Янсон хитро щурится на «Проныру». Не полный список, значит.

Ответ философско-возвышенный, можно было бы даже сказать, что пафосный, но чья бы банта мычала, сам начал. Какой вопрос, такой и ответ. И, поймав на мгновение взгляд кореллианца — упрямый, жесткий, неожиданно тяжелый, Уэс ему верит. Да, этот не заткнется даже под угрозой смерти, если имеет что сказать.

Над вопросом Джен он секунду думает. Не потому, что пытается выбрать меньшее зло, просто ему интересно все сразу. О чем она может попросить, какую правду захочет узнать. В итоге просто вытаскивает из кармана монетку, подбрасывает под столом. Выпадает действие.

Джен словно переживает о чем-то. Поначалу, сосредоточенный больше на своем внезапном контакте из Восстания, Янсон не обратил внимания, но сейчас замечает, как она царапает руку. Явно не в первый раз. Год назад она такой не была, хотя пошлые обстоятельства их встречи были куда более нервными.

Но, может, мертвые импы и подозрительные вооруженные хмыри напрягают ее меньше, чем это странное свидание на троих. Уэс вот тоже чувствует себя куда увереннее ползая по техническим тоннелям со взрывчаткой в зубах, чем когда разговаривает с Хартер.

Джен просит придумать прозвище ей тоже, и Янсон смущенно усмехается.

— Обычно за прозвища, которые я придумываю, мне грозятся оторвать башку.

Но обычно он и не придумывает их специально. Просто бросается случайным сравнением, или подхватывает какую-то выразительную черту, чтобы дать разумному понятный идентификатор, если не знает имени. Не его вина, что потом эти определения намертво прилипают, а сами разумные по этому поводу страшно бесятся.

И теперь он смотрит на Джен, вспоминает все, что знает о ней, перебирает слова в голове, и все они кажутся неподходящими. Недостаточными. Или слишком длинными, чтобы быть хорошим позывным.

Со стороны кажется, что Янсон забыл про задание и просто бессовестно на нее таращится.

— Полынь, — наконец произносит он. — Это растение с моей родной планеты.

Правду говоря, Уэс понятия не имеет, растет ли оно где-то еще, и чем считается в других мирах. Таанабская девушка на этом месте бросила бы в него гнилым клубнем за сравнение с сорняком.

— Оно невероятно живучее, растет почти где угодно. У него цепкие корни, которые ситха с два выдернешь, жесткие стебли, пушистые листья, как будто присыпанные пылью. Считается несъедобным, жутко горькое, но из него получается неплохая выпивка, а еще оно здорово отпугивает всякую летучую дрянь, если засушить. Еще говорят, что оно отпугивает злых духов. Не знаю, никогда не встречал злого духа, чтобы проверить.

Уэс вспоминает, что еще он знает про полынь, и вдруг улыбается с ностальгической теплотой, которой сам от себя не ждет.

— Она пахнет свободой. Когда в разгар лета гонишь на байке через пустошь, воздух пахнет полынью.

От странной тоски в собственном голосе становится неловко. Он не скучал по дому, был рад убраться оттуда и не планировал возвращаться примерно никогда, но это конкретное воспоминание зацепило что-то внутри. Что-то, на что Янсон не хотел бы смотреть.

— Кто теперь? — торопливо спрашивает Уэс. — Твоя очередь, Проныра, но для Джен ты уже загадывал. Можешь спросить меня. Или Джен загадает тебе.

Ведж провожает девушку взглядом. Им с Уэсом нужно поговорить, но ему все равно не нравится, что Джен уходит, хотя она человек свободный, и «подышать» — это весомая причина, и вообще-то это с ее стороны очень… нет, ни «любезно», ни «мило» тут не подходит.

С ее стороны это очень душевно, позволить им тут быстро поговорить о делах. А потом, думает Ведж, он выйдет за ней. Она даже не успеет соскучиться или замерзнуть.

И Антиллес поворачивается к Уэсу всем корпусом.

— Я собираюсь вылететь как можно быстрее, — коротко говорит он, и звучит, как человек, говорящий по делу. Никаких подначек или соперничества. – Это все твои вещи или ты планируешь еще сходить за рюкзаком?

Ведж смотрит на парня в упор. У них не такая большая разница в возрасте. Может, они вообще ровесники. Но он почему-то чувствует себя сейчас старше.

Потому что это бывает очень опасно, когда тебя отправляют за каким-то разумным в самое логово Империи, а он вдруг тебе сообщает, что никуда не собирается лететь.

Веджу хочется вновь сунуть руку под куртку. Но при таких обстоятельствах, если хватаешься за бластер, нужно сразу же стрелять, а потом мгновенно прятать оружие и очень быстро убираться.

— Почему? – спрашивает Ведж вместо ответа и смотрит на Уэса, чуть склонив голову, чтобы челка не закрывала глаза.

Сейчас отвечать на вопрос опасно. Скажешь «знаю», а у того на теле записывающая аппаратура.

