[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Уют, дом им возвращает Джин. По, хоть и спокойнее, чем был, все равно кажется каким-то хрупким. Неверное - слово - и его опять унесет в сомнения. Джин удерживает его теплом и прикосновениями. Для Кассиану они тоже оставляют место, и все вместе почему-то вдруг трогает его. Будто отблески камина, пляшущие по гостиной, слова Джин и По, их взгляды, да и вообще все обнимает его, а потом остается стоять рядом.
Он смотрит несколько минут, запоминая эту картинку и это чувство, а потом ложится, кладет голову на колени Джин. Выдыхает, разом сбрасывая с себя лишнюю ответственность, лишнюю осторожность, лишний страх - в нем довольно много лишнего, так много, что он и ровые, как оно, н чувствовать его, быть легким.
- Это... - Кассиан ищет слово, шарит глазами по мерцающему светом потолку, - любовь? Дорогой? Это... Как это будет? Слово нежности? Так говорят детям, друзьям, близким. Так можно сказать любимой.
Он улыбается Джин, потом заводит руку за голову, находит По и гладит его.
- Или любимому. У тебя хорошо получается говорить его.

    — Cariño, — повторяет По; запоминает: — Mo ghrá.
    Ему нравится, как звучит, но хочется спросить, как это будет во множественном числе. Не одна рука гладит его, но две. Ему всегда говорили, что придется выбрать. По разжимает руку на кольце, опускает на него глаза. Блики танцуют на тонком ободке.
    — Я люблю вас.
    Звучит точно так же, как «я люблю тебя», но это «тебя» — на самом деле «вас». И хорошо, удобно, что на родном языке тоже не нужно выбирать: один или двое. Как будто так и задумано. Специально для них.
    По прячет кольцо под рубашку, возвращается взглядом к огню. Он уже говорил эти слова Кассиану, но тогда они вырвались случайно, как заполошные птицы, потому что ему было больно, и нужно было сказать что-то, чтобы перекрыть это чувство. Сейчас По произносит их специально, и они звучат легко, подлетают вверх, как искорки от огня в камине, светят, дышат теплом.
    Сегодняшняя встреча отступает на второй план, размывается — всего лишь на время, но этого достаточно, чтобы вдохнуть, прийти в себя, сориентироваться. Отдохнуть. Боже, как он жил всё это время без этого чувства? Без этих людей?
    — Мне кажется, я любил вас всегда, просто не знал.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Он не спрашивает про третий раз, потому что По ведь уже говорил, что любит их, но всего два раза, и так, будто говорить это тяжело. Кассиану, который провел юность, болтаясь между классовой борьбой и влюбленностями, это странно - он может рассыпать признания, как мелкий дешевый жемчуг, и любит делать это: тогда ему кажется, что у него в душе на ветках сидели тысячи птиц, а теперь они все разом взлетели, и за их крыльями е видно ни неба, ни мира, а одну только любовь.
Он и сейчас видит ее - видит в ней Джин, видит в ней По. Он не спрашивает у По даже о том, как он знал, что его первая любовь - любовь, а не крепкая дружба, потому что и в глазах По видит, как там мелькают чьи-то крылья. Конечно же, он знал.
Вместо этого Кассиан говорит:
- Я влюбился в первый раз в двенадцать, в черноглазую девочку, которая по воскресеньям крутила на площади шарманку. Во второй раз я влюбился неделей позже - и эта по субботам помогала отцу на рынке. Я был счастлив две недели, а потом моя маленькая шармащица пришла на площадь на день раньше, и обе они обиделись на меня до самой смерти.
Ему стоит засмеяться, но Кассиан только тихо, осторожно улыбается, потому что помнит, что самая смерть пришла за обеими всего через два года.
- В последний раз я был влюблен еще дома. А теперь есть вы. Теперь у меня есть вы.

Отредактировано Cassian Andor (04-02-2018 21:18:10)

    По тихо смеется над историей Кассиана. Детская влюбленность — это всегда хорошо, пусть и кажется, что конец света. Над историей Джин он тоже смеется и так же тихо, чтобы не нарушать интимность момента, и показывает на нее пальцем, смотря с наигранной опаской:
    — За руль тебя больше не пущу, — это шутка, конечно, за двенадцать часов до Нью-Йорка завтра они наверняка все успеют побывать за рулем, — хватит с меня и одной разбитой машины.
