Ура! Нам 8 (ВОСЕМЬ!) лет! Давайте поздравлять друг друга и играть в фанты! (А ещё ищите свои цитаты в шапке - мы собрали там всех :))
Ищем самого спокойного и терпимого рыцаря Рен в этом безумном мире
Ищем медицинское светило, строгого медика, способного собрать мясной конструктор под названием “человек” и снова отправить его на работу.
Ищем самого отбитого мудака по мнению отбитых мудаков для Джин Эрсо.
Ищем подрастающее имперское солнышко, которое светит, но не всем.
Ищем генерала Дэвитса Дравена, командира самой задорной разведки в этой Галактике.
Ищем талантливого ученика и личную головную боль Магистра Рен.
Ищем генерала разведки, командира самой отбитой эскадрильи эвер, гениального актера, зловредного пирата и заботливого мужа в одной упаковке.
Ищем По Дэмерона, чтобы прыгнуть в крестокрыл и что-нибудь взорвать.
Ищем лучшего моффа Империи, по совместительству самую жизнерадостную сладкую булочку в галактике.
Ищем левую руку мастера Иблиса, самый серьёзный аргумент для агрессивных переговоров.
Ищем имперского аса и бывшую Руку Императора, которая дотянулась до настоящего.
Ищем сына маминой подруги, вгоняет в комплекс неполноценности без регистрации и смс.
Ищем майора КорБеза, главного по агрессивным переговорам с пиратами, контрабандистами и прочими антигосударственными элементами.
...он сделает так, как правильно. Не с точки зрения Совета, учителя, Силы и чего угодно еще в этой галактике. Просто — правильно. Без всяких точек зрения.
...ну что там может напугать, если на другой чаше весов был человек, ценность которого не могла выражаться ничем, кроме беззаветной любви?
— Ну чего... — смутился клон. — Я не думал, что так шарахнет...
Выудив из кармана листок флимси, на котором он производил расчёты, Нексу несколько секунд таращился в цифры, а потом радостно продемонстрировал напарнику:
— Вот! Запятую не там поставил.
Он тот, кто предал своих родных, кто переметнулся на вражескую сторону. И он теперь тот, кто убил своего собственного отца. Рука не дрогнула в тот момент. Кайло уверял себя, что все делает правильно. Слишком больно стало многим позже.
Дела, оставленные Кайло, походили на лабиринт, где за каждым поворотом, за каждой дверью скрывались новые трудности, о существовании которых в былые годы рыцарства Анук даже и не догадывалась.
Ловушка должна была закрыться, крючок – разворотить чужие дёсны, намертво привязывая к Доминиону. Их невозможно обмануть и обыграть. Невозможно предать до конца.
Ей бы хотелось не помнить. Вообще не помнить никого из них. Не запоминать. Не вспоминать. Испытывать профессиональное равнодушие.
Но она не закончила Академию, она не умеет испытывать профессиональное равнодушие, у нее даже зачёта не было по такому предмету, не то что экзамена.
— Ты ошибаешься в одном, Уэс. Ты не помешал ему, но ты так и не сдался. Даже когда казалось, что это бесполезно, ты показывал ему, что тебя нельзя сломать просто так. Иногда… Иногда драться до последнего – это все, что мы можем, и в этом единственная наша задача.
Там, где их держали, было тесно, но хуже того – там было темно. Не теснее, чем в стандартной каюте, а за свою жизнь в каких только каютах он не ютился. Но это другое. Помещение, из которого ты можешь выйти, и помещение, из которого ты выйти не можешь, по-разному тесные. И особенно – по-разному тёмные.
— Меня только расстраивает, на какое время выпал этот звёздный час. Когда столько разумных ушло из флота, не будет ли это предательством, если я вот так возьму и брошу своих?
Не бросит вообще-то, они с Разбойной формально даже в одном подчинении – у генерала Органы. Но внутри сейчас это ощущается как «бросит», и Каре хочется услышать какие-то слова, опровергающие это ощущение.
Лучше бы от своих, но для начала хотя бы от полковника.
Да и, в конце концов, истинные намерения одного пирата в отношении другого пирата — не то, что имеет смысл уточнять. Сегодня они готовы пристрелить друг друга, завтра — удачно договорятся и сядут вместе пить.
Я хотел познакомиться с самим собой. Узнать, что я-то о себе думаю. Невозможно понять, кто ты, когда смотришь на себя чужими глазами. Сначала нужно вытряхнуть этот мусор из головы. А когда сам с собой познакомишься, тогда и сможешь решить, какое место в этом мире твое. Только его еще придется занять.
