...Когда площадка под её ногами дрогнула и пошла трещинами, Сена думала о подушке.

Подушка-игрушка, плюшевая звёздочка с идиотской улыбкой в растопыренных лучиках ядовито-сиреневого цвета. Нажмёшь на нос — играет колыбельная. Близнецы влюбились в неё мгновенно, в одну и ту же секунду. И засыпали теперь в одной и той же позе — обняв друг друга и зажав подушку между подбородками. А та мурлыкала раз за разом «Спят все взрослые и дети, спят все звёздочки на свете...», пока Винор или Сена не затыкали её тем же нажатием на нос.

Она положила эту подушку в детскую сумку? Или нет?

Корабль, на который Сена минуту назад посадила свою семью — муж, дети, родители её и мужа — превратился в крошечную мерцающую точку. Оставалось только дождаться следующего, который, конечно, вот-вот прибудет... Она нетерпеливо глянула на старинные часики, охватывающие тонкое запястье золотым браслетом. Подарок мужа на годовщину свадьбы, антиквариат, бешеные деньги...

Площадка снова дрогнула, и женщина отпрянула, когда одна из трещин подобралась к носкам её туфель почти вплотную. Пожалуй, лучше подождать под крышей.

Под крышу пришлось бежать очень быстро. Когда Сена, сбивая дыхание, влетела в двери, пробежала по инерции ещё несколько шагов и обернулась, она увидела, что посадочной площадки больше нет. На её месте зияла пустота, затянутая дымкой.

Женщина вновь ощутила дрожь под ногами.

Нет, она дождётся своего корабля! Обязательно дождётся, ведь он должен увезти её к детям, чтобы она наконец удостоверилась, что не забыла эту криффову игрушку и что близнецы спокойно уснут в привычной позе... неважно, где. В безопасности.

Мгновение спустя дверной проём закрыло что-то громадное, тёмное и почему-то пахнущее гарью и кислотой. Корабль? Сена нерешительно шагнула к дверям — и поняла, что да, это её корабль, которого она так ждала. Но он никуда её не увезёт.

Потому что он падает.

Да, об этом говорили в экстренной сводке, и муж упоминал, что вонги бомбардируют город обломками кораблей и орбитальных станций... Что если и тот корабль, на котором улетели родные, уже... Ох, нет!

Сена схватилась за голову, изо всех сил стискивая ладонями виски. Не смей, не смей думать об этом! Они улетели, ты же сама видела, они успели, они прорвались...

Совсем близко грохнуло с такой силой, что женщину швырнуло на пол. Уши заложило, она ссадила локоть и колено, пытаясь подняться. Пол под ней ходил ходуном, и это не способствовало устойчивости. Кое-как, хватаясь за стену, она наконец встала. В зале ожидания никого не было. На предыдущем корабле улетели все.

Кроме Сены.

Она устремилась к дальнему выходу, рассчитывая попасть на ближайший из крытых переходов и добраться до другого здания, где посадочная площадка могла уцелеть. Сене казалось, что она бежит, но на самом деле она едва тащилась, спотыкаясь на каждом шагу и то и дело встряхивая головой, чтобы избавиться от глухого гула в ушах.

Крытого перехода тоже не было.

Стоя на краю бездны, начинавшейся сразу за когдатошними дверями, Сена прищурилась, пытаясь рассмотреть соседний (вернуться в зал, пять этажей на лифте, два пролёта эскалатора, по коридору вниз...), но ничего не смогла увидеть. Глаза слезились от едкого дыма, стоящего в воздухе.

А может, и не только от него.

Снова тряхнуло — не так сильно, чтобы женщина опять упала, но достаточно ощутимо. Она поспешно отошла от края и вновь увидела трещины — на сей раз они змеились по стенам, разветвлялись во всех направлениях, словно конфетное Чудо-дерево, политое магическим «СкорРостом», из любимого мультика близнецов.

— Мне надо уходить, — сказала Сена вслух, но не услышала собственного голоса. — Как можно скорее.

