[20.X.18 BBY] Краткая инструкция по приобретению маленьких друзей

Иногда майор Кракен напоминал Дэвитсу древнее чудовище из пендаррских сказок. Особенно когда по какой-то загадочной причине считал, что первая миссия Дэвитса должна выглядеть именно так, и казался страшно довольным этой идеей. Дэвитс, больше привыкший к штабной службе, чем вот к этому, предпочитал относиться к собственной миссии со здоровой толикой скептицизма. Точно так же он относился к прыжкам с парашютом, бластерам без предохранителя и всему населению Феста от мала до велика, что, как показала кратковременная практика, было его единственной защитой.

Умирать ему должностная инструкция, написанная рукой майора Кракена, тоже строго-настрого запрещала.

Он никогда не был из людей, склонных к повышенной нужде в пустом трёпе, наверное, это и было именно то, за что его так ценил Кракен. Сказать точно было сложно.

На всякий случай он прикинул, что скажет ему Кракен, когда он вернется из задания с фестским мальчиком. Затем — что скажет Кракен, если узнает, что он мог вернуться из задания с фестским мальчиком, но не вернулся. Затем — мысленно пошутил все шутки про самого юного завербованного бойца Восстания. Шутки Дэвитсу нравились. Ситуация — все еще нет.

В его голове два Кракена спорили между собой. Бой был на равных, и хотя и шел ожесточенно, все равно удерживался в состоянии хрупкого эквилибриума. Молчание затягивалось. Наконец, оба Кракена устали и велели Дэвитсу решать самому.

Паниковать Дэвитс планировал разрешить себе только по пути от звездолета до кабинета Кракена, где ему нужно сказать четыре заветных слова: «У нас будет ребенок», — и добавить к ним еще четыре других, более реалистичных: «Фестцы заставили забрать его».

Звали его, конечно, не Чинук, да и секрет свой — и без того известный Дэвитсу заранее, Кассиан с готовностью выдал, не особо дожидаясь ответа. Дэвитс не знал, водились ли чинуки здесь, но на Пендарре — водились, и поэтому собственный позывной ему нравился. За что именно Кракен назвал его Чинуком, правда, оставалось только догадываться, но для работы это было неважно, а Дэвитс не любил тратить время впустую.

[31.V.17 BBY] А был ли мальчик?

Дэвитс понял, что что-то пошло не так, в тот момент, когда на базе его встретили словами «слава звездам, ты вернулся». Не то чтобы он подозревал, что все в Восстании обычно ненавидят его, и теперь радушный прием казался ему чем-то невероятным и оттого подозрительным. Скорее, вышедшего встречать его полковника Кракена выдавало то, что он вышел встречать его. Сам. Своими ногами. С выражением лица, которое не сулило ничего хорошего. Таким выражением лица полковник обычно отмечал тяжелые потери для Восстания.

Хорошо, что ему не сказали, пока он был на задании все эти три месяца. Дэвитс все равно бы сделал свою работу, но был бы торопливее, отвлеченнее, рассеяннее. Кассиан, строго говоря, не был его заботой: официально, ему все еще искали семью, но на практике последний год у Дэвитса с Кракеном существовал негласный пакт о том, что разведка — это теперь семья Кассиана Андора. Не лучшая. Не самая подходящая. Но какая есть.

.....— Дэвитс, что ты делаешь, — заговорил комлинк голосом полковника.
.....— Ищу одного маленького ребенка, которого вы всей базой проебали, сэр, — рявкнул очень злой Дэвитс в комлинк и отключил его к криффовой матери от греха подальше.
.....Злился Дэвитс редко, но всегда с чувством, с толком, с расстановкой, и вот, как выяснилось теперь, иногда даже кричал матом на собственное начальство. Дэвитс не сомневался, что Кракен, если и вздернет его за это потом, когда он вернется на базу, сделает это, только если убедится, что Дэвитс нашел то, что искал. Говорят, самое страшное — это гнев обычно спокойного человека.

Сначала он шел быстрым шагом, приноравливаясь держать свою ношу, а потом, когда убедился, что ему будет удобно бежать, и что не уронит Кассиана где-нибудь по пути — побежал. Через несколько минут комлинк голосом Кракена сообщил, что «поразительный ты человек, Дэвитс», но Дэвитсу было не до того: он четко дышал, хорошо и сильно толкая себя вперед ногами от пружинящей лесной земли, и торопился успеть туда, где Кассиану смогут оказать настоящую помощь.