Сколько раз она слышала эту дешёвую риторику, сводящуюся на самом деле к одному и тому же — «мы убиваем во имя добра, а все остальные — во имя зла». Мы убиваем, потому что у нас нет другого выхода, не мы такие — жизнь такая, а вот все остальные — беспринципные сволочи, которым убить разумного — что два пальца обсморкать, чистое удовольствие.
В готовый, но ещё не написанный рапорт о вражеской активности в секторе тянет добавить замечание «поведение имперцев говорило о том, что их оставили без увольнительной на выходные. Это также может являться признаком...».
Джин не смотрит ему в спину, она смотрит на место, где он стоял еще минуту назад, — так, словно она просто не успевает смотреть ему вслед.
Лея уже видела, на что он способен, и понимала, настоящей Силы она еще не видела. Эта мысль… зачаровывала. Влекла. Как влечет бездонная пропасть или хищное животное, замершее на расстоянии вытянутой руки, выжидающее, готовое к нападению.
Как удивительно слова могут в одно мгновение сделать всё очень маленьким и незначительным, заключив целый океан в одну маленькую солёную капельку, или, наоборот, превратить какую-то сущую крошку по меньшей мере — в булыжник...
Правда, если достигнуть некоторой степени паранойи, смешав в коктейль с каким-то хитрым маразмом, можно начать подозревать в каждом нищем на улице хорошо замаскированного генерала разведки.
Эта светлая зелень глаз может показаться кому-то даже игривой, манко искрящейся, но на самом деле — это как засунуть голову в дуло турболазера.
Правда, получилось так, что прежде чем пройтись улицами неведомых городов и поселений или сесть на набережную у моря с непроизносимым названием под небом какого-то необыкновенного цвета, нужно было много, много раз ловить цели в рамку прицела.
— Знаешь же теорию о том, что после прохождения определенной точки существования система может только деградировать? — спрашивает Уэс как будто бы совершенно без контекста. — Иногда мне кажется, что мы просто живём слишком долго, дольше, чем должны были, и вот теперь прошли точку, когда дальше все может только сыпаться.
Кореллианская лётчица в имперской армии Шара Бэй была слишком слабая и умерла.
Имперка Шара Бэй такой глупости решила себе не позволять.
— Но вы ведь сказали, что считаете жизнь разумных ценностью. Даже рискуете собой и своей карьерой, чтобы спасти меня, хотя видите меня впервые в жизни. А сами помогаете убивать.
Осталась в нем с юности некая капелька того, прежнего Скайуокера, который, как любой мальчишка, получал удовольствие от чужого восхищения собственными выходками.
– Многие верят в свободу только до тех пор, пока не станет жарко. А когда пахнет настоящим выбором, драться за нее или подчиниться… большинство выбирает не драться.
— Ну… неправильно и глупо, когда отец есть, и он тебя не знает, а ты его не знаешь. Это как… — он помолчал, стараясь перевести на человеческий язык свои ощущения. – Ну вот видишь перед собой некую структуру и понимаешь, что в одном месте узел собран неправильно, и работать не будет. Или ошибка в формуле. Вот я и исправил.
Кракен искренне верил в то, что все они — винтики одного механизма и не существует «слишком малого» вклада в общее дело, всё машина Восстания функционирует благодаря этим вот мелочам.
— Непременно напишу, — серьёзно отвечает она и говорит чистейшую правду, потому что у неё минимум сто восемьдесят изящных формулировок для каждого генеральского рявка от «не любите мне мозги» до «двести хаттов тебе в...» (пункт назначения варьируется в зависимости от степени генеральского раздражения).
Минутой раньше, минутой позже — не так важно, когда они умрут, если умрут. Гораздо важнее попытаться сделать хоть что-то — просто ждать смерти Кесу… не нравится.
— Что-то с Центром? – вдруг догадывается он. Почему еще штурм-коммандос могут прятаться на Корусанте по каким-то норам?.. – Планета захвачена? КЕМ?!
— Я верю в свободу.
И тут совершенно не врёт. Свобода действительно была её верой и культом. Правда, вместе с твёрдым убеждением, что твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.
— И в то, что легко она не даётся. Остальное...Остальное, мне кажется, нюансы.
Проблема в том, что когда мистрисс Антиллес не думает, она начинает говорить, а это как всегда её слабое звено.
Star Wars Medley |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Корзина » [13.IV.34 ABY] И открытое — заперто
Пустота смотрит на пустые ладони, но не удивляется.
Пустоту пустотой не удивишь. Она всякое повидала.
Myri Antilles, Wedge Antilles |
Время: раннее утро, сразу после эпизода [12.IV.34 ABY] Время собирать камни
Место: Кореллия, Коронет
Описание: Всё та же ночь, вторая дочь.
