Тихий, находящийся вдалеке от всех торговых путей, Явин IV не слишком похож на шумную многолюдную Кореллию, но это и хорошо. 

Она смотрит на собственные грязные руки и думает, что дальше.

Она смотрит на собственные грязные руки и думает, что двести лет не была в отпуске.

Она смотрит на собственные грязные руки и думает, что уход в запас не слишком похож на отпуск.

Она смотрит на собственные грязные руки и думает, что уход в запас все же слишком похож на дезертирство.

А уж в дезертирстве она, седьмого идиотского полку, бывший лейтенант имперской эскадрильи «Чёрное крыло» и сопротивленческой «Зеленой эскадрильи» разбирается получше многих.

Посажёное дерево во дворе всем видом напоминает, что война для них двоих, наконец, кончилась.

— Надо бы съездить на Деварон, – внезапно говорит она. – Никогда там не была. Или же Гаталенту – там я не была тоже.

И отослать в местную систему безопасности… как же это называется.… А! Точно! Резюме.

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

— Я грязная, — с укоризненной самоиронией замечает она вслух всем очевидное.

Прислушивается на миг к домашней тишине – По, кажется, спит.

Как там пелось? Жить за себя и того парня? Вот им и придется жить: за  Кассиана (тезку одного джедая Первой чистки), Танити…Джин (бегущую неясно куда и живущую сплошными надеждами, прямо как люди Восстания и Империи), Арвела (травившего байки, как никто другой в их эскадрилье и переживавшего, что семья на Корусанте) и…её брата с подругой, навсегда оставшихся на одной круглой непримечательной имперской станции при Эндоре.

Да и Кей-Ту нельзя забывать. Куда же без Кей-Ту.

Поцелуй напоминает их краткие встречи между вылетами, когда они целовались, не обращая внимания на изумленные взгляды, прижимаясь к друг к другу не столько от страсти, сколько в поисках надежды.

Когда эта война закончится – не персонально для них, а глобально для всех – шагу нельзя будет ступить, не наткнувшись на новых призраков и память. Адская гребаная память, захочешь – сереннианским плащом не отмахаешься. «Громыхает гражданская война, от темна до темна…»

— Min Larel, — она смеется. – Хочешь, я тебе такие веселые улицы Кореллии покажу, что Нар-Шаддаа после них даже удивлять не будет?   

Если бы не Кес, она бы была при Эндоре с другой стороны.

Но это маленькое откровение он от неё никогда не узнает. 

Min Larel = «Моя любовь» − ласковое обращение

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

— К слову, да, надо показать тебе новую тунику, – смеется она, понимая как кокетливо это сейчас прозвучало.

Может Шара не была первой красавицей Альянса, но что-то не давало отвести взгляд сразу. Она отлично знала, что Кесу нравится на неё смотреть.

Это действительно был их дом. Сын. Жизнь, которая казалась Шаре, бывшей военной Империи и бывшей военной Альянса, краденой, но сладкой. Не потому что запретный плод, который, как известно, сладок, а потому что была общей для них двоих и нравилась им обоим.

— Если бы не лучшее, я бы покусала, – нахально шутит Шара. Попыталась поцеловать в нос – получилось в подбородок. – Нет, ну быть кому-то выше меня… – притворное возмущение.

Прижалась щекой, вдохнула запах, уже давно ставший для неё привычным и родным.

— Так сержант Дэмерон,– строго замечает она, только глаза предают и смеются. – Я – в душ. 

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

И, конечно же, никуда она не сбежала – куда она от него сбежит? «Ох, сержант, какой же ты дурак…»

Шара вспоминает, как во время одного хаттового дерьма попросила уже-навсегда-принцессу-Альдераана не писать её семье, если её собьют; просто потому что, нечего тратить свои, отнюдь не бесконечные, нервы на неё и её семью – это война, тут так случается. Вспоминает и отбрасывает в сторону. Размышления хорошо идут гаталенцам, а не кореллианцам из серии «слабоумие и отвага, еще больше слабоумия, да что ж вы так осторожничаете-то, право как не лихой сын Кореллии». Была у неё подруга с Гаталенты, еще с доповстанческого периода, это она так утверждала. Подруга неудачно слетала на Альдераан. 

Второй подруге она как-то жаловалась, что не знает, что за незнакомая девка вернется, ибо эту она перестает узнавать даже в зеркале. Шару редко пробивало на такие вещи, но вот пробило. Вторая подруга ничего не знала про криффов Альянс и её побег из имперских сил.

Они вернулись с войны.

Кес вернулся с войны.

Она вернулась с войны. 

Точка.

Шара Бэй никогда не вернется с войны, пусть пока и не знает об этом. Просто одни – смелые, добрые, умные – умерли, а она осталась.

Но пока был мир, никто не кричал над ухом «Труба зовет и импы наглеют…Так, Бэй и Дэмерон, чего разлеглись, как на первом свидании? Подъем, говорю! Хорошо. Еще минут десять», поэтому она улыбается. Не торопится.

И фыркает, запуская пальцы в волосы.