Оторвать Дэвитса от Кассиана оказалось невозможно, поэтому полковник Кракен говорил с ним прямо в медблоке, пока Дэвитс стоял ровно, но мысленно падал на вон тот стул и дышал, дышал, просто дышал. Успел. Смог. На что-то там про дисциплинарное взыскание и отмену увольнительной Дэвитс только согласно кивнул, на хлопок по плечу не ответил вовсе: не было сил. Полковник, несмотря на суровый спич на несколько минут, казался радостным и расслабленным, еще раз повторил про то, что все это просто поразительно, еще раз похлопал Дэвитса по плечу. Дэвитс покивал, не сводя взгляда с суетящихся вокруг Кассиана врачей.

Вообще-то все в восстании были отличными. Первое время Кассиан больше боялся и не отходил от Чинука, но потом оказалось, что все тут добрые, и со всеми можно найти общий язык, а тем, с кем нельзя, можно улыбнуться — и это тоже работает как общий язык. Даже полковник Кракен, которого Кассиан слегка побаивался до сих пор, был очень хорошим человеком.

[26.VIII.15 BBY] А почему у тебя такие большие зубы?

На базе было много замечательных людей и даже целый генерал Кракен, человек удивительный и непредсказуемый, но Чинука он все равно любил очень сильно, пусть даже он пропадал на миссиях и часто был занят на базе.

Может, лучше было позвать на помощь генерала Кракена, но звать на помощь генерала Кракена для Кассиана было какой-то самой крайней мерой, к которой можно было прибегать только в случае чего-то совсем ужасного — когда для него опять находилась какая-то семья, например.

[14.VI.14 BBY] Chromosomally Advantaged Youth

Споров Дэвитсу хватало и с командованием, которое тоже порой вело себя, как сборище детей, наделенных чересчур большой властью и самомнением. Только генерал Кракен выделялся среди них как столп рассудительности и терпения.

Дэвитс и сам улыбался, только когда рядом болтался Кассиан, чуть реже — при полковнике Кракене, периодически — в кругу друзей.

[22.VIII.11 BBY] Когда твой Чинук в крови

.....В один из периодов света и проблеска сознания, когда Дэвитс даже мог различать, кто перед ним сидит и пытается говорить с ним, он неожиданно обнаружил себя посередине диалога с генералом Кракеном. Тот кривовато улыбался. Кривоватая улыбка генерала обычно свидетельствовала о чем-то из ряда вон, и Дэвитс искренне понадеялся, что этот ряд — не разведка, и это вон — не адресовано ему.
.....— Хорошо же тебя потрепало, — поднялся со своего места Кракен.
.....Дэвитс нахмурился и попытался вспомнить, о чем был предыдущий, явно происходивший только что кусок диалога. Не смог. В голове упорно вертелся Кассиан, который героически и крайне назойливо заслонял собой и кусок диалога, и все остальные мысли. Дэвитс аккуратно подтянулся выше в постели, чтобы из своего полулежащего положения перейти в чуть более полусидячее. Так, ему казалось, будет убедительнее.
.....— Бывало и хуже, — прохрипел он не своим голосом, и усталость немедленно навалилась на него.
.....— Сомневаюсь, — честно ответил Кракен, замерев у самой двери.
.....— Кассиан, — Дэвитсу было сложно сконцентрировать взгляд, поэтому перед глазами стояло два нечетких генерала вместо одного. На всякий случай он обращался к правому. Тот был ближе к двери.
.....— Он ничего не знает. Тебе стоит сначала выздороветь, а потом показываться ему. Не наноси подростку травму до конца дней.
.....Дэвитс усилием воли помотал головой и сполз обратно вниз по постели.
.....— Он вас достанет, — предупредил он, но ответ генерала уже не услышал: провалился в тягучую дрёму.