    По все еще посмеивается, когда садится и стягивает с себя пиджак, бросает его на диван рядом и ложится обратно на колени к Джин. То, что она делает с его волосами — это какая-то запрещенная магия, и он то и дело прикрывает глаза от наслаждения, спокойный и расслабленный, будто и не было никаких встреч сегодня, будто не было сожженных квартир и убийств столько лет назад.
    Ему нравится этот разговор, нравится знать, что у Кассиана были площадь и маленькая шарманщица с черными глазами, что у Джин были изгородь, машина и опыт за стойкой бара. Это малозначительные детали. Их никак не используешь, не приспособишь ни к какому делу. Мафиози плевать на шарманщиц, а аферистам — на то, что где-то в Бэнбридже машина поцеловалась с изгородью. И от этого хорошо. Эти детали — ни для чего, они просто для них, друг для друга, и только.
    — Хорошо, сойдемся во мнении, что детская влюбленность — это очень смешно. Как насчет первого поцелуя? — спрашивает По. Переводит лукавый взгляд с Джин на Кассиана и обратно. Ему становится интересно, насколько далеко можно зайти по этой тропке. — Я расскажу про оба своих, но сначала вы.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиан, очарованный тем, что Джин рассказывает про свой первый поцелуй с француженкой, на миг вспомнивший и про ту француженку, которая случилась в его жизни, не сразу догадывается, почему второй поцелуй Джин звучит так знакомо. Будто он и сам был там, и сам видел, сам чувствовал - только не целовал. Потом он понимает, смотрит, как По снова ее целует - хорошо бы, чтобы все ее поцелуи были как тот первый.
Он чувствует румянец на скулах - про свой второй первый поцелуй он и не подумал. По рассказам Джин и По он уже привык, что у него почти все было раньше, чем у них. А в этом, выходит, опоздал. Он сидит, опустив глаза, весь рассказ про Джереми, но когда По переходит дальше, снова смотрит на него, потом на Джин, снова на По. Он понимает, к чему идет рассказ По - к тому, к чему пока что не должен заходить. Потому что это у Кассиана есть история про его первый раз, про неподходящие для занятий любовью места и времена, про девушек, которые задирали платья, потому что удобство им важнее приличий - а вот у Джин есть Гарретт, и даже тень его не должна сегодня появляться здесь.
И он уводит разговор в сторону, как только видит возможность.
- У меня тоже была Агата, которой было плевать на мишуру, - Кассиан улыбается, развязывает наконец-то бабочку и, акуратно свернув ее, кладет рядом с собой. Он расстегивает несколько верхних пуговиц на рубашке, чтобы дышать было свободнее. - Только мою Агату звали Бланка. Мне тогда было пятнадцать... или нет, уже шестнадцать... или все-таки пятнадцать?
Он снова улыбается, на этот раз извиняясь:
- Я не помню. Есть несколько лет, которые просто слились вместе, я снова точно стал помнить время только где-то в семнадцать, а Бланка была где-то там, в потерянном времени. Она была старше, танцевала в ресторане со своим партнером. У вас тоже такие, наверное, есть - они просто танцуют, чтобы посетители не так стеснялись, или просто любовались, или перенимали новые движения. Я там подрабатывал по вечерам, сначала мыл посуду, потом стал помогать на кухне - да неважно. Когда они заканчивали, поздним вечером, они оба заходили на кухню, поесть. Ее партнер, Пабло, ел очень быстро - они изображали пару, но мы все знали, что он ночует с кем-то еще. С кем-то другим. Но Бланка не выдавала его, она изображала его партнершу и в танцах, и в жизни. Она оставалась допоздна, медленно ела, пока мы убирали, и очень любила, когда кто-то был с ней рядом, ел вместе с ней. Часто это был я, не только на кухне, но и потом - она любила, когда я провожал ее домой, слушал ее, подолгу стоял с ней вместе. Она звала меня niño - малыш - я в первое время даже не был уверен, что она знает, как меня зовут на самом деле, хотя она знала. Она научила меня танцевать и слушать музыку, но больше всего она любила, когда мы танцевали без красивых движений и па, а просто, тесно-тесно прижавшись друг к дружке. Это все был мой первый танец. А что у вас?