Она подумала, что сейчас лучше не пользоваться лифтом. Мысль о том, чтобы оказаться запертой в кабине, в шахте, которая может обрушиться в любой момент, привела её в ужас. Разумеется, на лестнице тоже небезопасно, но там будет хотя бы относительное пространство для маневра.

«Каждая ваша реплика должна оставлять вам пространство для маневра, а в идеале — расширять его в соответствии с вашими целями», — ворвался в голову голос Берранда. Знал бы старый куратор, о каком пространстве она думает сейчас!

— Моя цель — выжить, — хрипло сообщила Сена в пустоту. — И вернуться к семье.

И решительно свернула в коридор, ведущий к лестницам.

Она миновала первый лестничный пролёт, стараясь не думать о том, что ступени дрожат под ногами, и ещё старательнее отгоняя мысли о том, что с ней станет, когда они начнут рушиться в бездонную пустоту. В воздухе висела тонкая кисея пыли. Почему так пыльно, откуда?.. А, ну да, бетон крошится от... всего.

Сена закашлялась и протёрла глаза тыльной стороной ладони. Нет, нельзя, так будет только хуже... Ладно, ещё этаж, и может, удастся найти воду. И что-нибудь, чем можно закрыть лицо. И капли какие-нибудь, потому что глаза резало немилосердно. И... а, крифф!

Нога соскользнула с очередной ступеньки. Женщина удержалась, вцепившись в перила, но подошва правой туфли не выдержала — отошла от мыска и теперь хлопала на каждом шагу, словно маленькая голодная пасть. Это были хорошие туфли, но явно не рассчитанные на такой катаклизм... Значит, ко всему прочему надо найти обувь. Представив на мгновение поход по каменно-пластиково-стеклянному крошеву босиком, Сена содрогнулась.

Пришлось выйти на этаже, который прежде был громадным торговым центром. Она шла по длинному коридору вдоль бесчисленных стеклянных дверей бутиков, магазинов, лавочек. Люминофоры аварийного освещения зловеще потрескивали и мигали. Женщина скользила взглядом по затемнённым витринам, выхватывая глазами то роскошный брючный костюм, то чудом уцелевший хрустальный бокал, гордо стоящий среди хаоса, как одинокий часовой... Мелькнувший в одной из витрин лакированный ботинок заставил её сбавить шаг. Ей нужна обувь, так может быть...

Помедлив мгновение, она заторопилась дальше. Во-первых, некогда подбирать что-то по размеру, во-вторых, тут вряд ли продавалось что-то прочнее, чем её нынешние туфли. Надо искать... военные ботинки? Или сапоги?

Снова грохнуло и содрогнулось. Посыпалось с потолка. Какой-то мелкий не то осколок, не то обломок задел её по плечу, и Сена ускорила шаг, напряжённо вслушиваясь. Если потолок начнёт рушиться, успеет ли она добежать... куда добежать? Впереди, насколько она помнила, должен быть большой фудкорт, уйма заведений на любой кошелёк, а к нему примыкало громадное парковочное поле для посетителей. И если ей удастся добраться туда и найти хоть что-то, способное подняться в воздух...

Она глубоко вдохнула и снова закашлялась. К пыли теперь примешивался запах гари — едкий, удушливый... От него в пересохшем рту появился горький привкус. Глаза защипало сильнее прежнего. Сена сунула руку в карман в поисках носового платка. Под пальцами внезапно завибрировало.

Комлинк!

— ...на? ... ис... ил... рон...

Помехи. Треск и шипение.

— ...ает... вы...

Хрипы.

Сена лихорадочно вслушивалась в обрывки слов. Голос, несомненно, мужской, но знакомый ли? Кажется, нет. Впрочем, её собственный голос вряд ли сейчас звучит по-прежнему... Кто это? Винор? Отец? «...ис» — может быть, Иблис?

— Да! — прокричала она в динамик — и голос действительно был не её, чужой, сиплый, низкий. — Вы слышите меня? Я жива! Я нахожусь в...

Новый грохот прервал её, такой близкий и страшный, что женщина, вскрикнув от ужаса, бросилась бегом по коридору. На бегу она продолжала кричать в динамик, но в ответ слышала — если слышала — те же трескучие шипящие помехи.

