собственное ясное сознание без этих причудливых дополнений - к спайсам он вообще питал в основном профессиональные, продуманные чувства, хоть и разбирался в них как столетний барыга с Улицы Кораблей. - Или, скажешь, собираешь коллекцию исключительно из эстетических соображений? У вас же всех только две извилины работают - одна думает о том, как бы чего украсть, а вторая - с кем бы потрахаться, - скалится Хорн вместо деталей своей личной жизни - ещё вот он перед пиратом не исповедовался.
Да и не то что бы это было то, что могло его тяготить - прошлое оставалось в прошлом, прошлое было уже прошлым и каким есть - дурноватым местами, но на то оно и прошлое, чтобы его слишком часто не поминать всуе. А там уж - кто святой, кто последний грешник - не переиграешь.

Нет, ну, раз он всё ещё висел здесь, и вообще сменил Кореллию на сомнительные интерьеры этого корыта, то факт хорошей работы считанных извилин надо было хотя бы признавать.
Не вслух, само собой.
Жар от сигареты крошечный, буквально лишь горячая точечка, но этот мизерный ожог всё равно заставляет мышцы сжаться, сбив на секунды дыхание.
- На то, чтобы обзавестись пепельницей, их, видимо, уже не хватило... - он не спускает с лица этой насмешливости. - Ты бы хоть представился. Надо же будет потом что-то тебе на табличке написать, - это так, раз уж умирать не пришлось - можно подумать и о будущем.

Корран, пожалуй, всё же разбирается с собственными чувствами - и это явная, кипучая злость, причём на всё разом. На этого, на подвешенное состояние, на зуд в суставах, на вечный непрошенный холод космических кораблей и заодно - на такую вопиюще несправедливую галактику.
А злость - это такая универсальная единица, практически чистая материя, из которой можно вылепить что угодно.
- Бла-бла-бла, - передразнивает он, заодно переламывая собственный дискомфорт наслешливостью от невозможности заглянуть за спину, причём в буквальном смысле неприкрытую. Хочешь не бояться врага, каким бы страшным тот ни был - сделай его смешным. - Ты что, голопорно пересмотрел? Фразочки такие, знаешь, из самого копеечного сценария, да и обстановочка оттуда же... Ты б ещё чёрный кожаный диван поставил, чтобы добиться полного совпадения, - Хорн, конечно, не то что бы был большим знатоком подобных интерьеров, но в его представлениях о подобных видео дурного вкуса всё примерно так и было.
От боли перехватывает дыхание и он заметно напрягается всем телом, пытается чуть дёрнуться из хватки, однако так выходит только больнее - едва ли не на одном только упрямстве он держится, чтобы не вскрикнуть, проглатывая этот вопль.
- Слушай, так любишь работать языком, а пользуешься руками - ты бы совместил приятное с полезным. Тем более, что красиво наклоняться умеешь, - продолжает кореллианин, когда всё же сведённые спазмом мышцы позволяют дышать. Решает он тут, ага, как же, уравнения в уме пусть решает...