— Долго нам лететь?

Как только шаттл выходит на орбиту планеты, Хартер отстегивает ремень безопасности и сбегает с пассажирского сиденья к своим коробкам. Будь её воля, она бы с ними и не расставалась: на погрузке Хобби её почему-то особенно торопил (дурное предчувствие у него или что, Хартер до сих пор не разобралась, как это у лётчиков работает), и она не успела всё нормально разложить. А разложить надо: часть убрать в холодильник (они и так слишком долго мотались с этими лекарствами в термосумке, которая в итоге оказалась не очень-то термо), переложить коробки полегче на коробки потяжелее, а если лететь долго, то ещё разок всё переписать и пересчитать.

Доктор Кларр первый раз отпустил её за лекарствами одну, и нельзя же ударить в грязь лицом.

Всё прошло как будто бы хорошо: ей удалось раздобыть всё по списку, поставщики не обманули, сроки годности у всех лекарств оказались в порядке, подержанные медсканеры работают исправно (она проверила все до одного, чем доконала продавца до такой степени, что он чуть не выгнал их без покупки), и даже запчасти к меддроиду нашлись, на что никто уж и вовсе не рассчитывал, потому что эта жестянка застала ещё Республику, причём может быть даже её расцвет.

Она очень хотела заглянуть ещё куда-нибудь, просто прогуляться по улицам этого городка, не самого живописного, но всё-таки настоящего городка с домами, разумными на улицах, магазинами и кантинами, и без снега! Но не придумала никакой веской причины, и у них было слишком много вещей с собой, и Хобби выглядел так, словно ему всё это не нравится, хотя последнее, может, она сама себе придумала, и он просто за неё переживал. (А что за неё переживать, они ничем особенно не отличаются от кучи торговцев разной степени легальности, которые шарахались по припортовому торговому району).

Словом, никаких сувениров прихватить с собой она не успела, если не считать пару плиток шоколада, купленных в космопорте на бегу. А теперь об упущенной возможности не стоило и вспоминать: впереди у неё наверняка долгие месяцы во льдах Хота.

— Ты только не забудь мне про выход в гипер напомнить, я, м-м, хоть вот за этот ящик подержусь, — она пытается сдвинуть с места коробку с медсканерами, которую Хобби тащил до корабля сам, утверждая, что та тяжелее самой Хартер, но коробка не сдвигается. Значит, и правда можно подержаться, а ещё сверху погрузить вон ту сумку, которая сейчас валяется прямо у входного люка, потому что места получше ей не нашлось. — Мне тут надо немного всё переложить.

— Да ничего он тебе не оторвёт! — беззаботно отмахивается Хартер, но отодвигается в сторону, чтобы Хобби было удобнее ей помочь. — Если ему что-то не нравится, мог бы и сам полететь со мной!

Не мог вообще-то, ни она, ни её пилот не выбирали себе задачу, а те, кто эту задачу для них выбирал, вряд ли когда-нибудь отправят на одно задание вместе. В отпуск — это пожалуйста, им даже достался маленький отпуск в честь свадьбы (правда, без вылета с базы), но по мнению командования на совместном задании они будут думать совсем не о задании. Может быть, так и есть, Хартер и сейчас думает, что уж Вета она бы точно уговорила если не погулять тут подольше, то хотя бы пообедать в кантине.

— Давай вот эту синюю сумку с деталями сюда, — она расчищает место на ящике со сканерами, забрав оттуда пакеты с перевязочным материалом. — И немножко придвинь сам ящик к стене, видишь, он не плотно встал. Давай ещё вон те лекарства переложим в наш холодильник... -м-м... — Хартер на несколько секунд останавливает задумчивый взгляд на Хобби, — нет, вот что, просто подавай мне из сумки всё, что там есть, а я буду раскладывать, да тут быстро, мы ещё до коридора успеем обе сумки перебрать, а перепишу я всё уже в полёте.

И начинает аккуратно и быстро укладывать всё в холодильник, бережно принимая из рук хобби коробки с лекарствами. Так радостно это — снова перечитывать названия на коробках, и понимать, что у них теперь и то есть, и это, и даже не в самом плохом варианте, и кому-то удастся помочь быстрее, да и вообще — помочь, и доктору Кларру не понадобится с хмурым видом что-то смешивать и цедить по каплям, приговаривая, что с клонами оно как-то попроще было, и ему бы сейчас то обеспечение, которое он тогда он ругал почем зря — он бы больше не ругал...