Когда она выбежала к фудкорту, подошва оторвалась окончательно.

Когда она споткнулась из-за оторванной подошвы и упала на колени, комлинк вылетел из руки. Сквозь хрипы — не иначе как от удара об остатки пола — внезапно пробилась целая осмысленная фраза:

— Что вы видите вокруг себя?..

— Что я вижу вокруг себя? — повторила Сена, машинально подбирая гаджет и оглядываясь. — Кошмарный сон наяву...

Раньше это был один из самых крупных фудкортов в здании. Спроектированный в виде двух ладоней — одна наполовину прикрывает другую, — он пользовался большой популярностью у жителей Корусанта. Верхняя «ладонь» служила козырьком, а чуть выдающаяся наружу нижняя — парковочным полем.

Сейчас эти ладони были буквально ополовинены: от верхней осталось два пальца, от нижней — три. Словно какое-то исполинское чудовище с длинной узкой пастью отгрызло их начисто. Сена уже готова была поверить, что так оно и было, хотя, вероятнее всего, фудкорт был задет одним из обломков, падающих на город. Крылом или соплом... или...

Додумать она не смогла, потому что её стошнило. Буквально вывернуло наизнанку остатками утреннего кафа и желчью, и Сена долго выкашливала едкую кислоту, немилосердно жгущую и без того воспалённую глотку.

Она впервые увидела трупы.

После нескольких безлюдных коридоров женщина почти убедилась, что во всём здании не осталось никого, кроме неё. Все улетели, все спаслись, ну, или хотя бы попытались. Однако здесь, среди обломков, громоздившихся на уцелевших пальцах, были те, которым повезло даже меньше, чем ей. Неглубоко и часто дыша, Сена медленно озиралась, выхватывая глазами то женскую ножку в ременной сандалии, торчащую из завала, то мужчину в рабочей униформе, у которого была начисто стёсана верхняя половина головы... То опрокинутую детскую коляску, из-под которой виднелась маленькая ручонка...

Женщина осторожно шагнула вперёд. Может быть, кто-то ещё жив и нуждается в помощи? Но чем она может им помочь? У неё нет ни медикаментов, ни... оружия, чтобы прекратить мучения.

«В любой ситуации дипломат опирается не на собственные высокие цели, сколь бы благими они ни были, а на реально имеющиеся возможности. Не раздавайте авансов, которые ничем не подкреплены!»

Она и не раздаёт. Было бы что раздавать... Сена прохромала чуть дальше, огибая гору мусора высотой почти ей по грудь. И за этой горой увидела ещё одно тело, живо напомнившее ей одинокий уцелевший бокал, мимо которого она прошла, кажется, целую жизнь назад.

Юноша, почти подросток, лежал на боку, уткнувшись лицом в щебёнку, и казался совершенно невредимым, но Сена присмотрелась и заметила бурые потёки на серых бетонных осколках... А потом взглянула на ноги мальчишки — и больше не могла думать ни о чём другом. Юноша был обут в прочные ботинки армейского образца, не исключено, что приобретённые в специализированном магазине. Последний писк молодёжной моды перед этим криффовым вторжением... Чувствуя, как больно впиваются в ступню мелкие камешки, Сена наклонилась и внимательно рассмотрела ботинки.

Ей нужна обувь. Но снимать с... мёртвого? Это же мародёрство! Но она не убивала этого мальчика. Она тоже жертва обстоятельств, и если ему ботинки уже ничем не помогут, то ей...

Едва осознавая, что делает, она поднесла к губам комм и ровным голосом сообщила в динамик:

— Мне нужна обувь. И я собираюсь снять её с... погибшего. Этот мальчик лежит на фудкорте «Длани». Я возьму его ботинки... и постараюсь поискать на парковке что-нибудь летающее...

Аккуратно положила комлинк на пол и осторожно расстегнула магнитные петли на правом ботинке мертвеца. Стащила. Примерила. Чуточку великоват, но это такая ерунда по сравнению с...

