[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Джин засыпает, и только тогда он выдыхает. Ей станет лучше: даже из самого плохого дня, из самой неудачной ночи можно сбежать на несколько часов, и сон приютит тебя, укроет. Кассиан еще держит руку на ее спине, меряет ровное дыхание. По, который так и остается у кровати, готовый снова сбежать, тоже почти сбегает в дремоту, но просыпается, вздрагивает.
Он опять уходит, но теперь зовет Кассиана с собой. Тот оглядывается на Джин и решает, что теперь можно. Им нужно поговорить. И лучше сделать это, пока Джин спит - так она не услышит, а они оба будут помнить о том, что лучше не шуметь. Кассиану хочется многое высказать, кое-что хочется вбить, но По говорит первым. В его словах страх - не за себя, причем - а еще просьба, сожаление, вина. Вины много, она затапливает все вокруг, на время сшибает Кассиана с ног.
- Не стоило, - соглашается он. - Не стоило тебе уходить. Я скажу тебе, как я делаю это: я вижу и слышу кого-то, кроме себя. Я думаю о чем-то, кроме своей драгоценной вины. А когда я на самом деле виноват, я не сбегаю. Я не бросаю тех, с кем взялся за дело, наедине с тем, что получилось.
Он говорит тихо, недостаток крика добирая злостью. Он и правда зол, потому что привык отдавать и жертвовать, привык, что сам так решает, что это только его выбор. Только однажды он выбрал спасти свою шкуру - и все еще не может простить себя за это. А По уходит, но беда не в этом - а в том, что этим он лишает Кассиана выбора, и ему вдруг кажется, что выбора никогда и не было. Что не он отдавал - а у него просто отбирали, и отбирали, и отбирают и теперь тоже, когда у него почти ничего не осталось.
Ему стоит взять По за руку, посмотреть ему в лицо, объяснить - объяснять, пока до того не дойдет. Вместо этого Кассиан садится на постель, неспособный опираться навалившейся вдруг угрюмой усталости. В последний раз он чувствовал такую тяжесть на плечах, когда снял с плеча мамин гроб.
- Когда мы шли по стройке, - говорит он глухо, - тогда, в Чикаго, я вспомнил, как дома таких, как я, только более заметных, отпускали из тюрьмы, давали пройти немного, а потом стреляли им в спину, убивая при попытке к бегству. Это не со мной было, я просто знал, видел, я никогда не шел так - сам. Наяву не шел. И все равно мне показалось, что я опять дома, опять в том времени, что я вот так иду, и сейчас все закончится. Но это не со мной было. А то, что было с Джин, было с ней. Не ты в этом виноват. Не я в этом виноват. В том, что с ней было, виноват Гарретт. А в том, что было сегодня, не виноват никто. Ей нужно время. И нужно не уходить.

Отредактировано Cassian Andor (02-02-2018 09:02:24)

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]- Скажу, что любой, кто с ней будет, что бы он ни делал, будет одновременно делать все, чтобы она испугалась. Если это буду я, если это будешь ты, мы хотя бы остановимся. Останемся - так, чтобы она не думала, что дело в ней. Ну, вероятно, я останусь, потому что ты тоже думаешь, что дело в тебе. Все дело в тебе, как обычно.
Этого не стоит говорить - Кассиан очень четко понимает, что он переходит черту честного разговора, что не убеждает, а ищет, как бы ударить побольнее. Ему стоит остановиться, выдохнуть, вести себя так, как нужно, так, чтобы не испортить все - но он уже слишком долго ведет себя так. Потому он замолкает только чтобы найти новое слабое место, новый изъян в словах По - потому что так можно не думать о том, что По привлек сюда Каталонию. Что он рассказал о том, как думал, что умрет, открыл немного того, чем она была - а По использовал ее. Не потому, что заметил или понял - а просто чтобы отомстить за вину.
- Ты отлично контролируешь желание. Я думал об этом сегодня весь день. Ты никогда не заходил ко мне. Был дружелюбным - но не больше, чем со всеми. Ты делал что-то только когда был повод - подарил шляпу за комнату, дал шоколад, когда не убил, денег, когда забрал ботинки. Я знаю тебя полтора года, а мог бы знать тридцать два - и не замечать, не понимать. Потому что ты очень хорошо его контролируешь. Во все моменты, когда не хочешь быть чуть больше виноватым, чем ты есть.