Так звучат дети, когда им рассказывают истории про каких-то несуществующих персонажей с голотелевидения, из мультфильмов или сериалов, или фильмов. Но Кассиан спрашивал про него, а про себя Дэвитс знал, что лучшим капитаном разведки в галактике он не был. Это была чересчур большая выборка капитанов, и к тому же, по выходу из медблока Дэвитс будет уже майором. Из того немногого, что он запомнил из их разговора с генералом Кракеном, это было самым ярким. Наравне с повышением по службе в памяти ослепительно блистали слова генерала о том, что они не могут разбрасываться людьми вроде него. И в переносном, и в буквальном смыслах — разбросить Дэвитса на этой миссии, как показывали его ранения, могло очень далеко.

— И я стал понимать что-то из того, о чем болтают астромехи. Два дня подслушивал их разговоры — выучил четыре новых ругательства. И еще я научился готовить чилакилес. Вкусно. Я сделаю тебе, когда выберешься отсюда. И еще я долго просил, чтобы меня взяли в программу по противостоянию допросам. Не берут — генерал Кракен очень против. Поговоришь с ним?

— Нет, — серьезно сказал Дэвитс в ответ на новость и, отключив датапад, повернулся к Кассиану всем корпусом. Он знал, что выглядел всклокоченно и немного смешно после того, как ему вчера сняли с головы повязку, но старался не дать этому помешать ему. — Здесь мы с генералом Кракеном очень солидарны. Мы оба очень против. Очень, — подчеркнул Дэвитс.

Дэвитс тяжело замолчал. Вышли не аргументы, а почти какая-то исповедь. Возможно, если бы он почаще пугал Кассиана теми вещами, которыми занимается, этот разговор выглядел бы совсем по-другому. С другой стороны, они с Кракеном всеми силами старались создать для Кассиана максимально нормальное детство, и рассказы об убийствах и кровавых допросах определенно не входили в это понятие. В него вообще мало что входило на базе, но приходилось работать с тем, что есть.

— Я не твой родитель, я не могу запретить или разрешить тебе что-либо. Пустить или не пустить тебя. Если ты проходишь по всем параметрам — я не могу запретить тебе быть разведчиком. У нас нет такой роскоши — запрещать способным молодым людям служить Восстанию. Но ни генерал Кракен, ни я не подпустим тебя к программам, которые тебе пока не по плечу, когда и если ты все-таки решишь, что это то, чего ты хочешь. Пилоты не начинают учиться летать сразу с атаки звездного разрушителя, сначала они проводят часы и часы в симуляторе, чтобы разобраться, как работают все системы истребителя.

— Есть еще кое-что, о чем я хочу, чтобы ты подумал. Если ты пойдешь в разведку, то больше не будет никакого Чинука, никакого бдения у постели в медотсеке, ничего вот этого, — он показал рукой между собой и Кассианом, не желая подбирать конкретного слова. — Будет майор Дэвитс Дравен и кадет Кассиан Андор. Я не занимаюсь фаворитизмом, никто из нас не занимается — генерал Кракен тем более.

Как и всегда, вместо того, чтобы предаваться эмоциям, Дэвитс предпочел сосредоточиться на конкретных целях и задачах, на чем-то, что можно было сделать и тем самым продвинуться дальше. Для эмоций у него в расписании был отведен отдельный день, и это не сегодня. К тому же он подозревал, что пара разговоров с генералом Кракеном легко его вразумит.

Включив датапад, Дэвитс быстро набрал сообщение генералу Кракену, и десять минут и двенадцать сообщений спустя у них был готов план.

[20.X.10–25.I.09 BBY] Есть надежный способ

Взрослые разведчики — и особенно майор Дравен, переплюнуть его в этом мог только генерал Кракен — были людьми в этом смысле непредсказуемыми, и чем они были поглощены, на что обращали внимание, что говорили и что думали, часто могло не сходиться.

Дэвитс обошел стол и присел на угол, временно отложив и отчет, и карандаш. С теми, кому впервые приходилось убивать на миссии, всегда был особый разговор. Дэвитс помнил свой с Кракеном, и это было не лучшее воспоминание, но нужное, и без него он бы не смог продолжить делать то, что делал.