— Да замолчи ты! — шикнула девчонка. Немного зло, немного нервно. Астромех, в нутре которого она уже битый час ковырялась, продолжал неуемно пищать на ухо, и это уже порядком надоело. Проще было вырубить его, а еще проще сдать на металлолом, но он так жалобно признавался в собственной никчемности, что сердце Антиллес то и дело давало слабину. Этого старичка класса С1 они с сестрой собирали в прямом смысле по винтикам, а если быть точнее, то эти винтики собирала Сиал, а Мири уже «лепила» общую картину. Больших надежд питать не стоило, потому что стандартное программное обеспечение имело ошибки, и дроид больше напоминал проблему, чем верного помощника. Порой он даже не попадал в дверной проем, а потом сам же грустил из-за этого, отказываясь покидать угол комнаты. Он вообще был … безнадежным, как считала старшая, но младшая продолжала отчаянно в нем ковыряться, находя новые детали. В последний раз она занималась им не меньше полугода назад, а тут…
Признаться, ей нужно было чем-то занять руки и голову. Последние события немного пошатнули и без того не стабильный внутренний мир девчонки, разрывая её тысячу осколков, и единственным спасением было абстрагироваться ото всего. Война на пороге, уничтожение Хосниан-Прайм, гибель товарищей, собственное неясное будущее. Пару раз Мири ловила себя на мысли, что было бы проще, окажись она в школе, а не здесь, дома. Нет человека — нет проблем, эти и еще миллион мыслей беспокойного подростка. Озвучь она их вслух — тут же получила бы. Оставалось помалкивать и поддаваться всеобщему угнетению.
— ТИШЕ! ТИШЕ! — запричитала девушка, стоило дроиду разверещаться, как сирене. Неудачная манипуляция что-то повредила внутри и бедовое создание еле-еле урезонило свои недопрограмированные чувства. Тишина в доме пошатнулась и в коридоре послышались негромкие шаги. Мири спешно стащила с кровати покрывало, умудрившись чертыхнуться, спотыкаясь, и накинула его на возмутителя спокойствия, боясь что вошедшим в комнату станет сестра. Блондинке не хотелось, чтобы та видела их творение в немного обновленном виде раньше времени. Все должно было идти по плану.
— А…. это ты… — облегченно выдохнула она, стоило раннему утреннему полумраку явить фигуру отца. Лицо потеряло прежнюю напряженность, а взгляд чуть смягчился, — Разбудила? — голос звучит виновато, а плечи поднимаются и опускаются, мол «извиняйте». Покрывало падает с тихо ворчащего астромеха, а Мири тяжело вдыхает, — Он еще не умеет себя прилично вести, — недовольно щелкнув костяшками по хиленькой обшивке, девчонка фыркнула, — Но ничего, я сделаю из него человека. Перепрограммирую… — зажав между зубами отвертку, она пальцами принялась соединять то, что оборвала минутой ранее, — Пофифю… ай! — пальцы коротнуло, — Почищу, — отплевавшись и подув на пальцы, Антиллес вернула их в чужие внутренности, — И подарю Сиал на день рождения. Он станет ей хорошим другом, — секундное молчание и резонное замечание вслед, — Если она не перестанет страдать фигней и не начнет искать друзей среди обычных существ, — согласившись с самой собой, и хихикнув, Мири глянула на мужчину, — Не крестокрыл, конечно, но тебя все равно однажды не станет и твой достанется ей, — еще одно резонное замечание, не нашедшее отклика в уставшем лице отца, — Шутка, пап, — Мири завела глаза и вновь вздохнула. Как с этими взрослыми трудно, чес слово.
— Ты чего хотел-то?
Ведж вздохнул и устало потёр лицо. С Сиал сложно — но с Мири зачастую ещё сложнее.
Хотя иногда ему казалось, что сложность зависит только от того, с какой из дочерей Ведж находился в одном помещении.
Но он действительно надеялся, что Мири спит.
Она не выглядела настолько подавленной днём траура, как Сиал. Она, в общем, не спала потому, что у неё есть дело. Это было бы поводом немедленно отправить её в постель, но ещё и причиной порадоваться, что смерть целой системы никак не задела Мири. Но когда в голове что-то лишнее, всегда хочется занять руки — и это было бы сигналом тревоги. Потому что никак не понять, что там на самом деле, а лезть туда, куда его не звали, Ведж не любил.
Во всяком случае, в том, что касалось дорогих ему людей.
Приглашением Ведж считал знание о проблеме.
Сейчас он мог только предполагать.
