⠀⠀Ничего для экспресс-анализов на борту не оказывается, но По не очень удивлен. Таких сканеров на всей базе всего пара штук и чаще всего они достаются в задания разведчикам, кого могут отравить. Неудивительно, что Одди ничего такого не положил. По хмурится, вглядываясь в бакту, в которой теперь совсем не видно крови. Остается только надеяться, что они не нанесли сейчас этой птице еще больший вред?

⠀⠀— Только бинокль, — отвечает он Кассиану. — Можем проследовать за ней на этом корабле, но тогда поднимать его в воздух придется кому-то из вас, если я отвечаю за Звезду. Я, впрочем, не уверен, что она прямо сейчас куда-то полетит. Рану на крыле бакта не отменяет — непохоже, чтобы она могла летать. Хотя я уже ни в чем не уверен.

⠀⠀По ерошит волосы свободной рукой и оглядывается сначала на Кассиана, у которого на пальцах еще остается странная птичья кровь, а потом на Джин. На мгновение ему хочется съёрничать и спросить, планирует ли теперь Кассиан до Нар-Шаддаа не мыть руку или все же найдет здесь какую-нибудь склянку. Но По знает — это потому хочется съёрничать, что он был неправ, и хорошо, что Джин подстрелила птицу. Если бы не это, они бы уходили отсюда с пустыми руками. А теперь — вот. С пальцами Кассиана, измазанными в крови.

⠀⠀— Бинокль я там где-то у входа кинул. Я отнесу ее до люка, вы готовьте корабль ко взлету. Вряд ли она может рвануть куда-то быстро, поэтому время сориентироваться будет. Кто из вас лучше умеет работать с биноклем и ориентировать летчика? — По подхватывает птицу обеими руками и поднимается с корточек, теперь собранный и серьезный. — В общем, один смотрит, другой пилотирует. Я тоже от люка посмотрю, что она будет делать. Правда, при взлете поднимется пыль, мы можем ее ненадолго потерять. Но это все, что я могу вам предложить.

Бинокль — это лучше, чем ничего. Кассиан кивает и отходит в сторону. Он помнит, где на ю-вингах хранятся полезные и не особо вещи, а ему как раз нужно что-то, чтобы деожать там кровь. К тому же, так не будет видно, как изменилось у него лицо. Звезда... Он не знает, что удивительнее, то, что По дал птице имя, или то, что он дал ей именно это имя. Случайность или он знал? Откуда, почему? Он согласился лететь с ними легче, чем Кассиан ждал. Потому что он По Дэмерон, но, может, не только?

И птице не нравятся они с Джин, а По? Он, кажется, не нравился и ей тоже, но не так сильно.

Кассиан вытирает пальцы тряпкой и кладет ту в прозрачный пакет — самое быстрое и подходящее, что можно сделать. Потом он идет к креслу пилота и возвращает ю-винг к жизни. Не сдержавшись, улыбается. Все-таки, быть на своем привычном месте — это совсем не то, чем занимать место Кей-Ту. Так он чувствует, как просыпается двигатель, как мелко вибрирует штурвал.

— Мы доверяем ему, — тихо говорит Кассиан. — А он доверяет нам.

Он не думает, что его кто-то слышит, и озирается, чтобы посмотреть, как дела у остальных.

— Можем взлетать, все готово!

Это он говорит уже громко.

⠀⠀По качает головой на предложение бинокля: чего Звезду разглядывать? Вон она сидит. Смотрит. Вряд ли от того, что он посмотрит на нее в бинокль, что-то поменяется. Вместо того, чтобы пялиться на птицу, По краем глаза наблюдает за Джин: та вдруг передергивает плечами, задумывается — сложно сказать, о птице, о Скарифе или о чем-то своем. Лицо у нее странное, не то рассерженное, не то грустное — кажется, думает она все же не о Скарифе и не о птицах. О птицах с такими лицами не думают. По вновь переводит взгляд вперед.

