В конце концов По сбивается. Пальцы запутываются в аккордах, такт не тот, но По держится за гитару так, будто это единственное, что вообще может его спасти. Джин так же близко, как когда они стояли здесь же втроем; и точно так же По сейчас нужен Кассиан — чтобы отвлек ее, обнял, поцеловал, сделал что угодно. Хотя что-то подсказывает ему, что присутствие Кассиана совсем не решило бы проблему; даже несмотря на то, что тот, по крайней мере, не испытывает такой непреодолимой нужды постоянно трогать окружающих.

Джин смотрит на него снизу-вверх, и По может видеть, как бьется жилка на шее — там, где люди стонут, если их целовать. Он все еще рассеянно перебирает струны, какой-то случайный набор аккордов и фраз из разных произведений. Поэтому когда По наклоняется вперед — гитара все еще между ними, как напоминание. И кольцо на цепочке качается на шее, почти ударяясь о Джин. В последний момент По меняет решение, и его губы оказываются у ее уха вместо ее рта.

Так и должно быть. Он не спрашивал разрешения.

— Что ты делаешь, Джин? — спрашивает он голосом низким и вкрадчивым, мягким. Так пума подкрадывается к ничего не подозревающей птичке. — Ты понимаешь, что то, что ты делаешь сейчас, заставляет меня хотеть?

Кассиан, ради всего святого, просыпайся быстрее и забирай ее скорее, потому что у всех есть предел, и По близок к своему. Он надеется только, что она не понимает, что творит. Так было бы проще. Наверное. А может быть, так было бы хуже, и нет способа узнать. Господи.

— Я же сказал, что не могу, — По почти касается губами мочки ее уха, — и всё равно я почти поцеловал тебя только что, потому что перед тем, что ты делаешь, сложно устоять. Ты делаешь это специально? Чего ты хочешь?

Он чуть поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    Она не понимает. Джин не понимает, потому что никто не умеет притворяться так. По придется объяснить. Если он хочет, чтобы она перестала, наверное, ему придется объяснить. Дела с признаниями всегда обстояли для него просто: он признавался первый, потому что признаваться в мелочах куда проще, чем в убийстве — а в убийстве он признался уже обоим.

— Вот это ты и делаешь, — По переносит вес на другую ногу, на мгновение теснее прижимаясь бедром к ее бедру, и затем обратно. — Касаешься. Много. Часто.

Лицо Джин совсем близко.

— Поэтому хочу я не чего, а кого. Тебя. Вас обоих, вообще-то, — По сознается легко и спокойно; в конце концов, пока он ничего не делает по этому поводу, всё в порядке, и никто не узнает. — И поцелуи — это самое невинное из того, чего я хочу.

По перестает играть; кажется, стук его сердца вот-вот доберется до Нью-Йорка и разбудит отца. Взгляд сам собою падает на губы Джин — он мог бы — сначала спросить, они договорились — но нет, конечно, нет. Только По не может ни поднять взгляд, ни разогнуться сам. Ни тем более отступить.

Музыка проветрила его голову не в ту сторону.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    Они почти соприкасаются губами.

На какое-то краткое мгновение По правда думает, что ему хватит силы воли, выдержки, опыта, Господи, хотя бы удачи — устоять. Он был неправ, когда взял гитару в руки сегодня утром. Не ошибался так никогда прежде в жизни — кроме того дня.

Как в воду глядел, Эдгар Аллан По.

По перехватывает гитару за гриф, убирая с дороги, чтобы оказаться еще чуточку ближе, и касается губ Джин своими, и очерчивает пальцами линию ее челюсти, скользит за ухо, прикосновение невесомое. По знает, как заставить кого-то почувствовать мурашки на коже. Три года прошло, но это как кататься на велосипеде; только велосипед не подается навстречу и не отвечает, и не дышит совсем рядом, и не чувствуется так хрупко.

По думает о многих вещах с ужасом, не в последнюю очередь — о том, что сейчас придется все-таки отступить.

И он отступает: убирает руку, отрывается от губ, на краткое мгновение еще задерживаясь, касаясь лбом лба Джин, делая глубокий вдох — запоминая, чем она пахнет — и отступает, отступает назад. Обнимает гитару перед собой и закусывает губу, глядя на Джин. По чувствует себя ужасно. Это всё, конечно, так плохо, что, может быть, уже хорошо. Доверять себе нельзя. Доверять Джин — тем более. Он еще не пробовал целовать Кассиана. По запинается об эту мысль — по силе так же, как если удариться мизинчиком ноги о ножку стула. И так же неожиданно.

