К Иблису они в итоге не идут, хотя видит небо, обоим очень хочется. Но за то время, пока они сидят вдвоем в медблоке, сквозь боль и острое желание хоть на ком-то ее сорвать прорастает немного здравого смысла.
Во-первых, Хартер права, в таком деле нельзя быть полностью в чем-то уверенным.
Во-вторых, если исключить Иблиса и его разумных, остается ровно один человек, который может что-то знать.
В-третьих, даже если Рэм еще ничего не знает - стоит ему сказать. Они тут, конечно, сами по себе и все такое, но все еще делают общее дело. Все еще связаны, и пусть Рэм с Чандриллы, а не с Явина... Ему стоит знать.
Еще Уэс понимает, что не справляется сам. Что совершенно по-дурацки впутал в это Хартер, и ей нужен кто-то, кто скажет вроде бы все то же самое - "Ты ни в чем не виновата", только так, чтобы она поверила. Рэм хорошо умеет говорить такие вещи.
И оторвет за Хартер одну дурную голову, но да и ситх бы с ним.
Им везет поймать Рэма ничем особо не занятым. По крайней мере, выглядит он не занятым, и не просит их с порога зайти потом. Может, тоже успевает подумать какую-то жуть, и потому только их не спроваживает.
А что еще думать, когда один выглядит жутко виноватым, а вторая - расстроенной.
- Командир, тут... - Янсон осекается, вспоминает, что вообще-то умеет в короткие внятные доклады. - Я говорил с Иблисом. Он сказал, Явинской базы больше нет.
Говорит - и замирает. Старается не думать о том, что может прозвучать в ответ. Запрещает себе надеяться на что-то, потому что это глупо и будет только хуже.

Закончив разговор с Иблисом, Ретт идет заниматься делами – больше для того, чтобы упорядочить мысли. Думать на ходу он умеет хорошо, но в какой-то момент ноги сами приносят его к генералу Дравену. Ему нужно уточнить, хочет ли разведчик лететь с Иблисом, и кое-что обсудить. К счастью, послеоперационная рана, как и все прочие раны, доставшиеся Дравену после плена, к этому времени уже затягиваются, и генерал живет не в медблоке, а в своей собственной комнате.
Если бы у Ретта был выбор, он бы не пришел. Он знает, что ему нужно принимать решения самостоятельно, и что полагаться ему ни на кого нельзя, но ему так остро не хватает знаний, опыта и понимания мотивов этих бывших сенаторов, королей, важных шишек, то есть всех этих руководителей таких разных восстаний, которые взяли и объединились в Альянс, что он идет – и затевает осторожный разговор.
В свою комнату Ретт возвращается задумчивым и падает за стол с декой – еще раз перечитать этот секретный документ Альянса, любезно оставленный ему Иблисом. Но чтение не складывается. На пороге появляются двое, и Ретт при одном только взгляде на них почему-то вспоминает своего старого командира и то, как стоически он терпел все выходки своих подчиненных.
У Янсона, видит он, перевязана рука, и на повязке проступает кровь. Еще от него слегка несет алкоголем. У Хартер, к счастью, повязок нет, но выглядит она так, словно они вот-вот понадобятся господину сенатору.
Ретт откладывает деку и кивает обоим на койку у стены. Возле стола стоит еще кресло, и он надеется, конечно, что они как-нибудь разберутся, кто где сядет.
У них такие лица, что ему сразу остро хочется закурить. Он думает, почему бы и нет, и намеренно неторопливо лезет в ящик стола, пока Хартер и Уэс разбираются со своим положением в пространстве.
Это расчетливая пауза – так делал Гарм, чтобы они, вот так же явившись к нему и выпалив что-то жаркое про все свои горести, успели перевести дух и оказались способны что-то услышать.
Ретт находит ботанские сигареты, сует одну из них в рот, прикуривает от сухо щелкнувшей зажигалки и оставляет пачку на столе. Мало ли, кому-то еще потребуется.
