Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (35 ABY) » [08.VIII.35 ABY] Бросим в шляпу и встряхнём
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Невелика штука предсказывать будущее; вы лучше попробуйте разгадать настоящее!
(Хуго Штейнхаус)
Vianne Korrino, Ran Batta
Время: 08.VIII.35 ABY
Место: Гаталента, дом-убежище Вианн
Описание: Немного оправившись после покушения, мистрисс Коррино приглашает к себе господина Батту — ей хочется с ним повидаться и многое обсудить...
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн сидела на траве, скрестив ноги и пристально глядя на куст в нескольких шагах от неё. Из-под куста на неё столь же пристально таращился представитель местной фауны — «натуральный плотоядный монстр», о котором она чуть не написала Амаре в припадке истерического веселья. Между женщиной и монстром лежал маленький пластиковый контейнер со свежим мясным фаршем.
— По-моему, это ужасно невежливо с твоей стороны — игнорировать жест доброй воли, исходящий от дамы, — сообщила Вианн монстру. — Я не набиваюсь в друзья, но мы можем хотя бы заключить пакт о взаимном ненападении.
Монстр пренебрежительно фыркнул.
— Да-да, — настойчиво продолжала женщина. — Я пару раз видела, как ты охотишься... и с тех пор мне всё труднее считать себя здесь в безопасности, зная, что возле дома, где я живу, разыгрываются такие жуткие кровопролития. Мне кажется, ранкоры должны ежедневно благодарить Вселенную за то, что она наделила вас такими скромными размерами. Иначе им пришлось бы здорово потесниться в пищевой цепочке.
Монстр пошевелил ухом и осклабился.
— Ты мог бы хотя бы прикинуться, что тебе интересно, — обиженно дёрнула плечом Вианн. — Между прочим, за этим фаршем я сегодня летала в соседний городок — не ближний свет, знаешь ли. И даже надела новое... гм... платье.
Монстр скептически хрюкнул. Женщина вздохнула и осмотрела себя.
— Согласна, это вряд ли можно назвать платьем. Но именно так его охарактеризовали в магазинчике, где я покупала одежду через пару дней после того, как сюда заселилась. Какой-то там остромодный дизайн, чтоб его боги любили... Не могу же я каждую неделю летать туда в одном и том же. Примелькаюсь рано или поздно...
Платье действительно больше походило на рыболовную сеть, в которой каким-то чудом удерживались две неширокие полоски бледно-голубой ткани, прикрывающие грудь и бёдра. Какого криффа она вообще дала себя уболтать на такую покупку?! Видимо, ещё не пришла в себя после запутанной дороги сюда... Женщина фыркнула точь-в-точь как монстр минуту назад.
— На манекене оно смотрелось довольно изящно, — призналась она. — Но я почти полчаса убила на то, чтобы влезть в это криффово макраме, и только звёзды знают, сколько я буду из него выцарапываться!
Монстр потоптался на месте и дёрнул носом, принюхиваясь.
— Давай-давай, — подбодрила его Вианн. — Уж не каждый день перед тобой распинаются полуодетые дамы, пытаясь угостить деликатесом. И заметь, я прошерстила весь голонет, чтобы выяснить, чем можно кормить ёжиков. Молоком вот, как выяснилось, нельзя. Поэтому я следовала всем рекомендациям биологов... а ты даже на минимальный контакт не идёшь, краксель этакий!
Вообще-то она покупала продукты, чтобы приготовить что-нибудь для Рана, — он обещал навестить её сегодня. На небольшой уютной кухне женщине удалось состряпать вполне приличный мясной пирог. Она даже мимолётно порадовалась, что не утратила своих и без того скудных кулинарных навыков. И, поразмыслив, решила с помощью остатков фарша завязать отношения с одним из соседей. Возможно, потому что он не был человеком.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран, по обыкновению, пришел бесшумно, и неудивительно, что хозяйка дома не заметила его с расстояния в пятнадцать метров. Он стоял, заложив большие пальцы рук за пояс брюк, смотрел, как забавный зверек шевелит носом, и слушал, как шутит с ним Вианн.
Инженер все еще оставалась для него загадкой – огромной загадкой, надо сказать. Он знал ее как хорошего специалиста по технике, но почти совсем не знал, как разумную этой Галактики. Не каждая человеческая женщина стала бы сидеть на траве в гаталентском коктейльном платье, и пытаться установить контакт с крохотным клубком колючек.
— Оно разумное? – с интересом спросил Ран, намеренно низко и бархатно, потому что каким еще голосом говорить с женщиной в таком платье.
У Вианн был вкус.
Батта порадовался, что не взял с собой в этот раз подарок от Гарма Бел Иблиса. Его огнедышащая псина вполне могла счесть зверька игрушкой и попробовать им полакомиться, а то и случайно приготовить во фритюре, а Вианн, похоже, своим питомцем дорожила.
В достаточной степени, чтобы кормить его настоящим фаршем.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн вздрогнула — почти подпрыгнула, насколько возможно было подпрыгнуть сидя, со скрещёнными ногами. А потом тихонько рассмеялась.
— Не знаю, Ран. И даже не знаю, что было бы предпочтительнее для меня... Но, разумное или нет, оно о-очень опасное — для тех, кто ему хоть сколько-нибудь соразмерен. Недавно оно пожирало какого-то местного моллюска, и, не поверишь, я почти убеждена, что это была не просто трапеза, а прямо-таки демонстративная расправа. Во всяком случае на меня она произвела сильное впечатление. И, разумное или нет, это хищное существо — прямо-таки воплощение независимости... если не сказать — эгоцентризма. Такой себе маленький пуп Галактики...