Он не делает паузы, но встает, резко, как пружина, потому что чувствует, что иначе это неправильно. Потому что думает, что если По захочет ударить его - так будет удобнее для них обоих.
- И тебе не обязательно припоминать мне дом, потому что я и так каждый день припоминаю его себе. Мне не нужно твое прощение или оправдание. Я знаю: я был трусом. Именно потому, что я это знаю, теперь я не хочу поступать так же. Я был легкомысленным, и тоже знаю это - и потому теперь я не хочу поступать так же, - он вспоминает, как начинал жить один и у него ничего не получалось, а он не замечал, а потом вспоминает смерть родителей, и, когда он продолжает, голос его дрожит, как струна, - я не замечал, что чувствуют люди - и я никогда больше не повторю этой ошибки. Но что толку мне собирать прошлое и смотреть, смотреть в него? Я помню о нем, я знаю о нем, я признаю его. А ты в своем ищешь оправдания. Повод делать все, что тебе хочется, потому что знаешь, что в итоге для тебя все обойдется. Взваливаешь на себя все, ставишь себя самым главным, в самый центр, а потом все ломается - потому что все всегда ломается, просто таким, как ты, этого видно, но жизнь всегда ломается, что с ней ни делай, как ни старайся - и ты уходишь. Ты гложешь себя уже сейчас, потому что знаешь, что ты сможешь просто уйти. А Джин сможет уйти? А я? Я не смогу уйти - мне некуда идти, По, у меня ничего больше нет. Никого больше нет!
Когда Кассиан договаривает, он понимает, что почти кричит, а еще - что он стоит слишком близко к По. Он резко умолкает, сдавленно, дрожа выдыхает. Это все не стоило говорить. Но без этого то, что стоит, потерялось бы.
А теперь Кассиан говорит это тихо, зная, что в густой тишине его слова кажутся очень тяжелыми.
- Это все не твоя вина.

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиан отшатывается, уверенный, что По ударит его, но тот просто машет руками.
- Бедняга, - говорит он с чувством, бросает слова, как будто отвешивает ленивую пощечину.
Потом молчит, чувствуя, как собирается яд на языке, дожидаясь, пока его не скопится достаточно.
- Ты ведь единственный на свете, кто потерял близких, от кого отвернулись. Кто сам не отворачивался, не уходил, когда был нужен. Кому не прощают. Кто сам себя, - мягкость пропадает из голоса Кассиана, и дальше он говорит острым, как нож, тоном, - тоже не способен простить, хотя и требует этого от других.
Ему кажется, лицо у него расползается. Секунду спустя он понимает, что это губы кривятся в косой злой ухмылке, которая почти превращается в гримасу - но только почти.
- Ты прав, я никогда не пойму. У меня с пятнадцати нет близких, которые могли бы отвернуться или не отворачиваться от меня. Как мне повезло!
Кассиан отворачивается в сторону, справляется с быстрой волной жалости к себе, которую вытравил еще подростком, поверив в то, что бога нет, а с ним нет и справедливости, и это значит, что вещи просто происходят, что злиться, когда они происходят с ним, нет смысла, как не стоит и жалеть себя - это ничего не изменит.
- Итак, сегодня ты репетировал. Готовился к тому, как оно будет, когда ты сбежишь в тюрьму - на этот раз от себя. Неплохо, По, у тебя отлично получается.

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]По подходит - и снова Кассиан ждет удар. Снова не получает его. Но все равно вздрагивает, когда По начинает ругаться, и понимает, что перестарался, сделал По больно - он этого и хотел, но слышать это теперь неприятно.
Ко всему Кассиан завел разговор туда, где ему нечем крыть. Разве что тем, что он тоже рискует - свободой, депортацией, жизнью, что Джин рискует - тем, что в ее жизни опять появится Гарретт, что закон захочет отплаты и от нее, что она не получит ту защиту, которую ей обещали. Что принципы, общество, отец - это несравнимо мало, если кому-то придет в голову сравнивать. Кассиану приходит, и потому он знает, что на самом деле По прав - его принципы весят больше, чем свобода Кассиана, его общество стоит тысяч жизней таких, как он.