— А куда ты полетишь, когда всё закончится? — спрашивает Хартер, когда процесс укладки лекарств у них налаживается. — Ну, сперва домой, а потом? Я бы посмотрела на океан. Чтобы песок золотистый, жара градусов сорок — представляешь себе, жара?! — и чтобы фрукты какие хочешь. Валяешься на песке — а потом в океан с разбега!..

Даже разговаривать про жаркие планеты приятно — вокруг сразу как будто становится теплее. Хартер даже завидует порой их разведке и спецназу, которым приходится проворачивать свои операции где-то, где не холодно. Или вот тем, кто подолгу живёт на кораблях — им тоже хорошо... Словом, разговоры о тёплых местах — это такие разговоры, которые можно поддерживать вечно. Мечты, мечтать которые не надоедает.

Но когда Хобби приказывает ей сесть, Хартер бестолково замирает с коробкой в руках, вслушиваясь в механический голос диспетчера и вертя головой по сторонам, чтобы через иллюминаторы рассмотреть, что там происходит снаружи. Ей кажется, что корабли приближаются к ним с двух сторон. Ладно, один для досмотра, а второй? Или это не к ним? Она уже собирается спросить у Хобби, но вовремя прикусывает язык, сообразив, что ему сейчас не до неё.

У него, похоже, вообще нет сомнений по поводу того, что будет дальше.

Поэтому когда Дерек повторяет свою команду, Хартер всё-таки занимает своё место. Правда, с коробкой почему-то не расстаётся, а ставит её себе под ноги, аккуратно затолкав под кресло. Пристёгивается, опять озирается, с замиранием сердца всматриваясь в космос. Оба корабля уже приблизились на расстояние... выстрела? Хартер понятия не имеет, какое у них расстояние выстрела и есть ли у них вообще, чем стрелять, вроде турелей не видно, но она бы вообще ничего не поставила на своё знание имперских кораблей.

«Успеем?» — хочется спросить, но она молчит, не нарушая повисшую в шаттле напряженную тишину.

Вообще-то ей не страшно. Вместо этого ей стыдно: за то, что долго возилась, за то, что, наверное, могла быстрее, и тогда они проскочили бы досмотр.

И ещё всё-таки немного тревожно.

Но ведь Хобби откуда угодно выберется... да?

Хартер с замиранием сердца наблюдает за перебранкой Хобби с диспетчером и с некоторой даже завистью думает, что она с торговцами общалась не так виртуозно, надо было подключить к делу Дерека, и они бы тогда еще немного сбавили цену.

Но очень скоро ей становится не до смеха: в космопорте по поводу их задержания настроены серьёзно. Серьёзную проверку они... не пройдут? Хобби вот считает, что не пройдут, ему виднее, а она просто с трудом себе представляет, что в случае чего врать имперкой полиции, доктор Кларр ей таких инструкций не давал, да и вообще никто не давал, наверное, все были уверены, что это достаточно безопасное место, чтобы послать туда неопытную девчонку.

Зато с опытным пилотом, который сейчас... у-ух, вот это приключение!

Вцепившись руками в кресло, она вертит головой по сторонам и пытается понять, что вообще происходит.

Механически-спокойный голос дроида-диспетчера в эфире сменяется на очень, очень беспокойные голоса таможенников, которые сперва общаются с бортом полста-восемь просто на повышенных тонах, а потом и простым общегалактическим матом.

Это страшно, но вообще-то захватывающе!

Её пару раз так дёргает из кресла, что Хартер едва не вылетает куда-то в компанию к своим коробкам, но чудом — вернее, ремнём — удерживается в кресле. Хобби выбирает такие углы полёта и меняет их так быстро, что хочется крикнуть ему, что он не в истребителе вообще-то, и тут ценный груз!

Да не она, а коробки.

Они ещё не разлетелись по всему кораблю, потому что они их предусмотрительно закрепили, но что-то шуршит за её спиной, перекатывается туда-сюда по полу, и Хартер боится, что в какой-то момент или крепежи слетят, или ещё что-нибудь...