Она поднялась навстречу пирату, невольно поджимая пальцы босых ног, — вечерняя роса холодила ступни. Подошла и обняла гостя, легко, бездумно, совершенно не заморачиваясь условностями вроде некой «легенды» или неких правил приличия.
— Я рада тебе, Ран, — сообщила она, уткнувшись лицом куда-то чуть пониже его ключиц, потому что выше просто не доставала. — Слушай, пойдём в дом. Вечерами тут прохладно...
И, оглянувшись на громкое чавканье, назидательно произнесла:
— Вот как воспитанные монстры ведут себя с дамами! Надеюсь, ты подумаешь над этим, когда доешь!
Монстр чавкнул с каким-то особенным пренебрежением, облизал донышко опустевшего контейнера и неторопливо удалился под куст, почти сразу затерявшись в переплетении ветвей.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран почти удивился – зачем разговаривать с неразумными? – но тут же вспомнил, что сам грешен. Но он-то разговаривал со своим щенком, а углежоги, говорят, достигают уровня интеллекта пяти-шестилетних человеческих детей.
С возрастом.
Пока интеллект щенка можно было считать скорее отрицательным, но пират не сдавался, несмотря на перегрызенные энерговоды, ожоги второй степени у не в меру любопытного таможенника, вздумавшего осмотреть «Ворон» в порту Эндекса (и всего-то двести кредитов на лечение!) и неимоверный километраж потрепанных нервов у команд всех его кораблей. Обижать собачку строго запрещалось, юное шкодное существо должно было развиваться гармонично.
— Оно съедобное, — неизвестно зачем сказал Ран, проводив ежика взглядом. – Ограниченно.
Потом Вианн его обняла и сказала что-то такое, чего ему обычно не говорили. Но монстр был уже как-то привычнее, и он приосанился и подхватил Вианн на руки, допуская, что все же знает о воспитанных монстрах и особенностях их поведения чуть побольше госпожи инженера.
В просторной светлой прихожей он остановился, не зная, куда идти дальше, и ожидая указаний.
— Тебе идет макраме, — сказал Ран, признавая очевидное и любуясь открывающимся видом. – Это фасон так называется? Хочешь, я подарю тебе еще какое-нибудь макраме?
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн, слегка порозовевшая от такой галантной транспортировки, удивлённо вскинула глаза на пирата. Смущённо заправила за ухо тёмную прядь отросших волос. У него на руках оказалось неожиданно уютно, если не сказать — волнующе. В последний раз её брали на руки... да, примерно никогда. Ну, может, в глубоком детстве, которого она почти не помнила. Этот жест был из какой-то другой жизни — возможно, из той, про которую пишут книги или снимают голофильмы на много сотен серий. Воспитательницы в её приюте обожали проводить вечера за их просмотром.
— Оказывается, это приятно... — задумчиво сообщила она пирату. Потом слегка потёрлась щекой о его подбородок. — Вы невероятно любезны, господин Батта. А теперь поставьте меня, пожалуйста, чтобы я смогла выполнить свой долг гостеприимной хозяйки.
Он повиновался. А Вианн внимательно осмотрела себя.
— Макраме — это местный вид рукоделия, — пояснила она. — Художественное плетение из толстых разноцветных шнуров — их связывают различными узлами, и в итоге получается что-нибудь такое, что считается эстетически привлекательным. Тут вообще очень изобретательны по части... гм... текстиля и эстетики. Яркий пример — это вроде бы платье, которое сейчас на мне. Но я на самом деле не уверена в этой дефиниции. — Она рассмеялась. — В любом случае, рада, что тебе нравится. Однако совершенно точно не хочу заиметь ещё одну такую головоломку в своём гардеробе — разве что к ней будет приложена пошаговая инструкция по применению, вроде «просуньте голову А между шнурками В и С и постарайтесь не браниться, когда проделаете это в пятнадцатый раз».
Она взяла Рана за руку (не ту, другую, да, они обе выглядят совершенно здоровыми, но...) и потянула за собой.
— Ты не возражаешь, если мы поужинаем на кухне? Она небольшая, но очень уютная. И смею надеяться, что пирог с мясной начинкой с гастрономической точки зрения будет привлекательнее, чем начинённый мясом монстрик.
На пороге кухни она вдруг обернулась и, серьёзно глядя на Батту, сказала:
— Лучший подарок, который ты мог бы мне сделать, — это поговорить со мной... обо всём. У нас совсем не было времени на это, но мне необходимо обсудить всё случившееся... и то, что могло бы случиться. И разумеется, все варианты того, что ещё может произойти. Мне очень нужна эта беседа — и совет разумного, которому я доверяю. — Она слегка сжала его ладонь. — Потому что мне невыносимо думать о том, что кто-нибудь ещё может пострадать из-за меня так, как пострадал ты.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
По мнению Рана, это была сущая ерунда, он знал множество способов провести время куда приятнее. И, кстати, макраме в этот список не входило. Но идея связывать что-то – или кого-то! – разноцветными шнурами пришлась ему по вкусу. Наверное, это можно было бы считать элементом гуманного обращения с пленниками, и даже профессор Ку-Куинн бы одобрил. Эстетика, эмоциональная разрядка… Профессор то и дело упоминал эти вещи в своих статьях, пусть и не в приложении к пленным.
Но, подумал Ран, будет полезно привнести в свои работы научную новизну. Только узлы нужны будут покрепче, понадежнее.