Впрочем.

Так было бы честно.

По воспитывали честным человеком. Чёрт его разберет, что выросло, но иногда он этим пользуется.

— Теперь мне ничего не остается, кроме как поцеловать Кассиана, — со смешком говорит По. — После этого придется поставить себя в угол.

В самый далекий угол на другом конце Чикаго — и По непременно так и сделал бы, если бы они не договаривались все остаться здесь. Ладно. О последствиях своего необдуманного поступка он подумает как-нибудь позже. И о том, что всё это значит в свете сорвавшегося визита к отцу. Сейчас его голова занята прямой трансляцией того, что он видит — а видит По Джин, и как жаль, что свой один поцелуй он уже истратил до конца.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиану снится, как ему приглаживает волосы ветер. Снится, как его целует солнечный зайчик. Несколько раз он почти просыпается, слышит, как просыпается Джин, но не дает себе проснуться, утягивает назад в сон, чтобы не повторять события ночи — потому что не уверен, что снова сможет удержаться.

Когда он просыпается, снизу доносится гитара и два голоса — мужской глубже оттеняет нижнюю ми, женский вторит верхней. Кассиан слушает, улыбаясь. Гитара нравится ему больше, чем рояль, а два свободных голоса — еще лучше. Они поют, как счастливые люди. Так, как и нужно петь в воскресное утро, когда солнце бьется в окна, а по дому ползет запах кофе.

Кассиан открывает окно и смотрит далеко вперед, сколько видно, дышит небом, сколько поместится в легкие. Он стоит так, пока музыка не обрывается. Потом он спускает вниз, не доходя нескольких ступенек. Стоит на лестнице, смотрит. Просто смотрит, не чувствуя, почему-то, ни ревности, ни зависти — впрочем, для него это все еще одно и то же, хотя в английском у них есть больше слов.

Они хорошо смотрятся вместе, и Кассиан знает, что, знай они, что он здесь, он не потревожил бы их покой. Он не отзывается, молчит, пока не слышит свое имя — раз, а потом еще один.

— Я не хочу стоять в углу, — отзывается от со смехом. — И вас тоже не пущу.

    — Я шутил про угол, — решает По.

Он не уверен, что заставляет его сказать это вслух. Рука Джин на плече? То, как они целуются с Кассианом? Отсутствие свободных углов в доме? Пришлось бы ехать до деревушки и искать угол там. Долго. Муторно. Проще смириться.

Как с силами природы.

По прислоняется головой к грифу гитары. Когда Джин отстраняется от Кассиана и оглядывается на него, он ничего не говорит, но все-таки не может скрыть призрак улыбки в уголках губ. Ладно. Ладно! Чёртово сердце. Только здесь. Только в этом доме. Он чувствует, как теплый круг кольца на цепочке прижимается к груди декой гитары. Останется след на коже. На время. Потом пропадет.

Так же и это. Они доведут дело до конца, По доведет дело Бена до конца — и на этом всё. Он припоминает аргументы Кассиана — про брак, про то, что не нужно это Джин до конца жизни, что ей двадцать, а в двадцать — По знает наверняка — не думаешь дальше следующего дня. Особенно когда рядом есть кто-то, кто кружит голову, просто находясь рядом. Просто положив руку на плечо. Одним взглядом с мольбой.

По подумает дальше следующего дня, когда всё это закончится, вот что он сделает.

Когда-то не сейчас.

И угол подходящий найдет не сейчас.

Где-нибудь в тюрьме наверняка сыщется пустой и бесхозный.

Как хорошо, что По уже давно выяснил: по сути, нет никакой разницы, целовать девочек или мальчиков. Особенно если делать это там, где никто не видит. По опускает гитару, шагает ближе, утягивая Джин за собой — он знает, что она видит. Смотрит. По останавливается только на одно мгновение, заглядывает Кассиану в глаза — всё в порядке или обернуть всё в шутку? — и целует его почти так же аккуратно, как пару минут назад — Джин. Только дотронуться до него По нечем: в одной руке гриф гитары, другая чуть придерживает Джин за талию; ей не составит труда вывернуться, если она захочет.