«Ещё что-нибудь» случается не с коробками, а с ней: очередной безумный кувырок с переворотом застаёт её врасплох, она как раз пытается повернуться и посмотреть, что там шуршит. Ремень, не выдержав очередного натяжения, с тихим звяканьем вылетает из крепления, а Хартер — из кресла.

Получается погромче.

К счастью, её не бросает хотя бы под ноги Хобби: он как раз направляет шаттл вверх, и она из своего кресла отлетает и откатывается назад, попутно больно напоровшись бедром на какой-то острый угол и ударившись спиной.

— Ай-й-йй! — верещит она от неожиданной боли, не успев вовремя прикусить язык. Сверху падает мешок. Не тяжелый — что-то с перевязочным материалом, они как раз побросали их сверху. Мешок мягкий, она обнимает его на случай следующего неудачного маневра, и спешит отчитаться. — Хобби, я в порядке! Покажи им там ситхову мать!

В звенящем голосе испуг мешается с азартом.

Хартер цепляется за что-то достаточно устойчивое, чтобы встать, но в этот момент шаттл совершает очередной маневр, и она понимает, что вставать сейчас — себе дороже, а в самом худшем варианте она еще и на Дерека налетит, помешав ему пилотировать. Так что она остаётся сидеть на полу. Одно плохо — с пола ничего не видно!

Но и без того азарта в ней остаётся все меньше, а испуга становится больше.

Они же выберутся? Успеют? Они же не могут просто так взять и погибнуть?

Когда разумные погибают, они же погибают... для чего-то?

Вообще-то нет.

И это знание — знание о том, что можно вот так просто взять и умереть прямо сейчас — настолько поражает её, что Хартер выполняет команду Хобби с явной задержкой, и только чудом не ловит какой-нибудь ещё осколок.

— Хобби?

Собственный голос какой-то чужой и осипший.

И молчание в ответ, и шаттл больше не болтает из стороны в сторону. Они в гипере? Они... падают?!

— Хобби?!

На втором оклике она всё-таки решается поднять голову, а потом и вовсе вскакивает на ноги. Да, белые полосы гипера за окном. И Дерек в кресле, запрокинувший голову назад, и кусок дюрастила, торчащий у него из груди. Но ведь не там, где сердце... ведь нет?!

Хартер бросается к нему, отстегивает его ремень, поднимает подголовник кресла, чтобы голова так не запрокидывалась, и опускает само кресло в полунаклонное положение. Смотрит, куда попал осколок — нет, справа и ниже. Прикладывает пальцы к шее, нащупывая пульс. Бьется.

— Хобби, ты... ты это не вздумай! — она легонько трясет его за плечи и уже лихорадочно вспоминает, где что лежит в этих проклятых коробках и как это быстрее достать, или всё-таки обойдётся аптечкой. Прислушивается к дыханию. Начинает было расстегивать комбез у него на груди, но быстро бросает это — бесполезно, всё равно не снимешь, не сдвинув осколок. — Ну, скажи мне что-нибудь? Ты дышишь, я слышу, и пульс вон какой, ну-ка не придуривайся! — напуганная до полусмерти, она несет абсолютную ерунду, но это и неважно, что сейчас нести, главное, чтобы он что-нибудь отвечал.

Несколько рёбер под пальцами ощущаются сломанными. И пульс даже слишком «вон какой».

— Тш-ш, — Хартер очень медленно, чтобы не напугать, чтобы не делать резких движений, опускает свою руку на ладонь Хобби и аккуратно отводит её в сторону. — Не трогай. Нельзя. Ты ранен. Мы вышли в гипер. Я тебе помогу. Всё будет нормально.

Несмотря на страх она роняет четкие, уверенные и короткие фразы, доступные для восприятия даже в состоянии Дерека. Хочется надеяться, что доступные и что ей не придётся привязывать его к креслу.

— Давай, рассказывай мне что-нибудь. Или астромеху. Инструкции нам выдай. Только говори медленно. И больше дыши.

Ей нужно две минуты, чтобы достать аптечку и всё подготовить.