В отчете Кассиан писал про полезность дроида, но что есть полезность против опасности, которую тот представлял? Риски перевешивали награды, и Дэвитс не мог представить, как уговорит даже Кракена на то, чтобы Кассиану позволили оставить дроида. Сама мысль об этом уже была тревожным звоночком, и Дэвитсу пришлось напомнить себе, что Кассиан теперь — сержант, а не ребенок, которому он готов был таскать сласти со всех концов галактики, и отношение к нему другое, как ко всем. И дроида ему, как и любому другому разведчику, нельзя. Где это видано — повстанец с имперским дроидом? Дэвитс сел за свой стол в кабинете и вздохнул еще. Это будет длинное утро.

.....Разогнувшись, Дэвитс расспросил техников про дроида, глубоко задумался и отправился к Кракену. Оказавшись у того в кабинете, он по привычке почувствовал себя молодым и чуточку ненормальным, но второе быстро оставил: ненормальность ему бы сейчас не помогла. Ему нужен был ответ Кракена, и вопрос у него был всего один:
.....— Если я скажу вам, что хочу повторить эксперимент с имперским дроидом, каким будет ваш ответ?

.....Иногда так бывает в жизни, что на вопросы, ответы на которые точно знаешь, отвечают как-то совершенно иначе. Признаться честно, Дэвитс был совершенно не готов к тому, что ему ответил Кракен, и еще меньше был готов к тому, что помимо того, чтобы переубеждать подростка, ему также придется переубеждать собственное начальство. В его представлении, Кракен должен был вспомнить злополучный инцидент, а потом запретить любые подобные эксперименты, но тот повел себя самым неожиданным образом, обескуражив и расстроив Дэвитса. Следующие несколько недель он провел в битве с Кракеном.
.....Они дискутировали везде. В почте, в кабинете, в кантине, в архиве, у комнат, у техников, в ангаре, по голофону. Когда они уставали, то брали перерыв на несколько часов, после чего принимались дискутировать заново. Дэвитс не мог поверить, что все это происходило с ним. Зачем и по какой причине Кракен решил, что это действительно хорошая идея, и они смогут это провернуть, не было известно никому, и иногда Дэвитс подозревал, что этого не знал и сам Кракен. Порой казалось, что тот просто разыгрывает его, чтобы посмотреть на реакцию. Однако после праздничной недели стало ясно: это не розыгрыш. Кракен действительно не имел ничего против.

— Я считаю, что это прямой путь к самоубийству и прямейший — к уничтожению Восстания, и я категорически против. Поэтому благодарить будешь генерала Кракена. Скажешь мне хоть одно «спасибо» или решишь, что я это делаю ради тебя — тренироваться на базе вместе со своим драгоценным дроидом будешь до развала Империи.

О том, что за голову Кассиана во всей этой истории отвечали сначала сам Дэвитс, а потом, если его будет недостаточно, то еще и Кракен, он говорить не стал. Эти детали Кассиана уже не касались; любой разведчик и так знал, что Кракен и Дэвитс костьми полягут за любого из них в случае чего перед кем угодно. Это была негласная договоренность, оплата за то, что они отсиживались в штабе, пока другие выполняли их приказы, порой ошибаясь и ломая дров.

Инструкция пока выходила толковая, но это он ее еще не относил Кракену. И вместе с Кракеном они ее не относили начальству, а в какой там истерике планировало биться начальство от таких вестей — одним звездам известно. Что лишний раз доказывало, что дар предвидения Дэвитсу бы очень пригодился.

Миссии — это-то и есть самое сложное. Просто так охранный имперский дроид им не нужен. Он нужен им только в практических целях: с ним есть шанс, что получится забираться туда, куда другие агенты без больших проблем не проберутся. Именно этим наверняка и руководствовался Кракен, когда выносил свой вердикт. У этой затеи был потенциал. Никто в Империи и предположить не сможет, что агент Восстания будет таскать с собой перепрошитого имперского дроида. Что в Восстании вообще пойдут на этот риск.

Дэвитс смотрел тяжело, а чувствовал себя еще тяжелее. Доверять что Кассиана дроиду, что дроида Кассиану ему не хотелось, но с Кракеном спорить было бесполезно, а потенциальная польза всего этого дела почти перевешивала потенциальный риск — проблема была лишь в том, что риск этот угрожал сержанту Андору.