Он не отводит взгляд, слушает все, что летит в него. Он сам говорил о последствиях, и сбегать - от По - он не станет. Потому-то Кассиан и не пропускает тот момент, когда со взгляда По спадает злость, вина, ненависть - к себе, в основном - отблеск выстрела, убившего когда-то Джессика - да и вообще все, пока тот не становится совершенно прозрачным, беззащитным. Пока не начинает кровоточить.
Впервые американская ругань звучит точно так, как надо. Девять блядских лет в блядской дыре - и этот один месяц. Лучшее, что было и с Кассианом тоже. Он судорожно глотает воздух, но слова не находятся так сразу, зато тело знает, что делать: прежде, чем Кассиан окончательно приходит в себя, он обнимает По, утыкает лицо ему в плечо, пытаясь быстро сморгнуть слезы от того, что чувствует от слов По - он любит их - от того, что понимает, как сильна была в нем нужда слышать это и верить тому, кто говорит.
А он все еще верит По.
Все еще верит в По.
- Я хочу, чтобы ты оставался, - сдавлено говорит Кассиан. - Чтобы и ты тоже не исчез, не пропал. Я... я слишком полюбил вас. Тебя. Я больше не смогу один.

Отредактировано Cassian Andor (02-02-2018 09:13:41)

    Утром вторника По не спит, а просто лежит — и лежит он долго, часов с пяти утра, потому что не может уснуть обратно. В голове попеременно вертится то лицо Бена — того Бена, девять лет назад, которому нужно было съездить по роже, но руки все не доходили — то слова Кассиана. «Все дело в тебе, как обычно». Почему-то из всего, что Кассиан сказал ему вчера, эта фраза запала в память сильнее всего. По перекладывает ее в голове туда-сюда, как будто горячий камень из руки в руку, и не знает, куда приткнуть или как выбросить.
    От бесконечной пытки его спасает Джин; Джин поет; Джин и Кассиан — они музыка, а музыка всегда спасала По от плохих мыслей и дурного настроения. Спасает и на этот раз — ненадолго, призрачной вуалью укрывая от вечерней встречи. Легко представить, что Кассиан улыбается, потому что ему нравится идея пойти на свидание. Легко представить, что По будет за тем же столиком, что и они двое. Он хватается за эту иллюзию мертвой хваткой.
    Уже ближе к вечеру, за пару часов до того, как им пора будет выходить, По сидит в гостиной и наигрывает на гитаре утреннюю песню Джин — хотя она, конечно, общая, на троих. Пальцы касаются струн ласково, так же, как По трогал бы Джин — но не трогает. Ни вчера, ни сегодня. Пытка на грани с удовольствием; всякий раз, когда она касается его, он никак не сопротивляется, но избегает касаться ее сам, а если совсем невтерпеж — касается Кассиана, за плечо, за руку, за колено, и его немного отпускает.
    — Ни зажженных сигарилл, ни шоколада, ни Христа — не надо ничего, кроме тебя, — он прерывается на мгновение и отстукивает ритм по гитаре, совсем как в прошлый раз: — Тебя и Кассиана, — и продолжает: — О, дом, о милый дом, дом — там, где мы втроём. О, дом, о милый дом, дом — там, где мы втроём. Ла-ла-ла-ла ла-ла ла-ла, забери меня домой. Я пойду с тобой.
    По не столько поет, сколько мурлычет себе под нос, и слова всплывают в голове легко, и он ждет, полностью одетый на выход, только федоры не хватает, когда Кассиан и Джин спустятся и покажут, в чем собираются идти покорять «Henrici’s».
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (02-02-2018 14:45:10)

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиан не прерывает игры По, не говорит, только становится перед ним и смотрит на вниз, осматривая себя. Он выглядит хорошо и знает об этом: в модных брюках, щегольской жилетке и пиджаке, в черных брогах, начищенных, как зеркало. Своя на нем только федора, да и та подарена По.
В чужой одежде ему должно бы быть неуютно - он видел, как выглядят люди, которые пытаются казаться богаче, лучше, чем они есть на самом деле. Но это не чужая одежда, это одежда По, и в ней Кассиану неожиданно хорошо. С одеждой он перенимает, насколько это возможно, манеру По двигаться, смотреть. Тот вряд ли замечает то, что делает это не так, вряд ли понимает, как это выдает его, даже когда он не демонстрирует деньги или не говорит о своей жизни. Вокруг него все равно всегда есть ореол человека уверенного в том, что все будет идти так, как он захочет. Что все вокруг будут угадывать его желания и вести себя соответственно этому. Что ему все скажут "да" - просто потому, что никому просто не придет в голову отказать. Человека, который в меню смотрит на названия блюд, и только потом на цены. Которому цены не важны в принципе.
