Даже когда наступает тишина, в голове продолжает крутиться тот мотив, напеваемый Кассианом, и Джин не сбивается, позволяя ему вести. Это необычно, но приятно - довериться кому-то даже в такой мелочи, просто... позволить решать, куда идти. Переложить на чьи-то плечи возможность выбирать и решать, и искренне этим наслаждаться.
Когда нет ни угрозы для жизни, ни спешки, ни взрывающейся под ногами земли.
Когда так... хорошо. Правильно. Настолько правильно, что Джин не сразу понимает, что меняется; не замирает, не напрягается, почти никак не реагирует - только чуть склоняет голову, чтобы не столкнуться носами.
Обычно она занимается чём-то подобным, чтобы выполнить задание - или получить для себя какие-то выгоды. Но ей не нужно от Кассиана ничего такого, о чем просто нельзя попросить - ведь он даже танцевать ее учит просто так! - и ему самому, наверное, тоже.
Но если люди танцуют для удовольствия, то и другие вещи они тоже могут делать для удовольствия?
Это кажется логичным.
Поэтому Джин отвечает, целуя его в ответ, гладит по шее, водит ногтями вдоль линии роста волос - здесь у людей обычно по-приятному чувствительная кожа.
И когда поцелуй прерывается, снова кладёт голову Кассиану на плечо, улыбается, льнет ближе.
- Когда-то были. Но, - привстает на носочки, заглядывая в глаза, - не в этот раз. Раньше.
И целует его теперь сама.

Джин не даёт ему договорить - это самый лучший танец в ее жизни, и вовсе не потому, что единственный, и самое... тут она с трудом подбирает слова - самый лучший поцелуй? объятия? Самые уютные полчаса?
Трудно подобрать, выбрать, и она просто целует Кассиана снова, закрывая глаза, прижимаемся крепче.
- Лучший или не лучший, - тихонько говорит она немного позже, по-прежнему обнимая его за шею, - но мне другого и не надо.
И правда - не надо. Ей, кажется, достаточно того, что есть и так. Объятий, вот этого танца, поцелуев... Это все хорошо - не только потому, что можно заниматься всем этим для себя и для собственного удовольствия, но и потому, что это Кассиан.
Наверное, с ним можно даже рис перебирать - и это будет для собственного удовольствия.
Запрокидывает голову, чтобы заглянуть ему в лицо, и гладит по щеке, большим пальцем задевает губы. Тянется и целует снова - если Кассиан первый это сделал, то ему, наверное, это приятно тоже?

Ликвидация - это то, чем Джин не занималась уже долг; и она рада об этом не вспоминать - после того, как Со оставляет ее, убийство становится вынужденной мерой, но не основной целью.
Задания на убийства Джин не берет никогда - это не для неё.
На самом деле, для того, чтобы уничтожить данные о Лиане Халлик, достаточно пробраться в какой-нибудь архив или участок - необязательно отправляться аж на Вобани. Лиана Халлик - не шибко важная персона, чтобы создавать множество носителей с ее личным делом.
Но Вобани так Вобани - Кассиану все ещё нужно достать нового дроида, чтобы сделать из него старого дроида, а в тюрьме это сделать несколько проще.
Джин все ещё сжимает руку Кассиана в своей (своих - у него руки крупнее), водит пальцами по костяшкам, и может показаться, что она его совсем не слушает.
Слушает, конечно, и Кассиан наверняка это понимает - Джин умеет слушать, даже когда она одним глазом спит.
Им нужно уничтожить информацию - и все. Тихо прийти, тихо сделать дело, тихо уйти. Это даже проще, чем то, чем она обычно занимается - ведь ничего не придётся выносить.
Если, конечно, забыть про новый корпус для старого доброго КейТу.
Кассиан специально это не проговаривает или собирается положиться на волю случая?
В то, что он решает отступиться от первоначальной задумки, когда выпадает такой удачный шанс, отчего-то не верится.
- В общем, средней сложности, - Джин прислоняется щекой к плечу Кассиана, глядя так на него снизу вверх, и все ещё держит его руку, изучая на ощупь. Теперь, когда можно, когда это точно не вызовет отторжения, Джин нравится касаться его - она, на самом деле, вообще очень любит тактильный контакт, любит узнавать мир вокруг себя через прикосновения, но ввиду образа ее жизни подобные порывы приходится давить - опасно. А вот здесь, а вот прямо сейчас - можно. Не опасно. Приятно. - Скажи только, что у тебя для всего, - она выразительно выделяет это слово - ну, могла бы и не выделять, он и так поймёт, не идиот же, - есть план. Чисто вот так теоретически. И этот план продуман чуть больше, чем "а потом мы просто достаём чертежи".