— Простите меня, пожалуйста, — сказала она мёртвому, когда надела второй ботинок. — Они мне очень нужны. И... мне очень жаль. Правда.

А потом она опустилась на пол рядом с телом и несколько минут сидела, привыкая к обуви и ища глазами что-нибудь — барную стойку, витрину, рефрижератор — где можно найти воду. Если обогнуть вон тот завал, пройти вдоль среднего из оставшихся пальцев... Тяжело поднявшись, Сена побрела к вон тому завалу, но вдоль пальца пройти не удалось — в нём зияла очередная дыра в ту же самую бездонную пропасть, на которую женщина уже успела насмотреться. Значит, надо идти обратно и выбираться на парковочное поле.

Она облизнула пересохшие губы сухим языком и поморщилась от шелестящего звука. Жажда ещё не стала невыносимой, но неуклонно приближалась к этой стадии. Поискать воду поблизости, в вещах погибших? Она рискует окончательно обессилеть задолго до того, как вообще что-нибудь найдёт. Если очередная ударная волна не похоронит её рядом с этими мертвецами.

Стиснув зубы, Сена решительно направилась в сторону парковки.

Осторожно пробираясь между завалами, оскальзываясь на мусорном крошеве, Сена испытывала странную смесь горячей благодарности за новые ботинки и жгучего стыда — за них же. Потом остановилась на мысли, что её туфли развалились бы через несколько шагов по этому месиву. А сейчас она, по крайней мере, может идти, не хромая. А может, и бежать — если бы было куда.

Шмыгая носом и то и дело мотая головой, чтобы стряхнуть с ресниц слёзы, застилающие обзор, она добралась до края оставшегося козырька и остановилась под кончиком верхнего безымянного пальца.

Едкая хмарь, висящая в воздухе, значительно сужала поле видимости, но, к сожалению, не настолько, чтобы Сена, вздрагивая при виде очередного падающего корабля, не могла распознать некоторые из них. Задыхаясь от гари и подступившего к горлу отчаяния, она шевелила губами, обозначая несчастные обломки и останки привычными ей наименованиями. Шаттл, похожий на тот, что увозил их с Винором в свадебное путешествие. А там — представительский спидер класса «люкс», вроде тех, которыми пользовались иногда сенаторы, в том числе и Иблис... А вон падает, задевая соседние башни и грохоча по ним, как чудовищный мячик, купол одной из орбитальных метеостанций — Сена ежедневно проверяла прогноз погоды на их сайте... Совсем рядом пронёсся неуклюжий грузовоз — и вряд ли он когда-либо летал так стремительно, как сейчас падал...

Сена смотрела, как рушилась и гибла её прежняя жизнь, и не знала, что делать в нынешней — и как долго эта нынешняя вообще продлится. Если корабль с её родными тоже покоится где-то в районе нижних уровней планеты, то женщине нет особого смысла так уж цепляться хоть за прежнюю, хоть за нынешнюю. Но пока остаётся хотя бы капля надежды...

Край парковки терялся в клубящейся бурой дымке. Может, там уже и нет ничего, что могло бы ей пригодиться. Но в этом обязательно надо удостовериться. «Въедливая дотошная» мистрисс Миданил, которая всегда докапывается до самого дна, иногда — на свою же голову.

Вот как сейчас.

Где-то в клубах гари ей померещилось что-то большое и тёмное. Сена моргала и щурилась, силясь рассмотреть это сквозь слёзы. Спидер? Хоть какой-нибудь, хоть простенький, только бы на ходу, только бы в него можно было сесть и...

Она шла к большому и тёмному, невольно ускоряя шаг. И остановилась, как споткнулась, только когда её цель вдруг раздвоилась. И двинулась к ней навстречу.

Сена смотрела, как из тумана возникают высокие фигуры, отдалённо напоминающие человеческие — если бы люди вырастали до подобных размеров, и если бы у людей были странные, на первый взгляд, нелепые телесные дополнения и отростки, а носы представляли собой некий бугорок с двумя широкими щелями, из-за чего лицо — жуткое, неживое, с какими-то синюшными мешками под глазами — напоминало череп... Эти существа были одеты в странно и неприятно шевелящуюся броню. И держали в руках? лапах? нечто вроде посохов, и эти посохи, кажется, тоже шевелились.