Когда По целовал Джин, то делал это осторожно, чтобы не испугать ее — кто знает, что подонок делал с ней там, в доме семьи Ним в Чикаго. Сейчас По целует Кассиана осторожно потому, что не знает до конца, как Кассиан относится к неплатонической любви между мужчинами. Может быть, разгоряченный По вообще прочитал в его взгляде не то, что тот туда вкладывал. Но, отстранившись, на этот раз По не отступает назад, но невольно напрягается — с этим никогда не угадаешь, и порой он мажет. Хорошо, что есть Джин. Они наверняка не будут драться вот так, когда она близко.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

    Впервые По поцеловал парня, когда ему было пятнадцать, после чего долго осмысливал случившееся. Сейчас осмысливать не нужно вовсе; в общем-то, Кассиан был прав, когда говорил, что если любишь — то любишь. В юности По слушался этого высказывания как заповеди, и ему было все равно, кого выбирает сердце: парня или девушку. Правда, до этого сердце избегало выбирать обоих одновременно.

Поэтому что-то осмыслить все-таки придется.

Удара не прилетает, но По не торопится расслабляться, потому что Кассиан краснеет весь, до кончиков ушей, и отшатывается, а это обычно плохой признак. Это обычно значит, что ничего не будет, надо сворачивать удочки и драпать, драпать на другой конец мира — или хотя бы улицы. Но Кассиан говорит подождать, и По ждет, тревожно вглядываясь в его лицо и невольно чуть крепче обнимая Джин, будто ища в ней опору.

Параллельно По продумывает, куда может как можно безопаснее отпихнуть ее, если что, и куда денет гитару, чтобы не повредить. Но Кассиан приближается не с кулаками, а с новым поцелуем — совсем как Джин недавно, только та не просила ждать. Она и не отшатывалась, впрочем, совсем наоборот; сейчас По нравится теплое присутствие Джин рядом, пока Кассиан, видимо, пытается понять, в чем разница между поцелуями с девочками и мальчиками.

По усмехается в поцелуй. Ему стоило бы догадаться. Поэтому, когда все заканчивается — за день По получил больше поцелуев, чем за последние три года вместе взятые — он смотрит чуть виновато, но и смешливо:

— Прости, я должен был догадаться, что когда ты говорил про «если любишь — то любишь», то имел в виду «если любишь женщин — то любишь женщин», — по крайней мере, они не подрались, уже хорошо. По качает головой, мягко улыбается: — Всё в порядке, если тебе не нравится. Ты не обязан.

Он переводит взгляд на Джин — проверить ее реакцию. Спохватывается и убирает руку. Вспоминает, что ему сегодня ехать в Чикаго, и это лучше сделать раньше, чем позже. Вспоминает, что ему нравится целоваться. Вспоминает, что нужно каким-то образом забыть про все, что вбито в голову. Может быть, это чуточку проще, чем ему думалось. Нужно просто представить, что ему в два раза меньше лет. И держать это беспечное чувство в голове, как спасательный жилет.

[status]hooka dooka, soda cracker[/status][icon]https://s10.postimg.cc/xyotbj5p5/ava1927-2.jpg[/icon][sign][/sign][LZ]<a href="https://swmedley.rusff.me/viewtopic.php?id=95#p24780">IDENTIFICATION CARD</a><div class="lz-hr"></div><b>По Дэмерон</b>, детектив CPD[/LZ]

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]После второго поцелуя Кассиан открывает глаза, чувствует, думает, слушает себя, пока говорит По и пока говорит Джин.

От ее слов Кассиан снова смущается. Красиво — это про женщин, это на них любуются, про них пишут стихи, их руку не выпускают из своей, и представить все то же самое, но только с мужчиной...

— Я не...

По напоминает ему его слова — те же, которые вспомнил и сам Кассиан. Он сжимает руку Джин — теперь хочется поцеловать и ее тоже, но он не знает точно, что хочет этим проверить, в чем убедиться: то, что он реагирует на нее точно также, как и на По, он и так знает даже слишком хорошо.

— Просто у нас в стране... у нас в семье...

Но страна и семья вторичны, это Кассиан тоже узнал за свое короткое время борьбы. Важно кто ты, во что веришь и на что готов. А он, так вышло, верит в По. И он готов любить, если любит.

Если слова Джин смущают, то слова По, как это ни странно, освобождают. Они в его доме, он спас Кассиану жизнь, не убив его на стройке, он согласился на это дело, поверил, отступил он своих правил и своего общества — но теперь отпускает, дает право не соглашаться, дает возможность сказать — соврать — что ему не нравится.