Против ужина Ран тоже совершенно не возражал, и позволил Вианн проводить себя на кухню. Он бы и так не потерялся, но ей, кажется, нравилось держать его за руку. Что ж, это у него тоже не вызывало возражений.
— Я страдал недолго, — отвлеченно пошутил он, обводя кухню взглядом. – Ваш медик, к счастью, быстро убрался. Вкусно пахнет. Конечно, давай поболтаем.
Платье Вианн предоставляло много возможностей, и мало места для сомнений, поэтому Ран, направляясь прямиком к чайнику, не отказал себе в удовольствии поцеловать ее в плечо.
Ему почему-то казалось, что возражать Вианн не станет. Правда, первый хороший совет, который он мог бы ей дать, это «не спеши доверять пирату». Но ему еще с верфей Доминиона было ясно, что в ее случае это будет пустым сотрясением воздуха. Единожды решив ему доверять – интересно, почему — она не собиралась сходить с этого пути. Ну что ж, он и вправду не собирался причинять ей вреда. Ни одной причины для этого у него не было.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн мимолётно удивилась его словам. Она-то полагала, что их медик должен был облегчать страдания, но никак не становиться их источником... Впрочем, пирату виднее. Недаром он так рвался к своему врачу, тот явно мастер своего дела. У Батты даже шрамов почти не осталось — не зная, не скажешь, что совсем недавно протез можно было изучать без рентгена...
Она переглотнула, потому что воспоминание было жутким. А потом воздух застрял у неё в горле, потому что по плечу скользнули тёплые жестковатые губы, от которых по телу прокатилась волна мурашек.
Это тоже оказалось приятно. Пожалуй, даже слишком — и навеяло ещё одно воспоминание, не менее яркое. Правда, эту яркость она потом списала на своё шоковое состояние...
«Проверь, как оно будет в этот раз», — ехидно предложил внутренний голос. Но она-то позвала Рана в первую очередь для беседы. Возможно, он просто отыгрывает легенду на случай если в доме вдруг окажутся чьи-нибудь «жучки»? Вианн ещё в первые три дня тщательно обследовала каждое помещение и ничего не нашла, но она и не специалист по устройствам слежения...
А и крифф с ними! Пусть смотрят, пишут, пусть делают что хотят. Она устала бояться. И, наверное, даже не будет возражать, если Ран поцелует её во второе плечо — хотя бы для симметрии. И...
Так, стоп. Она улыбнулась пирату, достала из тёплой духовки пирог, выставила на стол тарелки, выложила приборы. Туда же отправились два высоких стакана и стеклянная бутыль с водой.
— Из напитков только минералка и чай, — сообщила Вианн через плечо. — Я не употребляю алкоголь, хотя с некоторых пор меня подмывает попробовать и узнать, действительно ли он так хорошо снимает стресс, как об этом говорят.
Она устроилась в углу кухонного диванчика, разрезала пирог и разлила по стаканам воду.
— Располагайся где тебе будет удобно. И для начала расскажи, сильно ли тебя теребили безопасники Доминиона? Потому что меня они допрашивали на отвали, если не сказать крепче. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Разливая чай по чашкам, Ран думал о том, какую монашескую жизнь, должно быть, вела госпожа инженер, и зачем. Он наводил о ней справки – впрочем, не очень много – и она оказалась по всем параметрам чиста как первый снег. Что ж, теперь он про это еще и услышал. Ни любовников, ни наркотиков, ни алкоголя, ни мелких махинаций… Хотя ладно, махинации у нее, пожалуй, были, просто своеобразные. Передала же она ему прототип.
— Для биохимии людей алкоголь – это депрессант, — машинально пробормотал он и аккуратно поставил чашку рядом с Вианн. Потом сделал то же самое для себя и наконец сел.
Депрессант или нет, многим нравится. Никто не задается мыслью, что временно расслабиться и снять стресс – это разные понятия, особенно с технической точки зрения. Хотя… мало кто вообще знает, как работает его тело. Кому это интересно?
— С вашей службой безопасности мы говорили много и вдумчиво, — сказал Ран, у которого не было ни одной причины это скрывать. – Не стоит их недооценивать. Большую часть своей работы они делают негласно, и у меня сложилось впечатление, что это профессионалы высокого класса. Возможно, они просто хотели, чтобы ты так считала. Чтобы проверять тебя было легче. Так… так делают иногда.
Он сделал короткую паузу, глотнул чая и прямо уставился на Вианн.
— Рассказывай.
У них была масса времени, но все же, вряд ли она звала его на Гаталенту только для того, чтобы побеспокоиться о его чувствах. О них вообще никто никогда не беспокоился. Может, не считая Эша. И вот, теперь Вианн.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
— Проверять... — презрительно усмехнулась Вианн. — Ну-ну...
Глотнула воды из стакана, ковырнула вилкой кусок пирога.
— Очень странно это всё получается, Ран. Информация о взрыве засекречена, причём весьма тщательно. А о твоём визите ко мне — нет. То, что ты был ранен, — засекречено тоже. А то, что ты увёл меня на «Призрак», — нет. С чего вдруг такая избирательность? Ну, то есть я так думаю, что секретность была избирательная. Сейчас объясню, почему. Видишь ли, грёбаный крифф, извини за грубость, буквально через пару дней меня, можно сказать, похитил некто господин Корран Хорн. С людной улицы спризенского торгового квартала. Средь бела дня. В сердце Первого Доминиона, чтоб его боги любили!..