Кассиану не стать таким человеком, но один вечер он вполне может выглядеть, как он.
Как такой человек он смотрит на Джин, которая спускается к ним. Как такой человек - но все же бросив сначала быстрый взгляд на По: тот осторожно и, насколько это возможно, незаметно избегает прикосновений к Джин с той ночи и вряд ли изменит эту свою манеру теперь - он застегивает ей платье и смотрит, любуется. Дело не только в платье - она вся какая-то более живая. Не то забывает, не то просто чувствует себя в безопасности. Ему хочется, чтобы она была такой всегда, каждую минуту жизни. Вместо того, чтобы сказать об этом, Кассиан говорит:
- На поезде, конечно. Я думаю, мы придем... - он снова смотрит на По, теперь вопросительно, - за полчаса до тебя? Так не будет выглядеть, что мы сидим слишком долго, но и слишком близко к вашему времени мы тоже не будем.

Отредактировано Cassian Andor (02-02-2018 16:23:30)

    Попрощавшись с Джин и Кассианом в поезде, По идет к другой двери, где помогает выйти миловидной старушке, которую держит под руку так, будто они если и не знакомы сто лет, то во всяком случае, видятся не впервые. Оказавшись на перроне, он засекает время, прикидывая, сколько потребуется, чтобы добраться отсюда до «Henrici’s». И идет в противоположную сторону. Вообще-то, идет он за машиной: тот же Форд Т, та же расцветка — не то чтобы у него широкий выбор — и выписывает чек на всю сумму сразу, но продавцу хватает одного взгляда на По, чтобы понять, что в банке к чеку вопросов не будет.
    Какое-то время По катается по улицам, чтобы успокоить нервы, и выкуривает три сигариллы подряд. Он не знает, почему именно переживает, не будет же Бен убивать его прямо в ресторане. Там будут Кассиан и Джин. У Кассиана — кольт. Потом По переключается на то, какие вопросы задаст, что скажет и как. Потом По паркует машину и идет в ресторан.
    В «Henrici’s» немноголюдно. По толкает дверь и сразу же замечает Бена; Бен девятилетней выдержки ничем не отличается от Бена, когда они встретились впервые. Только одежда лучше, дороже, но это, может, выходной костюм — откуда По знать, в «Henrici’s» вся рядятся, как на свадьбу. По жестом останавливает официантку, уже готовую услужливо посадить его за свободный столик, и идет к Бену.
    Тот читает меню.
    — Портер, — говорит он, отрывая взгляд от страницы и глядя на севшего напротив По. — Ну здравствуй.
    У Бена глубокий, низкий голос, таким только оперу петь.
    — Решил добить? Подкараулишь меня у ресторана? — продолжает он, возвращаясь к меню.
    — Что? — удивленно моргает По. — Нет.
    Они оба делают заказ так спокойно и невозмутимо, словно ни у одного, ни у второго нет пулевых ранений под дорогой одеждой. По видит, что Бен сидит немного неловко скособочившись, видимо, бок все еще причиняет ему боль. Это хорошая мысль.
    — Нет, — повторяет По. — Это ты выстрелил первый, поэтому это я должен задавать тебе этот вопрос.
    — Я шел домой с работы, — Бен наклоняется вперед, складывает руки на столе, смотрит По прямо в лицо. — И ты свалился на меня как снег на голову в переулке и всадил мне пулю в бок. Это ты называешь «выстрелил первый»?
    — Все было не так, и ты это знаешь.
    — Было семь вечера, и я решил сократить путь до дома. К несчастью, по переулку, в котором ты решил устроить мне засаду.
    — Что? Какую засаду? Ты в своем уме? — По не может прочитать, что именно делает сейчас Бен, и это немного пугает. Видимо, они оба поднаторели во лжи за прошедшие годы. — Сначала ты взорвал мою квартиру, потом ходил на другую, пугал хозяйку своими расспросами. Я был в машине и ехал по своим делам. Какая... какая к черту засада в машине? Ты прострелил мне лобовое стекло.
    Потому что целился в сердце или хотя бы в легкое, По знает наверняка.
