- Да нет.
На По Кассиан смотрит с интересом. Он их подозревал и проявлял интерес и раньше, но теперь это интерес совсем другого рода, и Кассиан рад видеть его в По.
Он оборачивается туда, куда ушла Джин. Он не уверен, вправе ли рассказывать ее историю, но решает, что доверие По им сейчас достаточно важно, чтобы говорить.
- Не думаю, что о нас с ней многое известно, но только, хоть мы и умираем вместе, жизни у нас были очень разные. Мне повезло, например: я был в Восстании с детства и рано начал воевать. Под конец я очень устал от этого, но, в общем, ничего лучше - и тем более победу - никогда не рассчитывал увидеть. Но у меня был дом, были люди, которые прикрыли бы мне спину, были друзья. Были места и времена, когда я чувствовал себя совершенно.в безопасности. У Джин все было сложнее. Для меня Скариф был работой, долгом, если хочешь. У нее ставки были выше, она не была обязана отправляться туда, хотя без нее ничего бы не вышло. Я полетел туда потому, что та миссия должна была быть выполнена - но я делал это не только ради Восстания, а ради конкретных, дорогих мне людей - и многие из них выжили, многие живы и теперь. Джин своих дорогих потеряла еще до Скарифа. Теряет каждый раз, и изменить это невозможно. Я думаю, в этом дело. Ты не сказал ничего неправильного, но только ей все равно больно. Так бывает, это ничего.
Он долго смотрит на По, еще и взглядом повторяя - это ничего, это ничего.
- Это мне не надо было спрашивать о своих, я просто не смог удержаться.

По что-то делает с лицом, но не перебивает его, а сам Кассиан не спрашивает, в чем дело.
- Помогает?
Он не отвечает, переспрашивает, хотя По и без его вопроса объясняет, что имеет в виду, но даже так Кассиан не уверен в том, что отвечать. Помогает ли это умирать... По правде, он каждый раз не хочет умирать, каждый раз боится, даже теперь, когда знает, что смерть - не конечная точка, а просто способ отмотать время назад. Даже после того, как умирал столько раз и знает, что эта смерть - не худшая. Болезненная, обжигающая, но хотя бы быстрая. Хватает доли секунд, но все равно это страшно, каждый раз, и больно - тоже каждый раз.
Он отцепляет ремни безопасности и выбирается из кресла, как только По предлагает. Все становится чуть более привычным - он знает, как выглядит кабина с кресла второго пилота, но все равно чувствует в этом что-то неправильное.
- Да, спасибо. Если тебя будет нужно подменить - говори. Я большую часть службы отлетал на ю-винге, и с этим тоже справлюсь.
Кассиан чуть отходит, но потом останавливается, возвращается.
- Это правда ужасно, но... Знаешь, мой генерал - тот, о котором ты не знаешь - рассказывал мне однажды про то, как он впервые чуть не умер для Восстания, пытался убить себя. Он сказал, что решиться на это было легко, сложной частью было это решение и правда выполнить. Со Скарифом и Звездой Смерти примерно то же самое. Решить каждый раз легко, а выполнить - нет. Особенно в самый первый раз, когда я еще не знал, как все будет. Я тогда стал думать, что я умру, но будет шанс - возможно, если со щитом что-то придумают, если в космосе есть кто-то из наших - у других. Не только на победу, но и на что-то дальше, за ней. Что Ведж встретит какую-то другую девушку и снова полюбит, что мой генерал однажды сходит в увольнительную - и на базе ничего не случится. Что Кес научит готовить ризотто кого-то еще. Так что да, знаешь. Помогает.
Он кладет руку не По на плечо, а на спинку кресла. Стоит еще несколько секунд, потом кивает, соглашаясь со своими же словами - и только тогда уходит.

Джин, конечно, находится во второй каюте.
Она не спит. Кассиан садится рядом, их пальцы тут же сплетаются вместе, будто иначе и их разнесет по времени и пространству, и в следующую жизнь они отправятся по одииночке, а не как обычно.
Кассиану всегда больно и страшно умирать - но он всегда рад, что умирает не один, что рядом с ним кто-то есть.
- Он, наверное, погиб, а про живых рассказывать интереснее, чем про мертвых. К тому же, он был из разведки - что о нем расскажешь.
Кассиан улыбается, как будто ему это неважно, и пожимает плечами. Он представляет, что и то, что Кес мог бы рассказать о нем - это что-то из детства, только начинающего перетекать в молодость. Потом они все еще друзья, все еще братья, но у каждого появляется то, о чем нельзя говорить, и у Кассиана этого "нельзя" все больше, так что он перестает рассказывать о том, что с ним случилось, он остается рядом, но историй о себе рассказывает все меньше и меньше. А без них - о чем еще рассказывать?
- Тебе лучше? - он гладит большим пальцем костяшки Джин, сбитые когда-то и навечно. Этого не видно по ним сейчас, кожа ровная, гладенькая, но Кассиан хорошо знает, как это бывает - снаружи на коже ничего не видно, а изнанка вся в ушибах, ссадинах, шрамах.
- Если хочешь, можешь не спускаться на Скариф. Судя по тому, что рассказал По там вряд ли что-то есть. Но в лабораториях нас искали бы в первую очередь, туда бы мы тоже не смогли полететь.