Вианн перевела дух и потёрла висок. Она-то думала, что впечатления от этого инцидента уже немного сгладились благодаря спокойной и размеренной гаталентской жизни. А вот поди ж ты...
— Так вот, я его интересовала его исключительно как твоя любовница, которая просто обязана с ним сотрудничать, — мрачно сообщила она Батте. — И он страшно удивился и возмутился, когда я отказалась. Даже считал мои мысли... но так, не особенно глубоко. Иначе бы понял, почему я отказываюсь. Собственно, если бы он обставил нашу встречу... несколько иначе и вёл себя более вежливо, то я бы, наверное, сказала открыто, что не собираюсь сдавать того, кто спас мне жизнь. Какой бы беспринципной шлюхой меня при этом ни счёл поборник вселенского Добра. Но, выходит, о взрыве он не знал ничего. И о том, что ты был ранен — тоже.
Помолчав немного, она призналась:
— Вообще-то Хорн здорово меня напугал. Особенно когда считал мысли. Ну и я... короче, тоже вела себя не особенно дипломатично. Не то чтобы хамила, но... когда я злюсь, я язвлю. И его мне, кажется, удалось задеть за что-то, правда, я не совсем поняла, за что именно. Предположила, что у него есть личные причины ненавидеть тебя как человека — может, за то, что ты увёл у него женщину или что-то в этом роде. Женщину он отрицал. Остальное, в общем, подтвердил. Так что мы остались каждый при своём. У него всё же хватило ума не особенно распоясываться на чужой территории. Но моя уверенность в собственной безопасности на Спризене, мягко говоря, полиняла. Хорошо, что я сейчас здесь, спасибо тебе за это...
Вианн мягко пожала широкую ладонь пирата — и вдруг расхохоталась.
— А ещё он... представляешь... решил, что я... уффф... собралась за тебя замуж!.. На полном серьёзе! Сам мне расписывал... твои многочисленные похождения... и тут же... ох, крифф! — она смахнула тыльной стороной ладони слёзы смеха. — Прости, как вспомню эту его пафосную физиономию...
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран слушал очень внимательно, не забывая с видимым удовольствием прикладываться к еде. У Вианн было много хороших качеств, и одним из них было явное умение готовить. Причем готовить вкусно.
Хорн, значит. Решил отыграться на его «любовнице», скотина кореллианская. Пугать начал, в голову лезть. Нет бы чем-то полезным заняться господину директору…
Интересно, кстати, откуда у него информация о многочисленных похождениях. Слухи собирал, сплетни, наветы, любопытный какой. Ладно, это никакой не секрет. Но занятно.
— Вианн, — сказал Батта, ненадолго отложив вилку. – Ты знаешь… Он же, вполне вероятно, сказал тебе правду. Я действительно пират, многие назвали бы меня негодяем, и за дело. А у Хорна к тому есть тысяча причин. Он был у меня в плену. Я обращался с ним очень плохо. Я оскорбил его худшим из возможных способов. Я продал его на пиратском аукционе, и даже не знаю, что делали с ним потом. Он как-то выбрался, но… У него есть все основания меня ненавидеть. Причем справедливые, — он поднял палец вверх и ухмыльнулся. – И благородные. Но мне не нравится, что он за тебя взялся. Я придумаю что-нибудь, чтобы занять его получше.
Про брак и вправду было смешно, и Ран не удержался от усмешки.
— Но слушай, — сказал он потом. – Об этом стоило бы рассказать твоей дочери. Если ей… небезразлична твоя судьба… она могла бы задействовать свои рычаги. Ей точно не понравится, что этот недобитый джедай пытался прочесть твои мысли. Это редкое хамство. Если до сих пор вы не общались, это может быть веской причиной, чтобы начать. Не говоря уже о взрыве.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн задумчиво смотрела на него. Пират, объективный негодяй, объект заслуженной ненависти господина мать-его-Хорна... И ведь наверняка не лжёт. Наверное, неинтересно лгать тому, кто тебе верит. Или причина в другом?
— Я готова посочувствовать господину Хорну и, может быть, ужаснуться тебе, — отозвалась она. — Я готова даже попросить, чтобы ты... больше ничем его не занимал, оставил в покое. Но и то, и другое будет от ума, а не от сердца. Я признаю, что у него действительно есть уйма реальных поводов тебя ненавидеть. Ну а у меня есть реальные поводы быть тебе благодарной и симпатизировать. Даже не знаю, почему мои для меня важнее...
Она потихоньку прихлёбывала чай, гадая, почему Ран не захотел обсуждать странные, на её взгляд, действия безопасников ПД. Возможно, у него есть на то веские причины. Возможно, у них тоже есть веские причины так себя вести. Вианн никогда не работала в таких структурах и даже приблизительно не подозревала, как выстраиваются их мысли и планы. И какой резон ей тогда задумываться о том, в чём она совсем не разбирается? Пока что мистрисс Коррино жива и в целом невредима — спасибо и на том.
— С дочерью я общалась дважды, — сообщила она. — И после второй беседы мы, кажется, начали налаживать отношения. Может быть, я ей даже... не знаю... нужна. Как родной человек. По крайней мере я на это надеюсь. Я сказала ей о взрыве, но ничего не говорила о господине Хорне. Позже напишу в одном из писем. Мне слишком неприятно вспоминать о нём. И да, госпожа магистр наверняка уже предприняла какие-то действия. О которых я, естественно, её не спрашиваю, как ты понимаешь. С меня пока достаточно того, что мы можем общаться... когда у неё будет такая возможность.
Вианн помолчала, затем вдруг взглянула на своего гостя с новым интересом.