    Бен какое-то время смотрит ему в глаза. Откидывается на спинку стула и устало проводит рукой по лицу. Официантка приносит заказ, но По не притрагивается к своему кофе, хотя в глотке уже сухо, как в какой-то пустыне.
    — Чего ты от меня хочешь, Портер?
    — Чего я хочу? — По наклоняется вперед и смотрит на Бена широко раскрытыми глазами. — Чего ты хочешь? Убить меня? Потому что я не дал тебе убить мою сестру? Не дал тебе провернуть эту твою, — он ищет слово, — схему?
    — Какую схему? — светски смеется Бен. — Портер, ты сумасшедший. Нет никакой схемы. И не было никогда. Я любил твою сестру.
    По требуется несколько мгновений, чтобы совладать со вспышкой ярости. Чтобы скрыть это, он делает глоток кофе. Горький, без сахара.
    — Ты не любил ее, — цедит По. — Ты избивал ее. Это не любовь.
    — Я не избивал ее никогда, — холодно отвечает Бен.
    Теперь очередь По светски смеяться. Со стороны может показаться, что два друга обсуждают театр. Какую-нибудь горячо любимую пьесу, о которой не сходятся во мнениях.
    — Не лги мне, — не своим голосом говорит По. — Я видел ее синяки. Я видел, как она ходила. Ты бил ее, сукин сын. Ты бил ее каждый чертов день.
    — Прекрати рассказывать мне свои фантазии, я прекрасно знаю, что и как я делал со своей убитой женой.
    Слово — убитой — бьет По наотмашь. Простреливает плечо во второй раз. Нет, хуже — простреливает сердце.
    Бен вновь наклоняется вперед:
    — До того, как ты приревновал ее ко мне.
    — Я не ревновал ее к тебе, я был бы рад за нее, если бы хоть что-то про тебя было правдой, — По чувствует, как сердце колотится в ушах.
    — Неужели ты думаешь, что я такой слепой осел, чтобы не увидеть? — будто не обратив внимания, продолжает Бен. — Чтобы не заметить, какие взгляды ты кидаешь на мою жену?
    По багровеет лицом от гнева.
    — Джесс была моей сестрой, — раздельно произносит он.
    — О, но хотел ты ее совсем не по-братски, сознайся, — презрительно отвечает Бен.
    — Это неправда.
    — Нет, это правда. Это правда, и ты знаешь это, и это знает твой отец.
    — Это неправда, — едва слышно повторяет По.
    — Ты больной, Портер, тебе нужно лечиться, ты понимаешь это? Сначала ты испытываешь такие чувства к родной сестре, потом ревнуешь ее к законному мужу, а потом — ну, мы все знаем, что было потом.
    Бен замолкает, отвлекается: кладет сахар в свой чай, размешивает маленькой ложечкой. По чувствует, что у него кружится голова. «Всё дело в тебе, как обычно».
    — Это ложь, — наконец, находит голос По. — Это ложь, как и всё, что ты говорил и делал в Нью-Йорке. Нет никакого Бенджамина Чизвика.
    — Пожалуйста, заканчивай с этим, — устало говорит Бен, делает глоток чая. — Это выдумка, фантазия, которую ты придумал, чтобы оправдать убийство сестры. Я понимаю. Тебе просто нужна помощь специалиста.
    — Я видел ее могилу, могилу Эбигейл! — По едва удерживается, чтобы не повысить голос слишком сильно.
    — Не было никакой Эбигейл, — спокойно отвечает Бен.
    — Ложь. У меня есть фотография. Вас двоих — вместе.
    — И где же ты ее раздобыл? — сочувственно отзывается Бен. — В фотостудии? Это ретушь, Портер, они всегда так делают, чтобы показать что-то, что завлечет посетителей. Совмещают фотографии, которые получились лучше всего.
    На мгновение По не находится с аргументом.
    — Дед видел тебя насквозь, — выкладывает он свой козырь на стол. — Он помогал мне искать информацию про тебя. Про всех, кого ты свел в могилу.
    — Твой дед, — чистым, спокойным голосом прерывает его Бен, — был параноиком, который считал, что тайное подразделение государственных служащих следит за ним с помощью электрических проводов. Конечно, он поверил тебе.
    По открывает рот. И закрывает его обратно. Ему нечего больше добавить, но не потому, что он победил в этом споре.