Вряд ли там есть специальная игла, но на худой конец... любая длинная сгодится, там точно есть как минимум один набор для инфузий.

Так что Хартер хватает аптечку, разворачивает её на соседнем сиденье, быстро перебирает содержимое, находит то, что ей сейчас понадобится, бормочет что-то одобрительное про комплектацию. Как когда-то говорил доктор Кларр, это у импов лишних солдат достаточно, так что они могут не особенно следить за оснащением своих аптечек и подготовкой своих разумных к оказанию первой помощи, а у них тут в Восстании лишних нет.

Часть рубашки, которую не пригвоздило к Хобби осколком, она откидывает в сторону, ещё раз, уже внимательнее, ощупывает грудь, щедро спрыскивает кожу в месте будущего прокола обезболивающим спреем.

Кровь из-под осколка почти не выходит, плохо.

— Я сейчас сделаю прокол в твоей груди, — объясняет Хартер. — Станет легче дышать.

Или нет.

Но как работает аварийная подача кислорода у шаттла — она помнит, и как приспособить её под медицинские цели для одного невезучего лётчика — тоже.

— Это будет красивый, ровный прокол, — успокоительно воркует Хартер. В ту минуту, что нужна обезболивающему спрею, чтобы начать действовать, она щедро заливает края раны вокруг осколка медицинским герметиком. — Я умею делать в разумных очень красивые и очень ровные дырки, я буквально посвятила этому свою жизнь.

Если бы она на самом деле знала, как повернётся её жизнь, она поступала бы в военно-медицинскую академию, а не на гражданского врача. Когда она уже познакомилась с Таветом, когда он уже улетел, она пыталась понять, можно ли перевестись, но то ли переводы действительно не делали, то ли ей не повезло — план не сработал, и пришлось бы поступать и начинать учебу заново. А ей и так казалось, что она зря теряет время.

Отчасти так оно и было — здесь она училась многим нужным вещам буквально на ходу, вернее даже на бегу, училась, как обходиться без оборудования хорошо оснащенных имперских госпиталей.

Штука, которую она проделывает сейчас, сооружая дренажную систему из инфузионной трубки и перчатки, как раз из таких.

— Не шевелись и дыши спокойно, — просит Хартер и вводит иглу. Из грудной клетки выходит воздух и начинает медленно вытекать кровь, она внимательно смотрит, как окрашивается красным прозрачная тонкая трубка и как капля за каплей начинает наполняться емкость на другом её конце.

Когда они летели на эту проклятую планету, ей показалось, что полёт прошел очень быстро.

Обратный путь будет долгим.

— Ты как? — тем же герметиком Хартер закрепляет трубку в груди Дерека.

— Ага.

Хартер кивает и перехватывает руку Хобби резким движением, до боли в пальцах — своих — стискивает его запястье и наклоняется к нему близко-близко, так, что их носы почти соприкасаются друг с другом.

— Дерек, если ты не понял, — шипит она, и страх, вызванный панической трелью дроида, очень хорошо подстёгивает злость, — то в тебе торчит грёбаный кусок грёбаного дюрастила! Он уже сломал тебе рёбра и проткнул легкое. Если ты, сарлакк тебя задери, будешь шевелиться, то эта хреновина — или обломки твоих собственных рёбер — распорет тебе сердце. Это кр-р-риффски неприятно, Дерек.

Она делает страшные глаза и повышает голос.

Всего этого может и не случиться.

Может быть, он и вытянет на стиме.

А может и нет, тут ведь как.

— Если мне повезёт, ты умрёшь быстро. Если мне не повезёт, ты будешь истекать кровью, а я буду менять чашечки вот под этой трубочкой, чтобы мы не залили кровью весь шаттл, и буду лить в тебя много невкусного раствора. Тогда умрёшь ты скорее всего уже на Хоте. Все будут счастливы. Будут пересказывать друг другу, какой был героический Дерек. Уэс вообще будет в полном восторге. Можешь себе представить, в каком?!

Тут бы самое время встряхнуть Хобби за плечи, но вместо этого Хартер только резко распрямляется, немного поправляет дренаж, оценивающим взглядом прикидывает, сколько крови уже натекло.

Вообще-то лить, может быть, придётся и без вот этого всего, что она ему тут описала.