— И я так и не придумала, как рассказать По нашу эпохальную первую встречу. А потом вторую, третью и… не помню с какой можно смело рассказывать ребенку о первых встречах мамы и папы. Надо что-нибудь выдумать. Но зато я тебе, как и обещала, отомстила, правда, сержант?

Кес Дэмерон так сильно и долго воевал с ненавистной Империей, что не заметил, как эта Империя нахально прописалась в его доме.

Ох, сержант…

Целовать, жадно, долго, так чтобы чуть не задохнуться. Тогда она отрывается от него и выдыхает, имея ввиду не только сейчас:

— Никогда, никогда.

В этом Шара Бэй ошибается тоже.

Впрочем, видеть будущее в их мире не могли даже джедаи.

Она льнет к мужчине, обвивая руками шею, прикрывая глаза. Даже не скрывает – истосковалась. Напереживалась, пока муж пропадал на своих жутко секретных заданиях, откуда ни позвонишь, ни весточки передашь, ни голубя пришлешь. Однажды попытавшись представить свою жизнь без него, Шара растерялась. Ей хочется просить, чтобы он её не отпускал, но это слишком глупо прозвучит, будучи проговорено вслух.

Странно даже.

Ну а что он сейчас делает, по-спецназовски нахально не пустив её до душа?

Вместо этого она шутливо смеется:

— Можем уйти вместе…

И нарушает логику собственных предыдущих слов:

— Помолчи, солнце мое. 

Мысли стремительно куда-то исчезают – мало кто знает, но и у пилотов есть свои пределы.

Некоторым спецназовцам, походу, пределов не придумали вовсе.

Поцелуями напомнить, что он не только сержант – уже бывший – бывшего Альянса, но и смертный мужчина и горячо любим. Заслонить проклятую, благословенную, долгожданную Новую Республику – пусть постоит за порогом – ласкать горячо и нетерпеливо, огнем встречая огонь. Дождались.

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

Шара Бэй Кеса Дэмерона знала уже целых шесть лет, чтобы он попытался с крыть от неё реакцию. И собиралась знать вдвое больше, как минимум.

— Тшшш… — что-то там, почти неслышным шёпотом, было еще. Что он живой, и жизнь продолжается, и их базы за окном нет, и смертей, и всяких специальных его следопытовых поручений тоже.

А она есть.

И пусть он уже всё выбросит из головы.

Успокой и успокойся сама – кто там знает, что грядет в будущем. Землетрясения, чума, войны, антиутопии, империи, демократии, некие заговоры, резня в каком-нибудь храме…это всё жизнь. И она всё спишет.

А потом подчистит реестры.

Стол прохладный — руки Кеса жаркие, сильные, требовательные. Надежнее не придумаешь. Прикосновения — так умеет только сержант— вызывают дрожь.

Тянет ненужную мужскую майку вверх — какой дурак придумал одежду! — расстегивает брюки. Улыбается и смотрит лукавыми глазами. Сама для себя не просит — никогда не просит, она же кореллианка.

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

По-крайней мере, теперь у них появился какой-никакой паритет, хотя бы ввиду отсутствия верхней одежды.

Слегка прикусывает шею — там, где пульсирует вена — целует. Охватывает его бедра ногами. От нетерпения пальцы подрагивают, но Шара заставляет себя не торопиться, еще немножко не торопиться. Она смотрит в любимое лицо, запоминая, как выглядит никуда не спешащий Кес Дэмерон, и которое она видела, пожалуй, во всех видах, включая работающего сержанта спецназа. Если бы они тогда — в свой первый раз — решили иначе, как бы слоилась их жизнь?

Шара внезапно понимает, что ей все равно: что было, что могло быть — важнее, что сейчас.

Улыбается.

— Сними, — коротко, практически просяще, выдыхает она. Или любуйся — это Шара не произносит иронично вслух, посчитав, что в такой момент её вечный спутник — юмор может прозвучать слишком жестоко. 

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]

С ним она всегда чувствует себя уверено, спокойно — так, как не чувствовала себя ни с одним мужчиной в мире. Поцелуи Кеса заставляли ее сходить с ума – она всегда чувствовала себя побежденной, даже если не было ни намека на схватку. С готовностью приподнимается, помогая снять с себя последний нелепый клочок синего кружева; трется об него в предвкушении, подается навстречу, выгибаясь, как бесстыдная кошка.   

Временами — вот как сейчас, но тссс — Шара боялась проснуться и узнать, что это всего-лишь сладкий сон и сейчас — через каких-то пять минуточек — будет общая побудка, инструктаж и расход по черным тайкам.

Даже не крестокрылам.

Поцелуи, руки, тепло Кеса показывают, что вокруг самая настоящая реальность, реальнее не бывает.

А даже если и сон — то очень хороший сон. Лучше ей и не снился никогда.

Обнимает Кеса за шею, тянет чужие трусы вниз, когда ей не хватает длины руки, обхватывает ногами и с их помощью спускает его белье к ситхам собачьим.

Проводит языком по ключице, покрывает поцелуями чуть влажную кожу на крепкой шее, спускает руку вниз.

[status]мать одного будущего пилота[/status][icon]https://a.radikal.ru/a03/1902/65/b1ab409e1d24.jpg[/icon]