— Всё хочу спросить тебя по поводу того моего чипа... Что говорят твои механики? Есть у разработки перспективы или её лучше забраковать уже сейчас, чтобы не тратить время, и попытаться зайти с другого конца?
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
История Вианн об отношениях с госпожой магистром звучала так грустно, что даже Ран не выдержал и на несколько секунд накрыл руку женщины ладонью. Он, к сожалению, не мог сказать ничего утешительного – он не знал Анук Рен лично, не мог прогнозировать ее поведение, и поэтому не мог пообещать, что все будет хорошо. Разумные – сложные существа.
Но вот что он мог, так это выразить сочувствие.
— Надеюсь, у вас все наладится. Я бы дорого дал за то, чтобы мой покойный отец был жив и…
Да, и можно было бы посоветоваться с ним по многим, многим вопросам.
Ран не договорил. Его чувствам здесь не было… нет, не места, скорее уж времени. Да они и не были столь сильны, прошло много лет.
— Но ты права, давай лучше о чипе. Мои механики считают его настолько многообещающим, что просят меня испытать его в бою. Думаю, я займусь этим в ближайшие дни. Тогда я смогу сообщить тебе, все ли в порядке, или что-то нужно исправить. Но в последнее я не очень верю. Ты отличный инженер, Вианн. Первый Доминион многое потеряет, если упустит тебя. Я бы хотел тестировать и другие твои разработки. Я бы мог помочь тебе организовать собственную лабораторию, производство… Ты же знаешь, у меня теперь собственное государство.
Он хмыкнул, потому что все каноны Галактики требовали от него теперь обставлять свои визиты более официально. Какое счастье, что он был еще и пиратом.
— Я могу дать тебе деньги, возможности, помочь организовать бизнес. Без скрытых обязательств. За процент от прибыли. И я, конечно, хотел бы войти в долю. Многие технологические корпорации-гиганты начинали именно так. Почему бы не попробовать?
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Упоминание о покойном отце отозвалось в душе Вианн тихим сочувствием. Своих родителей она не помнила совсем, но помнила, как скучала по ним когда-то. Значит, и Ран где-то глубоко внутри, на самом донышке сердца, тоскует по отцу... Странно, что он не упомянул мать. Может, не был с ней близок? Нет, лучше не спрашивать. Если захочет, то расскажет сам. Когда-нибудь. Может быть.
— Интересное... предложение, — протянула она, не глядя на Батту. На самом деле не просто интересное — головокружительное, и оттого — несколько пугающее. — Но я бы всё-таки обсуждала возможное сотрудничество именно после полевых испытаний. После боя, как ты выразился. Если прототип себя оправдает, то лично для меня возникнет другой вопрос — ведь изначально я планировала проект принципиально нового пассажирского шаттла. Не боевого корабля, понимаешь? Собственно, поэтому я искала испытателя на стороне, а не в Первом Доминионе. Там у меня нет допуска к секретным разработкам, а этот прототип — коль скоро даже твои механики хотят попробовать его в деле — наверняка сразу засекретили бы. Да я упоминала об этом в тот твой взрывной, прости за каламбур, визит. И насколько бы тебе было интересно участвовать в создании совсем даже мирного и безобидного судна? Ну, учитывая специфику твоей деятельности.
Вианн рассмеялась.
— Знаешь, никогда не стремилась на руководящие должности. Возможно, недостаток честолюбия — или, наоборот, тяга к известной свободе от ответственности за подчинённых. И я пока не знаю, вернусь ли вообще в Первый Доминион. Мы с Анук теперь можем общаться напрямую, и я не привязана к тамошним слухам и сплетням как к источнику информации о ней. По крайней мере, здесь, на Гаталенте, я принадлежу сама себе. И немножко — ёжикам. И могу, ни на кого не оглядываясь, принимать тебя в гостях. В первую очередь — как друга.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Рана, конечно же, сильнее интересовали боевые корабли, но только в текущий момент времени. В конце концов, и пиратом он был только временно. В первую очередь он был политиком, если бы только у кого-то повернулся язык так называть идейного анархиста.
— Разве я указывал тебе, что именно строить? – беззаботно спросил он. – Делай что хочешь, хоть наземные автобусы.
Ран негромко засмеялся.
— Я не строю иерархическое государство, Вианн, — пояснил он. – Я пытаюсь построить свободное пространство для тех, кто способен мыслить самостоятельно. Так что мне нравится твой подход к делу. И видеться с дочерью тебе точно никто не помешает. У нас нет предрассудков. Если надумаешь, звони, а нет, так нет. Можно мне еще кусочек пирога?..
Ему было до чертиков интересно, что именно подчеркнула Вианн в конце фразы. Что ему не следует больше пытаться ее целовать? Что шоу закончено, и теперь им не нужно делать вид, что они любовники, и лучше не пытаться гнуть эту линию?
Ран, конечно, предпочел бы более четкие указания. У него не было ни малейших проблем с постельными взаимоотношениями всех видов, но, возможно, именно потому, что он не стеснялся об этом говорить. Поэтому и сейчас он задал вопрос:
— Ты хочешь оставить нашу «легенду» в прошлом?
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн озадаченно уставилась на Рана. Потом, кладя пирог на его тарелку, улыбнулась:
— Это потому что я назвала тебя другом? Поправь меня, если я ошибаюсь, — она слегка порозовела, — но одно другому не мешает, разве нет?
Женщина тихо засмеялась.