— Говори мне, какие кнопки нажимать.

— Тш-ш, — Хартер прикладывает пальцы к губам Хобби в ответ на... сразу на всё, если честно.

Ей нисколько не смешно. Она никогда не пилотировала шаттл, да вообще ничего не пилотировала. Её максимум — это посидеть в кабине истребителя, когда тот стоит в ангаре, и на потеху пилотам поихумляться тому, сколько там интересных кнопочек, рычажков и огоньки разноцветные мигают.

Теперь ей понятно, что нужно научиться ещё и этому. Значит, она научится. Просто для этого им нужно вернуться назад.

— Ты меня научишь, как вернёмся, — Хартер возвращается к успокоительным интонациям. — Ускоренный курс для медиков, взлёт, посадка. А сейчас нам надо сделать несколько прыжков. Сколько нам до Хота, ещё час, минут сорок? Я... сделаю что-нибудь, чтобы ты посадил шаттл.

«Какой-нибудь стимулятор», — говорит Дерек.

Но в то время, как он учился летать, она училась лечить, и ей тоже смешно, вернее — совсем нет.

— Может быть, Гайка ещё починит связь. Не отвлекайся на это. Не трать силы на то, чтобы меня переубедить. Говори, что нужно делать. Потом говори, когда и на какое время можно оставить управление.

Хартер аккуратно разворачивает кресло вместе с Дереком в полулежачем положении, чтобы ему была видна панель управления, а сама занимает место второго пилота.

Ей очень страшно где-то внутри себя, а снаружи — совсем нет. Мозг вынужден решать сразу несколько очень сложных задач одновременно: не запутаться в командах Хобби и понять, как поступить с осколком. Хотская атмосфера — место не из приветливых, даже при выкрученном на максимум компенсаторе их изрядно тряхнет, а если погода плохая — а погода плохая почти всегда — еще и потрясет на посадке. Таким образом...

Ей очень страшно выбирать между тем, чтобы вынимать осколок здесь, и тем, что он неконтролируемо сдвинется при посадке.

Но пока есть выбор — даже такой паршивый — ничего ещё не закончилось, да?

— Говори меньше, — предостерегает Хартер. — Короче. Показывай. Я понятливая.

Всё в ней собрано и натянуто тугой струной. Внимание настолько обострено, что ей кажется — она слышит, как капает кровь из дренажной трубки. Слышит, как дышит — тяжело — Дерек. Разбирает интонации его астромеха не хуже опытного пилота.

А ещё время идёт очень быстро. Внутренний хронометр вместе с кровью стучит в висках, не позволяя потратить ни секунды напрасно.

— Гайка, как будет да? — она сама включается в разговор с дроидом, чтобы Хобби меньше говорил. — Теперь — нет?

Дважды они проговаривают эти, а так же ещё несколько самых простых команд. Ускоренный курс изучения двоичного даётся ей вроде бы без труда: наверное потому что от него зависит их жизнь.

Потом Хартер осторожно прикасается пальцами к рычагам и кнопкам. Запоминает их кончиками пальцев, как запоминала бы движения скальпеля. Ничего особенного, твердит она себе, ничего особенного здесь нет, просто ещё одна маленькая процедура, в которой лучше бы не ошибиться. Ничего особенного здесь нет, смотри, всё получается с первого раза, а не так уж много вещей в студенческой практике получались хорошо с первого раза! Значит, с этой всё будет в порядке.

Просто ещё одной возможности попрактиковаться в случае чего у неё не будет.

— Ещё сигнал, когда мне нужно отвлечься от Хобби и через минуту быть в кресле, — просит Хартер и, получив новую короткую трель от астромеха — кажется, самую тревожную — оставляет кресло второго пилота. — Сейчас я надёжнее закреплю осколок, — объясняет она, стремительным шагом перемещаясь к коробкам и беспощадно взрезая ножом одну из них. Слово «постараюсь», подуманное в этой фразе, не звучит вслух. Должен же здесь хоть кто-то быть в ней уверен. — Потом... намешаю стимулятор.

И ещё одно движение ножа.

По стилю их посадки наверняка будет заметно, что им тут нужно в медблок. Успеть бы только.