    — Он поверил бы тебе, даже если бы ты рассказал ему, что я вампир и по ночам пью кровь девственниц. Наверняка подумал бы, что это происки немцев. Какие-нибудь военные разработки.
    По молча делает еще глоток кофе. Пытается собраться с мыслями.
    — Прости, но ты правда придумал себе какую-то вымышленную вселенную и вымышленного монстра в лице меня. Я никогда не желал твоей сестре зла, — сочувственно говорит Бен. — Я понимаю, что ты просто болен, и поэтому тебе сложно признать правду. Мне жаль, что все так вышло.
    — Но ты скрылся, — едва слышно говорит По, цепляясь за последнюю веточку, чтобы не ухнуть в водоворот совсем. — После ее смерти. Ты скрылся.
    — У меня умерла жена. Ее убил собственный брат. Ты бы захотел оставаться в доме, где у тебя было столько светлых воспоминаний, и где они все закончились вот так?
    — Нет, — По опускает взгляд.
    — Вот и я не смог. Уехал, — примирительно говорит Бен. — Поэтому, пожалуйста, прекрати. То, что ты делаешь — это не принесет тебе добра. Я мирился с твоими выходками, но в следующий раз я пойду в полицию, и на этом дело закончится. Пожалуйста, не доводи всё до этого. Я не хочу тебе зла, но у меня есть семья, — он оборачивается и смотрит куда-то на другой столик.
    За другим столиком сидят женщина чуть младше Бена и девочка. Девочке лет восемь. По не может дышать.
    Бен поворачивается обратно.
    — И я не могу оставить их, сам понимаешь. Не могу позволить, чтобы они потеряли единственного кормильца, а Люси — еще и отца. Поэтому, пожалуйста, Портер. Обратись к специалисту. Тебе помогут. Еще не поздно.
    По рассеянно кивает.
    Конечно.
    Ему просто нужен специалист.
    — С-спасибо.
    Он поднимается с места, оставив недопитый кофе в чашке. Вселенная крутится вокруг с невыносимой скоростью, пока он шагает к выходу.
    Оказавшись на улице, По останавливается на мгновение. Вспоминает, в какую сторону озеро.
    «Всё дело в тебе, как обычно».
    А потом просто идет.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (05-02-2018 01:33:30)

    По идет в сторону озера. Там припаркована машина. Он сядет в машину, положит руки на руль и — что после «и», По не знает. Не хочет загадывать. Потому что он теперь ничего не знает и не понимает.
    Мог ли он всё это выдумать? Мог ли ошибиться? Мог ли — мог ли действительно приревновать Джесс? Как он смотрел на нее? Он любил ее — как сестру, всегда только как сестру — а может быть нет? А может быть и правда напился тогда, потому что не мог терпеть, что ее любит за закрытой дверью кто-то другой? Может, Бен прав. Отец ведь поверил ему. Велел уезжать — проваливать — из его дома. По помнит эти тяжелые слова до сих пор.
    «Проваливай из моего дома. Мне всё равно, куда. Просто проваливай».
    И как отец сказал их — тоже, и загнанное, опустошенное выражение на его лице — тоже, и может быть он действительно болен, и ему действительно нужен специалист, и все это — его фантазия, выдумка, и он придумал себе, что Бен — серийный убийца, аферист, только чтобы не думать о том, что убийца здесь — он и только он, и это его вина, и если бы он только — чужая рука крепко выхватывает его из мыслей. По останавливается, поворачивает голову. Открытка. Пани. Медальон. Какая теперь разница.
    По отводит взгляд, не дает Кассиану — он не сразу узнает, что это Кассиан, что девушка, которая берет его за руку и гладит по запястью, это Джин — не дает Кассиану заглянуть себе в глаза. Кассиан тоже был прав, когда говорил, что это все из-за него. Все дело в нем. В том, что он больной извращенец, и то, что они стоят тут втроём только подтверждает это. По вспоминает, о чем думал только утром, свободно и расслабленно, и ему становится мерзко.
    Кассиан что-то говорит, но По не разбирает, слушает, но не слышит. Он качает головой — пусти, пусти меня — убирает руку с плеча, отступает, разворачивается. И просто идет дальше. За угол. До конца улицы. Вниз по проспекту. В переулок. В другой. Останавливается у машины. Смотрит на нее — долго — хотя что там разглядывать: свежая черная краска, ни единой царапины. По опирается рукой о крышу, приваливается тяжело, потом прячет лицо в сгибе локтя.