— Я не очень-то хорошо умею флиртовать, знаешь ли. А мой, гм, инженерный стаж превышает сексуальный лет этак на пятнадцать, если не больше. И даже если делить на шестнадцать все излияния господина Хорна относительно твоей искушённости, ты в любом случае гораздо опытнее меня. Так что, возможно, я буду не самой... интересной партнёршей в постели. Но с «легендой» или без неё, ты мне нравишься. И если не боишься заскучать... Ванна прямо по коридору, последняя дверь налево. Надеюсь, я успею выпутаться из этого платья-паутины, пока ты принимаешь душ. Кстати, ты предпочитаешь мягкие или жёсткие полотенца?
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран очень часто не знал, что кому мешает, поэтому в этот раз даже гадать не стал. Он знал разумных, которым мешало буквально все в их жизни, а еще тех, кому мешало буквально все в совершенно чужих.
Поэтому он только улыбнулся и принялся за пирог.
Ему стало по-настоящему любопытно, что такого наговорил ей Хорн.
Ну вряд ли рассказал во всех подробностях, что с ним случилось на одном пиратском флагмане?.. Или он настолько отвязный?
— Все меня соблазняют на Гаталенте, — посетовал он, поглядывая на женщину. Сетования прозвучали неубедительно. – Но полотенцами – в первый раз.
Смех повис где-то после точки – Ран решил не фыркать пирогом.
— Я предпочитаю душ не в одиночку.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн пожала плечами.
— Без проблем. А если ты вдруг предпочитаешь принимать ванну, то там у меня прямо в полу что-то вроде бассейна. Тебе как раз по размеру. И мне не страшно будет утонуть.
Она тихо фыркнула, но потом снова заговорила серьёзно:
— Кстати, было бы неплохо, если бы ты рассказал, что ещё ты предпочитаешь. И чего не приемлешь. Может, тебя... не знаю... — Она пошевелила пальцами, подбирая слова, — нельзя трогать в определённых местах. Или тебе не нравится, когда женщина стонет, произносит что-нибудь... в общем, я постараюсь учесть твои предпочтения.
Теперь Вианн смотрела на него почти озорно:
— А ещё — я обычно принимаю холодный душ. Привычка с акзильских времён. Как ты относишься к холоду, Ран?
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Если Вианн хотела, чтобы он подавился, ее замысел увенчался блестящим успехом. Ран аккуратно, почти вежливо откашлялся, поднеся кулак ко рту, и на всякий случай отложил вилку. Потом уперся локтями в стол, сцепил пальцы, положил на них подбородок и уставился на женщину блестящим немигающим взглядом.
— Вианн, ты девственница? – в лоб спросил он.
С разумными такое бывает. Даже после каких-то там браков. Даже при наличии детей. Наука, так сказать, не дремлет, а сложные внутрибрачные взаимоотношения могут вовсе не включать в себя секс.
Или называть этим словом что-то внезапное.
— Или ты таким образом пытаешься мне что-то рассказать о том, чего нельзя делать с тобой? Рассказывай. Я предпочитаю знать такие вещи. Желательно до того, как ты заработаешь в моих руках нервный срыв, пытаясь сделать мне приятно. Мне случалось насиловать разумных, но этого не было в программе на вечер…
Он намечает улыбку, она даже заметна, но в его глазах нет и тени ее.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Теперь настаёт черёд Вианн долго кашлять — и, к чести Батты, у него это вышло гораздо деликатнее, чем у неё. Она залпом допивает свой стакан и так же серьёзно смотрит на него.
— Честно говоря, я хотела закрепить свой успех в оригинальности, — сообщает она, — и предложить поймать для тебя ёжика. Ну, чтобы он составил тебе компанию во время принятия душа, пока я с помощью ножниц и хаттовой матери буду уничтожать этот шедевр гаталентской высокой моды, который сейчас на мне. Но ты меня переиграл сразу и окончательно.
Некоторое время Вианн молчит, собираясь с мыслями. Успевает удивиться некоей парадоксальности ситуации: она ни на секунду не сомневается, что он говорит правду насчёт насилия. И в то же время ни капли не боится, что он сейчас возьмёт и изнасилует её. Но об этом она подумает позже.
— Ответ на оба вопроса — нет. Нет, не девственница. И нет, я ничего не пытаюсь тебе сказать насчёт меня. Просто, видишь ли, так сложилось, что ты — первый мужчина, который задаёт мне этот вопрос. А ответ, наверное, придётся выяснять эмпирическим путём. Ну, примерно так же, как с твоими поцелуями. Мне понравились оба, если что.
А потом она делает то, чего не делала никогда, но об этом ей тоже не хочется думать. Откровенно говоря, ей сейчас вообще не хочется думать. Ей хочется чувствовать. И ощущать.
Она встаёт, обходит стол и опускается на колени к Рану — лицом к нему, обхватывая его бёдра своими. Осторожно проводит подушечкой большого пальца по его нижней губе.
— Мне понравилось, как ты меня целовал, — повторяет Вианн. — Поцелуешь меня ещё?
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Батта не успевает предположить, что, по ее мнению, ему предстояло сделать с ежиком. Так далеко его собственные фантазии не заходят, и он искренне не хочет, чтобы однажды зашли. Но Вианн не позволяет ему ни развить мысль, ни неприлично заржать. Он просто не успевает, хотя она и делает паузу.
Что-то в ее лице подсказывает ему прикусить язык и смотреть на нее молча.
Все остальное он ей тоже разрешает. И сесть к нему на колени, и трогать его лицо.
— Вианн.