Кракену Дэвитс так и сказал, что это ужасная затея. Это не помогло. Ни в первый раз, ни в десятый. Кракен, кажется, считал, что это какая-то великая удача и единичный шанс, и что Дэвитс зря переживает, и Кассиан умный парнишка и со всем справится. Но переживал Дэвитс не за сержанта, а за дроида, который в любой момент мог откатиться и сдать базу Восстания Империи в течение трех секунд. Возможно, пяти, если им очень повезет. Минуты, если все звезды галактики встанут на их защиту. В подобные астрономические явления Дэвитс верил еще меньше, чем в успех этой затеи. Поэтому когда их отправили дорабатывать этот эксперимент до чего-то, что не будет вводить начальство в состояние кататонии, Дэвитс не удивился.

Ограничитель на базе звучал как самая ужасная идея в мире, но прежде, чем Кассиан смог найти правильные и одновременно все еще звучавшие вежливо слова, чтобы передать, насколько именно она ужасна, оказалось, что и майор тоже так считает. Даже генерал Кракен так считает! Вдвоем они были просто непобедимы, так что его участие, наверное, было не так уж необходимо.

[VII.07 BBY] That doesn’t bother me at all

Такие встречи обычно проводили совсем другие люди: Мотма или Органа — кто-то, кто всю жизнь только и делал, что занимался болтовней. В случае с Со это никогда не работало, поэтому на этот раз Восстание решило сменить тактику. Кракен с удовольствием перепоручил Дэвитсу общение с одним из самых разыскиваемых террористов в Империи, и ему ничего не оставалось, кроме как принять удар на себя.

Это было не то, чего командование хотело от Со и него самого; они хотели не сотрудничества, они хотели, чтобы Со оставил свой кровожадный путь и присоединился к ним, принял те же принципы, те же правила игры. Этого не произойдет никогда, но расстраивать дорогое начальство Дэвитс с Кракеном не решились; к тому же, сотрудничество и обмен опытом были лучше, чем ничего, а в сравнении с вариантом вражды казались и вовсе чем-то потрясающим.

Каждый раз, когда в комнату заглядывали по очереди Юн, Ади и Мардос, наверняка засланные по очереди Кракеном, Мотмой и обычными разведчиками, Дэвитс мастерски делал вид, что совершенно и абсолютно не замечает щель между дверным косяком и самой дверью и любопытных носов.

[01.IX.06 BBY] You had one job, kid

.....— Ты талантливый парень, Кассиан. Иногда не в ту сторону, но — талантливый. Не думай, что я этого не знаю. Однако я хочу, чтобы ты понимал, что третьего шанса не будет, — он хлопнул Кассиана по плечу и убрал руку, — это все-таки разведка, а не детский сад.
.....Иногда Дэвитс сомневался в этом. Потом он шел на совещание командования и вспоминал, что даже если разведка и детский сад, то определенно старшая группа. Младшая была вокруг, обложившаяся надеждами, пафосом и речами о высокой морали, которая, как хорошо знали Кракен, Дэвитс и любой из их людей, существовала только на словах и во время совещаний.

[34.III.03 BBY] This is fine

.....Обычно Кракен не звонил. Но тут Кракен позвонил, и Дэвитс, глядя в нечитаемое выражение лица генерала, сразу понял, что дело дрянь. Когда нечитаемое лицо генерала открыло нечитаемый рот и с нечитаемой интонацией произнесло: «Это надо видеть», — добавив несколько непечатных выражений, у Дэвитса впервые за жизнь ёкнуло сердце. Что такого должно было произойти, чтобы вызвать даже у Кракена такую реакцию, оставалось загадкой. Генерал не выглядел так, как выглядят люди во время удара по базе, да и Дэвитс указаний не возвращаться не получил, следовательно, это было что-то другое. Что-то другое обычно бывало связано с Кассианом; по какой-то загадочной причине все, что было связано с Кассианом, рано или поздно оказывалось в руках Дэвитса. Иногда он считал это проклятьем. Очень долгим и изнуряющим проклятьем длиною в семнадцать лет. Некоторые за это время успевали достичь совершеннолетия. Кассиан же чего только ни достигал.
.....Сойдя с корабля в ангаре, Дэвитс огляделся по сторонам и в полной мере осознал, что в этот раз Кассиан достиг чего-то совершенно нового. Новых высот. Высоты эти каким-то невообразимым образом включали в себя повстанческие крестокрылы, и оставалось только догадываться, что здесь произошло, пока Дэвитса не было на базе. Долго догадываться, впрочем, не пришлось: стоило ему дойти до своего кабинета, как там тут же материализовался Кракен. Три часа они совещались. К исходу третьего часа Дэвитс вздохнул, покивал на слова начальства, на что начальство тоже вздохнуло, словно переняв эстафету тяжких вздохов по поводу судьбы одного разведчика. Кассиан им обоим нравился, но порой влетал в такие кредитки, что впору было переосмыслять приоритеты. Но и Кракен, и Дэвитс были людьми старой закалки и на приоритетах своих были готовы стоять до победного конца хоть перед шлемом Вейдера, хоть перед лицом Мотмы.