    По в который раз задается вопросом, каким образом Кассиан так точно угадывает некоторые вещи — и знает ли о том, что угадывает. Бланка звучит старше Кассиана; Агата была старше По на десять лет. И то, чем они занимались три летних месяца, стоило прятать от мистера Беннета не потому, что это был его кабинет, а потому, что это была его жена. По этим не гордится, и хорошо, что разговор уходит в сторону, и он на мгновение смотрит на Кассиана с благодарностью, которая сменяется любопытством. Жизнь Кассиана там, в Каталонии, за океаном, прошлая жизнь - это одна сплошная загадка, и любые детали о ней По бережно запоминает.
    Площадь. Шарманщицу. Земляничную тянучку. Ресторан. Танцовщицу Бланку.
    По приподнимается, давая Джин устроиться комфортнее, поворачивается на бок, чтобы было удобнее смотреть на них с Кассианом. Пока Кассиан говорит, руки Джин будто танцуют вместе с его словами — по коже По. Она касается местечка за ухом, и По усилием воли заставляет себя дышать ровно, перехватывает ее руку своей, целует пальцы — не сейчас — и выпускает. Он думает, что теперь, на теме танцев и к концу рассказа Джин, успокоится и вернется из жарких воспоминаний в реальность, где уют, камин и россыпь историй. Никто еще в жизни так не ошибался.
    Кажется, они с Джин недалеко ушли в вопросах традиционности первого опыта. И По хочется расспросить дальше, узнать, послушать — представить, чего греха таить — но он понимает, почему Кассиан на самом деле увел разговор в сторону. Только вот, увы, танцы никогда не нравились По. Он пожимает одним плечом. Поднимает руку. И дирижирует двумя пальцами в воздухе:
    — Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, — ритмично повторяет он. Фыркает, роняя руку вниз. — Никогда не любил танцевать. Я больше люблю играть музыку, чем двигаться под нее. Когда-то любил и писать — и писал, много. В Нью-Йорке есть шкаф, заставленный нотными тетрадями. Но потом, — мысли делают полный круг и возвращаются к Джесс, к Бену, к прошлому, — перестал.
    По лежит какое-то время, смотрит куда-то в сторону.
    — Нам, кстати, нужен третий куплет, — он переводит взгляд на Кассиана. — К песне. Я сочинил один, один сочинила Джин. Один — твой, — и смотрит вопросительно. — Я подыграю.
    И поднимается за гитарой.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (04-02-2018 17:00:39)

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Они поют еще раз, снова, всю песню, и опять она звучит, как в первый раз, как открытие, совершенное только что, как слова, только теперь пришедшие в голову. Второй раз свой куплет Кассиан поет быстрее, убедившись в том, что все слова в нем - на своем месте. Все смыслы - тоже.
Джин берет его за руку и целует. Кассиан не помнит, делала ли она так прежде, но то, что она не просто прижимается, не понимая, как влияет на него - на них с По обоих - а осознанно делает то, что делает, ему нравится.
После второго раза песня заканчивается, но музыка все тянется, хотя становится тише. По как будто уходит в себя, Кассиану кажется, он может просидеть так всю ночь. Но камин уже гаснет и на место красноватых отблеском приходит ночная тень, синяя и густая. Она приносит с собой холод, но такой, от которого становится только теплее рядом с близкими, дорогими людьми. А такие у Кассиана как раз есть.
Он следит за пальцами По, сжимает ладонь Джин прежде, чем выпустить ее, зевает, и не думая закрывать рот. Кассиан встает первым, покачиваясь на носках он смотрит вниз, на людей, которых любит, и протягивает руки им обоим.
- Пошли спать?
На этот раз в центре должен лежать По. Кассиан решает это еще здесь, у камина. Он хочет так не только потому, что Джин заметно оправляется от того, что с ней было, не только потому, что По они оба сегодня нужнее, чем он им - но и потому, что сам Кассиан хочет сегодня быть рядом с По, хочет держать Джин за руку, и чтобы их руки лежали где-то у По на груди, на животе - где угодно.