Он вообще немного опасался Мири — не её саму, конечно, а того, как плохо он её знал, каким лишним чувствовал себя каждый чётный раз, когда говорил с ней. Подростки всегда закрываются, это нормально, это необходимый этап роста, без этого не выйдет смочь жить без родителей — вся эта болтовня.
— Надеялся увидеть тебя в кровати.
Ведж перевёл взгляд на дроида. Тот выглядел жалко и, кажется, более чем осознавал всю бедственность своего положения. Значит, небезнадёжен. Ведж ощутил укол обиды и гордости — одновременно, потому что эти чувства вызваны одной и той же причиной: его дочь прямо под носом у него собрала дроида, а Ведж и не заметил.
Он сколько угодно мог сомневаться в действенности своих воспитательных методов, но это всё равно до ситхов здорово.
— Хочешь, помогу?
Ведж не шагнул ближе, вообще ни движением не попробовал приблизиться к астромеху. Если этот дроид будет летать с Сиал, Ведж всё равно его проверит, а лучше перепроверит, но сейчас это дроид Мири. Она начала его собирать — значит, у неё и право закончить.
— Мне не спалось, — глухо отзывается Мири и пожимает плечами, вновь отвлекаясь от своего занятия, чтобы взглянуть на отца. Он так и стоял на пороге её комнаты, не пересекая её границ, и не покидая её, чем явно вызывая озадаченость на лице девчонки. Стоило признать, что вниманием взрослых в последнее время она избалована не была, потому ко всем проявлениям с их стороны интереса относилась с настороженностью. Это было сложно объяснить. Порой Антиллес сама себя не понимала. Ей, как и любой, относительно взрослой личности хотелось самостоятельности, но и заинтересованности от семьи тоже не хватало. С ней всегда была Сиал (пусть чаще только морально) — и это большой плюс, но той сейчас и без того не просто. Мири видела в светлых глазах сестры эту пустую растерянность. Должно быть, в её глазах отражалось тоже нечто подобное. Пустота — самое оптимальное слово для описания внутреннего состояния. Просто ноль.
— Если тебе интересно... — протягивает она с явным недоверием и коротко кивает, полагая, что едва ли может запретить этому человеку хоть что-то. Другое дело, что он вообще проявил интерес к тому, чем она занимается. За год её обучения в разведшколе он связывался с ней всего два раза, один из которых был в её день рождения, в остальные же моменты маячил где-то на заднем фоне, когда они разговаривали с мамой, передавая мимолётные приветы. За все это время младшая уверилась, что её деятельность не шибко то интересует его, и даже нашла этому вполне логичное объяснение в виде своей не причастности к основной деятельности отца. Пилот из неё был посредственным, а слушать про разведческие заморочки ему вряд ли хочется. Да Мири и не настаивала, в общем-то переживая больше за Сиал, чем за себя. Та из кожи вон лезла, чтобы заслужить хоть какое-то одобрение и тяжело переживала каждый промах. И имя это дурацкое выбрала. Ну никакой фантазии.
— Ты ведь понимаешь, что бессонная ночь не будет являться оговоркой для мамы, если она захочет завтра развести бурную деятельность? — для этой женщины, кажется, даже смерть не будет являться действительно веской причиной, если она что-то запланировала. Мама такая мама.
— Главное, чтобы ты это понимала.
Ведж мечтательно улыбнулся — как всегда, когда речь заходила о Йелле. О её упрямстве Мири и правда стоило беспокоиться больше, Ведж хотя бы весил больше — а в крайних случаях не помогало и это.
Он закрыл дверь поплотнее — не рассчитывая, что это сдержит вой, который мог издавать будущий астромех, но очень на это надеясь. Ведж едва уложил Сиал, не хватало ещё, чтобы она снова начала шататься по кухне и пересматривать последний выпуск голоновостей. И Йелла, по его расчётам, всё ещё спала — хорошо бы, чтоб в этом доме остался хоть один нормальный человек, который спит ночью.
Подойдя к Мири, Ведж сел на пол, посмотрел на Мири, на упавшее с астромеха покрывало. Хотелось набросить его на плечи Мири, Веджу почему-то казалось, что она мёрзла — может, потому, что Сиал на кухне была закутана в одеяло с головы до ног — но лезть Ведж не стал. И так ведь влез, а Мири хоть и маленькая, но не такая маленькая, чтобы не утеплиться самой, если ей будет надо. Вместо этого Ведж придирчиво осмотрел астромеха, положил руку ему на голову и дружелюбно сказал:
— Ну давай. Что с тобой не так?
Если этот дроид не безнадёжен и станет астромехом его дочери, им с Веджем в любом случае придётся подружиться.
Вы здесь » Star Wars Medley » Незавершенные эпизоды » Корзина » [13.IV.34 ABY] И открытое — заперто