Достаточно и того, что этот парень понимает, что Ведж знает, где база. А базу палить ни в коем случае нельзя. Это такая база, что… Не сменишь слишком быстро. Она еще нужна. Место хорошее, скрытое. И они совсем недавно туда перебрались.

— Я для этого летел сюда с Формоса через все имперские посты? – последние слова он не произносит, а обозначает одними губами. – Мне сказали, что даже если я потеряю груз, это не так важно, как вывезти тебя отсюда.

А его груз – это еда, запчасти, медикаменты для уймы разумных, мерзнущих сейчас под огромной толщей снега. Там нет уютных баров и корусантских огней, там есть только уютная, но все равно холодная кантина и огни посадочных столов ангара.

Ведж не боится упоминать Формос, потому что Формос никуда никого не приведет, но обо всем остальном он не говорит. Этого было бы слишком много, если на Уэсе и вправду чужая прослушка.

Ведж запускает пятерню в волосы и с силой проводит ладонью по голове. Работа у него, потрясающе.

— Слушай, парень. Сюда недаром прислали именно меня. Я тебя вывезу.  Кто-нибудь другой, может, и нет. Ты хорошо подумал?

Ведж думает, что он скажет Дрейсу. История выходила со всех сторон некрасивая.

Ну, придется говорить правду. Силой он этого парня на Хот не потащит. Хотя может, и стоило.

— Что передать? – коротко спрашивает он.

Нельзя говорить, кого он знает. Даже если сам Уэс так легко называет имена.

— Мне все равно, — говорит он на всякий случай. – Может, я даже рад. Машин не хватает, я смогу взять твою.

Это максимально прозрачный намек, который он может дать. «Да, я знаю пилотов». И еще это попытка поддеть, конечно, потому что ну правда же, он летел сюда с гребаного Формоса, еще и какого-то нелегала с собой припер. Может, надо было не отпускать этого сапера, а привезти его на Хот вместо Уэса.

— Отдам, — Ведж убирает чипы во внутренний карман куртки, несколько долгих секунд пытливо смотрит на Уэса и добавляет, неожиданно расщедрившись: — Им.

Это все, что он может сказать и, наверное, чуть больше, чем хочет.

Уэс тоже не торопится говорить, что у него здесь за работа и кого он не может бросить, и почему их нельзя забрать на базу.

— И какая из машин твоя? — уточняет он и неожиданно смеется. — Чтобы я знал, на что пересаживаться.

Ему покажут, конечно, если он спросит Дрейса. Но это будет потом, а сейчас ему просто интересно. Может, это вообще какой-то бомбер, ну и толку от него тогда.

Нет, толк есть, он всегда есть, но Ведж уже присмотрел себе хороший «крестик». Пара недель ремонта, и он даже сможет подняться в воздух. Особенно, если запчасти, опасно лежащие сейчас в трюме фрахтовика, запаркованного под носом у имперцев, все-таки доберутся до базы.

Вот зачем было так рисковать.

Ведж дергает щекой, обозначая быструю неровную улыбку. Это такое «пожалуйста», потому что было бы за что благодарить.

Полгода – довольно долгий срок, машины действительно может уже не быть. Малая авиация в Восстании не живет долго, про это ему успели рассказать уже десяток историй, только все эти рассказы ему побоку.

— Не, не думаю, — говорит Ведж.

Уэс, значит, приземлился у тех самых партизан Невисека, про которых на базе такие… неоднозначные отзывы. Мон Мотма, говорят, настроена по отношению к ним очень негативно. Антиллес не совпадает с ней во мнениях, но его по этим вопросам не спрашивают, а сам он не торопится делиться.

— У меня на рукаве где-то значок полиции нравов? – он смотрит на плечо, где должен быть шеврон, но там только крутой и смешной летный патч из тех, что вешают для настроения. У Веджа —  мультяшный облизывающийся крестокрыл и подпись: «А я гребу, где топливо?..»

— Жалко только, что эту заразу жирную вы пока только одну укатали. Повторить реально?

Ведж смотрит живо, пытливо. Ему интересно. ИЗР – это огромная боевая мощь, и если у Империи на одну такую стало меньше, значит, им меньше придется воевать.

Ведж слегка приподнимает бровь. Как-нибудь еще, значит.

Ему не нужно про это знать. Так же, как Янсону не нужно знать про то, как идут дела на Хоте, и что планирует Альянс. Любой из них может попасться в руки импам, и тогда – меньше знаешь, лучше спит твое Восстание.

Странно только, что этих ребят все-таки не зовут в Альянс. Ну может, потом позовут.

— Джен очень долго нет, — говорит он вместо продолжения темы. – Она дала нам поговорить, но не надо, чтобы с ней что-нибудь случилось.

С этими словами Антиллес встает из-за стола. Кажется, они здесь закончили. Янсон с ним не летит, командировка немного псу под хвост, но зато он познакомился вот с мятежником из Невисека.

На базе не будут рады такому итогу, но может, их немного утешат консервы в трюме.