- Чувствую себя так же. Мне, в общем, нравится.
Ему нравится не только это, но и то, что вокруг что-то, чего он еще не знает. Кассиан всегда был любопытным, и во множественных жизнях он справляется с этим тем, что интересуется то одним, то другим, всегда выискивает что-то новое - пока не начинаются миссии, конечно. На миссиях скучать никогда не приходится, да и никогда они не повторяются точь в точь - осторожным и внимательным приходится быть всегда.
- Хорошо, пойдешь со мной.
Кассиан поднимает голову и смотрит не на дверь, но в сторону пилотской рубки, как будто мог бы видеть сквозь стены.
- С нами, - поправляется он.
Он еще не знает, чем именно и насколько им может помочь По так, чтобы не причинить себе какой-то вред. Но он славный, и работать с таким человеком вместе ему бы хотелось.

Пучина бьет в окна их ю-винга. Стучит тихо по обшивке, когда они пролетают мило. Есть обломки совсем мелкие, есть побольше. Тел, искореженных взрывом и замороженных космосом, не видно. Кассиан смотрит на остатки корабля и молчаливо прощается с адмиралом Раддусом, с которым никогда не был знаком лично. Возможно, это самое печальное - как знание про ранг и послужной список вытесняет любые знания о человеке - и через много лет о человеке памяти не остается вовсе.
Скариф больше не кажется голубым, и не видно при снижении, как его огромные волны поднимаются высоко-высоко в океане, но к берегу приходят полупрозрачной пеной.
Кассиан критически смотрит на Джин, на По, на себя, но решает, что одежда у них достаточно закрытая. На пару часов разрешенной радиации этого хватит.
- Да, место, где мы умерли, я бы проверил первым. Может, даже единственным. В случае какой-то опасности стреляйте сразу, спросить и разобраться можно и потом. По, говори про все юужань-вонгское или хоть отчасти напомнившее о них. Пожалуйста, - вспомнив, что он здесь не при ранге, не разведчик, не руководитель миссии, что это не миссия вообще, добавляет Кассиан. - И еще, ты сможешь как-то отслеживать появление других кораблей поблизости? Хотя бы на орбите. Или Пучина перекроет все настоящие сигналы?

⠀⠀По ничего не говорит, только следует за Джин и Кассианом тенью. Прежде чем выйти из шаттла, он засекает время. Пейзаж Скарифа с высоты птичьего полета нравился ему куда больше, чем вот так вживую, лично. Может, экскурсии сюда и были хороши, но По вдруг понимает, о какой страшной вещи на них должны были рассказывать. На километры вокруг нет ничего живого: ни зверя, ни растения, ни птицы, ни даже каких-нибудь жуков. По пытается представить, что такое закипающий океан. Наверное, по оставшимся от океанского дна каньонам должны быть раскиданы остовы морских обитателей, сварившихся заживо много лет назад — те из них, что не вывезли какие-нибудь археологи.
⠀⠀По думает об этом отвлеченно, слушает собственные мысли словно радио — фоном. В руках он держит бластер, но только потому, что бластер сразу достала Джин, а По еще не доверяет им обоим достаточно, чтобы позволять ей быть единственной с оружием на изготовку. Особенно в ситуации, когда применять его, кажется, будет не к кому, кроме присутствующих.
⠀⠀Там, где стекло еще не успела прикрыть мелкая буро-серая пыль — пепел, скорее всего, это пепел — звуки шагов отдаются странным стуком.
⠀⠀Если приглядеться, что По периодически делает с помощью бинокля, можно разглядеть вдали в противоположной стороне остовы АТ-АТ. Чем дальше от эпицентра удара, тем лучше они выглядят. Насколько хорошо могут выглядеть разрушенные имперские машины, нелепо распластанные по земле. Если вглядываться в небо, можно разглядеть совсем светлые, словно мириады маленьких лун, осколки «Пучины», имперских врат и звездного разрушителя. Если вглядываться вперед, через пару километров можно разглядеть провал. Начало одного из каньонов на месте бывшего океана. Чем ближе к нему, тем меньше пыли и пепла и больше стекла под ногами; стекло стучит, похрустывает.
⠀⠀По оставляет бинокль болтаться на шее: чтобы увидеть, что вокруг нет того, что они ищут, ему не нужна умная оптика. Ничего похожего на юужань-вонгов в этом странном пейзаже По тоже не видит. Вонги всегда были про симбиоз, биотехнологии, про что-то живое. На Скарифе, кажется, из живых сейчас только они втроем.
⠀⠀Или не только.
⠀⠀Прямо перед ними мелькает едва заметная тень, и По тут же задирает голову, налаживает бинокль.
⠀⠀— Птица.