Кассиан не обязан. Не обязан, и потому легко улыбается в ответ Джин; его улыбка остается и когда он смотрит на По.

— Я не... догадывался, что можно иметь в виду что-то другое. Но...

Он замолкает, перекатывает слова во рту, долго, слишком долго не решаясь сказать вслух.

— Но дело в том, что мне, кажется, не не нравится.

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиан с благодарностью кивает, потому что По не спрашивает, а говорит, и можно больше не выдавливать из себя слова, которые кажутся неправильными, но не ощущаются такими. Потом По и вовсе уходит, Кассиан еще раз улыбается Джин, на этот раз виновато, и тоже уходит.

Он идет заниматься завтраком, как делал это до сих пор, но замирает на полпути. Ему нравится готовить, потому что ему нравится По? Он когда-то не стал отказываться учиться не потому, что был беден, а потому, что ему нравится По? Дело вряд ли только в нем одном — так не бывает, значит, ему должны, могут, нравиться и другие мужчины, но пока что проще свести только к По, потому что иначе все слишком неясно. Иначе — а как же товарищество, дружба?

Из остатков яиц и картошки получается испанская тортилья. В Барселоне не было такой девушки, которая бы не пришла в восторг от того, что он так умеет. Теперь Кассиан не может перестать думать о том, что это говорит о нем. От чего он должен отказаться, чтобы по нему нельзя было ничего сказать. Сколько того, что в нем есть, на самом деле есть в нем потому, что ему нравится По.

Кассиан рассеяно ест, с облегчением, которого сам от себя не ждет, смешанным с сожалением, которому удивляется еще сильнее, смотрит, как По уходит, и они с Джин остаются вдвоем.

Это куда труднее, чем признать, что ему не не нравится. Вспоминая поцелуй, да и вообще все время, которое они провели рядом: и как По сжимал ему плечо на кладбище, обещая, что позаботится о нем, и даже раньше, когда надел ему на голову федору — в благодарность за комнату или потому что...? — Кассиан все четче понимает, что в его ответе было на одно «кажется» и на два «не» больше, чем нужно.

Он переводит книги, на этот раз ища в коде спасение, пытаясь занять голову только им, но думает все равно о Джин, о По, о себе — о них. И в них он уверен куда больше, чем в себе самом.

Ночью он не знал, как сделать, чтобы Джин не заметила, как он возбужден, как не думать о ней, как быть с ней рядом всю ночь и не сойти с ума. Ночью он читал ей стихи, а утром они целовались. Но утром они целовались и с По — и это было хорошо. Безо всяких кажется. Просто — хорошо.

Он сдавлено рычит, откладывая книги, трет лицо ладонями и так и оставляет.

— Ты считаешь, я, — он долго подбирает слово, потому что не знает, какое отобразит все, чего он боится, и выбирает неудачно, — отвратительный? Считаешь, я врал тебе?

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]— Потому что мне нравится По.

Когда закрыто лицо, говорить получается легче. Он не видит Джин — и Джин не видит его. Он не видит мир — и мир тоже ни о чем не узнает.

Кассиан говорит и только потом понимает, что это причина обоих его страхов — тех, которые он видит и понимает уже теперь. Ему нравится По, и это может — должно быть — отвратительным, что бы он сам не думал об этом. Ему нравится По — а он обещал любовь Джин, и с этим своим обещанием не готов прощаться.

— Ты мне нравишься, — горячно говорит Кассиан, отнимает от лица одну руку, наодупь ищет ладонь Джин, снова отпускает. Вспоминает ее губы, а потом сразу же — губы По. И снова закрывается.

— Я не знал этого о себе. Теперь... Теперь все, что я делаю, то, что я уже сделал — шутка? Ерунда? Потому что мне нравится По? Я...

Кассиан захлебывается своим голосом. Коротко кашляет и все же смотрит на Джин, складывая руки перед собой.

— Я — это я.

Он это он, решает Кассиан, и он не станет прятать лицо. Он прятался достаточно долго, чтобы хотя бы такие разговоры вести честно.

— Я не чувствую, как что-то изменилось. И не знаю, почему так. Если со мной что-то теперь, почему я не чувствую? Если было всегда, почему я не замечал? Как мне быть дальше, Джин?