- Так, - говорит он, от души затянувшись, и опускает руку с сигаретой к обрезанной банке, играющей на столе роль пепельницы. До сих пор она пустовала. Но количество событий сегодня перевалило за отметку душевного равновесия Ретта и начало всерьез угрожать рассудку.
Снова Иблис.
Конечно, это должен был оказаться Иблис.
Надо было запретить ему вообще перемещаться по базе.
- Сначала Хартер, - решает Ретт. – Нет. Бить сенатора нельзя. Я тебе уже говорил, с твоей комплекцией лучше стрелять с десяти шагов.
Он дергает щекой, обозначая улыбку, но глаза у него смертельно серьезные, и понятно, что он не смеется – это только про стрельбу не всерьез, а «нельзя» означает «нельзя».
- Нет, - на всякий случай повторяет он. – Теперь ты, Уэс. Гарм Бел Иблис – старый прожженный политикан, который умеет играть словами так, как тебе и не снилось. Он мог выбить тебя из эмоционального равновесия только ради того, чтобы посмотреть, как ты себя поведешь. Вы же умные люди. Летчик… Врач… Кого вы слушаете?..

Хартер не права - думает Уэс, слушая ее. Рэм не пытается сделать им больно намеренно, наоборот. Просто, наверно, тоже не знает, как сказать лучше. И, с одной стороны, в этом он командира понимает, а с другой - хочется вот так же, как Хартер, огрызнуться: "Да скажи уже как есть!".
Он и говорит. Такой спокойный, такой простой, логичный, очевидный ответ. Никак не противоречащий тому, что сказал Иблис, теперь Уэс это понимает. Но постучать сенатором об стену от этого хочется только сильнее.
Облегчение - живые, слава всем силам вселенной, они живые, пусть, может, не все, ведь за полгода всякое могло случиться, и наверняка никто не знает, но по крайней мере это не стертая имперцами база - накрывает с головой. Мешается со злостью на Иблиса - мог же и нормально сказать, засранец хитрый, на себя - за то, что повелся, считал в нейтральных словах свой худший кошмар, накрутил Хартер... Уэс утыкается лицом в ладони и какое-то время сидит так.
И на Рэма, и на Хартер одинаково стыдно смотреть. Летчик, ага... Древокрыса-истеричка, вот ты кто, Янсон.
- Я идиот, - бормочет он, не отнимая от лица рук, потом все-таки поднимает голову, смотрит по очереди на обоих. - Простите. Я больше так не поведусь.
В следующий раз он просто вытрясет все ответы сразу, на месте, и плевать, сенатор это будет или еще какая-то важная шишка.

На Янсона Рэм смотрит с нескрываемым сочувствием, пусть и сквозь сигаретный дым. Наверное, в воспитательных целях лучше не рассказывать, что сам он творил в имперском отделе кадров своей части, когда вышел из бакта-танка и не смог узнать, куда перевели его выживших друзей.
Некрасивая была сцена.
В Невисеке отдел кадров заменяет сам Рэм, иногда Хартер, сам Уэс и другие проверенные бойцы, не говоря уже об их «штатных» вербовщиках, и этим от Уэса пока ничего не грозило, но вот сенатора жаль… Хм, нет. Не жаль. Главное, чтобы Янсон сделал правильные выводы.
А вот Хартер… Что ты будешь делать, ее как хотелось обнять, так и хочется. Рэм даже не знает, кому из них это больше нужно. Только спрашивает она про такие штуки, что командир Невисека только затягивается сигаретой еще глубже.
- Мы нет, - говорит он коротко. – Поэтому… Если вы хотите улететь туда, к ним, на общую базу, то сейчас хороший момент. У нас теперь есть связь и это можно как-нибудь организовать, даже если вы не хотите лететь с Иблисом и вам нужно время подумать…
Он заранее чувствует, как знакомый холод одиночества ползет по спине, и слегка сутулится за столом. Ему не привыкать, он умеет быть один – к тому же, он уже и не один совсем, у него масса разумных, за которых он отвечает, у него собственная группировка, но…
Рэм почему-то чувствует себя так, словно кто-то выстрелил ему в солнечное сплетение. Может быть, и он сам. Там какая-то странная дыра. Он так давно не ощущал ее, он почти забыл о ней на Джакку, совсем забыл в Восстании, и вот опять, она здесь и жжет.