За свою пока ещё недолгую дипломатическую карьеру Сена повидала множество разумных, принадлежащих к самым разным расам, и их внешность зачастую разительно отличалась от человеческой. Но ни одна из рас не вызывала в женщине такого всеобъемлющего ужаса пополам с отвращением.

Вот, значит, они какие... юужань-вонги во плоти. Или что там у них шевелящееся...

Сена попятилась. Она не надеялась остаться незамеченной, но, может, ей удастся скрыться? Убежать, затеряться в лабиринтах коридоров...

Один из вонгов указал на неё другому. Теперь она была уверена, что посохи не просто шевелились, а жили самостоятельной жизнью. Потому что у них были глаза и пасти, и глаза сверкали, а пасти щерились длинными клыками и громко шипели.

На какое-то мгновение она впала в ступор. Ноги отказались повиноваться, и рукой пошевелить она тоже не смогла бы... Просто стояла и смотрела на них — таких спокойных, неторопливых, уверенных, что она никуда не денется.

— Сена!

Чей-то крик за спиной буквально встряхнул её. И она рванулась на этот крик, не видя, куда и к кому бежит, и каждую секунду ожидая вспышки боли от выстрела... или от укуса.

Сена послушалась. И когда, обдирая в кровь руки и ноги, ползла к обломку — так быстро, как только могла, учитывая, что в последний раз ползала на животе в пятилетнем возрасте и по полу детской, покрытому толстым пушистым ковром, — когда укрылась за ним, царапая спину о неровную шершавую поверхность, когда сухо выкашливала бетонную пыль, которой наглоталась во время судорожного броска (или ползка?), когда давила этот кашель грязной окровавленной ладонью, вслушиваясь в то, что происходит там, за спиной...

...Всё это время она ощущала совершенно невероятное, немыслимое, парадоксальное облегчение.

Появился некто, знающий, что делать. Некто, настроенный по отношению к ней уж точно не враждебно. Некто, вооружённый винтовкой, а не живой агрессивной рептилией.

И, о звёзды, выглядящий не так, как вонги.

Она рискнула осторожно выглянуть сбоку — где он, её незнакомый спаситель? В ту же секунду грохнули выстрелы, а на внешнюю сторону прикрывавшего её обломка что-то шмякнулось с отвратительно-влажным хлюпом. Вскрикнув, а точнее всхрипнув, женщина вновь юркнула за бетонную массу и сжалась там, стараясь стать как можно меньше, чтобы не достали ничем... Ведь если незнакомец погибнет, вонгам уже никто и ничто не помешает добраться до неё. А ей даже нечем обороняться.

Опять рявкнул выстрел. В следующее мгновение Сена, уже не на животе, а на четвереньках — тоже приятного мало, но так получалось значительно быстрее — перебралась за соседний обломок, чуть дальше от вонгов, чем первый. И за ним рухнула животом на чьи-то ноги. По инерции определила их как мужские и отметила, что ботинки на них ей были бы немилосердно велики. Еле сдержала приступ истерического хохота — а вы быстро вошли во вкус мародёрства, мистрисс Миданил, потомственная аристократка, белая кость... И мгновенно забыла об этой истерике, увидев перед самым носом расстёгнутую кобуру с торчащей из неё чёрной рукояткой.

Сердце подпрыгнуло к горлу. Кое-как продышавшись, женщина осторожно отвела от кобуры тянувшиеся к ней мёртвые пальцы. Их владелец погиб не так давно, чтобы они успели окостенеть, но в живой руке их прикосновение отдалось неприятным холодом. Слегка поморщившись, Сена извлекла оружие — простенький «Дефендер», но всяко лучше, чем ничего. Похожий был когда-то у её отца, и, разумеется, детям было строго-настрого запрещено его трогать. Правда, однажды кто-то из кузенов во время очередного семейного праздника утащил дядюшкин бластер и устроил в саду маленькое стрельбище ровным счётом на один выстрел. Второй ему не дали сделать взрослые. Но Сена очень внимательно следила за тем, как он делал первый.

