— Ага, — бездумно кивает Джин, разглядывая жетон, и говорит, лишь бы что-то сказать: — Мне было четырнадцать, он был пьян, так что с вами и правда здорово.
Она надеется, что цепенеет не слишком заметно, а если и да — что это можно принять за реакцию на воспоминания. Отчасти это правда — реакция, раньше было еще хуже, сейчас все уже в порядке, Джин просто ненавидит тех, кто бухает до посинения, и обходит их третьей дорогой.
Почему-то она не думала, что для подобного необязательно бухать — но теперь думает, но недолго: мысли, недавно еле-еле улегшиеся в голове, радостно бросаются врассыпную.
Жетон-смертник красивый, Империя умеет делать красивые вещи. Красивое оружие.
Очень — она смотрит на Рика, на Ретта — красивое оружие.
— Красиво, — повторяет она свою мысль, а потом улыбается, снова путается пальцами в волосах Рика — он ближе. — Всегда хотела завести ворнскра.
Надо валить, надо. Очень. Не прямо сейчас, нет, и не с любым первым же рейсом. Забрать свои деньги, отработать пару-тройку смен, чуть-чуть восстановиться — и тогда валить. Не в спешке, нет, спокойно.
Вот сейчас по коже бегут мурашки и Джин ежится, но смешно морщит нос. Прижимается боком к горячему телу рядом.
Не телу, нет, Рику.
Внутренне Джин заставляет себя выдохнуть, расслабиться.
Да, неудачно. Но ведь правда было здорово.
И мудаком оказался Рош, несший что-то о свободных взглядах, системе и прочем, а не эти двое.
Не эти. Ретт. Рик.
Жетон в руке кажется непомерно тяжелым, и Джин заставляет себя его отпустить — цепочка длинная, он бьется о солнечное сплетение и быстро нагревается от тепла кожи.
И его вес будто бы исчезает.
[icon]https://i.ibb.co/JsMsFvZ/bird.png[/icon]