Кассиан был прав, он сильно привязывается к разумным. Ретт так и не смог понять, считает Кассиан это минусом или плюсом; наверное, первое.
С Хартер все особенно сложно, да.
- Мне там не рады, - наконец говорит он. – Поэтому я останусь здесь. Сенатор прилетел, чтобы предложить Невисеку свое личное покровительство и все, что из этого следует. Я не дал согласия, но и не отказал – мы не в том положении, чтобы разбрасываться возможными союзниками, но и не в такой беде, чтобы соглашаться лечь под Кореллию. Генерал Дравен, напротив, хочет предложить нам место в Совете Альянса, но пока это благие намерения разведки, которые могут и не закончиться успехом. Ему придется поговорить со своим руководством, а лидеры Альянса от меня не в восторге. Для них я второй Геррера, еще и с имперским прошлым, и я их, честно говоря, понимаю. А вы подумайте.
Он откидывается на спинку кресла, чтобы не сидеть ссутулившись, и тихо тянет теплый дым. С сигаретой обо всем этом рассказывать проще, так легче скрывать, как в нем горит возмущение от этого «второй Геррера», и как задолбал его огромный ярлык «ты имперец», словно наклеенный на него со всех сторон, и на спину, и на грудь, и куда там еще лепят ярлыки.
Смеяться надо, покойный Эрик хохотал бы как проклятый – для имперцев ты «племянник Шейла, неблагонадежный», а потом и «террорист, повстанец», а для повстанцев – «слишком имперец, и методы твои как у террориста».
И выхода из этого нет, никому он не свой, остается только застрелиться, но это уж хрен им всем. Посмотрим, что сможет сделать маленький Невисек, пока они там… Сенаторы эти и короли… «Не-террористы»…
Ретт злился, и понимал, что уж кто-кто, а эти двое на его сдержанное лицо не поведутся, поэтому и не старался каменеть скулами – просто зло курил и ждал, что они скажут.

Генерал, может, и не ронял. А вот сам Уэс - да. Он тоже там был, напрямую в этом участвовал, если кто-то забыл. С точки зрения Восстания... Альянса, теперь уже Альянса, он теперь примерно как сам Рэм, разве что без штампа "имперец" сверху. Такой же отбитый террорист.
Командир звучит так, как будто уже все решено. Как будто точно уверен, что Уэс вернется на базу, даже не задумавшись.
Это оказывается неожиданно больно. Настолько, что хочется огрызнуться в ответ - "За что? Зачем ты это делаешь, почему ты думаешь про меня так?!"
Уэс молчит, только сжимает распоротую руку целой, так, чтобы стало по-настоящему больно, и чтобы не заметила Хартер.
...Ну а как еще он должен думать. Кто тут пытался свалить при каждой подвернувшейся возможности, всеми правдами и неправдами? Рэм хороший командир и хороший друг, обещал - сделал.
Увидишь друзей. Снова сможешь летать.
"А ты?" - хочется спросить, но Уэс только беззвучно дергает губами. А что он. Найдет себе замену. С Хартер будет сложнее, конечно, профессиональные медики на дороге не валяются, это боевика можно подготовить почти из кого угодно.
Только Хартер, кажется, не собирается никуда улетать.
- Я не знаю, - хрипло шепчет Уэс, глядя куда-то перед собой.
Другой возможности может не быть, да. Но и улетев, на Корусант он, засвеченный по самые уши, больше не вернется. Разве что в составе группы освобождения, но до этого он вряд ли доживет.