⠀⠀Сначала кажется, что движется горизонт, но вскоре становится ясно — это птицы. Еще больше птиц. Точно таких же, как Звезда, только здоровых. Очень, очень много. По даже не знает, когда в последний раз видел столько птиц одновременно. Кассиан из кокпита уже вещает о следующей точке пути, а По все не может перестать смотреть на птиц сквозь уже закрытый люк.

⠀⠀Птицы на Скарифе.

⠀⠀Интересно, как они хоть зовутся. Нужно будет посмотреть, когда они окажутся в пределах доступа к ГолоНету и со свободной минуткой. По тихо хмыкает себе под нос и идет в кокпит. Садиться не садится — Кассиан занимает кресло пилота, а второе По решает оставить Джин — но прислоняется плечом к дверному проему и складывает руки на груди.

⠀⠀— Нужно было проверить, мы проверили, — он пожимает плечами. И чего Кассиан извиняется? Но это не так важно, и По возвращается к вопросу: — Да, говорил. Уверен, она уже жалеет, что не может сослать меня на рудники, если догадалась о нашей миссии. А что такое?

⠀⠀По хмурится. Не то чтобы поговорить с генералом — такая уж плохая идея. Возможно, это даже хорошая идея, ответственная. Потом его будет сложно обвинить в том, что он скрывался. Но пока они не говорили, По может принимать решения сам и поступать так, как считает нужным. Если же они свяжутся с генералом, то придется подчиниться ее приказу. По верит ей, верит ей всей душой, и служить под ее началом, вместе с ней — величайшая радость в его жизни, но здесь, сейчас ему вдруг страшно, что она скажет. Что скажут Кассиан и Джин. Если он ошибся, и они действительно шпионы или кто похуже — что они сделают?

⠀⠀— Когда мы окажемся на орбите или в гиперпрыжке — да, скорее всего. На самом Скарифе нет связи, только на близких расстояниях. Все спутники с орбиты переместили в другие сектора, остались только самые основные, они до поверхности не добивают.

⠀⠀По оборачивается назад, скользит взглядом по лицу Джин, затем поднимает глаза наверх, прислушивается. Сначала он подумал, что стук — это что-то в двигателе, но теперь ему начинает казаться, что дело вовсе не в двигателях. Да и Кассиан бы что-нибудь сказал. Сказал бы? Да, конечно сказал, они же не хотят умереть тут вместе с ним, случись что. По встряхивается и в два шага подскакивает к иллюминатору, чтобы выглянуть наружу.

⠀⠀Птицы.

⠀⠀Много птиц.

⠀⠀— Сбрось их бочкой, — командует По, возвращаясь в кокпит. Теперь он садится в кресло второго пилота без особых раздумий, проверяет приборы, продумывает план. — Джин, следи в иллюминаторы, что они будут делать. Поможет — бросим все мощности на скорость и поднимемся на орбиту. Не поможет — заложим петлю и из нее рванем на орбиту. Выше определенной высоты они не поднимутся. Не должны.

Кассиан только на секунду оглядывается убедиться, что Джин пристегнута так же надежно, как они с По. Передавать управление он не спешит, хотя это дело трех секунд и двух фраз — сколько раз в точно такой же, немного более, может устаревшей, кабине он говорил вечное «Штурвал твой», слышал в ответ точно такое же вечное «Штурвал мой» и спокойно шел заниматься чем угодно, пока Кей-Ту управлял кораблем. Правда, тогда у них все было хорошо и не было никаких птиц. А теперь — теперь Кассиан уводит нос корабля чуть вверх и вращает его. Ювинг слушается, как и должен. Некоторые навыки забыть невозможно.

Хотя он все еще сам управляет кораблем, Кассиан рад, что По садится рядом, потому что от это становится легче — от этого возвращается старое, откуда-то из первых его жизней чувство. Он поймал его и понял в довольно юном возрасте, когда впервые стал замечать, сколько разведчиков никогда не возвращаются с заданий, как часто никто вне разведки не знает, как их звали и чем занимались, не помнит, что такие люди были; когда понял, что то, что их имена неизвестны не значит, что их жизни были менее ценны, а их вклад менее важным. Неважно, что они не победили в войне, неважно, что он не сможет. Важен этот маленький кусочек работы, который продвинул хоть кого-то хоть на шаг вперед — и важно, что есть те, кто продолжит дело дальше, когда ты не сможешь.