Впоследствии, уже в Академии, она познакомилась с бластерами чуть ближе — если можно так назвать пристальное разглядывание демонстрационных голографий с оружием в разрезе. И теперь женщина первым делом проверила блок питания, убедилась, что заряда в нём хватит как минимум на тот самый один выстрел...

...и её неожиданно захлестнула какая-то бесшабашная уверенность. У неё есть оружие! Она больше не будет метаться, как перепуганная мышь, визжа от каждого громкого звука... Она сможет защитить себя! И даже, чем звёзды не шутят, — помочь незнакомцу, который спасает её...

«Человеку, не владеющему оружием, оно может внушить нерациональное ощущение всемогущества и неуязвимости. Мы не поднимаемся до уровня своих ожиданий, а падаем до уровня своей подготовки — и в случае с оружием это более чем истинно!»

Спасибо, куратор. Вы вовремя. Тем более что её подготовку можно считать почти нулевой.

Держа палец на спусковом крючке, Сена выглянула из-за обломка. Увидела одного из вонгов, в лапе которого извивался и шипел живой посох. Потом увидела незнакомца — он не смотрел на неё, напряжённо вслушиваясь, видимо, в то самое шипение.

Он сказал — А-203. Значит, ей надо попасть на боковую лестницу слева от коридора, который привёл её сюда. До лестницы ещё две перебежки. Ползти она не сможет, это будет слишком медленно. На четвереньках с бластером в руках тоже не получится... Значит, пригнётся. И семь или восемь шагов постарается сделать как можно быстрее.

Она рванулась от «своего» обломка к громадной куче пластобетонного крошева, засыпавшего, кажется, какой-то вендинговый автомат. Обернулась на бегу. Один из вонгов смотрел прямо на неё, и змея в его руке уже разинула пасть...

Сена выстрелила и, гадая, попала или промахнулась, прыгнула за гору щебня и съехала к её подножию.

— Да, — глухо отозвалась Сена. — Жива. Идти точно смогу. Бежать... постараюсь. А стрелять — вряд ли. Блок питания пуст.

Собственный голос звучал словно издалека — уши заложило от грохота.

Она осторожно высунула голову из-за широкого плеча незнакомца, не обращая внимания на щебень, наждаком прошедшийся по её спине от этого короткого движения. Поморщилась от едкой вони палёной кожи и волос. Прислушалась — понимая, что вряд ли сейчас что-нибудь расслышит. Поморгала воспалёнными глазами, силясь рассмотреть хоть что-то в облаке пыли, поднятой взрывом. Перевела взгляд на мужчину. Секунду рассматривала ямочку на грязном подбородке.

Выронив ставший бесполезным «Дефендер», её пальцы скользнули по его рукаву — и отдёрнулись: горячо.

Где-то тут был вендинговый автомат, а в нём, вероятно, могли остаться бутылки с какими-нибудь напитками... Интересно, можно ли залить почти расплавленную куртку водой, чтобы хоть немного охладить? И согласилась бы она на это, почти умирая от жажды?

Сена устыдилась последней мысли. Не так уж сильно ей хочется пить — тем более сейчас, когда всё тело вибрирует мелкой адреналиновой дрожью.

— А вы сами... сможете? Вас сильно обожгло?

Сена торопливо шла, почти бежала за ним, дыша часто и неглубоко, чтобы одолеть новый приступ тошноты. В желудке давно ничего не осталось, но он скручивался, стоило женщине взглянуть на спину её спасителя — угольно-чёрную, бугрящуюся остатками куртки и... страшно подумать, что случилось с его кожей под этим огнём! Насколько высок его болевой порог, чтобы терпеть такое и продолжать её спасать?

Ворон, он сказал, что его зовут Ворон... И его прислал Иблис.