- Основное, - повторяет за ним Джин, склонив голову к плечу, - и единственное. Ну... ладно.
И пожимает плечами - а что ещё она может сказать?
Кое-что может.
- Но если что-то изменится, сообщи об этом хотя бы за пару минут. Я, - она улыбается, - не очень сильна в импровизации.
Другими словами - если ты, Кассиан Андор, всё-таки решишь достать новый корпус для старого-доброго КейТу, предупреди, чтобы остался хотя бы один дроид.
Ну как-то так.
Наступает тишина, и молчание почему-то кажется теперь неловким - словно они не говорят что-то важное, что могли бы. Так кажется Джин, и она почти судорожно перебирает в памяти весь этот день, вечер, разговор - от того, как она спрашивает, что делают эти люди и зачем, до последних своих слов, - и не находит того момента, когда вдруг начала чувствовать себя неуютно.
Неуют - это что-то неправильное; что-то такое, чего не должно быть, но оно есть. Развод на стекле, который просто нужно стереть.
Она не умеет вербовать, не умеет доверительно говорить по душам и проникать человеку под кожу, чтобы почувствовать себя в его шкуре; обычно она просто говорит прямо - и, наверное, не стоит отступаться от привычек.
- Кассиан, - Джин придвигается ещё ближе, коленками касаясь его коленей, и, помедлив, скрещивает ноги, опирается о них локтями, - я сказала что-то не то?
Дурацкая ситуация - и хочется прижаться спиной к стене, чтобы чувствовать и знать, что никто не подкрадётся сзади, и от этого становится как-то невесело. За последнее время она как-то привыкает, что рядом с Кассианом... спокойно. Безопасно - насколько этот мир вообще может быть безопасен.
- Я не все... эмоции понимаю хорошо, - прикусывает губу, хмурится практически беспомощно - она не понимает, а Джин не любит не понимать, это слишком опасно и немного, самую малость страшно. - Но мне кажется, что сейчас что-то не так.