Это приятное чувство, и Кассиан не так хмуро, как мог бы, следит за показателями, по которым бочка ничего не решила.

— Захожу на петлю, — озвучивает он скорее для Джин. Ювинги никогда не были рассчитаны на перевозку людей в таких условиях, пассажирам в такие моменты приходится тяжело.

Чем-то вся ситуация отчетливо напоминает Джеду. Только тогда они бежали от Звезды смерти, а теперь от птиц. Хотя, как там По назвал их птицу? Звездочкой? Не такая уж и большая разница.

— Да что они такое, — сквозь зубы выдавливает Кассиан, на выходе выжимая все, на что способен ювинг.

⠀⠀Джин права, По знает, что она права, а потому старается не показать своей досады. Выходит не очень: обычно такие трюки — не показывать, что у него в душе — удаются ему, только когда вокруг все горит и рушится. Сейчас вокруг спокойное гудение ю-винга, а все, что могло гореть и рушиться, осталось на Скарифе.

⠀⠀— Штурвал мой, — коротко бросает он в ответ Кассиану, а уже через пару минут переключает тумблеры, готовя ю-винг к гиперпрыжку. Вбивает Нар-Шаддаа в навкомпьютер. — Гиперпрыжок к Нар-Шаддаа через пятнадцать минут.

⠀⠀Одно безусловно утешает: гиперпрыжки отслеживать еще не научились, а значит, стоит им прыгнуть, как птицы точно потеряют их из виду. А вместе с ними, возможно, те, кому они могли отправить сигнал — если их функция в этом. По не замечает никого нового на радаре и немного расслабляется. Джин была права, и поэтому он зарывается в управление кораблем, хотя тот не требует столько внимания, сколько По уделяет ему сейчас.

⠀⠀Через пятнадцать минут навкомпьютер заканчивает прокладывать маршрут, и гиперпрыжок дергает их вперед, космос растягивается, По вжимает в спинку сиденья на пару секунд. Вместе с гиперпрыжком уходит и всякая необходимость находиться за панелью управления. Дальше их все равно будет вести автопилот, пока последний из цепочки гиперпрыжков не выплюнет их уже в Пространстве хаттов. По снимает наушники и проводит рукой по лицу, поворачивается внутрь кабины. Вздыхает. Толку расстраиваться от того, что Джин была права, особо нет. Это такая же миссия, как и другие, а значит, важно не то, кто был прав, а то, как им достичь цели и выжить.

⠀⠀— Кого или что мы будем искать на Нар-Шаддаа? — спрашивает По, усилием воли выкидывая все эти мысли из головы. — Помимо того, кто сможет проанализировать эту жидкость, — он кивает на Кассиана, имея в виду птичью «кровь» с его пальцев.

⠀⠀Джин начинает с денег, продолжает деньгами и заканчивает деньгами. Что-то в том, как она говорит об этом, заставляет По напрячься. Если она задумала доставать деньги на Нар-Шаддаа, то вряд ли каким-то шибко легальным способом. Его догадку почти сразу же подтверждает и сама Джин. По хмурится. В книжках по истории Джин и Кассиан представали героями, самоотверженными и далекими от бренностей бытия вроде кредитов. Будто бы пришедшими в этот мир только затем, чтобы героически умереть на Скарифе. Картинка не вяжется с реальностью.

