По поворачивает голову и на мгновение утыкается носом Джин в шею. Вдыхает. Выдыхает. Вытряхивает остатки паники из системы, отстраняется. Кивает. Арето — это хорошая идея.
Когда они прилетают на Арето, там весна. Всё цветет, дорожки усыпаны тонкими белыми лепестками вишни, и птицы летают высоко-высоко. В воздухе пахнет домом. Каре встречает их на взлетной полосе и немедленно гонит прочь — гулять, смотреть достопримечательности, делать что угодно, кроме как мешаться под ногами. По привыкает к тому, что рядом то и дело появляется Луис. К Касси и Джин привыкать не требуется.
Они хоронят его рядом с прадедом, бабушкой, дедушкой. По вспоминает альянсовских солдат. Вспоминает, как было больно, мерзко, как долго она не могла отмыться, оттереться от этого позора. Смотрит на стоящего рядом с собственной могилой мальчишку — красивого, улыбчивого, самого родного. Улыбается в ответ одними глазами. Луис рассказывает ей про жизнь вокруг, словно это что-то удивительное: про соки деревьев, про росу, про вращение планеты вокруг солнца.
Про то, как смерть перетекает в жизнь, перетекает в смерть, и обратно в жизнь, и так без конца.
Несколько дней По проводит наедине с собой — на самом деле, наедине с Луисом. Принимает решение: остается с Джин и Касси, но расстается с Цацой. Оставляет его у Каре, которая немедленно заявляет, что без понятия, что с ним делать, на кой крифф, о звезды, ладно, Дэмерон, слышишь? Ладно. Только ради тебя. От большой дружеской любви. Они смеются. По не видит, но чувствует щекой — Каре немного плачет.
Через год По целует Джин в первый раз за долгое время. Потому что может.
Еще через неделю — ловит Касси за шиворот, прижимает к стене и целует тоже.
Потому что может.
Разрешает.
Хочет.
Луис тактично не появляется в такие моменты. В другое время он учит По всему, что знает про Силу сам — а знает он немало. По плетет ловцы снов, тренируется, слушает внимательно. В груди продолжает тянуть, свистеть, словно ветер прорывается в дыру, но с каждым днем все меньше. Рядом с Джин и Касси это совсем просто не замечать. Иногда ей все еще больно, но По знает, что с этим делать. Луис появляется реже.
В какой-то момент она перестает надевать девайс на висок. В тот же день за завтраком она поднимает глаза на Касси и бросает как-то между делом, вытягивая руку за сиропом для блинчиков:
— Ты никогда не станешь Пожирательницей, — и, повернувшись, целует Джин в плечо. — Спасибо за завтрак.
По не расстается с ними долго. Очень долго — так долго, что проснувшись однажды, уже не может вспомнить, как была когда-то без них. Она оставляет голосовое сообщение и уходит одна. В голосовом сообщении она говорит: «Две недели, птички. Вы же потерпите две недели? Никуда не улетайте. Займитесь друг другом, например», — в голосе слышится улыбка, подначка, урчащие нотки, как когда они в постели втроем.
Ровно через две недели По звонит им и говорит, смеясь:
— Наверху.
Наверху — это на крыше. Наверху — это над крышей. Наверху — это в новом Чёрном. Наверху — это в воздухе. Там, где и должны быть все птицы; там, где всегда было ее сердце; там, где они не поместятся втроем. А впрочем, у Чёрного широкое крыло. Крышка кокпита открыта. По кивает птичкам, стоя на кресле пилота крепко обеими ногами и глядя на Джин и Касси.
— Чего вы ждёте?
Луис перестает появляться, но По все еще чувствует его кожей.
Не живого.
Не мёртвого.
Навсегда.
[status]богиня иштар[/status][icon]https://i.postimg.cc/3xJwH7Tk/fempoefin.gif[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95&p=2#p44220">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>,<br>охотница за головами[/LZ]