Кассиан отвечает, и Джин не уверена, удивлена она этому или нет. Не уверена, что удивление здесь вообще возможно — он мог ответить, мог не ответить, и оба эти варианта она может обосновать. Но Кассиан отвечает — и Джин этому точно рада.
На прямые вопросы не всегда дают прямые ответы, и с этим приходится считаться, как с неизбежным.
Склонив голову к плечу, Джин слушает; потом немного хмурится, словно пытается сложить в мыслях картинку, и пожимает плечами.
— Хорошо. Документы — задание основное, потому что единственное, — она кивает, словно ставит галочку в списке и убирает его в сторону.
Постукивает пальцами по колену Кассиана. Не нервно — размеренно, спокойно, выстраивая мысли в правильную, последовательную цепочку.
— Здесь нет «всех», которые мне рады. По правде говоря, я надеюсь, что здесь вообще не слишком много людей, которые знают, кто я такая и как связана со Скарифом. Это было бы лишним. Здесь определенно есть люди, которым я не нравлюсь и которые мне не рады, есть люди, которые наблюдают за мной. Вполне возможно, что эти две категории даже совпадают. Поэтому я не чувствую себя частью чего-то большего здесь — те, с кем я могла бы это чувствовать, остались на Скарифе. Кроме тебя.
Еще есть, конечно, Лея — но если посмотреть правде в глаза, то очевидно: даже если наберется вдруг десяток человек, которые Джин рады, это уже очень много. Она и в самом деле надеется, что знают о ней не слишком много — надежда так себе, конечно, но это было бы очень неплохо.
— Но это не так важно даже. Восстание, часть чего-то больше, свое место и все остальное. Я уже сказала, что остаюсь, и я остаюсь, — Восстание не стало намного лучше в ее глазах, она по-прежнему прекрасно осведомлена о методах, которыми не брезгует пользоваться ни Империя, ни Альянс, но сейчас у нее вновь появляются личные счеты — это первое; ей хорошо рядом с Кассианом — и да, это второе.
И, возможно, она все-таки хочет стать чем-то большим, чем Джин Эрсо, но сейчас они говорят не об этом, не о большем, а о них двоих — Джин Эрсо и Кассиане Андоре, которые просто люди. Иногда большое и значимое можно и даже нужно отодвинуть в сторону — это Джин знает точно.
— В том числе и потому, что мне нравится быть рядом с тобой. Ты мне нравишься. Возможно, сейчас во мне говорит эйфория, а потом это исчезнет. Возможно, на новой базе я познакомлюсь с другими людьми, которые понравятся мне больше. Но возможно и нет. Возможно, — Джин говорит чуть тише, но по-прежнему спокойно, потому что мысль о том, что умереть можно в любой день, час, минуту и даже секунду, живет в ее голове давно и она к ней привычна. — Возможно, что мы не доберемся до новой базы в принципе. Мы спаслись со Скарифа — и я теперь даже не знаю, что может быть не-возможным. Но я знаю, что в моей жизни было не так много людей, на которых мне бы хотелось — на которых я могла бы что-то переносить. Не так много людей, рядом с которыми мне хочется находиться. Мне даже… непривычно, странно, что хочется быть рядом.
Джин говорит еще тише, и теперь сквозь спокойствие пробивается неуверенность — она не очень хорошо понимает некоторые эмоции, а еще не очень хорошо умеет говорить о некоторых вещах. И знает, нужно ли вообще о них говорить.
— Если ты сейчас что-то сделаешь… разве это будет считаться за «воспользоваться»? — прикусывает губу, глядя на него, пожимает плечами. — Можно подождать. День, три, неделя? Я не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы разобраться со всякими «возможно». У меня не так много опыта… в отношениях?
Опыта в остальном у нее достаточно — потому что иногда секс делает то, что не делает даже куча кредитов, — но в отношениях — не то что бы.
— Но я знаю, что ты мне нравишься. Здесь. Сейчас. И мне кажется, что и потом тоже. А возможно может быть что угодно.

Это очень странно - сидеть вот так вот и буквально по пунктам разбирать, объяснять, почему он ей нравится; почему она не считает, что он воспользуется чем-то там; это странно - потому что Джин умеет просчитывать, какая польза ей будет от того, что она с кем-то переспит или даст намёк на возможность этого; умеет составлять план, чтобы к этому пришло; и теперь - теперь они сидят друг напротив друга, касаясь друг друга коленками, и говорят об этом - спокойно, ровно, словно обсуждают операцию.
Это нормально для Джин - вот так обсуждать такое.
Чудно, что это, кажется, нормально и для Кассиана.
Чудно, что говорить о таком можно вдвоём - и говорить вслух, а не только думать, просчитывая и предполагая.
Джин замолкает, договорив, и смотрит на Кассиана; ждёт - и немного волнуется, что он ответит.
И он отвечает, и притягивает ее к себе, целует - и для Джин это самый лучший ответ, какой только может быть.
Без выгоды. Без взаимного использования. Без денег и без попыток эти деньги не потратить.
Просто для себя - и друг для друга, и от этого тепло внизу живота и где-то в груди, а затем - и по всему телу, до самых кончиков пальцев.
Джин улыбается куда-то в поцелуй, тянется ближе к Кассиану - и обнимает его за шею, перелезая ближе, на колени, трется носом о шею и жмурит глаза. Потом - смотрит и целует сама.
- Так намного лучше, - сбивается, чуть краснеет скулами. - Правильно.