⠀⠀— Грузоперевозка — не контрабанда, а реальная грузоперевозка. У ю-винга сколько грузоподъемность? Тонна минимум, если я правильно помню, — По может цитировать атлас лётных средств наизусть, особенно те его страницы, которые касаются кораблей Восстания и теперь схожих на службе у Сопротивления. Время идет, ничего не меняется. — Пассажироперевозка. Восемь персон сюда влезет точно, а при желании и больше. Починка разнообразной техники, летной и обычной, но не знаю, насколько вы в этом смыслите. Перевод — если знаете языки; у хаттов обычно много кто ошивается, и не все из них знают или могут говорить на бэйсике. Эскорт. Это, конечно, лучше на крестокрыле или а-винге, но ю-винг тоже сойдет. Гонки, наконец. Всё вполне легальное, — По задумывается на мгновение, но затем пожимает плечами. — Это всё, что я могу навскидку вспомнить сейчас. Одалживать кредиты у Сопротивления точно не стоит. Что-то можно одолжить у меня. Остальное — заработать. Честно.

⠀⠀По переводит взгляд с Джин на Кассиана. За время на Скарифе он успел проникнуться их компанией, но теперь вновь сомневается, те ли они, за кого себя выдают. С одной стороны, глупо ожидать, что они будут точно такими же, как в учебниках. С другой стороны, не могли же их образы настолько переврать ради пропаганды? Или могли? По не нравится даже думать об этом. Как будто основа его мира сразу пошатывается. Нет, нет. Не может такого быть. Он вздыхает.

⠀⠀— Насчет генерала Органы — если мы позвоним ей, то лучше придумать, что скажем, заранее. Ну, то есть, меня она точно по головке не погладит за это всё, поэтому я пойду придумывать свой монолог о том, как сильно я каюсь, — он дёргает уголком губы в кривоватой полуулыбке. — А вам лучше подумать об объяснении происходящего. Врать не советую, но и рассказывать ничего из того, чему она бы не поверила, не стоит. Я не хочу прятаться еще и от своих из-за вас двоих.

⠀⠀Он поднимается с места.

⠀⠀— Автопилот доведет нас до Нар-Шаддаа, у нас есть несколько часов, в которые я планирую поесть и поспать, если вы не против, — По не задерживается, чтобы узнать, против ли кто-то, и просто идет из кабины пилотов в другой отсек ю-винга, чтобы разворошить там ящик с припасами и отыскать в нем положенный паек.

⠀⠀— Вы чудовищно неудобное прошлое, — говорит По, появляясь в проеме и кидая Джин и Кассиану по небольшому запечатанному пайку. — Вас надо кормить, поить и держать в поле зрения, чтобы не сбежали. Сейчас будет горячая вода, сможете заварить хлеб и, кажется, Одди расщедрился на макароны с мясом. Их тоже можно просто залить горячей водой. Вкуснее, если мясо докидывать потом, оно быстрее заваривается. Если все сразу заливать, то получается мясная каша. А соус советую выкинуть, дрянь редкостная.

⠀⠀Из всего разговора он уловил только самый кончик фразы Кассиана и сейчас чувствует себя так, словно прервал их не вовремя. Но есть вещи, которые лучше уладить до Нар-Шаддаа, потому что если кто-то из них усомнится хоть на секунду в других там, то последствия могут быть плачевными. Пространство хаттов — это не относительно тихая и спокойная Новая Республика, здесь нельзя зевать. По манит Джин и Кассиана рукой и идет обратно в заднюю часть ю-винга, где есть то, что при должном воображении можно назвать чайником или, вернее, кулером. Там же есть немного пространства с откидным столом, уже разложенным. Здесь же лежат приборы для троих. По садится на одно из мест и заваривает себе серую булочку и макароны с мясом — точно так, как инструктировал Джин и Кассиана пару минут назад.

⠀⠀Хлеб дурацкий, почти безвкусный, но сытный. Макароны с мясом гораздо вкуснее; давно отточенный навык делать из дурацкого армейского пайка нечто съедобное спасает По и сейчас. За него стоит благодарить папу, который даже из гвоздей способен сделать ресторанное блюдо, если припечет. Съев пару вилок, По откидывается на спинку кресла. В ю-винге тесно, это не полноценный корабль для длительных перелетов, но так тоже хорошо: кажется, будто они просто собрались вместе, как друзья в годы Академии. Только Кассиан и Джин не ходили в Академию, и По не знает о них почти ничего.