Он опускает ладони ей на бедра, подтягивает чуть ближе к себе, чуть плотней. Потом этим же движением заводит руки ей на спину и превращает эту хватку в объятие.
Он уже понимает, что все это будет не про тот секс, к которому он привык. Но ему весело от мысли, все это будет и не про тот секс, к которому привыкла она.
И ему интересно.
— Конечно.
Он закрывает ей рот поцелуем и целует ее вечность, никуда не спеша, позволяя ей привыкнуть и к его губам, и к его языку, и к тому, как его ладонь медленно ложится на ее затылок и поддерживает ее голову. В этом поцелуе Ран позволяет себе все, что хочет. Все, что любит, и к чему привык. Просто медленно и не спеша.
Этот поцелуй сам по себе похож на секс. Медленный, нежный, невыносимо чувственный в каждом касании.
В одном Хорн прав – у Рана бездна опыта, и какой гранью его поворачивать, Ран всегда решает сам. Хорну, возможно, просто не повезло.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн уходит в этот поцелуй, как на большую глубину, шаг за шагом, движение за движением. Очень медленно, очень плавно — и в то же время чувствуя, как с каждой секундой учащается пульс, как словно истончается кожа, с пронзительной остротой ощущая его прикосновения. Они вполне невинные, эти прикосновения — спина, бёдра, затылок, — но что-то они вызывают в ней, выколдовывают тепло, нарастающее до жара, такого, что она почти задыхается. Женщина тоже обнимает его, ерошит пальцами короткие густые волосы и невольно ещё теснее прижимается к его паху, почти вдавливается в него, потому что низ живота сводит от жажды прикосновения.
А потом она снова делает то, чего не делала никогда. Разрывает поцелуй, коротко и жадно дыша, берет его руку и подносит к своим губам. Скользит языком по кончикам пальцев — и прижимает мужскую ладонь к своей груди. Ткань псевдоплатья — совсем тонкая, и её затвердевший сосок трётся о его руку, пока она выдыхает Рану на ухо:
— И здесь... тоже поцелуй...
А потом прикусывает мочку его уха и такими же лёгкими покусываниями скользит вниз по его шее к плечу.
Вианн уже не считает свои «раньше никогда». Грохот собственного сердца заглушает всевозможные «а вдруг не так». Потому что сейчас он будет ласкать её грудь — а она будет смотреть на это и вздрагивать от удовольствия.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран смотрит, как она гладит языком его пальцы, и едва заметно улыбается. Потом гладит ее соски влажными подушечками пальцев прямо сквозь ткань. Сквозь ткань и берет их губами – то один, то второй. Сквозь ткань играет с ними языком.
Так тоже хорошо, кто понимает, особенно если никуда не спешить.
Спешить здесь совершенно некуда.
— Я еще не был в душе, — вдруг говорит он и снова улыбается, едва подняв голову. – Это ничего?
И едва ощутимо прикусывает сосок Вианн.
Пусть думает, так ли она хочет под свою холодную воду.
По мнению Рана, холодная вода с сексом сочетается только в виде кубиков льда, которыми бывает приятно скользить по коже. Еще ярче получается, если ввести их внутрь, но это не такое свидание, и у них есть только чай.
Игр с чаем он, вот чудо-то, не знает.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн слышит его слова, но понимает их далеко не сразу — настолько это оглушительно возбуждающе, когда мужчина так ласкает твою грудь...
Особенно если ты на это смотришь. Особенно — если смотришь впервые в жизни.
— Я... тоже не была, — задыхаясь, отвечает она, выгибаясь навстречу его рту и отчаянно желая схватить его за затылок и прижать крепче, потому что ткань, даже очень тонкая, ощущается как помеха и раздражает распалённую желанием кожу. Хочется, чтобы между ней и его языком не было ничего. Даже воздуха.
— Можно и в душ... Но мне нравится, как ты пахнешь сейчас. Нравится твой запах. — Вианн проводит языком по его горлу. — И вкус. Но можно и в душ, конечно...
Она осторожно высвобождается из его рук и встаёт. Низ живота отзывается протестующим спазмом, и Вианн тихонько вскрикивает, тут же рефлекторно прижимая ладонь ко рту. Переводит дыхание, отступает на шаг и поворачивается к Рану спиной.
— Сними с меня эту криффову сетку, — просит женщина и не узнаёт собственного голоса — хриплого, дрожащего. — Раньше её было слишком мало, а теперь — слишком много. И поцелуй вот здесь...
Она слегка сводит лопатки и, изогнувшись, указывает мужчине на ямку между ними.
— Когда ты гладил мою спину там... это был почти оргазм. Поцелуй... пожалуйста.
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран знает, что ей нравится его запах. Всем нравится его запах в постели, у него такие феромоны. Одна из тех особенностей расы, с которыми ему повезло.
Возможно, не нравится только тем, кто оказывается у него в постели не по доброй воле. И то не факт. Но они никогда не признаются, и этот вопрос, наверное, останется загадкой.
Вообще-то он вовсе не предлагал Вианн переместиться в душ немедленно, он шутил и провоцировал, и степень прямолинейности, с какой она реагирует на его слова и даже уходит из его рук, заставляет его приподнять бровь и последовать за ней.
Он встает и одним рывком разрывает ее платье от шеи до поясницы. Вторым – приканчивает нижнюю часть. Сетка падает на пол.
Кажется, это было очень дорогое платье, но ему плевать, он всегда может подарить ей десяток таких же.