    — Я не знаю, — слишком запоздало отвечает он.
    И жмется к машине, опирается обеими руками на ее бок, прячет в них лицо. Ему кажется, что он один во всей вселенной, но это правильно, это хорошо, такие, как он — такие и заслужили быть одни.
    — Наверное, — глухо продолжает после молчания. — Папа поверил ему. Наверное, он говорил правду.
    По даже не знает, с кем говорит. Есть ли там кто-то за спиной, или Джин и Кассиан все-таки ушли; можно пережить, если человек кого-то убил, но такое, наверное, пережить нельзя.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (03-02-2018 11:01:22)

    — Я помню про письмо, — отвечает Джин.
    Они все-таки там, за спиной. Все еще не ушли. По ждет, когда уйдут. Когда прозвучат какие-нибудь слова - от которых будет мучительно больно, как сердцем наизнанку вывернуться и упасть в гвозди — и они уйдут. Вместо этого Кассиан всё чего-то хочет от него, говорит столько слов, и этот его мягкий испанский акцент — По вдруг слышит его отчетливо, эти мягко перекатывающиеся «р» — превращает речь в музыку, почти стирая значение того, что тот произносит. Это просто звуки.
    Но они зачаровывают, как и все незнакомое, малопонятное; и По жмурится, дышит, представляет невольно Бена — спокойное лицо, темные глаза, которые никогда не двигаются. Бен всегда смотрит прямо на человека, когда говорит. Это нервирует всех, кого знает По и кого знал Бен. Отца, деда, даже Джесс, хотя ей нравились глаза Бена, она называла их — как там? — «холодной декабрьской ночью». Смотришь в них — и обдает ледяным ветром, даже если Бен улыбается, даже если говорит что-то приятное, комплимент, похвалу.
    — Я не знаю, — глухо повторяет По, разворачивается от машины, отлепляется от нее; кажется, Кассиан хочет, чтобы они сели внутрь, но он просто не может сидеть сейчас: — Я не знаю! — голос слушается плохо, и повысить его у По не получается, только посмотреть на Кассиана, как будто тот пытается заставить его прострелить себе руку из казенного кольта. — Я никогда не мог его читать — никогда! Я и искать-то про него полез, только потому что то, что он рассказывал, звучало слишком идеально и хорошо — и никто из моих друзей не слышал о нем!
    Он резко выдыхает, открывает дверь водительского места, но тут же закрывает, разворачивается, идет к пассажирской двери — но, будто промахнувшись, делает круг вокруг машины. Чего он хотел? Зачем устроил встречу? Чтобы подтвердить, насколько с ним все плохо? Ну, вот, приехали. Подтвердил. Теперь еще и других за собой утягивает — вон как Кассиан старается вытянуть его.
    — Я никогда не мог его читать, но папа поверил ему, и этого достаточно, чтобы поверил я.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    Джин ловит его за руку, проскальзывает пальцами меж пальцев, гладит костяшки, и эти маленькие, незначительные прикосновения прибивают По из бушующего океана к берегу. Мысли перестают кружиться бесконечным водоворотом, но набегают волнами. А что, если да? Но может быть и нет. Но если вдруг да? Хотя он девять лет знал, что нет. Однако если допустить?
    По ловит взгляд Джин, когда та заговаривает. Она задает вопрос — но не такой, какие задавал Кассиан. Не про Бена. Про него. Про По.
    — Открытки нет. Я не нашел ее утром. Она могла мне просто почудиться, — негромко говорит он. — Медальон принадлежит пани, я никогда не видел, чтобы Бен его приносил — и не видел самого Бена у дома. Комната в доме пани цела. Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это — с поджогом — еще раз. Почему нет? — что-то переключается в По, и он говорит ровнее, дышит не так суматошно. — Царапину на Лиззи мог поставить кто угодно. Я никогда не видел, чтобы Бен делал что-то. В прошлый вторник... всё как в тумане. Я не знаю. Правда. Не знаю.
    Что-то переключается в По — и он думает ровнее, он вообще думает. Не как человек, не как простой обыватель; он думает как детектив, как думал всегда до этого, до того, как увидел Бена лицом к лицу и потерял способность мыслить систематически, не верить «наверное» и «может быть», опираться только на проверенную информацию. Только факты, улики, свидетельства очевидцев. Свидетельства очевидцев.