Они уже бежали вниз по ступеням, и его рука стискивала её ладонь железной хваткой, а Сена, для верности ухватившись второй рукой за его запястье, очень старалась не споткнуться. Не хватало ещё врезаться ему в спину, добавив новых оттенков к наверняка немилосердной боли, которую он выносил совершенно стоически. Или подвернуть ногу и оказаться не в состоянии бежать дальше. Женщина почти не сомневалась, что тогда он её понесёт, но что при этом будет испытывать? Желудок снова подпрыгнул к горлу. Она попыталась прислушаться, чтобы понять, есть ли за ними погоня (и чтобы отвлечься от ужасающих предположений), но в ушах звенело, а грохот падающих на планету кораблей заглушал все прочие звуки. Она едва слышала их с Вороном топот, только ощущала, как время от времени вздрагивают ступени.

Она силилась вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Иблис о Вороне. Ясно, что это не настоящее имя, но, кажется, никого с таким прозвищем или оперативным псевдонимом она до сих пор не знала. Не отправляла ему деловых писем от имени сенатора, не назначала встреч по комму... И совершенно точно не видела его ни на одном из светских раутов, которые Иблис посещал до вторжения вонгов. Однако Иблис знал Ворона. И, видимо, доверял ему настолько, что отправил его за ней.

На мгновение она усомнилась — а действительно ли он от Иблиса? Что если это... кто-то другой? Наоборот, недоброжелатель сенатора, который вознамерился похитить его личную помощницу и...

Рядом громыхнуло, и тот, кто называл себя Вороном, дёрнул её за руку, ускоряя бег.

Сена чуть не расхохоталась в голос от своего предположения. Разумеется, у сенатора есть враги. И, возможно, кто-то из них был бы не прочь расспросить об Иблисе его личную помощницу... Но ради этого лезть за ней на погибающую планету? Подставляться под змееподобные жезлы вонгов? К тому же, никто, кроме её родных и Иблиса, не знал, где именно она застряла. А обшаривать ради неё весь Корусант — это даже не смешно... До подобного идиотизма она могла додуматься только потому что пережила сегодня слишком много потрясений.

Значит, Иблис связался с Винором, узнал, что Сена не смогла улететь, и отправил Ворона с фантастически бессмысленным, заведомо невыполнимым заданием — найти её и спасти. Очень похоже на сенатора. Он любит озадачивать невозможным... Однако таинственный спаситель преуспел. Вернее, пока преуспевает. Вернее, пока они преуспевают вдвоём.

Сена бежала, гадая, рухнет ли кто-нибудь из них двоих на пути к упомянутому им паркингу. И кто именно это будет.

«А кто вы? Ну, кроме того, что Ворон и от Иблиса?»

«А у вас случайно нет с собой воды? Цистерны, например?»

«Вашей обожжённой спине ядовитый дым тоже не повредит?»

Сена проглотила эти вопросы. Кое-как перевела дыхание и улыбнулась, стараясь не обращать внимания на боль в растрескавшихся губах и неприятное колотьё в правом боку от быстрого бега.

— В таком случае вы, вероятно, Целестиец. Или кто-то в этом роде. Ниспосланный космосом неожиданный и неуязвимый спаситель. Ну, почти неуязвимый...

Она взяла респиратор, но прежде, чем надеть его, уточнила:

— А как быть с глазами? Я могу зажмуриться, но это существенно снизит скорость... И вы сами — у вас есть хоть какая-то защита для глаз?

В конце концов, на прикладных занятиях по анатомии разумных их учили, что у большинства рас глаза — самое уязвимое место. Миралуки и никто — не в счёт, они то самое исключение, которое подтверждает общее правило. А глаза Ворона, даже если он и полукровка (хотя по нему не скажешь), ничем не отличаются от человеческих, по крайней мере внешне. И как он собирается с повреждённым зрением пилотировать свой истребитель? Мало ему проблем со спиной? Или — она ещё шире улыбнулась своей безумной идее — он и правда из расы небожителей? Целестиец на посылках у Иблиса... не забыть бы вдосталь посмеяться над этим. Потом. Когда она будет в безопасности и в полном одиночестве.

Если у Сены и мелькнула мысль о том, что женщину её круга подобное предложение должно фраппировать, то не всерьёз и ненадолго. В конце концов, они оба хотят улететь отсюда.