Исполнять ее просьбу он, впрочем, не спешит. Он обнимает ее сзади, привлекает к себе и целовать начинает с шеи, сдвинув длинные волосы в сторону. До нужного места он доходит не спеша и не останавливается на нем – у Вианн красивая фигура и Ран легко доходит до ягодиц, опускаясь вниз вместе с дорожкой поцелуев. Когда перед его лицом оказываются две соблазнительные округлости, он уже стоит на одном колене, сжимая бедра Вианн в ладонях.
Уходить она собралась, нет, ну.
Интересно, если бы он ей сказал, что и на Татуине еще не был, она бы уже заправляла звездолет?..
Ран посмеивается, но исключительно про себя.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
«Обошлись без ножниц», — мелькает в голове Вианн. Вот уж о чём она сейчас не думает, так это о стоимости одежды. Когда одежда становится лишней, она не бывает дорогой в принципе.
Женщина вздрагивает под руками и губами мужчины, и когда чувствует поцелуй — влажный, с прикосновением языка — в той самой ямке, то уже не сдерживает стона. Низ живота снова сводит обжигающей судорогой. Вианн закусывает губу. В конце концов Ран же молчит, и она не знает, как он реагирует на проявление эмоций. Но сдерживаться, когда её так целуют, — просто выше сил. Горячая дрожь проходит по телу, и она невольно двигает бёдрами, пытаясь сместить мужские руки вперёд и ниже, где влажный жар становится почти невыносимым. Не выдержав, прикасается к ним, но тут же отдёргивает пальцы.
Ей до безумия нравится то, что он с ней делает. И ей до безумия хочется, чтобы он продолжал.
А ещё ей хочется сделать что-нибудь подобное с ним — чтобы вызвать у него хотя бы приблизительно такие же чувства. В конце концов она уже проявила инициативу, и он воспринял это вполне благосклонно.
Вот только говорить она сейчас не в состоянии. Не считая хриплого то ли выдоха, то ли стона:
— Ещё...
лидер Вольного Фронтира, пират, анархист, интеллектуал
Ран не совсем понимает, что с ней, но не берется угадывать. Вианн как будто боится всего и вся – боится к нему прикоснуться, боится проявить что-то телом, боится сказать…
А нет, уже не боится.
Он записывает это на свой счет, но со звездочкой.
Вианн – необычная. К ее возрасту люди обычно успевают разобраться и с собственными телами, и с чужими, и с тем, что с ними делать в постели.
Есть некоторый шанс, что ее насиловали, и насиловали долго. Насилие можно назвать разными словами и обернуть в разные обертки, смысл от этого не меняется. В этом Батта, можно сказать, специалист.
И если так, это плохой поворот дела в принципе. Ей не стоит быть с ним. Он не психолог, не умеет приводить разумных в порядок после такого опыта, а тем более при помощи секса. Он… это он. Вообще-то он пират. Он делал с разумными то, что сделали с ней, если только его догадка верна.
Как он оказался здесь, в роли терпеливого любовника?.. Ему нравится то, что происходит, ему интересно и в целом хорошо (а будет еще лучше), но подоплека всего этого и то, что этот секс может сдвинуть в сознании Вианн, сломать что-то в ней еще сильнее, его скорее пугает.
По нему этого, к счастью, незаметно.
— Еще? – он посмеивается, поднимаясь на ноги, и вдруг обнимает ее сзади, положив одну руку на ее грудь, а вторую на живот и ниже. И еще ниже, пока под пальцами не обнаруживается горячая влага.
Человеческие женщины там всегда очень нежные. Как будто трогаешь лепестки цветка, но горячие.
Ран умеет трогать, он очень хорошо это умеет, и не движется ни дальше, ни глубже. Его пальцы находят все, что нужно, и остаются там. Гладят, трут, рисуют круги. Играют.
старший инженер-проектировщик Третьей судоверфи Первого Доминиона
Вианн с приглушённым рычанием подаётся навстречу его пальцам. Её рука ложится на руку Рана, прижимая теснее, заставляя усилить давление... Его дыхание обжигает ей ухо, она вздрагивает и поворачивает голову, чтобы снова поцеловать его именно сейчас, когда он доставляет ей такое наслаждение. Впрочем, поцелуй длится недолго, потому что Вианн почти сразу же накрывает оргазм, и она стонет во весь голос, содрогаясь в его объятиях. И от осознания, что Батта чувствует это яростное биение у самого его источника, её удовольствие становится только острее.
Когда она немного приходит в себя, то поворачивается к мужчине лицом и снова подносит его руку к своим губам. Пальцы Рана блестят, и Вианн делает первое, что приходит ей в голову, чего она сейчас больше всего хочет: слизывает с них свою влагу, и собственный вкус, солоноватый и терпкий, в сочетании с запахом его кожи вызывает у неё новый прилив возбуждения. Но теперь к нему добавляется ещё и чувство тянущей пустоты между бёдер.
Она улыбается, ещё раз проводя языком по мужским пальцам, потом выпускает его руку и целует Рана уже в губы — нежно и требовательно одновременно.
— Теперь я лучше понимаю разумных, которые не мыслят своей жизни без секса... По такому я бы тоже скучала.
Вианн не узнаёт собственный голос — он стал низким, грудным, но и об этой перемене она подумает потом. Может быть. А теперь она оглаживает слегка подрагивающей ладонью твёрдую выпуклость у него в паху.
— Я хочу, чтобы ты взял меня. Сейчас. И хочу видеть твоё лицо, когда снова буду кончать.
Вы здесь » Star Wars Medley » Настоящее (35 ABY) » [08.VIII.35 ABY] Бросим в шляпу и встряхнём