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]В голосе Джин нет ни брезгливости, ни жалости, и от этого сразу становится легче. Он трогает его, Кассиан с тревогой слушает свое тело — ничего не изменилось? Она все так же тревожит его? Он все так же хочет ее? — и все точно так, как и было. Этого, кажется, мало. Раньше было бы достаточно, но не теперь. Если он поцелует ее, может, все вернется, как было. Если пойдет дальше...

Кассиан наклоняется, целует Джин руки, останавливается, тяжело выдыхает. Он не может, не будет делать это ради себя, просто чтобы убедиться. Не теперь, не с Джин, никогда. Если он сделает это — вот тогда он перестанет быть мужчиной. Ему не нужно доказывать ни себе, ни другим, кто он такой — достаточно жить так, чтобы это было понятно, и не делать того, что считаешь неправильным. Это выпрыгивает откуда-то из прошлого, из слов тех, кто не хотел прямых стычек и открытых массовых забастовок, кто верил, что время все расставит по местам. Но только тогда Кассиан не хотел ждать, тогда он хотел получить все, сразу, и готов был отдать всего себя борьбе.

Она была важна, а не люди и отношения. Только она — и кто ему нравился, не имело никакого отношения.

Он кивает, и снова, и снова, как болванчик. Кассиан не считает себя очень хорошим человеком, но это не то, что стоит обсуждать, о чем он хочет говорить сейчас. У него есть выбор — По сказал, что не решил, что сделать с тем, что он знает, кто Кассиан на самом деле, но это было раньше, до разговора, танца, поцелуя — до всего. Тот же По сказал, что не будет делать ничего, что не понравится или не захочется Кассиану. И Джин — Джин не отворачивается от него, не ведет себя иначе.

Все как было — просто Кассиан еще не знает, как умести в этом «все как было» себя и то, что он о себе теперь знает.

Возможно, так когда-то ступали с лодок на неизведанную, случайную землю, о существовании которой не знали — и понимали, что уже никогда не вернутся назад.

Кассиан снова целует Джин руки, теперь нежнее, с благодарностью за то, что эту землю в себе он открывает не один.

[icon]http://sf.uploads.ru/EBWYt.jpg[/icon]Кассиан несется дальше по тому, чем был двадцать четвертый год, на этот раз только иногда вспоминая себя в нем. Книга помогает отвлекаться, и все, новое и старое, непонятное и то, в чем он не боится признаться, укладывается в голове, приживается. К вечеру ему кажется, что все получается, и Джин права, но когда По возвращается — на этот раз без новых ранений, по плану — Кассиан все равно не знает, как себя теперь вести. Должен ли он что-то сказать? Как ему теперь говорить? Как реагировать? Как смотреть? он все тот же человек, и он чувствует к По все то же, просто теперь дает своим чувствам другое название. Принимает, что, может, это не просто дружба и симпатия, а что-то еще, что-то большее. Вспоминает, что, возможно, уже чувствовал это прежде, но тогда никому в голову не приходило поцеловать Кассиана, а потому он не знал. Не мог даже подумать.

Кассиан не находит ответа, и какое-то время продолжает писать. Им все равно нужно спешить, а он пока что работает медленнее, чем Джин. Так удобно: можно даже не поднимать взгляд, сосредоточившись на работе. Джин приносит чай, По курит, и становится труднее не улыбаться от запаха его сигарилл, но Кассиану удается.

Завязывается разговор — он не требует его участия, и за это он благодарен. Потом По осторожно затягивает его; Кассиан откладывает ручку, смотрит на имена, кивает, вспоминая про стройку — и про объятия после выстрела. По не знал тогда, в чем дело, что он вспоминал по пути, чего боялся, но все равно обнял, и это тоже было приятно. Это было нужно.

Кассиан кивает, разминает затекшие от долгого сидения плечи. Вспоминает, как По никогда не заходил к нему в комнату, кроме того одного раза, когда Кассиан сам затащил его. Как всегда держался на расстоянии чуть большем, чем нужно. Если бы не поцелуй, он бы и не заметил, никогда бы не узнал.

По ведет себя с Джин иначе. По ведет себя... да как По, в общем-то. Возможно, так получится и у Кассиана.

— Найдем. Но только это не понадобится.

Он улыбается впервые с начала разговора, смотрит на Джин, на По, снова на Джин, на бумажку, а потом — опять на По.

— Все пойдет так. Во вторник мы будем в кафе, и ты там будешь — и все пойдет так. Мы все уцелеем и доведем дело до конца. А мне больше не кажется, хотя я все еще не очень знаю, что с этим делать.