- Пошли, - уже не спрашивает, а говорит, почти требует Кассиан.

    По не сразу слышит Кассиана — просто отфильтровывает его вопрос, затем так же отфильтровывает его просьбу. Но его рука маячит на периферии зрения, и в конце концов По выпускает гитару и берется за чужую ладонь — не потому, что ему нужна помощь, чтобы подняться, а просто так. У Кассиана мозолистые руки. По рассеянно кладет эту детальку к остальным.
    Наверху он так же рассеянно стаскивает рубашку и скидывает ботинки с носками, но что-то идет не так, и вместо того, чтобы быть сбоку, По неожиданно оказывается в центре. Джин трется кончиком носа о его плечо, Кассиан мерно дышит совсем рядом, По без понятия, куда в таком положении стоит девать руки. В конце концов он не ходит ничего удобнее, чем положить их на живот поверх переплетенных пальцев Кассиана и Джин.
    Мысли про Бена и прошлое, словно испугавшись, кружат по углам комнаты, но не приходят, а потом По засыпает, окруженный чужим теплом, и становится неважно.
    Утром он просыпается первый. Он бы и встал первый, но выпутаться из переплетения тел поверх него и вокруг совершенно невозможно, хотя, казалось бы, сколько может быть конечностей у всего двух людей. По удается выпутать одну руку, и одной рукой он попеременно гладит то Джин по волосам, то Кассиана по скуле, нашептывая, что уже пора вставать, что впереди ждет дорога, что он любит их, он любит их так сильно, но если они сейчас не встанут, он запоет марш.
    Что-то из этого срабатывает.
    Через полчаса По уже оглядывает все, что осталось из еды в подвале. В понедельник они ходили за продуктами еще раз. Нужно определенно взять что-то с собой, а еще потребуется что-нибудь, чтобы заполнить топливом для машины. В конце концов, По набирает печенья, консервов, складывает в холщовые сумки, моет и кладет туда же овощи, яблоки, ложки, ножи, консервные ножи тоже, несколько бутылок воды — точно знает, сколько и чего нужно, и только отгоняет нетерпеливым жестом любого, кто рискнет сунуться к нему. Вещи вместе с едой занимают прилично места в машине, но помещаются все на переднем сиденье, лишь одна сумка с едой оказывается на полу между сиденьями.
    Завтракает По одной чашкой кофе, но пьет ее с таким видом, будто это бензин, и его заставили. За бензином они как раз и едут первым делом. По сидит на заднем сиденье, рассеянно гладит Джин по волосам — та прилегла поспать ему на колени, и он просто не может удержаться, не вернуть жест. В нескольких километрах от дома По трогает Кассиана за плечо:
    — Давай сделаем одну остановку по пути. Хочу посмотреть, что стало с Лиззи. Заодно сольем бензин, если там остался, и на заправку заглянем.
    И подсказывает дорогу.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

Отредактировано Poe Dameron (04-02-2018 21:52:02)

    По не может подняться с сиденья, потому что он хранит сон Джин, но смотрит на старую машину изнутри новой долгим тоскливым взглядом и просит Кассиана забрать все, что там в бардачке. Во вторник ему было не до того. Там не очень много: платок, новенькая пачка сигарилл, спичечный коробок, наполовину полный, пустой конверт да карта.
    Время пролетает незаметно; когда По устает гладить Джин, то просто кладет руку ей на плечо, попеременно разглядывая то пейзаж за окном, то черты ее лица. Иногда он подсказывает дорогу по карте, но большую часть времени молчит и думает, что Кассиан тоже собирается придерживаться той же тактики, но тот неожиданно задает вопрос. По едва слышно вздыхает.
    — Честно? Нет, — он щурится, вглядываясь в пейзаж за окном. — Я не видел его девять — почти десять лет. И я до сих пор не уверен, что он вообще захочет меня слушать.
    По боится этого больше всего. Что папа просто закроет перед ним дверь или — еще хуже — даже не выйдет к нему, а отправит своего валета хлопнуть дверью перед его носом. Тот, конечно, сделает это со всем присущим ему британским снобизмом. По никогда не любил мистера Шепарда и сомневается, что с годами тот стал лучше.