⠀⠀— Расскажите мне что-нибудь, — просит он, указывая на них вилкой: — Не про войну, про себя. Что-нибудь обычное. Настоящее. «В семь лет я очень хотел попугая и почти приручил одного, но потом мама оказалась против, и он сбежал», — вот такое. Это правда, кстати, — По усмехается. — Те краткие пару часов, что мы были семьей, я звал его Джо.

— А я приручил кинрата. Ну как приручил, подобрал маленьким, а потом он вырос и чуть меня не съел.

Забавно, что у всех них есть истории про животных. Но, может, своя история про животное есть вообще у всех детей. Может, всем в каком-то возрасте хочется, чтобы у него был друг, который никуда не денется — потому что куда он денется, если его приручили.

Продолжение у его истории тоже есть, но о нем Кассиан не говорит, потому что первое ранение — это уже про войну, даже если оно случайное и дружественное. Не война еще, а так, отголоски ее приближающегося дыхания. Он раскрывает соус, но, понюхав, решает, что По прав. С остальными частями пайка он тоже не ошибается. Макароны с мясом хорошие, а хлеб — хлеб.

— Техники иногда делали мне игрушки, а один врач научил делать одеяльные форты, и какое-то время я постоянно там сидел. Я жил с твоим папой в одной комнате, хотя дружить мы стали не сразу. Забавно, — Кассиан усмехается. — Он тоже всегда очень заботился о том, чтобы отсеять из моей жизни войну и добавить в нее что-то еще. Он научил меня готовить, ну и вообще.

В короткие паузы он быстро ест, подбирая что-то нормальное. Кормить, поить и не спускать глаз — это лучше, чем могло бы быть, но недостаточно. Можно лучше, и раз у него детство и юность были более-менее спокойными — он только со временем понял, как трудно это, наверное, было, и еще позже смог оценить, насколько нормальным он вырос, учитывая обстоятельства.

— Впервые поцеловался в шестнадцать, она тогда была новобранкой, но потом пошла в пилоты. Моим первым как бы заданием был перелет через всю галактику с Кесом вместе. Мне тогда было пятнадцать, и это было невероятно. Он, может, рассказывал? С купюрами, конечно, но все равно.

— Каф, — говорит Кассиан с плохо скрываемой благодарностью, как будто о кафе он мечтал последние лет тридцать.

На самом деле он просто рад, что По не стал задавать вопросов или удивляться вслух. Это Кассиан умеет расчленять свою жизнь на крошечные кусочки и соединять их потом заново в те истории, которые нужны именно теперь. Он умеет рассказывать о своей жизни так, будто ничего плохого с ним никогда не случалось, так, будто страдания всегда шли с ним рука об руку, так, будто он очень долго был сепаратистом и с трудом шел к Восстанию, так, будто кроме Восстания не знал ничего, так, будто все смешно, так, будто все печально. Его учили этому, а Джин — нет. Ей говорить о таком всегда сложно.

— Кей-Ту, да. Он не был стремным, он был перепрошитым имперским охранным дроидом и лучшим другом в мире.

Правильнее говорить не другом, а компаньоном. Кассиан знает, что дроиды не дружат, а следуют коду, знает, что просто складировал в Кей-Ту те эмоции и мысли, которые не мог признать или переработать в себе сам. Но все равно все еще считает его другом. Он почти спрашивает про загрузочный чип. Часть его всегда надеется, что после его смерти чип найдут, и Кей-Ту останется, появится снова, к ужасу командования и счастью того, чьим напарником он станет.

Не спрашивает. И так понятно: если бы Кей-Ту кто-то вернул, миссия на Скарифе не осталась бы в истории с такими неточностями, и хоть раз в рассказах о ней встречалась бы конструкция «Я же говорил».

Но кое-что может поправить и сам Кассиан.

— Кей-Ту освободил Джин. Ну, так мы это называли. На самом деле мы просто похитили ее из имперской тюрьмы, потому что нам нужен был кто-то, с кем мне можно было бы отправиться на Джеду.