Должны улететь.

И никакие законы благопристойности ей в этом не помешают.

— С вашего позволения, я не буду притворяться, что шокирована подобной перспективой, — отозвалась она. — Существует, в конце концов, ситуационная этика, у которой весьма размыты границы допустимого. И вообще...

Сена посмотрела на ботинки, в которые была обута и которые неплохо держались, несмотря на то, что в минувшие полчаса им здорово досталось. То, как она их раздобыла, царапало её мораль значительно больнее, чем предстоящая непозволительная близость к Ворону. Если уж рассуждать о чести и достоинстве замужней аристократки...

— Словом, у вас на руках я буду волноваться только о том, что вам будет неудобно управлять вашим крестокрылом. Обещаю устроиться так, чтобы неудобства были минимальны. Во всяком случае, постараюсь.

Она решительно надела респиратор и протянула Ворону руку.

— Ран... Батта?

Сена посмотрела на мужчину в замешательстве. Да, она слышала об этом человеке (не совсем человеке, как выяснилось) от Иблиса и от некоторых его собеседников. В Дипломатическом корпусе тоже ходили разные слухи... Что характерно — даже к самым тёмным и неприятным из них всегда примешивалась толика восхищения. Причём, насколько могла судить госпожа Миданил, — совершенно искреннего.

«В самом любимом существе разумный всегда найдёт, к чему придраться, а в самом злейшем враге — найдёт, чем восхититься», — проскрипел в её памяти Берранд. Любопытно, что вас восхитило бы в вонгах, куратор?..

Сена улыбнулась.

— Приятно познакомиться, господин Батта. Охотно обменяюсь с вами рукопожатием, когда приведу свои руки в более пристойный вид.

Прежде чем взяться за лестницу, женщина кое-как собрала растрепавшиеся волосы, свернула их в некое подобие жгута и убрала под воротник пиджака. Не хватало ещё, чтобы они лезли ему в глаза и отвлекали от управления кораблём. Улететь отсюда — и так задача на грани невозможного.

Пользоваться верёвочной лестницей ей раньше не доводилось, и Сена мысленно усмехалась, представляя, как неуклюже, должно быть, она сейчас выглядит по сравнению с господином Баттой, который взлетел по этой конструкции с ловкостью, явно рождённой долгим опытом. Кажется, древние пираты так лазали по снастям деревянных кораблей, которые не летали, а плавали по морям... Однако до крыла она всё же добралась и заглянула в кабину.

— Как мне лучше расположиться, чтобы поменьше вам мешать, господин Батта? И чтобы... поменьше давить на ваши ожоги?

Допустим, веса в ней не так много, но вполне достаточно, чтобы даже не совсем человек, чью обожжённую спину этот вес прижмёт к креслу, потерял сознание от боли.

Со всей возможной осторожностью опускаясь на колени к Батте и как можно более мягко вписываясь в изгиб его тела, Сена ответила:

— Я не верю ни в каких богов. Если разумные не в состоянии сами отвечать за свои поступки, а винят или благодарят за них высшие силы, то какой смысл в разуме как таковом?

Она невольно вздрогнула, когда очередной корабль грохнулся совсем рядом, сотрясая их крестокрыл, но тут же выпрямилась и сжалась, стараясь занимать поменьше места.

— В данный момент уповать на ваше мастерство пилота кажется мне более рациональным, господин Батта. И если мои упования вам хоть чем-то помогут, то взлёт — лёгкий или нет — всё-таки будет.

В конце концов они оба живы. Они добрались до истребителя. Сена усмехнулась, вспомнив, как сравнила Ворона с целестийцем. Тем более странно после этого признаваться в атеизме, но вряд ли целестиец смог бы сделать для неё больше, чем не-совсем-человек.

Сена аккуратно подстроилась под его дыхание — вообще-то считалось, что подобный приём помогает расположить к себе собеседника и достичь максимального взаимопонимания, но сейчас, когда крестокрыл оторвался от парковки, женщина просто старалась обеспечить пилоту хоть какой-то комфорт. Хотя бы в тех самых гибких рамках той самой ситуативной этики.