Он улетит, а они все останутся. И в лучшем случае с ними будет какая-то сомнительная связь. А может и не будет, потому что нечего нормальному Восстанию иметь дело с какими-то террористами. И он может даже не узнать, что их больше нет.
Вот это цена твоего неба?
- Рэм, прости, я... Я знаю, что страшно задолбал тебя этим, и ты обещал, и... - голос срывается. Уэс ожесточенно трет глаза, словно это должно как-то помочь, судорожно втягивает воздух. И наконец смотрит на Рэма прямо. - Можно я останусь?

Иногда ты должен быть немного имперцем, даже если не хочешь больше быть имперцем. Но что делать, если это в Империи его научили быть офицером, командовать, понимать что-то про целесообразность, ресурс и холодный, выдержанный подход к любым решениям?
И что делать, если потом, в Восстании, тебе рассказали что-то про дружбу и надежду, про то, что дисциплина не всегда решающий фактор, про то, что есть вещи, которые можно понять и простить, или хотя бы просто понять, а в разумных бывает достаточно просто верить?..
Ретт смотрит то на Уэса, то на Хартер, и думает, что сейчас заработает раздвоение личности.
Он уже решил, что им нужно улететь, и не сам решил, они же оба просили об этом, он почти смирился с этой мыслью, принял ее здравость, применил тот самый выдержанный подход, хотя его это и расстраивало до глубины души – как человека, но не как командира.
Если они будут на Хоте, они точно проживут дольше. Они… им будет легче прожить дольше, если дела вдруг пойдут плохо.
И вот, на тебе.
Уэсу достается имперец.
- Руку убрал, - коротко распоряжается Ретт, потому что от его глаз короткий жест летчика не укрывается. Он знает, как это, когда ты болью физической оттягиваешь боль душевную, чтобы стало легче, но это все равно не повод портить работу Хартер и ломать себе рабоче-повстанческий инструмент. В Невисеке хоть и царит слегка безалаберная атмосфера, но даже здесь большинство вещей они все-таки делают руками. Даже если иногда кажется иначе.
И на любое «я не знаю» девятнадцатилетнего пацана существует «я знаю» его командира. Особенно когда пацан так смотрит в пустоту.
- Нельзя, - отрезает он.
Только не с таким лицом.
- Так просто нельзя. Хочешь остаться, иди к себе и пиши рапорт на имя генерала Додонны. Или твоего комэска как минимум. Не знаю, как у вас заведено. Расскажи, что здесь произошло, почему для тебя сейчас важно быть здесь, проси подписать тебе командировку. Тогда, если меня не станет, - он поднимает руку, заранее отметая возражения, - у тебя будет чуть больше дорог, чем дальше бегать по подземельям Корусанта. Ты пилот. Судя по всему, хороший пилот. Не заколачивай эту дверь… А если заколачиваешь, делай это хотя бы не головой. Теперь ты, Хартер…
Ретт смотрит на нее и ничего не может сделать с тем, что выражение его лица смягчается.
Она останется.
Останется.
В этом есть что-то, невероятно важное, кроме самого того факта, что она остается, и каждое утро, вваливаясь в их полевой госпиталь, он будет первым делом видеть ее и воровать у нее кусочки намертво высохших кексов, которые после штурма императорского дворца почему-то стали в его голове чем-то хорошим, действительно вкусным, особенно с кафом. Особенно если утащить их из-под ее теплых пальцев.
- Ну, ты уже пишешь, - наконец улыбается Ретт. – Спасибо вам, ребята. Может, я делаю сейчас чудовищную ошибку. Но… Простите. Я живой. Я не могу. Я должен бы вас отправить отсюда, но… 
Он паузит, а потом вдруг находится с продолжением, и это невероятно глупая концовка:
- Но вы все-таки подумайте!
Он обводит рукой комнату, словно обшарпанные стены Невисека чем-то хуже ледяных стен Хотской базы, на которой Ретт никогда не был, но зато он точно знает, насколько на Хоте холодно.