Что здесь может жить? Что может расти? Кассиан смотрит на птицу, запрокинув голову, недолго, потому что она не особо интересует его. Империя никогда не могла полностью уничтожить Восстание - может, с жизнью у нее тоже не получалось. Почему-то это его радует; хотя теперь радоваться тому, что Империя в чем-то не очень хороша, смысла нет. Может, жизнь тут и вовсе появилась позже, может, этот пустынный стеклянный мир когда-то кто-то пытался восстановить.
Он смотрит на птицу снова и снова, в основном потому, что больше смотреть пока не на что. Пейзаж перед ними поражает, но он здесь не для того, чтобы поражаться. Следов юужань-вонгов вокруг нет, дальше карьера идти все равно не получится. Кассиан оглядывается на здание архива, пытаясь вспомнить, где именно они были, но без жизни вокруг это сложнее, чем он думал.
Потом Джин стреляет в птицу - та далеко, но Джин хорошо стреляет. Кассиан ничего не говорит, столько смотрит - на это  раз долго, остановившись. Птица не падает сразу, только машет крыльями отчаянно, все равно снижаясь. Опасной она не выглядит, и Кассиану тоже становится интересно, чем она питается. Грызунами, может, насекомыми. Змеями или ящерицами - им здесь должно быть хорошо, тепло и не тревожно. Птица неуклюже приземляется шагах в двадцати от них. Подпрыгивает, снова пытается взлететь, но пролетает всего пару метров.
Улететь она пытается от них. Все разумные существа, кроме людей, идут от опасностей, а не им навстречу.
- Не стреляй больше, - просит он Джин, но никаких "пожалуйста" не добавляет. Для По они нужны, а с Джин, он уверен, они и так понимают друг друга.
Надо идти дальше, но он подозревает, что они вряд ли что-то найдут. Или там, или вообще. Возможно, он ошибся, и им вовсе не стоило тратить вемя на Скариф.
- Я думаю, - говорит Кассиан, - что самое интересное на мертвой планете - места, где все еще кто-то живет. Когда на берегу ничего не окажется, можно будет посмотреть, куда направляется птица. Ну, или сразу улететь дальше.

⠀⠀С птицей в обнимку идти отнюдь не так просто, как могло бы показаться. По хоть и направляется к ю-вингу сразу же, больше похож на пьяного, который не в состоянии покрывать большие расстояния на заплетающихся ногах, а потому не уходит далеко. В отличие от пьяного, По не заплетается, а пытается удержать орущую пернатую пациентку, ради чего иногда приходится идти зигзагом. Пациентку он ласково зовет Звездой, но только потому, что так она рифмуется с нецензурщиной, с помощью которой он явно пытается укротить свободную и независимую птицу, совершенно точно не нуждающуюся в бакте и что там еще эти двуногие удумали.
⠀⠀Окрик Кассиана настигает По всего в паре десятков метров от места старта. Не рискуя оборачиваться всем корпусом, он оглядывается через плечо, заодно спасая свой подбородок от клюва, которым Звезда решила как следует пырнуть его по подбородку. Пока, к счастью, безуспешно.
⠀⠀— Если вы увидели все, что хотели, — кричит По в ответ. — Я не заметил ничего юужань-вонгского, но вы можете проверить, что там на дне каньона. Если бы я был вонгом, я бы не прятался на виду, а спустился бы пониже.
⠀⠀Он уже не очень верит, что здесь когда-либо были вонги. Пусть это совершенно не укладывается в ту версию событий, которую они совместными усилиями разрабатывали до сих пор. Если Кассиан и Джин этой вселенной погибли здесь, обратившись в прах, который, вполне возможно, прямо сейчас попирают ногами новые Кассиан и Джин, то что вонги могли бы от них собрать? Только пепел. Вряд ли он был бы чем-то им полезен. Можно, конечно, удариться в конспирологию и продумать какой-то более сложносочиненный сценарий — как минимум потому что мертвые не воскресают, особенно в двойном количестве, и не расхаживают потом по месту своей смерти, значит, как-то они должны были оказаться здесь — но этим По займется позже.
⠀⠀Пока что он тащит криффову Звезду к ю-вингу и пытается представить, как сумеет справиться с ней в одиночку. Это просто вопрос уверенности. Точно. Он же отлично умеет импровизировать. Возможно, Звезда просто хочет жрать и, получив что-то съедобное, успокоится.