Удивительно, что Кракену удалось задержать решение этого вопроса до сих пор, и Дэвитс даже не хотел узнавать, что генерал ради этого сделал и каким количеством нервных клеток пожертвовал. Вероятно, давил на то, что без Дэвитса принимать решение по поводу Кассиана и его дроида нельзя.

Смотрел Дэвитс тоже недобро, хоть и спокойно. Потому что он предупреждал, но кто его послушал? Никто его не послушал. Даже Кракен его не послушал. Дэвитс бы радовался, если бы было, чему, но в этот раз под удар попал не только дроид Кассиана, не только сам Кассиан, но и Дэвитс, и Кракен, потому что допустили этот эксперимент, посчитали его возможным, несмотря на все «но», уговорили начальство, поручились. И вот они здесь. Предсказуемость этого исхода чудовищно раздражала.

Можно было попытаться объяснить это, или спросить совета, или признаться, что ему страшно, или рассказать, что это был саботаж и найти крота сейчас намного важнее, чем все остальное. Сказать, наконец, что если бы его хотели отдать под трибунал, то отдали бы еще четыре дня назад, ситуация к тому очень располагала. Но только Кассиан хорошо понимал, почему его не отдали бы даже если бы хотели — из всех людей на базе генерал Кракен особенно хорошо знал, как давно они с генералом Дравеном знакомы.

.....Дэвитс собрал бумаги со стола в пачку, подровнял ее о столешницу и сложил в ящик, который тут же закрыл на ключ. Он мог бы постращать Кассиана еще, мог бы разыграть здесь целую шараду с трибуналом, видят звезды, Кракен так и предлагал, чтобы ему еще надолго запомнилось. Однако Дэвитс не любил такие шутки; в его глазах всякое наказание должно было быть прямо пропорционально всякому проступку, и восемь крестокрылов вряд ли стоили всех нервов одного хорошего агента разведки, который в шестнадцать лет принял одно не очень умное решение и с тех пор придерживался его с завидным упорством.
.....— Ближайший год ты работаешь за бесплатно. Не надейся ни на какое жалование, ни на какие поблажки. Летчики хотели твоей крови, генерал Кракен договорился на твои кредиты, плюс процент.

[07.II.02 BBY] Сколько?!

Каждый раз Кассиан соглашался и говорил про другой раз, и каждый другой раз Кассиан рано или поздно тоже соглашался и говорил про другой раз. В вопросах имперских дроидов с бластером Дэвитс был непоколебим. Дэвитс был бы непоколебим и в вопросах имперских дроидов рядом с разведчиками Восстания тоже, но здесь на защиту Кассиана в самом начале неожиданно встал Кракен, по совместительству единственный более непоколебимый человек в Восстании, чем сам Дэвитс. А также его непосредственный начальник.

[08.II.02 BBY] Сколь верёвочке не виться

Существовала вполне определенная причина, почему всякими переговорами и прочей дипломатической акробатикой в Восстании занимались Мон Мотма и Айрен Кракен, а Дэвитс Дравен занимался разведкой. Это была та же причина, по которой Дэвитс Дравен в свое время занимался переговорами с Со Геррерой, а Мон Мота и Айрен Кракен занимались тем, что подсылали им под двери своих подчиненных, чтобы подслушали. Это также была та же причина, по которой Дэвитс Дравен сейчас спасал бывшего сенатора Гарма Бела Иблиса с Корусанта лично.