    — Но скорее всего, если он все-таки уделит мне время, то я сосредоточусь на деле. Спрошу... Спрошу его еще раз, что он думает о тех событиях, — По хмурится: — Верит ли до сих пор, что я, кхм, — запинается, ищет слово, — ревновал Джесс к Бену. Что он думает про самого Бена. И про то, как внезапно тот исчез после убийства Джессики, — и задумчиво добавляет: — Не знаю. Он так складно объяснил. Я же и сам не смог остаться. Как только закончился суд, мне кажется, я был даже рад, что отец прогнал меня. Я бы не смог.
    По молчит немного.
    — Бен всё говорил очень складно.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    Кассиан так возмущен, как будто По сказал ему, что Каталония должна навсегда остаться в составе Испании, и эта их революция — не более, чем детские игры. Кассиан так возмущен, что на мгновение По приходится придержать Джин за плечи и схватиться другой рукой за сиденье, чтобы не повело слишком сильно в сторону вместе с машиной. Проверив, что Джин не проснулась, и все в порядке, он едва заметно выдыхает.
    — Аккуратнее, — мягко напоминает он Кассиану.
    Тот вновь повторяет свои слова. И с такой уверенность говорит о том, что папа должен знать, что По нормальный, что у него не поворачивается язык подсказать, почему это неправда. Нормальные сыновья не стреляют своих сестер. Нормальных сыновей не приходится выкупать у правосудия. Нормальные сыновья не возвращаются десять лет спустя с той же историей и новыми деталями к ней. По глотает все слова.
    В конце концов, если папа отвечал на письма, пусть и немногословно, наверное, он действительно согласится хотя бы увидеться. На те пару мгновений, которые По помолчит, прежде чем открыть рот и завести шарманку. По уверен, что знает, что будет потом, но Кассиан тоже звучит уверенно — и прямо в противоположном. Но он никогда не видел отца По. И По не хочет об этом разговаривать; это какой-то бессмысленный спор. Они уже в дороге. По уже пойдет к отцу. Узнает, кто прав, эмпирическим путем. Нет смысла обсуждать это.
    — Ты бы хотел? — неловко переводит стрелки он. — Поговорить с родителями. Ты сказал, они умерли. Тогда, ночью. Что бы ты им сказал?
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    По проигнорировал руку Кассиана прежде, но теперь берется за нее, сжимает крепко. То, что тот говорит, звучит чересчур жестоко и одиноко. Верить, что после жизни ничего нет, не звучит как что-то, что приносит в эту самую жизнь много радости. По не самый верующий человек, но есть какие-то места в христианстве, которые ему нравятся. Ему нравится, например, думать, что Джесс сейчас на небесах. Жаль, что Кассиан отказывается верить, что его родители там же.
    Но он здесь не для того, чтобы проповедовать. Папа Кассиана умер раньше, чем мама. По держит его за руку, вглядывается в плечи, в то, как тот держит голову, пытается прочитать, понять, что можно спросить, а о чем лучше не стоит. Возможно, стоит вообще не спрашивать, а рассказать.
    — Моя мама умерла, когда мне было восемь, — просто говорит По. Ведет большим пальцем по костяшкам Кассиана. — Заболела скарлатиной. У нее был лучший врач, какого только дед с отцом смогли отыскать, но все было бессмысленно. Нам нельзя было видеться с ней, чтобы не заразиться, а на дом повесили желтый флажок, чтобы предупреждать гостей. Потом нас и вовсе отправили к дедушке. Она держалась месяц. Кажется, к концу уже не видела и не слышала — я не знаю подробностей. Меня не было рядом, а если бы и был, то я все равно был бы слишком мал, чтобы что-то понять, — ведет большим пальцем обратно. — Комнату после нее долго чистили, вещи сожгли, ее тарелки и столовые приборы выбросили.
    По невесело усмехается.
    — А потом, двадцать один год спустя, Дики изобрели вакцину, которой сейчас предотвращают эпидемии скарлатины.
    Двадцать один год спустя — это всего три года назад, в 1924. По знает, что это глупо, и мама бы никогда не дожила. Но вопрос о справедливости навсегда останется для него открытым.
[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]