- Нет, я думаю, здесь ничего нет, - честно говорит Кассиан. - Я ошибся, нам не стоило сюда лететь.
Потом с сомнением смотрит вперед, на углубляющийся далеко от них каньон. Это очень маловероятно. Какое-то время в нем борется желание проверить все-все и вернуться и поискать где-то еще. Останавливаться, даже в перспективных вещах, которые очень хотелось проверить, ему приходилось часто. Иногда он оказывался прав, иногда ошибался. Как получится теперь? Он не знает - такого не случалось довольно давно.
- Если их завезли, должна быть какая-то система мониторинга. Что-то. Чип, или кольцо на лапе. Посмотрим.
Про птицу ему тоже интересно, но в основном потому, что никаких зацепок, кроме лаборатории, он найти не может. В лаборатории поддерживали их жизни - но будет ли там достаточно материалов, чтобы понять, как они туда попали? Что еще важнее, когда они туда попали. А если и там ничего не будет, что тогда?
Нужен еще один вариант действий, запасной план. Что-то.
Вместо этого Кассиан смотрит, как По пытается справиться с птицей, и пытается найти в его движениях ответ для Джин.
- Спроси у него, если тебе интересно.
Джин редко когда интересно, что о ней думают и как относятся другие люди. Про По ей интересно - это скорее хорошо.
- Я думаю, он просто увидел что-то, что посчитал неправильным, и решил это исправить, насколько сможет. Мне кажется, это неплохо. А тебе?

⠀⠀По слышит шаги, да и слова Джин и Кассиана слышит тоже, но не реагирует ни на то, ни на другое — не потому, что не хочет, а просто потому что у него нет на это ни единого момента. Упрямая птица все еще вырывается, от души бьет его раненым крылом, но По тоже не лыком шит: держит ее крепко, прижимает к груди, а когда чувствует, что та начинает немного успокаиваться — пусть так и не прикасается к еде — рыщет пальцами среди перьев, чешет, гладит. Осторожно, аккуратно, как в юношестве. Не то чтобы он такой уж знаток в приручении диких животных, но кое-какой опыт у него есть — а еще птицы отчего-то всегда легко находят с ним общий язык.
⠀⠀Только когда Звезда перестает так отчаянно рыпаться и просто нахохливается, По чуть выдыхает.
⠀⠀— Отпустить здесь, конечно, зачем мне дикая птица на борту, — наконец отвечает он, рискуя оторвать взгляд от Звезды и посмотреть на Джин и Кассиана. — Птицы должны летать на свободе, а не расследовать таинственных воскресающих героев войны. Джин, найди бакту, пожалуйста, пока наша Звезда тут вновь не зашевелилась.
⠀⠀По аккуратно трогает раненое крыло свободной рукой, а когда птица не реагирует на это новым всплеском бурной активности, осторожно опускает ее на одно из сидений и присаживается на корточки рядом. Звезда по-прежнему ведет себя тихо. По не обманывается: держит все так же крепко. Теперь он действительно занимается тем, что рассматривает крыло, опаленные перья, кожу — и полное отсутствие крови. За кровь, конечно, можно принять вязкую янтарную жидкость, выступившую по краям раны, но та больше похожа на какую-то смолу. По никогда такого не видел.

Ему кажется, что этой птице не нравится никто, но Кассиан все равно принимает бакту и подходит ближе к птице, из которой течет неправильная кровь. Впрочем, и птица тоже неправильная. Чем она питается? Где живет? Откуда здесь взялась?
Какая-то часть его хочет не лечить птицу, а посмотреть, что у нее внутри, так это странно. Птица это чувствует, она начинает биться, как только он подходит. Может, она попытается клюнуть и его тоже, но об этом Кассиан не особо переживает. Птица - это как любая опасность или боль. Весь фокус в том, чтобы не обращать внимания и продолжать делать, что делаешь.
Птица не клюет. Он наносит бакту, прежде набрав на другой палец немного жидкости. Она темная, красноватая, но она не пахнет, как кровь, не застывает, как кровь, не буреет, как кровь. Он никогда не слышал о таких птицах. Может, это последствия выстрела Звезды смерти? Может, она меняет то живое, что не смогла убить? Но они были на Джеде и прожили потом еще почти сутки, не почувствовав никаких изменений. Кей-Ту сказал бы ему, если бы зафиксировал какое-то опасное излучение или изменившийся состав воздуха.
- Я бы ее еще чем-то парализовал - это лучше, чем все время, пока действует бакта, пытаться ее держать.
Он говорит рассеяно, рассматривая, пробуя пальцем неправильную кровь неправильной птицы.
- Она точно живая?