    В живых есть только один очевидец.
    — Но я знаю, — медленно говорит По, — кто может знать. Не про сейчас. Про тогда. Только папа не захочет разговаривать со мной.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    — Не было шумихи, — бормочет себе под нос По. — Папа позаботился, чтобы никто ничего не знал наверняка, кроме полиции, а в полиции — чтобы знали только те, кто надо, и не трепались.
    По так и стоит, глядя на Джин, затем переводит взгляд на Кассиана — что думает он? Соглашается с ней? Десять лет и правда прошло. По на мгновение сжимает пальцы Джин сильнее, а потом выскальзывает из них, лезет в машину, в бардачок, за сигариллами и раскуривает одну, сев на водительском сиденье боком точно так же, как Джин сидит на пассажирском, открыв дверь.
    По планировал доехать до папы, но не доехал. С радостью отложил поездку ради дела. Потом планировал написать письмо, но не дописал. С радостью отложил и его тоже. Может, оно и к лучшему. По роняет взгляд на землю, на броги Кассиана — на самом деле, его собственные.
    — «Проваливай из моего дома. Мне всё равно, куда. Просто проваливай», — говорит он, качая головой. — Сложно было понять его не так.
    По вертит чужие слова в памяти, прокручивает их папиным голосом, но слышать их в своей голове уже не так больно; ноет, как застарелая рана, как простреленное неделю назад плечо, но утратило остроту. Десять лет прошло, с ума сойти, куда подевалось время?
    — Когда я только приехал сюда, — задумчиво начинает он, — я планировал быстро подняться по карьерной лестнице в полиции, получить значок детектива и довести дело Бена до ума. До суда. Через пару лет я получил значок, но заболел дед. А потом умер. Я в том доме не был — не подолгу, по крайней мере — лет пять. И затею эту бросил тоже лет пять как.
    По курит быстро, совсем не как обычно, без своей привычной вальяжности и нарочитой ленцы, без красивых клубов дыма, без лукавых взглядов. Механически. Сигарилла истлевает быстро, голова слегка кружится, и По делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Надо принять как данность, что сейчас он не знает, прав ли Бен или нет. Врал или нет. Кассиан и Джин очевидно считают, что мог и соврать. По нужно мнение со стороны.
    Он боится его услышать.
    Но тогда, когда он еще думал своей головой, он планировал его услышать и сам.
    — До Нью-Йорка примерно полсуток на машине. Может, больше, — По тушит сигариллу о подошву ботинка, прячет в коробку, вертит ее в руках.
    Поднимает взгляд на Кассиана, на Джин — и не спрашивает вслух.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (03-02-2018 09:37:52)

    Джин говорит так уверенно, будто вопроса, едут ли они вместе с По или нет, даже не стоит. И это хорошо, и По выдыхает длинно, потому что не знает, как справился бы один. Не свернул ли тогда по пути куда-нибудь в новый город, к еще более новой жизни, которая всего лишь призрак старой. Джин хочет повести машину, и По слишком устал и задумчив, чтобы удивляться, что она водит, поэтому просто отдает ей ключи и садится на заднее сиденье, утягивает Кассиана за собой.
    По смотрит в окно все время, пока они едут по городу. Возможно, он и допускает, что Бен солгал ему, но никак не может понять, как можно было сделать это настолько гладко. Профессионально. И кто те женщина и ребенок — девочке было восемь лет, ну или около того. Это значит, что она родилась через год после того, как умерла Джесс. И По оказался прав насчет послания: Бен действительно должен был ходить там каждый день, чтобы увидеть его, заметить. Значит, у него и правда есть работа. Или какое-то место, что-то, куда он ходит каждый день.
    Это всё странно. И похоже на правду.
    Когда за окном исчезают последние здания Чикаго и начинается пригород, По прячется от мыслей в Кассиана: кладет ему голову на плечо и утыкается носом в шею, дышит. Кассиан пахнет чем-то, По не может назвать точно, чем, но запах щекочет ноздри, обволакивает, успокаивает. По не двигается всю дорогу до дома, лишь изредка приоткрывая глаза, чтобы подсказать Джин дорогу.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (03-02-2018 12:05:03)